Птицы и сны

История одиннадцатая. Миссия «Апраксин двор»

Мы бежали по бесконечно длинному, темному коридору. Пот заливал глаза, вокруг мелькали однообразные обшарпанные стены. Под ногами хрустела осыпавшаяся штукатурка, приходилось следить за тем, куда ставишь ногу, быть осторожным, чтобы не упасть. Учитывая скорость бега, падение могло обернуться бедой не только для меня, но и для остальных. Воздух в подземелье был спертым и осязаемо плотным. Болела грудь, казалось, что затхлый воздух, превращаясь при каждом вдохе в подобие наждачной бумаги, ранит легкие.

Жуковский бесшумно бежал впереди, почти не сбрасывая скорость, идеально вписывался в повороты, ускорялся на прямых участках. Темными очертаниями и стремительностью движений Жуковский напоминал ночного демона, впрочем, было не до сравнений – силы покидали меня. Рядом мчался Федор, сзади, пытаясь не отстать, громко хрипел полный Подхалюзин.

Неожиданно я почувствовал, что движения стали медленными, словно нас окружал не воздух, а плотная субстанция, в которой мы вязли, как в болоте.

– Они применили боевую магию, – прохрипел Подхалюзин.

Название само всплыло в голове: «Тенета паутины». Эти слова породили страх: все было бесполезно, это ловушка! Гулко заколотилось сердце, боль переместилась за грудину. Я понял, что умираю…

Сердце продолжало гулко стучать. Тошнило, кружилась голова. По спине ручьями тек холодный пот. Стараясь держать голову прямо, словно она была хрупкой и от малейшего движения могла рассыпаться на куски, я с силой развел руки в стороны. Сделал глубокий вдох. Осмотрелся. На счете восемь выдохнул весь воздух без остатка. Втянул пустой живот под ребра, еще раз вдохнул максимально возможный объем воздуха…

Вокруг меня была небольшая комната. Я сидел за круглым столом. В помещении больше никого не было. Я был в одиночестве. По характерным картинам на стенах узнал отдельный кабинет кондитерской «Норд» и вспомнил, почему я здесь.

Путешествие окончилось, из мира духов я вернулся в реальный мир. Продолжало тошнить. Организм настойчиво требовал сладкого, и я поспешно съел два эклера. Полегчало.

Субъективно путешествие длилось несколько часов, объективно – минуты. Таковы парадоксы времени.

Всего несколько минут назад официант оставил меня наедине с заказанным блюдом. Шеф-повар все сделал правильно: центром композиции был огромный черный трюфель, вокруг немного шоколадной стружки и взбитых сливок. Размер гриба кричал о безумной стоимости блюда, и все же, внешне оно выглядело обычной причудой пресыщенного гурмана, которому захотелось ощутить во рту «вкусовой взрыв». Для чего же еще заказывать трюфели? Но это блюдо не было обычным. Секрет заключался в особых приправах, которые я принес с собой и попросил добавить в черный горький шоколад. Стоимость самого гриба настолько велика, что шеф-повар без лишних вопросов выполнил чудную просьбу гостя.

Отпустив официанта, я осторожно, чтобы не испачкать трюфель, выбрал сливки и выбросил их в пепельницу. Острым костяным ножом тонкими пластинками нарезал гриб. Достал из кармана деревянные палочки для еды, аккуратно подцепил первый кусочек и положил его на язык…

Пришли все. Ни один не сослался на неотложные дела или внезапную хворь. Я был растроган и рад этому. Друзья тем и отличаются от случайных знакомых, что в трудную минуту приходят на помощь.

Я еще раз оглядел присутствующих. Подтянутый, энергичный Жуковский бездумно крутил в руках кружку пива и зорко посматривал по сторонам, не притаился ли где-нибудь рядом преступник.

Кузнецов степенно пил пиво, в промежутках между глотками оглаживая пятерней бороду. На подьячем новая шелковая жилетка, и он намеренно сел таким образом, чтобы все могли это заметить.

Подхалюзин, как всегда, ел и, как всегда, превращал этот процесс в почти театральное действо. Он закатывал глаза, причмокивал, дирижировал столовыми принадлежностями. Эпизодически Подхалюзин замирал, придирчиво вслушиваясь в сочетание вкусов и, оценив гармонию, восхищенно крякал.

На моем лице царит умиленная улыбка. Друзья – мушкетеры!

– Зря вы, господа, отказались от «судачка по-польски». Это, я вам скажу, нечто! – прервал молчание Подхалюзин.

Я понял – пора переходить к делу.

– Господа, точнее, друзья, я собрал вас потому, что мне нужна помощь. Больше мне обратиться не к кому. Конечно, я не могу настаивать…

– Александр, мы уже догадались, что ты пригласил нас по делу, и хотя это бестактно с твоей стороны прерывать трапезу, – Подхалюзин вилкой указал на свою тарелку, – но мы сгораем от любопытства, объясни, что случилось?

– Только просьба к вам, Александр Стефанович, говорите проще, без столь любимых вами научных пояснений, – Федор огладил бороду и наклонился к столу.

– Проще так проще… Дело в том, что сихры украли Алису.

Конечно, присутствующие не знали, кто такая Алиса. Я умею хранить тайны и тщательно защищаю свою личную жизнь от огласки. Но сам факт, что я собрал их здесь, говорил моим друзьям о том, что эта самая Алиса мне дорога. И этого было достаточно, чтобы понять дело – дрянь.

Очень опасно впутываться в конфликт с контролирующими Апраксин двор колдунами. Сихры могущественны, хорошо организованы, имеют высоких покровителей. Полицейские операции по пресечению их деятельности последние годы носили исключительно популистский характер и всерьез сихров не тревожили. Эти операции были одним из условий договора между властью и колдунами. Власть на словах демонстрировала горожанам свою настойчивость в борьбе с нечистью, при этом сихры были вольны делать практически все, что им заблагорассудится. И не забывали поделиться частью своего дохода с высокопоставленными чиновниками. По большому счету, финансировали этот альянс из своих кошельков горожане, покупая на Апрашке всякую дрянь: магические амулеты и наркотики, необходимые для того, чтобы эти амулеты работали.

– Александр, может быть, стоит обратиться в полицию? – предложил Подхалюзин и сам устыдился своей идеи. – Я хотел сказать, очень здорово, что ты догадался пригласить капитана.

– Господин доктор, я буду задавать простые ясные вопросы, а вы будете на них отвечать кратко и по-русски! – решительный Жуковский взял происходящее в свои руки.

Я согласно кивнул, действительно, так будет быстрее и проще. В таких деликатных делах нужно доверять профессионалам.

– Я не буду спрашивать, кто такая Алиса. Сейчас это неважно. Но как вы узнали, что ее украли именно сихры?

– Дело в том, что мы условились с ней встретиться, и, когда она не пришла, я забеспокоился. Посудите сами, господа, она всегда приходила точно в назначенное время! Я навел справки и выяснилось, что ее нет дома и не было на работе. Как интеллигентный человек, я не переношу саму идею ревности…

Подхалюзин заинтересовано кивнул.

– Баронесса будет в восторге от этой истории!

Воодушевленный проявленным вниманием, я хотел продолжить, но вмешался Жуковский, жестко перейдя на ты.

