Птицы и сны

История шестая. Аллергия, сны и тополиный пух

– Многоуважаемый устод Искандер ибн Стефан, да будут годы ваши длинны, как самая дальняя караванная дорога, да наполнится ваша жизнь радостью, словно степь –весенними дождями, пусть дарует вам Аллах сорок прекрасных девственниц не только в раю, но уже при этой жизни, да полнится она ароматным благоуханием, словно сад во время цветения деревьев… – сидевший передо мной старик – казах в богато вышитой тюбетейке – продолжал цветистое приветствие, нанизывая одно пожелание за другим, словно драгоценные жемчужины на нить.

Выждав приличествующую случаю паузу, я жестом призвал его остановиться.

– Многоуважаемый Ака, что привело вас ко мне, чем могут быть полезны мои скромные познания в благословенном искусстве медицины тому, кого выделил Аллах, наградив крепким здоровьем и удачей в торговых делах?

– Многоуважаемый Искандер ибн Стефан, буду краток, ибо жизнь моя была столь длинной, что совсем не осталось времени.

– Что вы, многоуважаемый, позволю себе не согласиться с вашими словами, хоть это и невежливо по отношению к гостю! Я уверен, что вы еще насладитесь игрой музыкантов на свадьбе пра-пра-пра-пра-внука, да дарует ему Всевышний столь же долгую жизнь. Впрочем, вы правы, перейдем к делу. Что вас привело в мой кабинет?

– Как вы, многоуважаемый, верно подметили – на здоровье я не жалуюсь. Другое тяготит меня… Ушла радость из моей жизни, померкли краски, не чувствую я аромата цветов, не получаю наслаждения от самой изысканной пищи, – старик горестно закачал головой.

Чуть опустив веки, я молча рассматривал своего собеседника. Настоящий врач знает, когда следует говорить самому, а когда лучше молчать для того, чтобы мог высказаться пациент. Однако молчание врача не означает бездействие. О многом внимательному взгляду может сказать внешность пациента. Скажем, кожа – для диагностики заболевания важны ее упругость, цвет, наличие сосудистых звездочек. Опытный врач читает эти знаки, как охотник читает следы, оставленные на свежем снегу лисицей. Много их, и невеже они представляются запутанными, но для мудрого ясно говорят: откуда и куда прошел зверь, как он себя чувствует, и что намерен делать дальше.

Абай Садыков родился в предгорьях Алатау восемьдесят три года назад. Годы изрядно потрепали его. Невысокого роста, он был на удивление худ и жилист. На испещренном морщинами лице выделялись, казалось, никогда не улыбающиеся карие глаза. Долгой и трудной была его жизнь. Для сироты, выжившего только благодаря великодушию дальних родственников, удалось ему совершить практически невозможное – стать купцом. Да не просто негоциантом, а совладельцем богатой торговой фирмы, хозяином домов не только в Бухаре и Стамбуле, но и в Санкт-Петербурге. Одиннадцать сыновей, рожденные ему тремя женами, водили караваны по древним торговым путям, продолжая приумножать его богатства. Кажется, на целом свете нет такой прихоти, которую он не мог бы при желании удовлетворить. И все же, он сидит здесь, в моем кабинете.

– Грешно говорить, многоуважаемый Искандер ибн Стефан, но моя жизнь потеряла всякий смысл. Кажется, все есть, всего добился, всем врагам отомстил. Что дальше делать? Для чего жить? – старик вопрошающе посмотрел на меня.

Так часто случается в жизни. Трудится человек, стремится к богатству, славе или власти. Отказывает себе во всем ради большой цели, а когда она достигнута, не знает, как дальше жить. Оказывается, что вся его жизнь была подчинена достижению, имела смысл, лишь пока была необходимость бороться за мечту. Жил он назло своим недругам, а когда их не осталось, то и ему стало незачем жить. Неслучайно на Востоке говорят: «Смерть врага ранит так же, как гибель друга».

Традиции – основа основ восточной культуры. Взяв в руку нефритовые четки, я несколько минут перебирал их в молчании. Мудрому нет нужды спешить, потому что он всегда приходит вовремя. Не пристало молодому человеку давать советов старику, даже если тот сам обратился за помощью. Проявляя уважение к возрасту пациента, я начал издалека.

