Глава одиннадцатая – Первый абордаж

Меня разбудило солнце. Одевшись, я вышел на палубу. Флейт маячил впереди в трех милях, не больше. Поднявшись на ют, я обнаружил там Рыжего с трубой.

– Я тут смотрю за ним, кэп. Думаю, что он делает не больше десяти узлов. Если довернуть три румба влево – мы догоним его через пару часов.

Орать приказы мне не хотелось, и я тихо подошел к рулевому и приказал:

– Три румба влево! – потом вернулся к боцману и также негромко сказал: – Рыжий, разбуди Старого и передай, чтобы готовил абордажную команду, да и пушки левого борта и носовые пусть зарядят картечью. Думаю, что за флейт придется драться. Мне кажется, что по парусам стрелять не нужно, мы их и так легко догоним, а картечью почистим палубу.

Бриг лег на новый курс, мы пошли хуже к ветру и скорость упала. Палубная команда начала брасопить реи, чтобы выжать из парусов лишний узел хода. На палубе появился квартирмейстер и ударный отряд абордажников. Они готовили кошки для стягивания кораблей вместе.

На флейте, похоже, заметили наш разворот и истолковали его однозначно, несмотря на вполне мирный флаг, развивавшийся на гафеле. В подзорную трубу было видно, что на палубе флейта засуетились люди. Я видел, как несколько человек тащили охапки мушкетов. Порты кормовых пушек открылись и из них высунулись четыре ствола. Флейт готовился отбиваться. Все говорило, что капитан опытный и не верит в случайности.

Впрочем, Старый и не надеялся на мирный исход столкновения, так как предполагал у противника достаточно большую команду и по первым признакам весьма опытную. Наконец мы приблизились метров на пятьсот, и выстрел картечью мог дать хороший результат. Старый приказал наводить пушки левого борта над фальшбортом флейта. Тем временем расстояние все уменьшалось и когда прозвучала команда «огонь», неровный залп пушек прогремел с близкой дистанции, сметая с палубы приготовившихся к стрельбе мушкетёров.

Флейт ответил четырьмя выстрелами книппелей и наш фор-бом-брамсель[1] оказался продырявлен в четырех местах. Я приказал довернуть влево, и обе носовые пушки рявкнули в ответ. Картечь с еще более близкой дистанции удачно прошла вдоль всего судна противника, продырявив нижние паруса на всех трех мачтах, начиная с задней. Скорость флейта быстро упала, и я приказал идти в кильватер.

Краем уха я слышал, как Старый отдавал приказы заряжать левый борт картечью и вести огонь из погонных[2] пушек. Флейт снова выстрелил книппелями и испортил нам два паруса, но это уже не могло спасти противника. «Дельфин» с самого начала имел лучший ход, чем флейт. Еще мы попортили им паруса гораздо больше, чем они, и теперь бриг легко поравнялся с ними.

– Приготовить абордажные крючья! – кричал Старый.

Два корабля быстро сближались.

– Лево руля! – заорал я так, чтобы слышал не только рулевой, но и вся абордажная команда, ожидавшая очередного орудийного залпа.

Этот манёвр выводил нас на залп картечью из пушек левого борта с самой короткой дистанции.

– Целиться по палубе! Пали! – прокричал я команды.

Нестройный залп восьми пушек прошелся картечью по вражеской палубе, и зазевавшиеся обороняющиеся поплатились за это жизнью.

– Лечь на параллельный курс. К абордажу готовьсь!

Дальше командовать должен был Старый.

– Забрасывай кошки! – услышал я его команду.

Человек двадцать вскочили из-за фальшборта[3] с кошками, раскручивая их для броска, но были встречены залпом из десятка мушкетов. Пятеро оказались лежащими на палубе с огнестрельными ранами. Промахнуться почти невозможно с расстояния в пятнадцать метров. Но всё же кошки полетели и вцепились во вражеский фальшборт и снасти. Наши абордажники дружно потянули лини[4] на себя и корабли стали стягиваться между собой. Полоска темной воды между ними превратилась в узкое лезвие ножа.

Самые смелые начали прыгать на чужой борт, а с него на палубу. Я сразу определил вражеского капитана и взялся за арбалет. Он стоял на юте, рядом с рулевым и, вынув пистоль, целился в Старого. Однако мой болт достал его раньше. Тяжелая арбалетная стрела пробила ему руку насквозь, и пистоль вылетел из нее на палубу. И хотя это означало промах, ведь я хотел его убить, но и так вышло совсем неплохо.

