"Сломанный мир" книга первая "Игра на выживание"

Глава 2

Военный лагерь подготовки разведчиков код «1923-2». Прошел год.

— Я многому научился… Программа по подготовке разведчиков включала в себя: стрельбу, рукопашный бой, метание ножа, навыки выживания в сложных местностях, прыжки с парашютом, даже языки других стран, ну самый минимум. И многое другое, что перечислять неинтересно. Так же была затронута и идеологическая сторона.

Я узнал историю, как страны «Большой пятерки» объединились и как начали свою деятельность. Как развивался прогресс на стороне защитников. Узнал также то, о чём даже и не думал, живя у себя в деревне. Моя жизнь бы прошла совсем иначе… Но сейчас я тут… Лейтенант Графт говорит, что скоро настанет день, когда нам придется оправиться на задание…

Вообще обстановка тут довольно-таки серьезная. Мои сослуживцы не принимают меня всерьез, так как я всего тут год, а у них большой опыт за плечами ведения боевой и диверсионной деятельности на передовой. Они готовились в этом лагере пять-семь лет, отрабатывали свои умения непосредственно в действующих операциях на линии фронта. В нашем взводе 7 человек. Пять взрослых мужчин, и я молодой, но не самый младший.

Есть парень, которого тоже взяли в отряд спустя две недели, после моего приезда. Его зовут Мейтон Колл. Всё что я знаю о нём ему двадцать восемь лет. Спортивен, быстро схватывает информацию, внимателен к мелочам. Мне бы у него поучится. Хорошо стреляет из винтовки. Сказал отец был охотником и с детства научил его многому, когда брал с собой. Отец ушел воевать на фронт, когда ему было двадцать пять лет и пропал… Это его и вынудило искать отца и вступить в ряды защитников… Жены нет. Мама умерла от какой-то болезни, когда ему было всего 6 лет. Отец не женился второй раз, сказал, что очень любил маму.

Мы с ним очень подружились за это время. Остальные были постарше, поэтому при возможности, любили шутить в мою сторону. Единственные кто меня понимали это: Мейтон, лейтенант Графт, ну и Флои. Мы частенько при возможности приезжаем её наведывать. Ей очень нравится у родственников лейтенанта. Хорошо, что она обрела новую семью, мне так спокойней за неё.

В нашем отряде у всех разные судьбы. Стен Ларсо — отличный электронщик, о Фреде Вердере мало известно, но знаю, что он отличный повар. Майк Лэс — хороший подрывник-диверсант, мне кажется, что он и из бумаги сделает бомбу. Раймонд Эш — это человек невидимка, мастер маскировки.

Больше всего у меня вызывает восхищение Бен Лоусен — человек легенда. Он был командиром танка. В утро 2938 г. летом, их танк в составе танковой дивизии из восьмидесяти четырех единиц, в составе армии из тысячи с лишним, бронемашин и танков, около тридцати тысяч пехотинцев, должны были атаковать в направлении границы страны Бало. Надо пробить линию фронта, и оттеснить врага за реку Шену, в направлении Джевела. Но в то утро их ждала засада.

Наступающие двинулись в атаку. Пройдя пять километров по фронтовой линии, до баррикад противника оставалось еще столько же, когда на них обрушился плотный артиллерийский огонь из крупнокалиберных орудий. В течение одиннадцати часов продолжался массированный обстрел. Последствия были ужасающие. Огромные воронки от разрывов снарядов, останки человеческой плоти, искореженный метал и стоны раненых.

Бену повезло, что снаряд упал рядом с танком и повредило гусеницу. Танк не смог двигаться дальше, его на половину засыпало землей. Это спасло их. Экипаж не смог откопать танк, времени просто не было. Когда дым рассеялся, добивать раненых шла противоположная сторона.

Целых танков, которые могли вести огонь, из их дивизии, осталось всего пятнадцать. Все понимали эта атака провалилась, и нужно было выводить раненых и тех, кто еще остался жив. Экипажи дополнили танкистами из других танков. Времени не оставалось. Приняли решение оставшимися танками прикрыть отступление союзников. Битва была не равная.

По рассказам Бена, они успели подбить четырнадцать танков и восемь бронетранспортеров. Всё было быстро, бой длился около часа. Наступающие противники обстреливали неподвижный танк Бена. Один из снарядов повредил орудие танка. В стволе образовалась трещина. Стрелять было нельзя. Была дана команда покинуть танк. Но плотный огонь по машине не давал это сделать.