– Душещипательная часть твоей истории нам не интересна, оставь ее для кисейных барышень! Повторяю вопрос, как ты узнал о причастности сихров к похищению?

Мужланская грубость Жуковского меня покоробила, впрочем, наверное, он прав, в нынешней ситуации не до сантиментов.

– Я получил записку Алисы. В ней указано, что нужна моя помощь. Мне нельзя обращаться к властям. Завтра ночью нужно явиться одному на Апраксин рынок, где найти Ибрагимбека.

– Да, этот авторитетный негоциант под Джамиллем ходит, – капитан ударил кулаком по столу. – Второй вопрос – что будем делать? К нам в контору обращаться не советую, сами понимаете, почему!

Мы понимали, но из деликатности решили не развивать болезненную для Жуковского тему.

– С выкупом, конечно, поможем, но спасет ли это девушку? – сказал свое слово Кузнецов. – Думаю по тысчонке рубликов можно сброситься, но, боюсь, басурмане могут обмануть.

Услышав сумму, Жуковский поперхнулся, и, получив от Подхалюзина удар по спине, просипел:

– А ты, Федор, круто поднялся. Да на эти деньги можно комнату в коммуналке купить!

Как человек, не имеющий собственного жилья, Жуковский все пересчитывал на квадратные метры.

– Я тоже боюсь, что сихры деньги возьмут, а девушку вернут в виде каучуковой куклы. Для горцев это идеальное воплощение третьей жены. А у тебя, насколько я знаю, первых двух нет, и каучуковый вариант тебя не устроит. – Подхалюзин отшвырнул тарелку и, неожиданно для самого себя, предложил, – Нужно ее вызволить и сделать это сегодня!

– Спасибо, Георгий, именно об этом я и собирался просить. К тому же я не запомнил, какую сумму они требуют в качестве выкупа. Понимаешь, я был как в дурном сне…

– Уважаемый Александр Стефанович, а нельзя ли взглянуть на эту записку, – неожиданно спросил Федор.

– Записки у меня нет, – развел я руками, осознавая, как по-идиотски звучат мои слова, – она сгорела…

– Заклятие самоуничтожения, просто и со вкусом, – огорчился капитан и пошутил, – впору не спецназ вызывать, а пожарных.

– Я берусь достать карту Апраксина двора. Сихры там постоянно что-то строят и перестраивают, но, даю слово, у нас будет самая свежая карта. Только где мы будем искать девушку? – подьячий обратился ко мне – Господин доктор, вы знаете, где именно ее содержат?

– Господа, у меня есть рисунок помещения, в котором томится Алиса.

Я разложил на столе лист бумаги со своими незамысловатыми художествами.

– Приношу извинения, я не мастер рисовать…

Друзья впились глазами в изображение.

– Я знаю это место, – прервал всеобщее молчание Федор, – и могу туда провести даже без карты, но карта у нас сегодня будет.

– В общем-то, мне этот подвал тоже вроде знаком, – с сомнением протянул капитан, – я вроде в нем был во время плановой проверки наличия патентов у рыночных продавцов. Но, доктор, как этот детский рисунок к тебе попал? Надеюсь, что схемку подбросили не сихры. Сам понимаешь, дело затеваем серьезное, нужно иметь всю информацию.

– Господа, я сам нарисовал эту картинку.

В глазах моих собеседников появились удивление и сочувствие.

– Не бойтесь, я не сошел с ума, просто я заглянул в будущее и нарисовал место, в котором мы с вами окажемся сегодня ночью. По той же причине обратился за помощью именно к вам. Ведь честь освободить Алису судьба предоставила нам с вами.

Едва я начал говорить, как Федор напрягся всем телом и подался вперед.

– Не вопрос, взял и заглянул в завтрашний день! – Подхалюзин развел руками – Делов-то… Только черт меня возьми, как ты сумел это сделать?!

– Господа, с вами я буду откровенен и все объясню. Только мне понадобится время.

– А мы никуда и не торопимся, – заявил от имени всех присутствующих Подхалюзин. – Я только пивка ребятам закажу, а то от твоих новостей у меня горло пересохло, – и прокричал, – Эй, человек, два кувшина пива и раков!

– Друзья, вы никогда не задумывались над вопросом: «Почему люди любят грибы?», – с воодушевлением начал я пояснения. – Дело в том, что вокруг грибов существует много заблуждений. У многих народов употребление их в пищу не поощряется. А вот славяне ели грибы всегда. Сложно себе представить традиционно душевное русское застолье с водочкой и без маринованных, «сопливых» маслят или хрустких соленых груздей…

– Без грибочков водка стимулирует появление злости и агрессии, – пояснил не имеющим медицинского образования друзьям Подхалюзин и мечтательно закатив глаза, продолжил. – Да, жарёха из грибов знатная! А еще можно супчик-пюре сварганить на французский манер. Или скажем… Хотя и водка водке рознь. Последнее время пишут, ржаной спирт вызывает доброе веселье и потом сонливость, а вот от картофельного идут морды бить! В кулинарном искусстве мелочей не бывает!

– Господин Подхалюзин, не перебивайте рассказчика, а то мы никогда не доберемся до сути, – строгим тоном выговорил Жуковский и уже, смягчаясь, предложил, – выпьем лучше!

Мы сблизили свои кружки. Подхалюзин, по обыкновению, вместо кружки чокнулся двухлитровым кувшином.

– Спасибо, Георгий, за пояснение. Действительно, речь пойдет не о гастрономических, а о медицинских традициях использования грибов, которые своими корнями уходят в седую древность. Еще до Асклепия храмовые врачи применяли грибные отвары и настои.

– Александр Стефанович, пожалуйста, опустите научную часть своего рассказа, нам еще надо успеть обсудить план спасения вашей невесты.

Я глубоко вздохнул и, немного подумав, начал заново.

– Хорошо, попробую совсем коротко. Мало определить, что хозяин времени –таинственный мистер Икс – это гриб, надо еще понять – какой именно. Я ломал голову над этой загадкой долгие годы, пока однажды мне не улыбнулась удача. Воистину, не было счастье да несчастье помогло. Как-то мне пришлось путешествовать с племенем туркменов через пустыню. Когда они подобрали меня, я был очень слаб, буквально балансировал на грани между жизнью и смертью. Пустынный шейх выходил меня грибным отваром. Позже я спросил у своего спасителя, из чего он приготовил лекарство. Меня это интересовало как врача, и шейх удовлетворил мое любопытство. Грибы оказались трюфелями, а шейх назвал их «набатур-ра’д», что на арабском означает «растение грозы»…

Я замолчал, перед глазами возникли картины давнего времени.

Над головой раскинулось черное бездонное небо, к темной ткани которого Всевышний приколол мириады серебряных звезд для того, чтобы правоверные всегда могли найти дорогу домой и могли правильно сориентировать молитвенный коврик. Возле ног горел маленький костерок. В пустыне не бывает большого огня, ибо дерево здесь немногим дешевле золота, но намного полезнее желтого метала. Жгут кизяки, а они дают мало тепла и света.