– Этот человек родился много столетий назад в Хорасане к югу от Копетдагского хребта. Его гороскопом были Близнецы. В момент его появления на свет Солнце и Меркурий находились в третьем градусе Близнецов, Меркурий был в соединении, а Юпитер был по отношению к ним обоим в тригональном аспекте, – отметив, что пациент внимательно слушает, я продолжил. – Много лет спустя, изучив индийские таблицы движения планет, Свами Говинда Тиртха назвал точную дату этого события – 18 мая 1048 года. Семья его родителей не отличалась знатностью или богатством. И детство его не было сладким, как вода в горном ручье. И все же Аллах щедро наградил этого человека талантами. Он прославился как математик, оставив потомкам труды по алгебре и геометрии, намного опередившие свое время. Будучи астрономом, он составил календарь на семь секунд более точный, нежели тот, которым мы пользуемся ныне. Медицине его учил великий ибн Сина и, как следствие, он стал прекрасным врачом. В преклонном возрасте он совершил хадж, исполнив то, что полагается правоверному. Ал-Кифти в «Истории мудрецов» сообщает: «Не было ему равного в астрономии и философии, в этих областях его приводили в пословицу». А при дворе блистательного Малик-шаха его ценили как астролога-прорицателя, наделенного особым даром ясновидения, ибо слава его была очень велика.

– Кто этот великий человек? – одними губами прошептал Абай.

Я сделал вид, что не услышал вопроса и продолжил тем же монотонным голосом.

– И друзьями Аллах наградил его под стать. Легенда утверждает, что в молодости кровью поклялись хранить верность друг другу трое юношей – наш герой, будущий великий визирь Низами ал-Мулк и Хасан ас-Саббах…

– Это же Шейх ассасинов! – глаза Абая стали круглыми от удивления. – Кто же этот величайший из людей, что дружил с ним? Аллах свидетель, как сильно я мечтаю прикоснуться к его мудрости! Один его совет мог бы изменить всю мою жизнь!

Возбужденный тон пациента подсказал мне, что пришло время открыть карты. Мудрый не медлит, когда наступает время жатвы, ибо иной день бывает равен целому году.

– В памяти потомков этот человек остался не благодаря всему вышесказанному, а потому, что был счастлив при жизни настолько, что другие хотели походить на него. Когда он умер в возрасте восьмидесяти трех лет, на его могильной плите выбили имя Гияс ад-Дин Абу-л-Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям Нишапури. Многоуважаемый, вы спросили совета. Выслушайте же строки, написанные мудрецом.

Многоуважаемый Абай Садыков жестом огладил щетину на подбородке и снял с пальца кольцо, украшенное большим сапфиром.

– Воистину, правы люди, утверждающие, что ваша консультация бесценна. Видит Бог, я недостаточно богат, чтобы оставить достойный подарок. В знак уважения примите это скромное кольцо. Вам достаточно показать его любому из моих сыновей или внуков, и клянусь Аллахом, они исполнят все, что вы пожелаете! – старик положил кольцо на стол и, не сказав больше ни единого слова, вышел из моего кабинета.

После ухода пациента я спрятал кольцо в ящик стола. Чувство тревоги тенью мелькнуло в моей душе – камни не приходят к человеку случайно, это всегда знак грядущего. Сапфир – камень северных стран. Что может означать его появление? Впрочем, суетное затуманило мой разум, и я не прислушался к своей интуиции.

Встал, подошел к окну. Для современного врача неприемлемо исчислять свой гонорар в кольцах с драгоценными камнями. Империя в лице мытарей требует, чтобы на каждую принятую в оплату копейку выдавался соответствующий документ. Общество следит за наличием на дверях кабинета прейскуранта с ясно указанными ценами на медицинские услуги. Страховые компании подсылают своих соглядатаев для проверки неукоснительного соблюдения всевозможных инструкций и методических рекомендаций. Негоцианты пытаются превратить медицину в обычный бизнес, а врача – в некое подобие приказчика. И все же…

Было летнее утро. Обычный рабочий день, подобный множеству тех, что уже прошли и еще предстоят. Беседа с аксакалом разбередила мне душу. Я вспомнил выражение скорби на лице Абая, когда он сетовал на бессмысленность своей жизни. А что ждет меня? Бесконечная череда пациентов, высказывающих свои жалобы, радость от маленьких профессиональных успехов и все? Мне уже сорок, но семьи нет, и не предвидится. Мои гонорары позволяют вести скромную жизнь в столице одному, но явно недостаточны для семьи.

Впрочем, в деньгах ли дело? Если бы судьбе было угодно, и я бы родился в арабской семье, то, как у всякого образованного человека, у меня было бы несколько дорог. Скажем, тот же Омар Хайям – поэт, ученый, врач и царедворец. В трактате «Собрание редкостей» Низами Арузи Самарканди пишет: «Дабир, поэт, астролог и врач, – суть ближние люди царя, и обойтись без них ему невозможно. На дабире – крепость правления, на поэте – вечная слава, на астрологе – благое устроение дел, на враче – здоровье телесное. И это – четыре тяжких дела и благородных науки из ветвей науки философии: дабирство и поэзия – из ветвей логики, астрология – ветвь математики и медицина – ветвь естествознания». Вся мудрость объединяется в одном человеке. А как интересна его жизнь: научные открытия, дворцовые заговоры, путешествия в неизведанные страны!