Противник приближался, и снаряды начали прорезать броню всё сильнее и точнее. Один снаряд, пробив лобовую броню, убил радиста, механика-водителя и наводчика. Заряжающему перебило руку, и он истекал кровью. Осколками Бену посекло ноги, и зацепило сухожилие. Он попытался оказать первую помощь наводчику, но тот, от потери крови потерял сознание. Бен перевязал ноги, и решил протиснуться в люк под днище танка. Но расстояние до земли было очень маленьким. Он еле просунулся в люк, уместился под днищем и закрыл его.

Вражеская пехота бросила гранту внутрь танка, она разорвалась. Немного полазив в подбитом танке, враги покинули его. Бен просидел ещё двенадцать часов и решил вылезти. Попрощавшись с погибшими товарищами, он под покровом ночи решил покинуть танк и ползти к своим. Почти сутки он полз к укреплениям союзников. Добравшись, он потерял сознание от ран и усталости. Потом его направили в госпиталь. Полгода он пробыл там с проблемой из-за ноги, пока полностью не восстановился.

Его хотели наградить звездой героя. Он единственный выжил в этой неравной битве. Но он отказался от награды, сказав, что никого не вернуть и не стереть из памяти всё, что он видел. Он предпочел бы погибнуть со своим экипажем, чтобы всё для него закончилось. Потом в госпитале его встретил товарищ детства, и предложил пойти с ним в разведывательный отряд. Бен недолго думал и согласился, если это поможет быстрее закончить бессмысленную войну.

Если честно у меня дух захватывает от этого рассказа. Выжить в таких условиях, просто нереально. Лейтенант Графт говорит, что там до сих пор на поле боя остались остовы танков и машин. Никто не решается их забрать, потому как линия в десять километров постоянно обстреливается обеими сторонами и друг друга хорошо видно. Черная земля и ржавые машины оставили память о произошедшем событии. Бен не любит рассказывать об этом. Очень редко, а точнее пару раз, я слышал его историю. Иногда я представлял, как он действовал я как бы видел себя на его месте, чтоб ощутить атмосферу того события. Но, не очень хотел оказаться вместо него.

В одно прекрасное утро пришел лейтенант, и сообщил, что у нашего отряда остается три дня на сборы и подготовку. После чего военным эшелоном до города Форлаг в страну Лейд. Там есть военный аэродром все остальные инструкции будут там, путь займет около, 5-ти дней. Подойдя ко мне, он сказал я хочу поехать в гости к Дрейку и Линде, повидаем Флою. Я согласился.

Днем лейтенант приехал в лагерь, чтобы забрать меня. Я оделся в гражданскую одежду и сел в машину. Мы ехали по извилистой дороге. Лейтенант завел разговор:

— Нилл, послушай, ты молодой парень и даже не воевал, я очень рад что ты согласился пройти подготовку в лагере. Мне не хотелось бы тебя отпускать туда. Операция очень рискованная, шанс что всё получится-очень мал. На самом деле тебе придется заново учиться всему, там за линией фронта. Мне бы хотелось, чтобы ты остался тут. Флоя смогла бы чаще тебя видеть. Ты тут мне очень пригодился бы, со всеми навыками, которые уже умеешь и знаешь.

— Простите лейтенант, но я Вас сейчас откровенно не понимаю, — с недоумением возразил я ему.

— Нилл, я поговорил с начальством, они согласились, что тебе можно было бы остаться здесь и никуда не ехать, и тебе…

— Подождите лейтенант, — перебил я его, — Вы хотите отговорить меня и решить за меня, что мне делать… Я всё это время жил мыслью, что смогу принести пользу, любую, ощутимою, потому-что я этого хочу. За мою любимую Виолет, за родителей за тех жителей моей деревни, и всех тех, кто погибает каждый день. Я почти каждый день вижу сон, в котором погибают мои близкие, и я не могу их спасти. Я просыпаюсь с осознанием того, что их уже никак не вернуть. А Вы мне предлагаете сидеть, где-то в тылу и отсиживаться оставшуюся жизнь! — повышал я тон в голосе.

— Не Вы ли мне когда-то сами сказали, что будет святым делом помочь в приближении конца войны…

— Успокойся Нилл, тут ты прав. И волен выбрать свой путь. Я предложил вариант. Но если ты решительно хочешь этого, я не могу тебя никак переубедить.

Он замолчал. Я был немного зол, на лейтенанта. Но это мне предавало большей уверенности.