Спасаясь от ночного холода (в пустыне всегда холодно по ночам, даже если днем песок плавится от жары), я кутался в старое одеяло из верблюжьей шерсти. Спать не хотелось, мне нравились неспешные ночные разговоры с шейхом. Аксакал сидел здесь же около костра, как всегда, одетый в полосатый шерстяной халат и тюбетейку. Он казался жителем другого мира, что, впрочем, соответствует действительности. Бесконечно отличие пустыни от остальной земли. В пустыню разные люди приходят за откровениями Всевышнего и получают их, если умудряются дождаться божественной милости. Шейх был другим, он в пустыне жил. Он ничего не искал и ни о чем не просил у Аллаха, ибо пустыня была его домом. Шейх любил свой дом, а пустыня любила его.

Продолжая смотреть в огонь немигающими глазами, аксакал обронил.

– Мы собираем их после грозы, Искандер. Они хорошо растут в местах, куда ударила молния. Пророк сказал: «Трюфели подобны манне». Его слова можно трактовать как указание на то, что это благо, дарованное праведникам. Есть ученые, которые слышат в словах Пророка намек на то, что трюфели – это райская пища. Не знаю точно… Однако факт, – в течение сорока лет блуждали по пустыням Арабии сыны Израилевы, ибо такова была воля Всевышнего, и «дети грозы» дали силы сыновьям Моисея выполнить ее.

Многое рассказал мне ночами пустынный шейх. Это не было учением, ибо святой не учит, он дарит присутствие.

Из состояния задумчивости меня вывело прикосновение подьячего.

– Понимаете, Федор, красота мифа в его многослойности. Трюфель сам по себе только гастрономический деликатес употребление которого в пищу не стимулирует визионерский дар. Все в нашем мире само по себе неполноценно и обретает полноту свойств только в единстве с другим. Мудрый знает: если взять большой черный трюфель, самый большой из тех грибов, что можно себе позволить, выдержать его должное количество времени в меду и приправить нужной травой, древний миф явит истинный смысл и подарит неофиту власть над временем, возможность увидеть то, что было, что есть и то, чему еще только суждено свершиться…

– Кто бы мог подумать – гриб…

– Хватит мудрствовать лукаво, время действовать! – решительно заявил Жуковский.

Мы не возражали, и он продолжил.

– Назначаю себя, как единственного профессионала, командиром! Федор, с тебя карта, и смотри, чтобы она была свежайшая! Особо предупреждаю всех насчет оружия. Согласно постановлению фаворита Его Императорского Величества графа Ротке, ношение оружия строжайше запрещено на всей территории Империи.

– Ваш фаворит просто хам! Защищать свою честь с оружием в руках есть привилегия дворянина. Что же прикажете – батонами колбасы на дуэли драться?! – яростно запротестовал Подхалюзин.

– Не мой, а Императорский фаворит. И прекрати свои фрондерские штучки! У нас объявили, что теперь об эффективности полиции будут судить по количеству изъятого оружия. Застукают – слабо не покажется! И потом, какая дуэль, ты же разночинец, а не дворянин. Хватит нам в компании одного дуэлянта. Все, обсуждение закончено, встречаемся в двадцать три нуль-нуль у Апраксина двора. Сверим, господа, часы, на моих…

Ночной Петербург страшен. Город полон нежити, бандитов, сектантов, зачастую столь жестоких, что любители свежей крови – готы, – в сравнении с ними представляются кем-то вроде филателистов. Горе прохожему, что по недоразумению, или стремясь сократить путь, свернет ночью с освещенной улицы в темный переулок. Много охотников за человечинкой поджидает его в ночном сумраке. Никто ему не поможет, ничто его не спасет от лютой смерти. Даже полиция не рискует мешать охоте ночных хищников.

Апраксин двор, на углу которого мы встретились ровно в одиннадцать, одно из самых гиблых мест столицы.

Когда-то огромная территория между Фонтанкой и Садовой была пожалована императрицей Елизаветой купцу Федору Апраксину для обустройства оптового рынка. Место на манер Гостиного двора застроили по периметру складами, с которых товары развозились во все столичные магазины.

В строительстве Апраксина двора приняли участие известные архитекторы: Бертельс, Кракау, Климов, Фантана. Им удалось создать уникальный комплекс, представляющий собой гармоничный архитектурный ансамбль, сочетающий в себе торговую, развлекательную и культурную функции.

Место было удобное, прибыльное. Апраксин двор стал крупнейшим в Европе по оптовому товарообороту. Торговать здесь считалось престижным, лучшие российские купцы почитали за счастье получить здесь торговую площадь.

Однажды конкурс на аренду одного из складов выиграли выходцы из Афганистана – колдуны-сихры. Казалось бы, рядовой эпизод – кто-то предлагает большую цену и получает право аренды. Но это было начало превращения респектабельного торгового двора в криминальную Апрашку. Сихры колдовством и жестокостью выгнали остальных купцов и захватили власть на рынке в свои руки. При их активном участии старые склады сгорели от случайного пожара не только на Апраксином, но и на Щукинском дворе. Под предлогом борьбы с разрухой рынки объединили и стали отстраивать заново. Новые постройки получили новых владельцев, которые также по случайности оказались сплошь сихрами.

Начавшись, стройка уже не останавливалась. Каждую неделю сносятся одни и строятся другие бараки, магазинчики, палатки. Под поверхностью вырыты глубокие катакомбы, где удобно прятать контрабанду и укрывать преступников.

Воцарился толкучий рынок, покупателю кажется, что он находится не в центре самого европейского города России, а где-нибудь в Бухаре или Кандагаре. И не только потому, что торгуют всем: тканями, мебелью, обувью, хозяйственными товарами, а также произведениями и предметами искусства, антиквариатом. Но и потому, что в самих торговых лавках, а также в многочисленных чайных, закусочных и трактирах звучит в основном речь на чуждых русскому уху языках.

Городской архитектор с криком хватается за сердце при одном упоминании Апрашки, а глава жандармерии молча скрепит зубами и делает страшное выражение лица.

Жуковский прошелся вдоль шеренги, с усмешкой осматривая нас. Подхалюзин, Кузнецов и Любарский. Мы стояли как богатыри! Подхалюзин был одет врубаху с вышитым воротом, казачьи шаровары и сапоги. Широкий серебристый кушак, короткий плащ с капюшоном и холщовая сумка через плечо завершали его наряд. Рядом плечом к плечу тянулся подьячий. Глядя на Кузнецова, любой опознал бы в нем русского мастерового: котомка за спиной, плотницкий топор за поясом, фуражка на голове вполне соответствовали этому образу. Я был одет удобно, в соответствии с предписаниями Гиппократа и целью нашей экспедиции. В руках я держал большой зонт-трость, которым браво отсалютовал нашему командиру.

– Да, Аникино воинство! Спасибо, что хоть оружие не взяли, думаю, будет достаточно моего палаша, – Жуковский коснулся пальцами эфеса табельного оружия, – Впрочем, у вас господин Кузнецов, вижу, праща имеется …

– Никак нет, господин капитан! Дело в том, что веревкой я подпоясался вынуждено. Мы люди простые, а кожаные ремни ноне дороги…

– Да сопутствует нам удача, господа! Я очень признателен вам за бескорыстие… – начал я проникновенную речь с целью ободрить отряд, и был прерван Подхалюзиным.

