Прорыв за сенсацией

Выход

Промучавшись пять часов в Учебном секторе, из которых три пришлось провести на небольшом импровизированном полигоне под палящим солнцем, а не в комфортном тренировочном зале, Сергей уже знал, как обращаться с защитным исследовательским скафандром (к военным скафандрам, в которые были одеты инструкторы, его даже близко не подпустили), и приборами, встроенными в это кислотно-оранжевое чудо современных технологий: дозиметром, телепатическим экраном, индикатором аномалий, рацией, радиомаяком, аптечкой с измерителями параметров жизнедеятельности, фляжкой и системой поддержания постоянной влажности и температуры. Со штатным АКМ, без которого не выходили в зону даже ученые, необходимости знакомиться у Сергея не возникло. Инструктор по оружию, увидев, как журналист обращается с автоматом, и внимательно осмотрев дыру в мишени, на месте которой до его выстрелов было число то ли ‘8’ то ли ‘9’, немного поколеблился,но всё же подписал бумаги, подтверждающие факт прохождения новичком экспресс курса по обращению со стрелковым оружием.

До выхода в Зону оставался час. Сергей сидел в тени, под раскидистым кленом и пил мерзкую жидкость, которая служила дополнительной защитой от радиации, и которую было необходимо выпить не менее чем за тридцать минут до выхода. Только сейчас он стал осознавать, что его ждет.

Он знал, что Зона, правда, совсем не та, что сейчас, возникла, когда он был еще мальчишкой, после взрыва на четвертом блоке Чернобыльской АЭС. Но тогда это была просто зона отчуждения, почти безлюдная и пропитанная радиацией, но лишенная всего того, что позже сделало ее Зоной. Ему было двадцать семь лет, когда произошел Первый Выброс. Никто до сих пор так и не смог понять, что же тогда случилось. Радиационная зона ЧАЭС, забытая к тому времени почти всеми, пустовавшая, безжизненная и уже привычная, вздыбилась, вспыхнула нестерпимо яркой вспышкой, вывернулась наизнанку, убила все живое внутри себя и на своих границах. Версия о новом взрыве на ЧАЭС отпала уже в первые часы. Но разведывательные группы, посланные к четвертому блоку, так и не вернулись. А когда на глазах у членов самой высокой чрезвычайной комиссии два вертолета, отправленные на поиски первых групп спасателей, в пятистах метрах от места взлета скрутило в кровоточащие металлические канаты, ощетинившиеся остатками лопастей, к зоне отчуждения были стянуты войска и исследователи оборонных НИИ, а вся информация о ней была на несколько месяцев полностью засекречена.

Из-за режима секретности только через полгода после этого стало известно, что во время строительства застав и блокпостов по периметру Зоны несколько сотен солдат погибло от атак мутантов, некоторые из которых могли подчинять себе людей, делая из них безвольных зомби. Тогда же мир узнал о том, что первый городок исследователей – Чернобыль-3 был полностью уничтожен лавиной обезумевших крыс, пришедших из Зоны и ушедших в нее спустя пару часов, когда над руинами города стоял кровавый туман – все, что осталось от двух тысяч погибших.

Люди отступили. Они отдали Зоне полосу шириной в три километра по ее границам, построили развитую систему заграждений, застав и устройств слежения и вдвое увеличили армейскую группировку. Контроль над Зоной осуществлялся с воздуха и с орбиты Земли. Был возведен новый научный городок – Верхний Чернобыль. Свое название этот отлично укрепленный и полностью автономный город, стоявший всего в пятистах метрах от первой линии заграждений получил за то, что его построили на искусственном холме, структура которого исключала возможность подкопа крысами или другими мутантами и обладала великолепной сейсмической устойчивостью. Все это было сделано всего менее чем за один год.

И разрушено за один день.

Спустя уже довольно большого отрезка времени после Первого Выброса произошел Второй. Нет, выбросы в Зоне происходили непрерывно, начиная с ее возникновения, и постоянно сокращающийся интервал между ними никогда не превышал одного месяца.