Машина приехала к дому Линды и Дрейка. Флои выбежала нас встречать. Я присел и Флои с распростёртыми объятиями кинулась ко мне. Она обняла меня, я ее тоже, и привстал…

— Ох, какая ты тяжелая! смеясь и кряхтя, будто от тяжести сказал я.

— Я подросла дядя Нилл? Спросила девочка…

— Ох, конечно, я еле тебя держу.

— Вот видишь дядя Нилл, я почти взрослая.

— В этом никто не сомневается! — поддержал её я.

Мы вошли в дом, вместе поужинали. Линда и Дрейк очень любят Флои, это было видно, что они всегда внимательны к ней, и сама Флои никогда не жаловалась, на плохое к ней отношение.

— Дядя Нилл, пойдем, сказала Флои. Она взяла меня за руку, и повела в комнату. Зайдя в её комнату, она открыла ящик письменного стола и достала рисунок.

— Это тебе дядя Нилл, стеснительно улыбаясь протянула она мне лист бумаги.

Я взял ы руку рисунок и разглядывал, что было нарисовано на листе. Цветными карандашами детской рукой были нарисованы мужчин и девочка держащиеся за руку на фоне каких-то развалин огня и дыма. В этом рисунке я узнал себя и Флою. Я с огорчением, осознал, что в памяти девочки хранятся ее пережитые события. Хотя она никогда не говорила о прошлом со мной, и я думал, что я тоже не вызываю у нее никаких воспоминаний, что произошло больше года.

— Это мы, вместе! произнесла девочка.

Воспоминания о прошлых событиях разом нахлынули на меня. Я сжал губы, чтобы сдержать слёзы, и не показывать свое переживание. Мне не хотелось, чтобы девочка видела мои слёзы. Я сел на стул стоящий рядом и протянул руку Флои, она подошла ко мне, и я прижал её к себе, она обняла меня вокруг спины, а я поднял голову и в потолок, моргая глазами, задержал дыхание, чтобы не потекли слёзы. Мне хотелось плакать не за себя, а что в памяти девочки останется эта трагедия, и что дети не должны страдать на этой войне вот так. И в какой-то момент небывалая ненависть внутри предала мне уверенности в том, что, нужно наконец-то закончить уже эту войну. Я сразу переключился от девочки на себя, был полон решимости, уже самостоятельно идти до линии фронта пешком и убивать врага, которого я не видел, но был полон ненависти к нему.

— Флоя… заговорил я. Мне придется уехать на некоторое время по важным делам, я не знаю, когда я вернусь, и это не важно, когда я вернусь. Знай, что ты самая прекрасная девочка на свете, и я буду думать и помнить о тебе, где бы я ни был.

— Правда? Улыбнулась девочка

— ДА! ответил, утвердительно улыбаясь глядя на неё.

Она опять прижалась ко мне, сказав — Я люблю тебя дядя Нилл!

— И я тебя! ответил я.

— Как вернешься сразу приезжай ко мне.

— Хорошо… улыбнулся я.

Мы закончили вечер, рисунок Флои, я взял себе на память. Все попрощались друг с другом, я доехал до КПП лагеря и прошел в свою казарму, и упал на свою койку. У меня много было мыслей по поводу предстоящей операции. Кого я там встречу, как там, будут развиваться события. Я не знал, но мой возбужденный ум и фантазия рисовали мне геройскую сагу о том, как я выйду победителем из этого всего, и под всё это незаметно уснул.

Прошло два дня. День сборов.

Наш отряд покидал лагерь в направлении железнодорожной станции. Нас повезли в гражданском автобусе. Я сидел в конце на сиденьях с Мейтоном, мы разговаривали о всякой всячине. Мейтон любил поговорить, а я любил послушать его охотничьи истории. Иногда они мне казались не реальными, что правдой такое быть не может, и я ему об этом говорил, что это всё сказка. Но он говорил — Бывает, что и сказки оживают, когда человек находится в условиях между жизнью и смертью. Мы успешно добрались до станции, где на первом пути стоял военный эшелон. Поезд грузили продовольствием и всякими разными материалами, начиная от досок, заканчивая топливом и ящиками с патронами. У нас был свой вагон, просторный с койками, столом и железной печкой. В углу находилась два ряда дров для этой печи. Два дня пути были простыми, и весёлыми. Я с удовольствием наблюдал неведомые пейзажи за окном, перекидывался словами с Мейтоном. После того разговора в машине лейтенант стал, немного задумчивее и молчаливее.