– Тише, друг мой, и так головка бо-бо, а ты тут патетику разводишь.

– Господин подьячий, вы достали карту? – начальственно поинтересовался Жуковский.

– Да, господин капитан, карта у меня. Прошу следовать за мной и, пожалуйста, сохраняйте молчание, – Федор шагнул в темноту.

Около часа мы пробирались по каким-то невообразимым помойкам. Лазали на животе по горам пропавших овощей, прятались за коробками с заплесневелой обувью, мужественно ныряли в мусорные контейнеры. Запах стоял неимоверный. Казалось, в нем присутствовали все тошнотворные ингредиенты: гнилые продукты, нечистоты, черная магия и много чего ещё.

Я едва держался на ногах, хотя и прикрыл нос мокрым платком, едва мы оказались на территории Апрашки. Мы так провоняли, что это спасло нам жизнь, когда мы нарвались на патруль. Сторожа столь внезапно появились из-за угла, что о поспешном бегстве не могло быть и речи. Делать нечего, мы распластались прямо на очередной овощной куче. Нужно пояснить, что в качестве сторожей хозяева Апрашки использовали зомби. Тем самым решали несколько задач: экономили деньги, наводили ужас на потенциальных жуликов, а еще зомби при всем прочем не могли разболтать хозяйские тайны. Хотя, были, конечно, и определенные недостатки… Из-за того, что зомби плохо видят, с ними приходилось посылать собак.

Казалось, что наш отряд непременно раскроют, а когда к зарывшемуся в отбросы капитану подошел большой лохматый пес, мои нервы напряглись до предела. Однако все обошлось, барбос умудрился помочиться на сапог Жуковского и не сумел при этом отличить полицейского от кучи мусора!

Наконец, мы спустились в катакомбы. Пахло здесь плохо, но все же лучше, чем на поверхности.

Федор высек кремнем искру и зажег факел. При свете мы смогли осмотреться. Я заметил, что Подхалюзин не прячет нос под платком. На мой вопрос, как ему удается совладать с вонью, Георгий ответил, что использует заклятие патологоанатомов. Мысленно я упрекнул себя в недогадливости. Федор попросил Подхалюзина наложить и на остальных это чудесное заклятие, и вскоре наши носы перестали чувствовать запахи.

Еще примерно через час подьячий привел наш отряд к дверям какого-то склада. Охраны не было, но двери были закрыты на большой амбарный замок. Подьячий достал из котомки инструменты, погасил факел и, несмотря на наступившую темень, довольно легко справился с замком, за что получил благодарность от капитана.

В помещение, куда мы вошли, с улицы проникал тусклый свет. Его нам хватало, но при этом увидеть нас снаружи не могли. Приблизительно в десяти метрах от нашего укрытия пара одетых в живописные лохмотья сторожей охраняла какую-то дверь.

«Хорошо, что сегодня на небе нет Селены и охранники не могут перекинуться в страшных волкодлаков», – с облегчением подумал я.

– Располагайтесь, господа. Наша цель близка, но нам нужно дождаться смены караула. Как мне пояснили, в это окно мы увидим, – подьячий указал на противоположную стену, – когда она произойдет, – Кузнецов посмотрел на часы, поднеся их близко к глазам, – я думаю осталось ждать не более получаса.

Принялись устраиваться на отдых. Жуковский первым делом разулся и размотал портянки.

– Проклятый пес промочил мне ноги, – пояснил капитан, огорченно качая головой.

Подхалюзин осмотрелся вокруг, не спеша вынул из сумки белоснежную, накрахмаленную салфетку, аккуратно застелил пустой ящик. Достал маленькую тарелочку, поставил ее на импровизированный стол. Положил в тарелочку порцию какой-то странной массы и сыр с голубой плесенью. Цвет плесени я разглядел в ту единственную секунду, на которую Георгий зажег спичку. Федор одним прыжком оказался рядом и задул слабый огонек.

– Вы с ума сошли, господин Подхалюзин, хотите всех нас сдать сихрам?!

– Вовсе нет, но я должен был увидеть, что лежит в тарелке! – обиженно пробурчал Георгий. – Черт возьми, вкушать пищу, не слыша ее аромата и не видя красоты блюда, что может быть вульгарнее? Мы же не на конюшне!

Насчет вида «вкушаемых яств» не знаю, а вот насчет аромата Георгий явно сгустил краски, причем сильно. Несмотря на противозловонное заклятие, я чувствовал восхитительный запах настоящего швейцарского сыра. Жуковский повел носом, смущенно посмотрел на нас и пробормотав что-то вроде: «Подсохли уже», намотал на ноги портянки и обул сапоги.

– Господа, вам, наверное, будет невозможно это есть, – Подхалюзин серебряной вилочкой указал на стоящую перед ним тарелочку, – фуагра и правильный сыр – еда гурманов, впрочем, Александр, друг мой, может быть, вы хотите присоединиться?

– Нет, Георгий, спасибо.

– Ну, если вы все отказываетесь закусить, то я и коньяк вам не предлагаю. Алкоголь на голодный желудок – это яд, Александр как врач подтвердит мои слова.

– Да, Георгий, вы правы.

Подхалюзин достал серебряную фляжку, отрыл ее и сделал большой глоток коньяку, после чего отправил себе в рот порцию утиной печенки. Закатил глаза и восхищенно зачмокал.

Жуковский, недолго думая, открыл свой ранец, достал из него шмат сала, головку чеснока и бутыль горилки. Присоединившийся к нему Федор – домашнюю колбасу, кулебяку и соленые огурчики. У меня с собой были вареные яйца, буженина, хлеб. Понимая, что простая пища оскорбительна для истинного гурмана, мы не стали приглашать Георгия и без лишних церемоний принялись жадно есть.

Подхалюзин при виде изобилия, царившего на нашем столе, несколько раз громко сглотнул слюну. По всей видимости, он вспомнил что-то неприятное, так как в дальнейшем, когда жевал фуагра с сыром – морщился и кривился.

Только мы успели перекусить, как произошла смена караула. На пост заступила другая пара охранников, один из них был одет в шинель и шапку-ушанку, другой не имел головного убора и кутался в восточный рваный халат.

– Господа, выждем еще десять минут! – распорядился Федор и, подсев ко мне ближе, со смешком в голосе поинтересовался, – Александр Стефанович, я тут в суете запамятовал, какие травки в трюфель нужно добавить?

– Этого, Федор, я вам не говорил и сказать не могу, да оно и ни к чему.

– Ой, а мне показалось, что назвали, а я по легкомыслию не запомнил, – широкая улыбка светилась на лице Кузнецова, но было что-то в этой улыбке неправильное, и я смутился.

Возникшую неловкость развеял Жуковский.

– Ладно, подвальные мудрецы, хватит лясы точить. Пора освободить принцессу! – Жуковский вновь почувствовал в себе командира и требовал беспрекословного подчинения. – Работаем командой, я их вяжу, Подхалюзин страхует! А ты, Любарский, получаешь от принцессы поцелуй в благодарность за спасение. «И будет все благоухать цветами роз!», – закончил он свои распоряжения строкой из романса, пропев ее дурашливым фальцетом.