А на Западе? Врач – просто лекарь, поэт – зачастую пьяница и юродивый, а в политику идут и вовсе люди безо всякой чести. Достаточно прочесть Макиавелли, чтобы в этом убедиться. Пожалуй, лишь Леонардо да Винчи является исключением из правил… Да Парацельс…

Впрочем, получается, что не в различиях Восточной и Западной цивилизаций кроется секрет, а в устремлениях самого человека. Как бы мне хотелось стать не просто лекарем, излечивающим чужие болезни, а творцом своей собственной судьбы. Как бы мне хотелось, чтобы, подобно Омару Хайяму, судьба подарила мне дружбу с людьми, подобными великому визирю Низами ал-Мулку и шейху таинственных ассасинов Хасан ас-Саббаху…

За окном неслась белая пелена. Ветер змеился по крышам зданий, собирая у водостоков и печных труб небольшие пушистые холмики. Если бы не ярко светившее солнце, иллюзия зимней метели была бы полной. Но на дворе стоял июнь, и белые сугробы были отнюдь не снежными, а состояли из тополиного пуха.

Тополей в Петербурге тьма-тьмущая. В стародавние времена они были посажены в качестве живых насосов для откачки болотных вод из-под фундаментов строящихся зданий. Благодаря тополям держится город на поверхности земли – не тонет. И все бы хорошо, да только вот пух…

Все в нашем мире двойственно. Мне, врачу, сезонное цветение тополей дает возможность поправить бюджет, а для аллергиков хуже нет, хоть из города беги. Впрочем, если не хочешь бросать карьеру ради прохлады ледников Гренландии – пожалуй, единственного места, где больной может гарантированно избежать взаимодействия с растительными аллергенами, то необходимо заранее побеспокоиться о записи на прием к доктору.

Мадам Иванова, зашедшая ко мне в кабинет двадцать минут назад, страдала аллергией с раннего детства. Будучи людьми либеральных взглядов, ее родители ежегодно отправляли любимую дочь на лето в Швейцарию. Горный, чистый воздух помогал пережить неблагоприятный сезон более-менее без страданий. Привычный уклад жизни нарушило замужество.

По достижения шестнадцатилетия Ирина получила предложение руки и сердца от перспективного чиновника Модеста Михайловича Иванова. Жених был хорош собой, пусть не очень знатен, но целеустремлен, серьезен, без глупостей на уме. Родители Ирины, недолго думая, дали согласие на брак.

Венчались в начале июня в Казанском соборе. Помог непосредственный начальник Модеста Михайловича и его патрон князь Куракин. Он же был свадебным генералом и самым главным гостем. Родители невесты обомлели от восторга, когда Его превосходительство сказал, что Модест – не просто его подчиненный, а верный ему человек, и отныне Ирина ему как дочь, а посему всегда может рассчитывать на его помощь и покровительство.

Молодая девушка была счастлива. Красивое свадебное платье, венчание в главном соборе Империи, роскошная свадьба, откровенная зависть в глазах подруг, что еще можно желать? Только вот тополиный пух…

Отвернувшись от окна, за которым царил псевдозимний пейзаж, я тяжело вздохнул и произнес стандартную для врача фразу.

– Сударыня, раздевайтесь.

Печально было на моей душе.

Не то, чтобы мадам Иванова была нехороша собой и на нее было неприятно смотреть. Отнюдь нет. Женщина была миловидна. Небольшого роста, хорошего сложения с выраженной талией и по-девичьи высокой грудью, она отличалась характерным для северян молочным оттенком кожи. Даже многочисленные веснушки на лице и теле не портили впечатления, а, напротив, придавали женщине определенный шарм. Довершали портрет голубые глаза, русые волосы, круглое лицо, небольшой, «уточкой», нос, пухлые бледно-розовые губы.

Печалился я, что не мог, не имел права смотреть на мадам Иванову, как на женщину. Врачу должно видеть не людей, а пациентов. Это профессионально, но иногда, особенно если ты еще не стар и не женат, это тяжело. Порой так хочется человеческого общения, а не диагностической беседы.

Мадам Иванова сняла блузку и бюстгальтер. Еще раз, тяжело вздохнув, я начал пальпацию лимфатических узлов. Заушные, шейные, подмышечные…

– Доктор, скажите правду! Вы так вздыхаете потому, что я безнадежно больна? – глаза пациентки наполнились слезами. – Умоляю, ответьте, у меня рак?

Мне стало стыдно. Врач не должен отягощать состояние пациента своими личными проблемами. Это верх непрофессионализма.

– Мадам, не говорите глупостей! От аллергии не умирают, – под маской циника проще всего спрятать свои настоящие переживания. – Вам не о смерти нужно думать, а о счастье мужа. Нет, право, что за глупости, ей еще детей рожать, а она в гроб собралась!