Следующие два дня были немого напряженнее, видимо сказывалась долгая дорога. Постоянная качка и стук колес. Кто-то молчал часами. Я чаще спал, мне не хотелось перебирать мысли по поводу того, почему лейтенант молчалив. Наш поезд пересек границы Крагг, Зейтара и Туску. Мы проехали почти три страны и приближались к границе Лейд. Наступил вечер четвертого дня. Мы становились в каком-то поле, виден был только горизонт на закате, уходящее солнце оставляло красноватый оттенок. Возле вагона в темноте разобрать ничего было не возможно. Лейтенант вышел, сказав, чтобы никто не покидал вагон. Я смотрел в окно и слышал какие-то разговоры вдалеке, преподнеся ухо к стене вагона. Видно, что подъехала легковая машина, свет фар было видно в темноте отчётливо. Из машины вышли два человека, их осветили фары, на встречу к ним направился наш лейтенант. Поговорив минут 5, они взяли что-то из машины, и пошли в направлении нашего вагона. Открылась дверь, вошел лейтенант и два военных с сумками, тубусом и чемоданом.

— Смирно! командным голосом озарил тишину лейтенант.

Мы подскочили со своих мест и выстроились и шеренгу.

— Вольно! Ответил человек в звании полковника.

Нас попросили усесться вдоль стены, взяв стулья, на противоположной стороне человек в звании майора раскрыл тубус и принялся на стене крепить какую-то карту с пометками и стрелками.

Полковник начал разговор.

— Разрешите представиться, половник вооруженных сил «ОАЭ» Джонатан Фолт, начальник штаба по разработке спец операций в тылу противника. Указав рукой на человека рядом, который вешал карту на стене.

— Это майор, Тед Бейл, начальник развед. штаба, на северном фронте. Мы приехали лично проинструктировать вас перед предстоящим заданием. Потому как доверить эту информацию мы не можем никому, противник хитер, так же, как и мы действуем на территории врага, его агенты тоже действуют на нашей территории. Для того чтобы пресечь утечку, лишнее распространение информации о предстоящей операции мы находимся тут лично. С этого момента и до остановки поезда никто отсюда не выходит. Всем всё ясно

— Так точно!! ответил весь отряд.

— Начинайте майор! Сказал полковник.

— Гх — гх! …прикрыв рукой рот кашлял майор. Господа, по прибытию нашего поезда на станцию, мы садимся в тентованный грузовик, и едем на аэродром. Там у вас будет 8-часов для того, чтобы отдохнуть и проверить снаряжение. Территория охраняется и покидать ее, категорически запрещается, именно во избежание утечки информации. Любая попытка под любым предлогом покинуть территорию, вступить в разговор с лицами, не причастными к операции, будут расцениваться как передача ценной информации о предстоящей миссии. Это понятно?

— Так точно! ответили мы.

«Вот это уже по серьезные вещи начинаются». - подумал про себя я.

Майор продолжал…

— Вы садитесь в самолет, взлетаете и будете в ночи лететь на высоте 12000 м. на такой высоте не летают истребители противника и будете менее заметны под покровом ночи. Будет холодно господа, мы снабдим вас костюмами с обогревом. Ваш путь займет около пяти-ти часов, на такой высоте, вы будете лететь над океаном вдоль северного побережья, мимо стран такие как Центуриал, Хемер и Цайгер. Потом на западной стороне побережья Цайгер, вам надо будет произвести высадку, самолет снизится до высоты 5000 метров. По нашим данным там нет зенитных установок, очень минимальное присутствие войск противника, так как основная часть сосредоточена вдоль линии фронта. Наши инженеры переоборудовали самолет и уменьшили вес, для того чтобы увеличить запасы топлива, чтобы экипаж, и самолет вернулись домой. Самолет будет без вооружения. Это не играет роли, потому как противник на таких высотах не летает. Как только будете на месте, там есть рыбацкий поселок, один всего один в том районе. Не ошибетесь. Там есть наш человек, который обеспечит вас одеждой и документами, найметесь на рыбацкий сейнер. У нас есть связь с агентурными группами, в том районе. Так что как устроитесь, там получите дальнейшие инструкции для операции. Запомните, неважно, сколько времени вы будете в тылу противника, и сколько будете ждать инструкций, ваша задача слиться и местным населением.

Майор продолжал говорить, о том, что мы с собой возьмем, какой у нас будет комплект для выживания, но я уже его не слушал, и опять погружался в свои мысли. Все мелькало в голове, сразу. Через 15 минут инструктаж был окончен, я лег на койку и уснул.