Зона выросла. Она расширилась, поглотив и трехкилометровую ленту ничейной земли, и узкую полоску защитных сооружений, и город на искусственном холме. Обстоятельства гибели Верхнего Чернобыля были покрыты тайной до сих пор. Ходили слухи, что город был разрушен за несколько часов до Второго Выброса, и что это вновь была атака мутантов. Но точно было известно только то, что родственники всех двенадцати тысяч жителей Верхнего Чернобыля хоронили пустые гробы, а место, где когда-то был этот город, стало закрытой зоной внутри самой Зоны.

С того дня прошло чуть больше трех лет. За эти годы люди возвели то, что сейчас на Западе с подачи одного из “желтых” журналистов красиво называлось X-Ray Defense Zone, официально значилось как Территория карантина, а для всех жителей воссозданного в старых границах Союза Советских Социалистических Республик было Линией Защиты или просто Линией. Между Линией и Зоной лежало десять километров абсолютно плоской выжженной земли, постепенно зараставшей мутировавшей растительностью и жестко контролировавшейся военными и учеными. Затем шла тройная полоса укреплений шириной в семь – восемь километров, и лишь, за ней, вновь на расстоянии нескольких километров, начиналась территория, заселенная исследователями и стражами Зоны. Внешний периметр Линии был охраняем и защищен ничуть не меньше внутреннего, а за ним в некотором отдалении размещалась не одна армейская часть быстрого реагирования.

Но главное было не в этом. Несмотря на то, что Зона медленно разрасталась, люди смогли не только создать систему защиты от мутантов, они, наконец, смогли проникнуть в саму Зону. Пусть всего на несколько километров и далеко не по всему Внутреннему периметру, но смогли. И это был первый успех.

Как только первые экспедиции внутрь Зоны дали положительные результаты (а таким результатом в начале было просто возвращение участников экспедиции без серьезных повреждений), доступ к Зоне иностранцев был полностью запрещен. Попасть на Линию для посторонних или выбраться из нее на Большую землю для аборигенов стало почти неразрешимой задачей. И хотя информация о Зоне была доступна в большом объеме, а официальные новости о ней постоянно публиковались, почти никто за пределами Линии не знал ничего действительно важного о том, что же творилось в Зоне. Общественное мнение было умело успокоено. Конечно, о Зоне не забыли, но толпа обывателей, погруженная в свои мелочные проблемки и гордо именуемая демократическим обществом, уже стала терять интерес и привыкать к ней.

Очень мало кто был в курсе того, что знания даже самых посвященных ученых и военных на Линии не сильно отличались от знаний какого-нибудь забулдыги с окраины бескрайнего Союза. Зона оставалась загадкой. И хорошо информированные люди прекрасно понимали, что все системы защиты от ее аномалий почти бесполезны в случае серьезного выброса, и что знания известных артефактов не несут в себе даже сотой доли процента той информации, которая была нужна для понимания Зоны. А понять ее было жизненно важно. Интервалы между выбросами постоянно сокращались и уже не превышали недели. Никто не знал, что произойдет, когда они сольются в один непрерывный Выброс, но ученые прекрасно осознавали то, какая угроза таится в этом, хотя официально и делали прямо противоположные заявления об уверенном продвижении отечественной науки по пути к разгадке тайн Аномальной Чернобыльской Зоны. Вот почему исследователи на Линии работали в три смены и не останавливались ни на минуту.

Центром этой странной жизни стал Чернобыль-4 – город военных, ученых и сталкеров, построенный в двадцати километрах от Зоны. С ее ростом, расстояние постоянно сокращалось и сейчас уже не превышало пятнадцати километров, но город продолжал жить и функционировать в своем обычном для Линии режиме. Он был разделен на семь частей: Военный, Научный, Учебный и Карантинный секторы, Жилой сектор, Авиационный и Контрольный секторы, – разделенных блокпостами и бетонными стенами. Город имел собственную серьезную систему защиты и был единственным окном Линии во внешний мир.