Мадам Иванова густо покраснела и сделала неуклюжую попытку прикрыть наготу рукой. Я решительно остановил ее неуместный жест.

– Полноте, мадам, вы все-таки на приеме у врача, а не на гимназической вечеринке! Дышите глубоко животом.

Я перешел к глубокой соскальзывающей пальпации внутренних органов. Особых отклонений от нормы не было. Небольшое вздутие толстой кишки, по всей видимости, вызванное газами и некоторая болезненность в области мочевого пузыря не в счет. Мадам Иванова отличалась завидным здоровьем. Вот только аллергия на тополиный пух…

– Мадам, одевайтесь! – я деликатно отвернулся к окну.

Аллергия – странное заболевание. Все вроде бы у человека хорошо: руки-ноги целы, а жить полноценно нет никакой возможности. И ведь, что интересно: виной всему – стремление организма защититься от ядов. Для примера, возьмем рвотный рефлекс. Если не дай Бог, недруги отравили пищу, рвота может спасти жизнь. То есть является благом для человека. А если в хорошей компании, не успев выпить чарку-другую, вы вынуждены бежать в туалетную комнату, это несомненное зло. Механизм же рефлекса и в первом, и во втором случае одинаков. Организм решительным образом реагирует на вещество, представляющиеся ему вредным.

Какую угрозу может нести в себе тополиный пух? Любой разумный человек скажет –никакой. А организм аллергика не только уверен, что эта угроза очень серьезна, но и отстаивает свое убеждение, защищаясь всеми доступными способами.

Мадам Иванова громко высморкалась у меня за спиной.

– Доктор, умоляю, помогите! Нет никаких сил так жить! – пациентка громко заплакала.

Я обернулся и пристально посмотрел на пациентку, под воздействием моего взгляда она немного успокоилась. Это был хороший знак, дающий нам надежду на исцеление.

– Мадам, я могу вам помочь при помощи гипноза. Но мне нужно ваше письменное согласие на подобное лечение. Этот метод лечения совершенно безвреден, но официально запрещен для применения в Российской империи.

Глаза пациентки расширились и стали похожи на голубые блюдца. На их фоне носик казался особенно красным и припухшим. Ноздри модам Ивановой влажно блестели, дышала она исключительно ртом.

– Доктор, но что же скажет мой муж? Ведь я замужем…

Я недовольно поморщился. Вот ведь уже и дышать-то нормально не может и платки носовые десятками в день меняет, а туда же…

– Мадам, что за глупости… Процедура гипнотического воздействия будет проведена в присутствии лицензированной медицинской сестры. Вы будете находиться в сознании, по меньшей мере, частично. В Европе гипноз широко используют для лечения аллергии. Скажем, в парижской клинике Шарко или в медицинском центре Брэда в Лондоне. Профессор Брэд, между прочим, был хирургом, и именно он еще в 1843 году ввел в оборот термин «гипноз», от греческого «hypnos» – сон. В России этот метод развивал великий Бехтерев, много сил приложивший для его легализации. Впрочем, мадам, вам решать…

На лицо мадам Ивановой упала тень сомнений. Было видно, что женщина не может прийти к какому-то одному решению.

– Доктор, а отчего в России гипноз запрещен? – наконец решилась она задать мучивший ее вопрос.

– Видите ли, мадам, виной всему наша дремучая глупость. Вначале верим шарлатанам, держим их чуть ли не за пророков, а после… В деле запрета гипноза отметилось несколько европейских шарлатанов во главе с графом Калиостро. Они отличались, скажем так, не лучшими манерами и использовали гипноз не только для медицинских целей. Но посудите сами, никому в голову не приходит запретить медицинское применение опия по причине написания Бодлером «Цветов зла»! А гипноз запретили!

– Доктор, не гневайтесь, но в гимназии про гипноз такие ужасные вещи рассказывали, – мадам Иванова вновь густо покраснела. – Впрочем, я напишу свое согласие, если вы разрешите мужу находиться в вашей приемной во время сеанса.

Два дня спустя Модест Иванов, удобно расположившись в кресле, развернул свежую газету, на столике подле него стояла чашка крепчайшего кофе «по-турецки». Он заранее подписал чек на сумму, указанную в прайс-листе, и чувствует себя в некотором роде меценатом. Молодому человеку льстит вежливость, с которой к нему обращалась Дарья, и то, как она принесла кофе, положив в чашку именно три ложечки сахарного песку, как он, Модест, и любит. Служба в Департаменте под началом князя Куракина приучила Модеста Михайловича к тому, что в глазах многих простых людей он олицетворяет Империю. Это наполняет его душу гордостью и достоинством, которые сквозят в его внешности и манере разговора.

– Доктор, можете приступать к сеансу, – не глядя на меня, бодрым голосом распорядился перспективный чиновник.