— Нилл, Нилл проснись! — толкая в плечо, будил меня Мейтон.

— Что случилось?

— Приехали, на выход! …сказал лейтенант.

Я еле открыл глаза, взяв свой вещмешок, направился к выходу, майор ждал, пока все выйдут. На перроне стоял тентованный грузовик, ребята последовали за полковником и лейтенантом, начали грузиться в грузовик. Погрузившись, мы тронулись в путь. Дорога была не очень хорошая и нас постоянно подбрасывало на кочках. Через два часа такой езды болело уже всё, но наконец мы добрались до аэродрома, были слышны звуки взлетающих самолетов.

Машина проехала КПП аэродрома и остановились у серого бетонного здания. Выгрузились из машины вошли в дверь, нас встретили люди в форме. И попросили сдать вещи. Я вытащил рисунок Флои из вещмешка. Вещмешок сдал, вместо него мне дали комплект экипировки для полета. Нас покормили и сопроводили в комнату отдыха, оставалось еще 5 часов, я принял душ и завалился в казарменную кровать, закрывшись одеялом. Все эти правила вызвали у меня нервное напряжение, я прикрыл глаза и уснул.

Раздался звук свистка, лейтенант сказал построиться. Открыв глаза, я увидел, что все ребята тоже отдыхали. Медленно проснувшись, мы изобразили построение. Была дана команда, что остается 30 минут до взлета и нам пора одеваться. В комнату вошли 2 человека, которые нам стали помогать и объяснять, как одевать экипировку.

Прошло минут 20 с момента сборов, все были готовы. В комнату вошли полковник и майор. Лейтенант скомандовал,

— Смирно!!

— Отставить! — произнес полковник. — Господа, здесь не будет пафосных речей о выполнении долга, но мы надеемся на вас. Да, на вас лежит ответственность, на всех нас лежит ответственность. Я верю в вас. Удачи Господа!

Открылась дверь, нас попросили проследовать к выходу на аэродром. На площадке стоял небольшой бомбардировщик Б-77, в котором мы должны были лететь. Персонал аэродрома проводил проверку самолета перед взлетом. Горели огни на полосе. Мы по одному заходили в самолет.

— Нилл. окликнул меня лейтенант.

— Да? …повернулся я к нему.

— Выдыхая он посмотрел на меня. Коль, я не смог уговорить тебя остаться, береги себя там… Он протянул мне руку, чтобы пожать её. Я подал руку в ответ, и крепко пожимая ёё, я несколько раз молча кивнул. Потом он обнял меня и похлопал по плечу.

Поднимаясь по трапу, я обернулся, сжав руку в кулаке, показал жестом, что всё отлично. Лейтенант молча кивнул. Я вошел в самолет, один из пилотов закрыл дверь. Усевшись на посадочное место рядом Мейтоном, я взял ремень безопасности и пристегнулся. Из кабины пилотов вышел командир экипажа, посмотрел на нас и сказал.

— Когда загорится красная, вон та красная лампа значит нужно приготовиться, откроется грузовой люк. Когда загорится зеленая надо прыгать. Это понятно?

— ДА, да, да! кивая, ответили невпопад все.

— Отлично, тогда взлетаем.

Самолет начал движение, вышел на прямой участок взлетной полосы, и постепенно разогнав пропеллеры, тронулся с места. Самолет немого стало трясти с увеличением скорости, но оторвавшись от земли, тряска прекратилась. Мы медленно поднимались. Я сидел, приговаривая шепотом детскую считалку.

— Тебе, страшно? Спросил Мейтон.

— Что? — отвлекшись от беседы с самим собой, — А, нет, не страшно, просто вспомнил, как Флои играла и приговаривала считалку вслух. Интересно было за ней наблюдать.

Не могу сказать, что я очень переживал, возможно нервничал, неизвестность не пугала. Я мог положиться на своих сослуживцев. У них был хороший опыт за плечами, просто неуютно в таком положении в самолете тем более, когда первый раз летишь.

С набором высоты чувствовалось, что температура падает и становится холодно. Через перчатки руки чувствовали холод, ноги в ботинках тоже. Теплый воздух при выдохе выходил паром. Сидеть, не двигаясь совсем в кресле было неудобно. При наборе высоты свет приглушили в салоне. Раздался голос командира экипажа.