Оказалось, мы хорошая команда. Сработали быстро и без огрехов. Жуковский ловко сковал сторожей наручниками. Подхалюзин наложил на них заклятие молчания. Его часто используют в своей практике стоматологи: рот широко открыт, но из него не раздается ни звука. Вот только я подвел, до поцелуев дело не дошло. Я ожидал увидеть Алису прикованной к батарее, или на дыбе, или, наконец, связанной по рукам и ногам… но она просто спала на кровати. Да и комната, в которой мы оказались, скорее напоминала альков богатой дамы, нежели тюрьму для преступников. К счастью, Георгий, видя мою растерянность, без промедления подошел и дунул на девушку щепотку пыльцы Морфея.

– Женские крики нам сейчас ни к чему, успеете еще намиловаться.

Дело было сделано, оставалось только выбраться из Апрашкиной клоаки. Надо было спешить, враги в любой момент могли обнаружить бегство заложницы. Я взял девушку на руки. Федор вновь возглавил наш отряд.

Потянулись бесконечные коридоры…

Следующее помещение, куда мы зашли, после того как Федор взломал замок, было наполнено магическими артефактами. В глаза бросались различные амулеты, человеческие кости, пучки сухих растений. На массивных деревянных столах рядами стояли пробирки, реторты, колбы и прочая лабораторная посуда. В углу высился змеевик перегонного куба, рядом располагалась небольшая тигельная печь.

– Где мы?! Федор, куда вы нас привели?

– Мы в лаборатории некромантов.

– Я вижу, что не в Летнем саду, я спрашиваю, что мы здесь забыли?! – громко зашипел Жуковский.

– Успокойтесь, господа, мне нужно буквально несколько минут для того, чтобы кое-что зарисовать, и мы пойдем дальше, уверяю вас. Алхимики, работающие на наш цех, просили, пользуясь оказией, кое-что уточнить. Сами понимаете, второй такой возможности не будет.

– Вы не теряете времени даром, господин подьячий! – поддержал капитана Подхалюзин, заинтересовано изучая перегонный куб.

– Что же делать, поймите, карту Апрашки мне дали в обмен на обещание выполнить это поручение.

Подьячий принялся лихорадочно рыться в ящиках столов, выбрасывая на пол бумаги. Мы осуждающе смотрели на действия своего товарища, но сделать ничего не могли – он один знал, куда надо идти дальше.

– Георгий, как еще долго будет действовать пыльца Морфея? – воспользовался я возникшей паузой.

– Не вопрос… Признаться, не знаю. Я на глаз отмерил. – сконфужено ответил Подхалюзин – Но ты не тревожься, идти она уже может. Правда, только как сомнамбула.

К чести Федора, управился он быстро. Не прошло и четверти часа, как он засунул в сумку какие-то бумаги и объявил, что нам здесь больше нечего делать.

– Выходим в ту дверь, – подьячий указал на неприметный проем в противоположной стене. – Бегите прямо по коридору, я вас догоню.

Федор действительно очень быстро нас догнал. Оглянувшись, я увидел, что из-за двери лаборатории выползает густой дым.

– Федор, что вы там устроили?

– Бегите, господа, нельзя терять ни минуты. Сейчас будет взрыв! – подьячий бросился бежать со всех ног, мы с Георгием подхватили Алису под руки и припустили за ним следом.

Едва наш отряд свернул за угол, как раздался громкий взрыв. Пол под ногами ощутимо качнулся. С потолка посыпалась штукатурка.

– Мать твою, Федор! Теперь весь Петербург знает, что мы здесь! – выругался Жуковский.

Подьячий не ответил и молча побежал дальше. Нам ничего не оставалось, как последовать за ним.

Мы долго бежали по длинному коридору.

Коридор был узкий и постоянно петлял. Я уже давно перестал ориентироваться в направлении нашего движения. Стены вокруг казались совершенно одинаковыми: облупившаяся от времени штукатурка, черные разводы грибка. К счастью, впереди бежал Кузнецов, который каким-то только ему одному известным способом узнавал, где и куда надо свернуть, чтобы попасть в нужное нам место.

Выскочили на поверхность. Я уже с облегчением вздохнул, но…

– Назад! – закричал Федор. – Засада!

Мы с Георгием вновь подхватили Алису под руки и бросились в обратную сторону.

За нашими спинами закипел бой! На подьячего, размахивая саблей, набросился зомби. К счастью, Жуковский не оплошал и одним ударом рассек нежить на две половины. Через секунду на место одного уничтоженного зомби встал десяток таких же. Тут-то Федор Кузнецов и отдал должок товарищу. Как выяснилось, в руках русского мастера плотницкий топор – страшное оружие! Без лишней спешки, основательно подойдя к делу, подьячий разрубил на куски полдюжины зомби. Не отстал и капитан – бой окончен!

Друзья заперли за собой дверь, спустились в катакомбы и побежали за нами вдогонку. Не успели они сделать и двух десятков шагов, как дверь в катакомбы с грохотом слетела с петель. В подземелье пустили собак, следом бежал новый отряд зомби.

Мы работали ногами изо всех сил, но при этом практически не сдвигались с места.

– Они применили боевую магию! – прохрипел Подхалюзин, останавливаясь. – Нам не уйти…

«Тенета паутины, – подумал я с отчаянием. – Глупо-то как вышло».

Жуковский показал на запертую дверь.

– Федор, ломай замок!

Это было правильное решение – уйти с линии действия паучьего заклятия. Преследователи будут вынуждены снять паутину, если захотят вслед за нами пройти по коридору.

Едва мы успели забаррикадировать столом дверь, как ее сотряс мощный удар.

– Тараном бьют! – с уважением проговорил Жуковский.

– Откуда у зомби таран? – не согласился Подхалюзин. – Это какой-то подлец колдовство использует.

– Господа, неважно чем, но дверь скоро разобьют, надо убегать! – запаниковала Алиса. В ее прекрасных глазах появились слезы.

«Слава Провидению, действие снотворного закончилось!» – подумал я и предложил Федору немедленно открыть дверь, ведущую в другой коридор. Подьячий осмотрел замок, задумчиво покачал головой и начал перебирать слесарные инструменты.

Дверь жалобно застонала, через её полотно пробежала трещина. В нашем распоряжении остались буквально секунды.

Жуковский достал из ранца складной арбалет.

– Федор, быстрее! Они сейчас ворвутся!

– Ваша рогатка бесполезна, господин полицейский. Зомби слишком много, – сказал Подхалюзин. – Эх, мне бы чуть больше времени!

Дверь развалилась на куски. В проеме показались отвратительные рожи. Жуковский выстрелил из арбалета и выхватил из ножен палаш. Зомби, отбросив стол, вломились в комнату. Перед нами оказалась целая стена мечей и копий. Я сделал шаг вперед, раскрыл зонт и начал его вращать.

Подобного не видели не только зомби, но и мои спутники. Круг смертоносной стали двинулся в сторону нападавших. Во все стороны полетели осколки разбитых мечей и отрубленные наконечники копий. Даже зомби почувствовали страх и попятились обратно в коридор.

– В следующий раз буду отрубать руки! – сказал я, горделиво подбоченясь.