Я кивнул и молча прошел в кабинет, плотно закрыв за собой дверь. Шуршание газеты может помешать пациентке во время сеанса.

Увидев меня, мадам Иванова, смущенно улыбнулась и легла на кушетку. Ассистирующая мне медицинская сестра Дарья заботливо укрыла пациентку клетчатым шотландским пледом. Я снял платок с клетки, в которой сидел кенарь. Птица тут же принялась петь. Музыкальные звуки способствуют погружению в гипнотическое состояние, я предпочитаю живые птичьи трели.

– Доктор, а я… – начала было говорить мадам Иванова, но опытная Дарья прервала ее строгим взглядом и жестом, призывающим к молчанию.

– Слушайте птицу, сударыня, – сказал я громким шепотом и пристально посмотрел пациентке в глаза. – Вы слышите только птичьи трели и мой голос…

Я принялся раскачивать перед глазами пациентки блестящий шарик на нитке. Дарья встала рядом, готовая ко всему.

Лечение аллергии методом гипнотической индукции было изобретено первым русским психотерапевтом князем Алексеем Владимировичем Долгоруковым. Методика мне понравилась своей технологичностью. Погруженный в гипноз пациент как бы помещается в стеклянный футляр. По окончании сеанса он все видит, слышит, вот только становится недоступен воздействию аллергена. Изящно и со вкусом!

Мадам Иванова достигла второй стадии гипноза по классификации Фореля. Ее мышцы обрели восковидную гибкость, характерную для гипотаксии. Лицо женщины разгладилось и напоминало маску, дыхание стало поверхностным.

Дарья, повинуясь моей команде, толстой иглой уколола предплечье пациентки. Мадам никак не отреагировала на это воздействие. Я продолжил чтение гипнотической формулы, обращаясь непосредственно к бессознательному пациентки.

Кенарь продолжал свои трели. Замечательная все-таки птица. Некоторые коллеги для музыкального сопровождения гипнотического сеанса приглашают музыкантов, особенно ценятся арфисты. Но согласитесь, лишний человек в кабинете, к тому же не имеющий профессионального медицинского образования – это чревато непредсказуемыми осложнениями. Храм должен оставаться храмом, и лишь посвященным в нем место.

Пациентка застонала и выгнулась дугой. Мы с Дарьей уложили ее на место. Далось это непросто, пришлось приложить силу, так как тело мадам по своей твердости напоминало дерево. В состоянии каталепсии человека можно уложить на спинки двух стульев, а сверху поместить большой груз. Публика обожает подобные трюки. Я же, как врач, считаю их аморальными.

Так как мадам Иванова погрузилась в стадию сомнабулизма, что сделало возможным применение не только гипнотических, но постгипнотических внушений, я приступил к основной части лечения.

– Вы хорошо слышите мой голос. Вы отчетливо слышите каждое мое слово. Отныне окружающий мир вы видите как бы через оконное стекло. Вы чувствуете себя в безопасности, так как между вами и миром толстое, абсолютно прозрачное стекло…

Дарья заботливо промокнула мой лоб салфеткой. От усталости мои глаза слипались, но я собрался с силами и успешно завершил сеанс.

– Через полминуты я выведу вас из гипнотического сна, я разбужу вас. Сейчас я сосчитаю до трех, и вы проснетесь. Раз – освобождаются от сковывающего действия руки, два – освобождаются ноги и все тело, – я отметил улыбку, скользнувшую по губам пациентки, а также то, что ее дыхание стало глубже. – Три – вы проснулись, откройте глаза! Сеанс закончен! Потянитесь! У вас хорошее самочувствие и настроение! Вы чувствуете себя отдохнувшей и полной сил.

Мадам Иванова открыла глаза, со вкусом, словно кошка, потянулась и, отбросив плед, села на кушетке. Ее глаза лучились счастьем. После правильно проведенного сеанса пациент всегда чувствует себя хорошо отдохнувшим и полным сил, а вот врач, напротив, сильно устает.

– Дарья, будьте любезны, пригласите господина Иванова. А вы, сударыня, пройдите к этому окну, – я жестом показал пациентке, куда именно ей следует встать.

Модест Михайлович Иванов вальяжно вошел в кабинет. Казалось, что он просто лучится самодовольством. На его фоне я показался себе выжатой тряпкой.

– Дорогая, ты в порядке? Доктор, вы не предупредили, что сеанс будет столь долгим! Я устал ждать! Мы можем идти домой?

– Одну минуту, господин Иванов. Для проверки эффективности проведенного лечения необходимо осуществить маленький эксперимент. Подойдите к своей супруге и откройте окно.

– Открыть окно? Доктор, но там же пух!

– Открывайте окно, господин Иванов! – мой голос стал твердым словно сталь.

Чиновник послушно распахнул створки окна. Кабинет мгновенно наполнился тополиным пухом. Дарья громко чихнула. Мадам Иванова удивленно посмотрела на нее и спросила.