Сергей, находясь в Карантинном секторе и готовясь впервые выйти в Зону, не испытывал страха перед мутантами, но воспоминания об аномалиях, которые, по слухам, убивали даже опытных сталкеров, заставляли ладони противно и мелко подрагивать. Зона, далекая, непонятая и пугающая, но никак не влиявшая на его привычную прежнюю жизнь, теперь стала нестерпимо близкой, реальной, почти осязаемой. Она готовилась принять нового непрошеного гостя, встретить его, изучить, проверить, ощупать, залезть в самые темные глубины его сознания и поселиться в них. Хотя, может быть, не надолго, может быть, только до того часа, когда он станет пищей для одного из ее порождений. Он чувствовал это, не понимая, откуда пришло это ощущение и страшась его.

– Подъем, журналист, – его инструктор по выходу в Зону – моложавый майор с тонким и длинным белым шрамом вдоль всей загорелой левой щеки, закованный в военный защитный скафандр и вооруженный последней модификацией СВУ, прервал гнетущие размышления Сергея, – Не дрейфь, всем страшно в первый раз. Далеко мы тебя не поведем. Так, устроим, экскурсию по окраинам. Там и бояться-то нечего. Пара комариных плешей, да изредка контроллер какой-нибудь выползет. Вот тогда и нервничать придётся. Но у нас экраны, так что не бойся – зомби не станешь… наверное, – и майор расхохотался довольный своей шуткой.

Сергей, майор и еще трое солдат запрыгнули на броню БМД, которая тут же рванула с места и, проскочив блокпост городской защиты, направилась к третьему эшелону Внутреннего периметра.

– Да, запомни, – выкрикнул майор, пытаясь заглушить рев двигателя, – в Зоне имен нет, она их не любит. Так что ты будешь Журналистом. Я – Шрам. С нами пойдут еще Зеленый, Голова и Стрелок, – говоря это, Шрам показывал дулом своей СВУ на спины солдат, сидящих перед ними.

Голова действительно был обладателем очень крупной белокурой головы, постриженной под бокс. Стрелок, судя по снайперским значкам у него на груди, неплохо стрелял и был вооружен какой-то неизвестной Сергею снайперской винтовкой с очень объемным магазином. Происхождение прозвища Зеленого так и осталось для журналиста тайной.

Проезжая через Внутренний периметр, Сергей понял, что его страхи не беспочвенны. На протяжении нескольких километров по всем правилам военной науки была развернута мощная система обороны: вышки, бетонные стены и надолбы, заграждения из “колючки”, часть которых была под током, танки, БТРы, огнеметы, тяжелые пулеметы, легкие скорострельные десантные орудия и немалое количество солдат.

Оказавшись на передовой Внутреннего периметра, БМД круто повернул направо и, проехав около километра, остановился у блокпоста.

– Все, приехали, – объявил майор, спрыгнув на землю и разминая затекшие ноги, – Пошли, Журналист.

Вся пятерка, готовая к посещению Зоны, забралась по металлической лестнице на охранную вышку. Верхняя площадка вышки была очень просторной, и от нее в Зону уходил десяток тросов, заканчивавшихся на такой же вышке, которая стояла примерно в ста метрах от первой. Вокруг второй вышки на земле были разбросаны какие-то желтые круги, а чуть дальше были расставлены металлические штыри, выкрашенные в цвет скафандра Сергея.

– Идем по одному, Журналист третьим, остальные как обычно, – майор за время подъема на вышку потерял часть своей веселости. Его колючие глаза внимательно осматривали небольшую площадку, почти лишенную растительности, вокруг второй вышки, а палец уже лежал на спусковом крючке снятой с предохранителя СВУ.

– Подожди, дай я хотя бы несколько фотографий сделаю, – остановил майора Сергей и достал из небольшой нагрудной сумки цифровой “Олимпус”.

– Делай, только недолго. Время не ждет, – майор явно немного нервничал, хотя и держал себя в руках.

Отщелкав с десяток фотографий и сняв тридцатисекундный ролик с панорамой Зоны, Сергей спрятал фотоаппарат в сумку и снял автомат с предохранителя.

Все включили оборудование скафандров, влезли в подвесные мягкие люльки, пристегнули карабины и один за другим по тросам перебрались на дальнюю вышку.