– Да вы не так просты, господин доктор, – восхищенно проговорил Жуковский и заорал в сторону пустого проема: – Всем предъявить паспорт и вид на жительство!

Зомби от неожиданности опешили и рефлекторно принялись что-то бормотать в свое оправдание. Все-таки хорошо, что капитан был в мундире!

– Готово! – Федор распахнул дверь и оказался в коридоре.

Мы, не теряя времени, выбежали за ним следом. Подхалюзин бросил на пол кусочки сыра – остатки своей трапезы – собак мы могли больше не опасаться. Вновь перед глазами замелькали длинные коридоры. Я сбился со счета, сколько раз мы спускались по одним лестницам и поднимались по другим, сворачивали влево и вправо. Пот заливал глаза, усталость все сильнее давила на плечи. Преследователи буквально дышали нам в затылок. Спасения не было. Впереди коридор перекрывала очередная дверь.

Федор принялся лихорадочно взламывать замок. Я переместился в арьергард отряда.

В коридоре опять появились зомби. Я снова раскрыл зонт и начал его вращать. Зомби, не рискуя приблизиться к стальному кругу, остановились. В их рядах началась толкотня, вперед выдвинулись арбалетчики. В мою сторону полетел рой металлических болтов.

Большая часть болтов упала на пол, разрубленная спицами зонта, но один попал в самую середину купола. От удара зонт разлетелся на части. Я почувствовал себя голым, к счастью, Федор справился с замком, и мне удалось укрыться за дверью, пока арбалетчики перезаряжали оружие для нового залпа.

Комната, в которой мы очутились, оказалась пустой. Дверь забаррикадировать было нечем. Жуковский исхитрился и замкнул створки наручниками – на некоторое время это задержит преследователей.

Федор принялся простукивать стену противоположную от двери.

– Должна быть вторая дверь, нужно только ее найти! – пояснил подьячий смысл своих действий. – Кажется, это она! Господин профессор, нужна ваша помощь!

Что нужно делать, Подхалюзин сообразил быстро. А сообразив, разбежался и обрушил весь свой немалый вес на то место стены, что указал подьячий. Признаться, я не уверен, что Федор действительно нашел вторую дверь. Впрочем, это было не важно. Чудовищной силы ударом Георгий пробил стену насквозь – только брызнули в стороны кирпичные крошки! Выскочив в образовавшуюся в стене дыру, мы оказались на поверхности.

Жуковский сориентировался первым.

– Выйти в город нам не дадут, встанем у той стены. Тыл, по крайней мере, будет прикрыт. А там, глядишь, и рассветет. Федор, ты знаешь, что делать. Доктор, спрячьте девушку за спину и возьмите арбалет. Одного врага вы убьете, а дальше действуйте им как дубиной. Господин Подхалюзин, для вас у меня ничего нет. Постарайтесь подобрать оружие первого же уничтоженного зомби.

– Один момент, капитан! – Подхалюзин снял кушак и, пропуская его сквозь сжатые пальцы, принялся шептать заклятия. Раздался щелчок, и мы увидели вместо пояса двуручный меч.

Жуковский, глядя на метаморфозу кушака, не стал расстраиваться по поводу нарушения закона «О запрете ношения оружия».

– Этому трюку меня научил дед. Запорожцы так проносили оружие на переговоры с османами. Сами понимаете: «На слово турка надейся, а меч прихвати», – с какой-то странной радостью сказал Подхалюзин.

Ждать не пришлось. Вскоре все свободное пространство дворика было заполнено зомби, которых пригнали всадники-сихры. Мы были в кольце врагов. Оставалась призрачная надежда на близившийся рассвет. Солнечные лучи губительны для нежити. Стрелы Гелиоса загонят зомби в норы. Впрочем, до этого еще нужно дожить.

– Ура! – заорал Жуковский и ринулся вперед.

Мы тоже что-то закричали и побежали в атаку.

Несмотря на то, что промахнуться, стреляя из арбалета практически в упор, нельзя, я промахнулся. Целился в сихра, колдовской силой управлявшего зомби, но арбалетный болт улетел в небо. Краем глаза увидел, что упавшего на землю Федора скрыла целая гора тел. Зато остальные действовали намного удачнее.

Жуковский быстрыми, злыми ударами палаша технично рубил зомби. Георгий действовал по-другому. Огромный меч в его руках, казалось, двигался плавно и медленно, но оказавшаяся на пути лезвия нежить падала, словно трава на сенокосе.

Я отбросил бесполезный арбалет и подобрал сразу две сабли. Пусть я не мастак рубиться, но постоять за свою любимую могу!

Зомби по сравнению с человеком медлительны и неповоротливы. Один на один они не опасны, сейчас же их было слишком много. От удара копьем в грудь упал Жуковский. К счастью, он не постеснялся надеть под мундир кольчугу. Капитан остался жив и сумел подняться на ноги. При этом одному из зомби удалось дотянуться до Жуковского мечом, рука полицейского окрасилась кровью.

Георгия одновременно атаковали оба всадника-сихра. Лошадям во дворе оказалось мало места для разгона, и скорость атакующих была невелика. Георгий уклонился от удара копья и, стремительно шагнув вперед, очутился между всадниками. Он поднял над головой меч и, высоко подпрыгнув, в поперечном шпагате ударил ногами обоих всадников одновременно. Всадники кулями вылетели из седел. Георгий вскочил в седло, в этом же миг лошадь под ним пала, пронзенная десятком копий.

Я бросился ему на выручку. Мне удалось оттеснить зомби, и Георгий успел подняться.

Мы отступили к стене.

Зомби перестраивали свои ряды, и мы воспользовались краткой передышкой, чтобы подкрепить свои силы коньяком из фляжки Георгия.

Облака на небе окрасились розовым цветом.

Враги бросили против нас последний свой резерв. Огромный голем ворвался во двор, растоптав нескольких не успевших посторониться зомби. Ростом с пещерного тролля, чудовище превосходило его в силе и ярости. Голем уставился на нас мутными, плохо видящими глазками.

Мы оцепенели от ужаса.

– Мать честная! – хрипло прошептал Жуковский.

Неожиданно из-за угла в сопровождении нескольких слуг выбежал запыхавшийся полный торговец в халате и тюбетейке и громко закричал.

– Прекратить! Всем немедленно прекратить, чтоб вам, шайтанам, никогда не пить свежей воды!

Зомби застыли на местах. Голем по-прежнему вертел головой и громко принюхивался.

Снизив тон, торговец в тюбетейке продолжил.

– Многоуважаемый Искандер ибн Стефан, да будут годы ваши длинны, как самая дальняя караванная дорога, да наполнится ваша жизнь радостью, словно степь –весенними дождями, пусть дарует вам Аллах сорок прекрасных девственниц не только в раю, но уже при этой жизни, да полнится она ароматным благоуханием, словно сад во время цветения деревьев…

Я не верил своим глазам. Это был он – мой пациент Абай Садыков!

– Знакомец? – спросил у меня Жуковский.

– Пациент.

– Понятно, – протянул полицейский и было заметно, что он чуть-чуть расслабился.