– Вы чихаете, но отчего?

На глазах ее мужа блеснули слезы.

– Дорогая, ты здорова! Ты совершенно не реагируешь на пух!

– А как я должна на него реагировать? – в голосе женщины прозвучало неподдельное раздражение.

Услышав этот вопрос, Модест Иванов подхватил жену на руки и, радостно смеясь, принялся вальсировать по кабинету.

Я подал знак Дарье закрыть окно. Сеанс закончен!

Ослепленный гордыней, я был уверен, что теперь долго не увижу чету Ивановых в своем кабинете, но ошибся. Спустя две недели Модест Иванов сидел в кресле напротив меня, ломая руки в отчаянии. В нем и следа не осталось от того уверенного в себе мужчины, что недавно у меня на глазах кружил свою жену. Я отметил бледность его лица, некоторую отечность, появившуюся у него под глазами. Неизменными оказались лишь тщательно прочерченный пробор в аккуратной прическе, и привычка говорить капризным тоном.

– Доктор, я просто в отчаянии! Моя жена выздоровела, ее больше не мучает аллергия. Как оказалось дело совсем не в этом!

– Уважаемый Модест Михайлович, голубчик, не волнуйтесь. Постарайтесь рассказать мне толком, что вас столь сильно обеспокоило? – я придал своему голосу надлежащую для таких случаев глубину и бархатистость. Мои глаза излучали вселенскую доброту старого, мудрого доктора. После некоторой паузы уже другим голосом я распорядился. – Дарья, будьте так добры, принесите нам кофе и сигары.

Чиновник с благодарностью посмотрел на меня. Чувствуя, что контакт с пациентом наладился, я развил успех.

– Чувствую, что разговор у нас с вами будет в высшей степени деликатный. Можете рассказывать мне все, как на исповеди. Врачебная тайна священна! Сигары какой страны вы предпочитаете в это время года?

Чиновник оторопело заморгал и невнятным голосом признался.

– Я, знаете ли, в сигарах не специалист…

– Зря, уважаемый, зря! Хорошая сигара для мужчины – это как охота или, скажем, прогулка на яхте. Впрочем, как врач, я обращаю ваше внимание на умеренность. Хотя в вашем возрасте, а вы еще молоды, об умеренности предпочитают не вспоминать. Так что вас привело?

– Доктор, моя жена фригидна! Раньше я думал, что причиной всему аллергия. Но теперь, благодаря вашему лечению Ирина совершенно здорова и, в то же время, она холодна ко мне!

Я с интересом посмотрел на чиновника.

– Вы женились на девице?

Иванов от смущения поперхнулся сигарным дымом и закашлялся.

– Да, то есть нет!

Я почувствовал, что моя левая бровь поползла вверх.

– Сударь, прошу вас, говорите яснее.

Иванов стал красным, как вареный рак, избегая смотреть мне в глаза, он пояснил.

– Когда мы с Ириной познакомились, она была девицей. Но до свадьбы у нас были близкие отношения. Я понимаю, это порочно, но она была такой страстной, такой горячей, что мы не смогли удержаться. Только прошу вас, доктор, никому!

Я согласно кивнул, чтобы его успокоить и продолжил расспрос.

– Так вы говорите, что до свадьбы она была темпераментна, а после стала холодна к вам?

Иванов ошарашенно посмотрел на меня. Ему раньше не приходило в голову сопоставить поведение жены до и после замужества. Как многие люди, он привык жить одним днем, не утруждая себя анализом происходивших с ним событий.

– Да, доктор, вы совершенно правы. Мне это и в голову не приходило… Но отчего?

– Вы венчались до начала цветения тополей?

– Да.

«Вот вам и ответ!» – фраза вертелась у меня на языке, но я сдержался и промолчал. Вначале на мадам Иванову обрушилась аллергия. С мокрым носом и слезящимися глазами не до услад с молодым мужем. Она наверняка закомплексовала по поводу своей внешности и это довершило дело. А после того, как аллергия была укрощена…

Я почувствовал, как между моими лопатками потекла струйка холодного пота.

А после – это уже моя вина! Хорош доктор, нечего сказать. Проверенная методика, эффективное лечение! Бедняжка теперь живет, словно в стеклянном чехле, она не только пух, но и мужа совершенно не чувствует! Попробуйте в кольчужной перчатке определить на ощупь сорт ткани. Но что же делать? Если убрать кокон, то мадам вновь будет мучаться от аллергии, однако, и так, как есть, ее нельзя оставлять. Прежде всего – успокоить супруга!

Врач не может отпустить пациента, не оказав ему всевозможной помощи, а инструкции страховых компаний требуют, чтобы консультация длилась не менее двадцати минут. Впрочем, санитарное просвещение пациентов тоже входит в мои обязанности.