— Самолет вышел на заданную высоту 12000 метров, мы пролетаем над Центуриалом, держим курс к океану, будет холодно господа, держитесь! — динамик отключился.

Умостившись на кресле, под гул моторов, я стал засыпать, не замечая холодка. Временами я открывал глаза, когда самолет потрясывало, но в приглушенном свете мало что было видно.

— Сколько времени уже летим? — спросил я у Мейтона.

— Почти два часа. — Тихонечко и выдыхая, ответил он.

Я кивнул головой. Примерно прикинув путь по времени, где-то пролетаем возле Хемера, а лететь ещё часа так три. Решил ещё подремать и отключился.

Я проснулся от того, что нас, начало трясти сильнее обычного. Раздался голос командира экипажа в динамике.

— Господа планы меняются, мы вынуждены снижаться, и менять курс, Сильный ветер на этой высоте, нас сносит в сторону океана, я не хочу лететь неизвестно куда и сажать самолет на воду, когда у нас кончится топливо.

Началось быстрое снижение. Все нервно стали шевелиться. Прошло три минуты.

Мейтон спросил:

— А куда он хочет лететь? В каком направлении?

— Я пойду, спрошу! Сказал Стен.

Отстегнув ремень, он встал из кресла и подошел к двери кабины пилотов, и постучал. За дверью раздался голос.

— Что нужно?

— Мы хотели узнать, в каком направлении мы летим? сказал Стен.

— Мы пересекаем Хемер, почти долетели до границы.

Мейтон развернулся ко мне и с изумленными глазами тихо произнёс:

— Там же хренова туча ПВО, это самоубийство!!! он стал в спешке расстегивать ремень.

Таким взволнованным я его ещё не видел.

— Откуда ты знаешь про ПВО? спросил я.

— На аэродроме, я слышал разговор двух пилотов в том, что они летали с разведкой в той местности эскадрильей и сказали, что очень много ПВО сосредоточено на границе Хемера. быстро и нервно говорил он.

Мейтон встал и громким голосом, показывая пальцем в сторону грузового отсека, начал говорить всем.

— Послушайте, над этой территорией огромное количество ПВО, нам надо подниматься или прыгать сейчас иначе самолет собьют, и мы погибнем.

В глазах команды было волнение и недоумение, лететь дальше или прыгать тут, где непосредственное сосредоточение противника.

В динамик раздался голос командира экипажа самолета.

— Хватит нагонять панику, я летаю не первый раз, у меня 160 боевых вылетов за спиной и этот сраный 161 вылет пройдет нормально. Так что садитесь по местам и наслаждайтесь полетом.

Только он успел договорить эти слова, как по правому борту была видна вспышка, и самолет тряхнуло.

— Мать вашу, накаркали. Держитесь мы под огнем ПВО.

— Быстро отстёгивай ремень Нилл! закричал Мейтон. — Нам надо прыгать, иначе мы тут погибнем.

Еще несколько вспышек и левую сторону фюзеляжа просто разорвало, там, где сидели, Фреде и Майк, они выпали за борт. В Стэна и Раймонда попали осколки. Раймонд упал, на сиденья без движений. Стен кричал от боли. Бен держался за ручку двери кабины пилотов.

Мейтон схватил меня за парашют и вытолкнул в образовавшуюся дыру в фюзеляже. Всё настолько происходило быстро, что я едва успевал что-то сообразить в происходящем, не говоря уже о принятиях каких-либо решений. Мейтон прыгнул за мной. Пока я летел, оглядываясь вокруг, выдел вспышки от зенитных орудий. Мне нужно было понимать, сколько ещё примерно лететь до земли. Мейтон приблизился и крича сквозь потоки ветра.

— Не раскрывай парашют рано, иначе увидят купол и откроют огонь, надо спуститься ниже. Поближе к земле. Я кивнул головой. Пролетев секунд тридцать, он закричал.

— Давай! — дернул за кольцо, и купол быстро расправился над ним, и он ушел выше.

Я дернул кольцо, но ничего, я 2 секунды потратил на то, чтобы принять решение открыть запасной, земля быстро приближалась, паника охватила меня, я дернул за кольцо запасного, он стал раскрываться, но часть строп была перерезана, осколками и еще что-то случилось. Я падал с неполным раскрывшимся парашютом. Но скорость была все равно высокая, за секунду в темноте я заметил дерево под собой. Залетая в крону дерева, я услышал хруст веток, листва и ветки били по лицу. Ничего не было видно. Ударившись головой о толстый сук, я потерял сознание.