– Кольцо! Вам нужно было всего лишь показать при входе в Апраксин двор кольцо, которое я вам подарил – то, что с сапфиром, и вас проводили бы ко мне! Нам срочно нужна ваша помощь, многоуважаемый Искандер ибн Стефан, ибо только великий ученый может решить проблему, с которой мы столкнулись. Как же так! Почему, подобно великому Искандеру, вы со своими друзьями-батырами словно вихрь ворвались в скромный торговый двор, оставляя за собой пожары и разрушения, вместо того, чтобы войти в главные ворота как лучший и самый желанный наш гость? Разве я мог предположить такое, я – презренный червь на пути… Пусть высохнут все колодцы в оазисах, расположенных… Пусть никогда не зацветут маки в весенней степи, а кумыс в бурдюках станет горьким как горе купца, потерявшего весь барыш!

Я, определенно находясь в шоке, недоуменно смотрел на аксакала.

– Почему же, многоуважаемый Ака, вы не выразили свою просьбу в письме? И для чего ваши люди захватили в плен Алису Сергеевну?

– Как не написали письмо? Напротив, мы написали вам, многоуважаемый Искандер ибн Стефан, письмо с приглашением прибыть в качестве врача. Солнцеликая Ляйсен-кызы, да подарит ей Аллах так много детей, как много золота в казне самого богатого индийского раджи, своей рукой это письмо написала.

– Саша, я ничего не успела тебе сказать. Сначала кто-то особо умный усыпил меня пыльцой Морфея. А потом мы все время бежали и дрались, – подтвердила сказанное Алиса.

– Но почему ты написала письмо на самовоспламеняющейся бумаге?

– Это было личное письмо, и я не хотела, чтобы его прочел посторонний. Ты же знаешь, где я служу! Никакой приватности!

Словно подтверждая слова Алисы, первый солнечный луч робко коснулся крыши одного из домов, и тут же, словно поверив в себя, вспыхнул ярким солнечным зайчиком.

Зомби врассыпную бросились к ближайшим дверям в подвал. На площади стало непривычно свободно.

Противоречивые прежде части головоломки в моей голове сошлись в одну картину. Конечно, стоило мне прочитать фразы: «Саша, мне нужна твоя помощь» и «не нужно обращаться к властям», как у меня упала планка и дальше я уже ничего толком не соображал. Моя болезненная фантазия сама нарисовала ложную реальность, в которой сихры взяли Алису в заложники и требуют за нее гигантский выкуп. А невозможность перечитать письмо из-за того, что оно сгорело, довершило процесс самообмана. Мне стало очень стыдно. Интеллигентный человек, дипломированный врач, в конце-то концов, дворянин – и так опозорился! Да еще друзей втянул, подвергнув их жизни опасности… От мук самобичевания меня отвлек голос Жуковского.

– Если нас сегодня больше убивать не будут, то уважаемый, уберите своего голема и подскажите, где тут у вас есть вода, чтобы привести себя в порядок!

– Да фиг с ним с умывальником, капитан! Пусть отдадут Федю и валим отсюда! Я знаю неподалеку трактир, где тебе мундир не только почистят, но и при необходимости перешьют в генеральский! – вмешался Подхалюзин, тщетно пытаясь превратить свой меч обратно в кушак. – А тебе, Александр, скажу так: перед баронессой сам будешь нас оправдывать!

– Не беспокойтесь, глубокоуважаемые батыры, для будут мои внуки такими же сильными и храбрыми, как вы, мои слуги все сделают, чтобы вы навсегда забыли это небольшое недоразумение! Вас ожидает вкуснейший плов, сладчайший щербет, компенсация в тысячу золотых монет каждому и забота девушек, красоте которых завидуют даже небесные гурии! – подытожил Абай Садыков и командным голосом отдал слугам все необходимые распоряжения.

Жуковский принялся вслух пересчитывать награду в квадратные метры…

Подхалюзина же так воодушевили слова про девушек, что его меч наконец-то превратился в кушак. Впрочем, на этом Подхалюзин не остановился.

– Уважаемый, а нет ли у вас в меню блюда «ми-палау»? Я давно мечтаю его попробовать.

– Для дорогого батыра найдется все, что он пожелает!

– Капитан, я даже мечтать об этом не мог! Понимаешь, «ми-палау» – это приготовленный особенным способом бараний мозг, чей нежный вкус усилен черной паюсной икрой. Страшный деликатес! – в привычном русле понесло Подхалюзина.

Услышав рассуждения Подхалюзина, я невольно подумал: «Хорошо, что все так закончилось и все остались живы»…

После того, как из-под изрубленных зомби выкопали, к счастью, живого и невредимого Федора, после того, как моих друзей со всеми почестями препроводили в находившуюся неподалеку чайхану, я задал Абаю Садыкову один вопрос.

– Почему мне нужно было в Апраксином дворе найти Ибрагимбека, а не вас – Абая Садыкова?

Выяснилось, что у многоуважаемого Абая Садыкова нет магазина, лавки, ларька, палатки или хотя бы склада на Апраксином дворе. Все названное и принадлежащее Абаю Садыкову находится через дорогу, в Гостином дворе. А проблема, решать которую меня пригласили, находится здесь – на Апрашке, и в решении этой проблемы многоуважаемый Ибрагимбек заинтересован не меньше нашего. Более того, именно многоуважаемый Ибрагимбек и втянул в проблемную ситуацию его – несчастного Абая Садыкова. И еще многоуважаемый Ибрагимбек должен был привести многоуважаемого Александра ибн Стефана к Абаю Садыкову сразу же, как только многоуважаемый Искандер ибн Стефан появится в Апраксином дворе. Однако многоуважаемый Искандер ибн Стефан подобно великому Искандеру двурогому вместе со своими друзьями-батырами… А сейчас, хотя времени нет совершенно, необходимо умыться и выпить пиалу свежего чаю.

Сопротивляться напору аксакала было решительно невозможно и вскоре мы оказались в небольшой, но богато обставленной комнате. Ляйсен принесла большой медный кумган и помогла мне умыться. Признаюсь, что смутился, когда она мыла мне ноги, но решил не сопротивляться. Традиции на Востоке – святое. Закончив с гигиеной, я вместе с многоуважаемым аксакалом выпил вкуснейшего чаю и выслушал его пояснения.

Девять дней назад многоуважаемый Ибрагимбек продал многоуважаемому Абаю Садыкову яйцо некой волшебной птицы. Продал с условием, что вылупиться из яйца птица должна обязательно в его присутствии, здесь, в Апраксином дворе.

Сказать, что начало рассказа меня заинтриговало – это ничего не сказать. Я весь обратился в слух.

Проблема заключалась в том, что продавец не мог точно сказать – какая именно птица должна появиться на свет. Было два варианта – Анка или Хумай. Обе птицы были настолько редки, что про них практически не сохранилось никаких сведений.

Услышав имена птиц, я невольно вздрогнул.

Анка – чудесная летунья, созданная Аллахом. Только есть одно «Но»: Анка крайне враждебна людям. Это вестница смерти и убийца. Все люди, увидевшие птицу Анка, умирают. Аллах посылает эту птицу в наказание за тяжкие грехи. Когда Анка в последний раз посетила землю, обезлюдел Магриб.