Цитируя по памяти «Кама-сутру» я поведал молодому супругу о том, что мужчины различаются по своим признакам как «заяц», «бык» и «конь». Женщины же, в свою очередь, соотносятся с «газелью», «кобылой» и «слонихой». Обратил его внимание на особенности соития. Так соразмерные друг другу типы способны породить три «равных» наслаждения, а в иных случаях получаются шесть «неравных». Поскольку Модест является «быком», а Ирина – «газель», то их отношения «неравные». Среди неравных я сделал акцент на «высоких» наслаждениях, когда муж, подобно ему, телом крупнее жены. Разъяснил, что мужчины делятся на «быстрых», «средних» и «медлительных». Успокоил – темперамент – это не недостаток, а физиологическая особенность, которую необходимо учитывать обоим супругам. Привел различные точки зрения на женскую натуру, на примере школ Ауддалаки и Бабхравьи.

После получасовой лекции об особенностях интимных отношений в супружестве, густо пересыпанной клиническими примерами, я мягко подвел его к осознанию, что супруга нуждается в некотором отдыхе после болезни. После чего выписал господину Иванову успокоительную микстуру и взял время для размышления над их семейной проблемой.

Судьба любит дарить немыслимые совпадения и нежданные подсказки. Не успела закрыться дверь за горюющим мужем, как в кабинет вбежал Абай Садыков.

Ничто не выдавало в нем того старика, что полмесяца назад жаловался мне на депрессию. Был Абай энергичен, быстр, по лицу блуждала легкая улыбка, казалось, что даже глаза его стали мягче.

– Что привело вас на этот раз, многоуважаемый Ака? – задал я вопрос, пытаясь переключиться с предыдущего пациента.

– Благодаря вам жизнь моя стала яркой, как цветок и сладостной, как изюм, но есть одна мелочь, которая меня беспокоит и не позволяет насладиться дарами, посланными мне Аллахом на старости лет!

– Что же могло потревожить столь уважаемого и мудрого человека?

– Сон. Мне постоянно снится один и тот же сон. Я вхожу во внутренний двор своего дома и вижу множество женщин, прекрасных, как первые цветы весной, поистине подобных гуриям в райских садах. Но стоит мне появиться, они тут же исчезают через потайную дверь и мне остается лишь печалиться, созерцая отпечатки их божественных ножек на пыльных плитах.

– Многоуважаемый Ака, вы, наверное, хотите, чтобы я дал вам порошок или отвар, позволяющий избавиться от этого сна?

После долгого молчания Абай хитро улыбнулся и снял с пальца массивное кольцо с прекрасным, чистым рубином.

– Только не это! Единственное, что я хочу, так это чтобы двери потайного хода оставались закрытыми, и я мог насладиться обществом прекрасных гурий. Вы ведь поможете мне, многоуважаемый Искандер ибн Стефан?

Услышав слова Абая, я мысленно поблагодарил судьбу за проявленное ко мне милосердие. Редчайший случай, чтобы две различных задачи имели одно решение. Но уважаемому аксакалу об этой удаче знать не следует.

– Трудную задачу поставили вы передо мной, многоуважаемый Ака, даже и не знаю, хватит ли моих скромных познаний для ее разрешения, – я сдвинул брови к переносице, всем своим видом показывая неподдельную озабоченность. Кольцо лежало на столе между нами, но я не решался его взять.

– Я слышал, что изумруды укрепляют память и помогают людям науки, – произнес Абай, снимая с пальца еще одно кольцо и вертя его в руках.

– Многоуважаемый Ака хочет, чтобы гурии усладили его наяву или чтобы ему повиновались тайные двери?

– На что мне девицы, прошел уже десяток лет, как утратил я к ним интерес. Да и что скажут мои жены? Глуп тот, кто на старости лет разрушает мир в своем доме. Сделайте так, чтобы у меня были ключи от дверей и не будет на земле человека, счастливее меня!

– Для того, чтобы подобрать ключи к замкам, что находятся во сне, мне придется туда войти. А вам нужно будет написать письменное приглашение. Кроме того, мне в работе помогает ассистентка.

– Для чего вам утруждать себя чтением моих каракуль? Глаза такого великодушного человека, как вы, должны созерцать золото, а не чернила, – одну за другой Абай выложил на стол десять золотых монет, они образовали две сторожевые башни подле кольца.

– А это за то, чтобы никто не узнал о причинах моего визита, – новый золотой столбик замкнул треугольник.

Конечно, как дипломированный врач, как европеец, я должен был гневно отвергнуть подобный подход к оплате моих услуг. Но, первое – я не считаю искусство врачевания услугой, подобной брадобрейству. Второе – счета приходят каждый месяц и по ним нужно платить, а моя практика, к сожалению, пока не приносит достаточного количества денег. Третье – Восток силен традициями. Все люди – братья и должны помогать друг другу. Уважающий себя врач обязан идти навстречу нуждам больного, даже если это противоречит некоторым условностям. Но и пациенту никто в целом свете не может воспрепятствовать выразить благодарность врачу. И, наконец, четвертое – разве можно обидеть отказом уважаемого аксакала?

– Да будет так! – я сгреб пятнадцать монет в ящик стола и аккуратно взял в руки кольцо. Прекрасный рубин, несомненно, из Индийской коллекции! – Законы Империи обязательны только для ее подданных. Обычно во время гипноза мне ассистирует медсестра Дарья. С вашего позволения, сейчас я думаю обойтись без нее. Ни к чему женщине присутствовать при лечении столь многоуважаемого гостя. И еще, многоуважаемый Ака, как врач, я рекомендую вам постоянно носить на пальце это замечательное кольцо, которое вы держите в руке. Как вы мудро заметили, изумруды укрепляют память. Человеку, торговая империя которого столь обширна, хорошая память просто необходима. Молодость глупа, она тянется к деньгам и власти. Она любит желтый и красный цвет. Мудрость – удел зрелых мужчин, которые многое помнят. В стране холода изумруд напомнит вам зелень травы на горных пастбищах. Он поможет вам коротать длинные, зимние вечера. Меня же индийский рубин приглашает в путешествие и сулит военные приключения. Камни – это знаки на дороге судьбы.

– Да будет так! – Абай надел на безымянный палец кольцо и направился к кушетке.

Мне предстояла трудная задача. Необходимо не только ввести пациента в состояние гипнотического сна, но и самому оказаться там же. Если бы я работал в паре с квалифицированным коллегой, то он отвечал бы за своевременное возвращение в подлунный мир из царства Морфея меня и Абая. Нынешняя задача усложнялась тем, что я не мог воспользоваться даже ассистенткой в качестве якоря реальности. И все же, душа моя пела – преодоление трудностей лишь укрепляет профессиональную самооценку врача.

Для погружения в гипноз я воспользовался методикой взаимной индукции транса, когда врач и пациент по специальной формуле усыпляют друг друга и оказываются в одной иллюзии Нави.

– Я вижу сидящего передо мной мужчину, – начал я наше путешествие, понизив тон голоса в конце фразы и проследив, чтобы она целиком уместилась в один выдох пациента.

– Я вижу сидящего передо мной мужчину, – повторил, как мы и уговаривались, Абай.

– Я слышу низкий с некоторой хрипотцой голос…

Когда пришло время, и я открыл глаза, мы с Абаем стояли во внутреннем дворе большого, построенного в арабском стиле дома. Посреди двора вокруг фонтана находилась дюжина красивых девушек. Их лица были открыты, а из одежды наличествовали только легкие шаровары. Как я успел заметить, девушки принадлежали к разным народам и разным женским типам. Были и миниатюрные «газели», и стройные «кобылы», и фактуристые, столь любимые восточными мужчинами, «слонихи». Впрочем, рассмотреть подробно девушек и их наряды я не успел. В ту же секунду, как мы появились во дворе, раздался немыслимый визг, и девушки молниеносно исчезли.

Наслаждаясь наступившей тишиной, мы прошли к потайной двери, через которую скрылись прелестницы.

– Вот! – Абай сокрушенно показал на большой замок, запирающий вход во внутренние покои дома.

– Приступим, многоуважаемый Ака! – Чувствуя азарт, я достал из воздуха чемоданчик профессионального взломщика, открыл его и начал выбирать нужный инструмент. – Замок создают, чтобы к нему можно было изготовить ключ! Только вместе эти предметы оправдывают свое право на существование…

Спустя два часа, обучив многоуважаемого Абая Садыкова управляться по своему желанию с замками, запирающими двери дома и, торжественно вручив ему ключи от сновидений, я вывел пациента из гипноза.

Отдыхая от проделанной работы, мы, неспешно потягивая кальян с ароматом дыни, выпили зеленого чаю, после чего я проводил счастливого аксакала до входной двери, и отдал распоряжение Дарье пригласить на прием семейную чету Ивановых.

Решение проблемы молодоженов, найденное мной, было простым и изящным, как рубаи Омара Хайяма.

Если нельзя снять с мадам Ивановой невидимый чехол, защищающий ее от аллергии, то можно поместить туда же ее мужа!

Для осуществления этой идеи я намерен посредством гипнотической индукции научить пациентку растягивать чехол, превращая его в балдахин над супружеским ложем. А Модеста Иванова тем же способом научить пробираться внутрь него, словно под одеяло. Таким образом, супруги окажутся в одном реальном пространстве, где есть место чувственности, но нет места аллергии.

Пусть укроет весь город нежное пуховое покрывало романтичной и чувственной любви! Да будет так!