Хумай – полная противоположность Анка. Хумай – птица счастья, предвещает богатство, славу и удачу. Тот, на кого ляжет её тень, станет царём.

Закарии аль-Казвини предупреждал ещё в шестнадцатом веке: «Встретив, не перепутай! Встретив первую – беги прочь. А если увидишь вторую, напротив, беги к ней со всех ног».

– И для чего вам понадобился я, многоуважаемый Ака?

– Столкнувшись с проблемой, я понял, что не смогу отгадать – какая именно птица появилась из яйца. Слишком малы мои познания и познания. Кроме того, дело совершенно секретно. Представьте, что начало бы твориться в Санкт-Петербурге, узнай жители об угрозе появления птицы Анка. Подумав и посоветовавшись со старшей женой, умом подобной любимой жене Пророка – Аише, я обратился за помощью к Солнцеликой Ляйсен-кызы. Узнав, в чем проблема, Солнцеликая Ляйсен-кызы предложила пригласить сведущего в разгадках тайн господина Любарского, и, более того, сразу написала ему личное письмо.

Я обратил внимание, что аксакал называл Алису «кызы» – «доченькой». Видимо, их связывало что-то личное. Вот только что? В прочем, сейчас это было неважно.

– Мне необходимо увидеть яйцо, – потребовал я и мы перешли в соседнюю комнату, где моему взору открылась поистине загадочная и комичная картина.

Посреди комнаты стояла низкая тахта, покрытая богатым персидским ковром. На тахте было установлено некое подобие большого гнезда, в котором сидел, выпучив глаза, по-азиатски смуглый мужчина среднего возраста и сложения. Невольно я засмеялся и попросил прокомментировать увиденное.

Ответил мне вошедший в комнату высокий худой мужчина с резкими чертами лица и злым взглядом.

– Дело в том, что яйцо мы получили от торговых партнеров из Богемии. Согласно их повериям, это яйцо должен высиживать мужчина в течение девяти дней и ночей. Сегодня срок выходит.

Выслушав ответ, я усмехнулся. Судя по голему, с которым мне уже довелось сегодня столкнуться, связи между афганскими и богемскими колдунами были прочными и разнообразными. Получается, это колдуны из Праги нам с яйцом волшебной птицы удружили. Еще бы узнать – откуда оно у них. Как знать, возможно, уже открыто не только Западное окно, но и Восточное…

– Многоуважаемый Ибрагимбек, я ведь правильно к вам обращаюсь? Велите вашему слуге слезть с яйца и покинуть комнату.

Высокий усмехнулся и отдал требуемое распоряжение.

В комнате остались трое – я, Абай Садыков и Ибрагимбек. Помятуя, для чего меня пригласили, я подошел к тахте. Любой образованный человек, а уж тем более врач, знает, что начинать поиск решения загадки следует с самого тщательного осмотра.

Итак, что же мы имеем: яйцо бело-розового цвета, скорлупа ровная, гладкая. Размер яйца примерно двадцать – двадцать пять сантиметров. Как только «наседка» на нем сидел, бедняга? Может от того и глаза пучил?

Поскольку осмотр яйца ничего не дал, я наклонился и слегка щелкнул по скорлупе ногтем большого пальца.

Раздался едва уловимый звук.

Многоуважаемые Абай и Ибрагимбек напряглись и невольно попятились к двери.

Дальше события развивались стремительно. Вслед за первым послышался второй щелчок, затем третий. По скорлупе пробежала первая трещина. Тут же появилось быстрорастущее отверстие. Еще секунда и яйцо раскололось на множество неравных частей. Появившаяся на свет птица неожиданно оказалась взрослой и больше размером, чем можно было предположить, исходя из размеров яйца. Была птица белоснежной, с хохолком на голове.

Многоуважаемые Абай и Ибрагимбек в ужасе упали на пол и закрыли головы руками. Я же, напротив, сохраняя полное спокойствие, взял птицу в руки, не забыв, правда, прочитать мантру.

Птица доверчиво сидела в моих руках и слегка наклонив голову с любопытством смотрела на окружающий мир.

Неожиданно перед моим внутренним взором появилась картина будущей прекрасной России и я почувствовал радость, что превыше всякой радости. Рассмеявшись, я подбросил птицу вверх.

– Лети!

Птица легко взлетела, облетела комнату и… исчезла.

– Многоуважаемые господа, не бойтесь. Это птица Хумай. А теперь позвольте мне и Алисе Сергеевне вас покинуть. Мой гонорар обсудим позже.

– Саша, ты настоящий герой и я тобой горжусь! – начала разговор Алиса.

Мы лежали на кровати в моей квартире и отдыхали после трудов любви. Я держал ее ладонь в своей и чувствовал неимоверную нежность. Говорить было лень, но и не ответить было нельзя.

– К сожалению, по трезвому размышлению, совершенный мной поступок не дает мне право считать себя героем.

– Но ты же мог погибнуть!

– Нет, любимая, смерть мне не грозила. Загадку я разгадал раньше. Дело в том, и это тебе подтвердит любой врач, что у птиц очень сильно развит механизм импринтинга. Помнишь знаменитые опыты с утятами, которые в результате импринтинга начинали считать своей матерью игрушечную утку и следовали за ней, как будто игрушка была настоящей птицей? Об этом много писали.

– При чем здесь импринтинг? Ты же не мог знать – какая именно птица появится из яйца?

– Ты невнимательна, любимая. Как я уже сказал, загадка яйца была разгадана мной раньше. Подумай сама. Дано: яйцо, из которого может появиться одна из двух птиц, похожих как близнецы и отличающихся лишь отношением к людям. Первая людей ненавидит, вторая – любит.

– Это я знаю! – рассердилась Алиса и стремительно села в кровати по-татарски поджав ноги. – Объясни, при чем тут импринтинг?

Легкая сердитость необычайно красила Алису, невольно любуясь возлюбленной, я после театральной паузы открыл последнюю карту.

– Яйцо прибыло из Богемии, где существует легенда, что высиживать его девять дней и ночей должен человек. Число девять символизирует предел человеческих возможностей и в то же время фронтир между мирами. Богемцы уже и сами не понимают, о чем говорят их легенды. Иначе бы они не отдали яйцо Ибрагимбеку и не было бы всей этой истории. Только от душевных качеств человека, которого птица встретит первым, зависит – кем она станет – Анка или Хумай. Встретив первого человека в своей жизни, птица в его лице знакомится со всем человечеством сразу и по результату знакомства формирует свое отношение к людям. Такой вот психологический импринтинг… Хорошо, что Ибрагимбек интуитивно испугался и продал яйцо Абаю Садыкову… Даже страшно подумать, какие беды могли бы приключиться, окажись этот злой человек не так осторожен. Ну а мне – врачу – ничего не грозило, веришь?

– Теперь верю! И все-таки, ты настоящий герой и я тебя люблю! – воскликнула Алиса и, стремительно перевернувшись, поцеловала меня в губы.

Я потерял ощущение реальности, мне показалось, что где-то там над лугами и лесами необъятной русской земли летает Волшебная белоснежная птица с хохолком и дарит счастье всем, кто ее встретит. И так хорошо мне стало от этой мысли, что невозможно сказать. А еще послышалась мне птичья трель за окном…