– Деритесь до конца! – кривясь от боли, закричал их капитан. Он вырвал болт и старался шейным платком перетянуть руку.

Впрочем, на палубе и так шла резня. Наших было вдвое больше, но противник оказался опытнее, и я не знал, куда склонится чаша весов. Я, Серый, рулевой Деян и три его помощника, по закону Кошачьего братства не участвующие в абордаже, стояли у борта с арбалетами и всаживали во врагов болт за болтом.

Деян удачно подловил самого здорового моряка из обороняющихся и несмотря на то, что он вертелся волчком, отбивая и нанося удары топором и абордажной саблей одновременно, всадил болт ему в левое плечо. Здоровяк выронил топор. Кто-то отвел его саблю в сторону, а кто-то пырнул длинным кортиком в живот.

Их капитан продолжал ободрять своих людей и я, перезарядив арбалет, снова выстрелил в него. Он рухнул с прострелянной левой ногой: только короткие перья болта торчали из его плоти. Мои матросы успели сделать по два-три выстрела и число обороняющихся уменьшилось человек на пять. Наши стали явно одерживать верх. Очень здорово дрался вражеский помощник капитана. Он классно фехтовал короткой легкой шпагой и ранил уже четверых наших. Все мы, стрелявшие, приметили этого офицера и четыре болта, хотя и немного в разнобой, ушли в его сторону. Три из них поразили его, а раны оказались смертельными.

Защитников осталось не больше семи-восьми.

– Сдавайтесь! – крикнул Старый. – И я обещаю вам жизнь.

– Не верьте, – выкрикнул их капитан.

Но наш рулевой, оказавшийся отличным стрелком, всадил болт прямо в грудь капитана, приколов его к палубе. Сопротивление тотчас закончилось. Семеро, оставшихся в живых, побросали сабли и кинжалы. Их оттеснили на бак.

– Оказать раненым помощь, – приказал Старый, разумеется, он имел в виду своих, которых дружно оттащили на нижнюю палубу в лазарет. – Пленных к капитану, – услышал я следующий приказ квартирмейстера.

Минут через пять на палубе перед ютом стояли семеро пленных. Я оглядел их и выдал:

– Вы те еще ублюдки, отправившие на тот свет наших товарищей. Но раз вы уцелели до конца драки, то драться умеете. Предложу один раз: у меня появились вакансии, и я предлагаю эти места вам. Кто откажется – продам в рабство искатлонцам, а кто согласен, шаг вперед. До второго абордажа без доли в добыче. – Все семеро дружно шагнули вперед.

Товары, дорогие ткани, грузили до ночи. Разумеется, квартирмейстер распорядился забрать все припасы. В сумерках, когда трюм уже заполнили, товар стали грузить на верхнюю палубу. Опасаясь опрокидывания брига, Рыжий приказал убрать лиселя.

Уже ночью офицеры собрались в моей каюте обсудить дела.

– Капитан, – Старый посмотрел мне в глаза, – на Кошачьих островах можно спрятаться от погони, но там придется делиться. А пока мы тут сами по себе, то самое выгодное сбыть товар туда, где нас не ждут.

– О нас, наверное, уже сообщили по всему побережью, – возразил я.

– Еще нет, но они делают все возможное, – отозвался Серый.

– И где сейчас безопасные места?

– Только у врагов свободных княжеств, а это Искатлон и Фолатанская империя, – быстро подсказал Рыжий.

– Ты же говорил, что княжества не ладят между собой? – я сходу задал ему вопрос.

– Но пиратов они тоже не любят, – встрял Старый. – А по договору все княжества – это единый союз. Если мы хотим иметь гавани и торговлю, нам не следует трогать эти искатлонские и фолатанские корабли. А еще нам следует выбрать тебе кличку, желательно устрашающую, – предложил Старый.

– Бор-длинная рука, устроит? – сказал Серый.

– Что тут страшного? – удивились все.

– От длинной руки не сбежать и не спрятаться, – пояснил Серый.

– Не годится, – возразил Старый, – вот Акулья пасть – это страшно и всем понятно, что надо бояться.

– Или Кашалот, – предложил Рыжий.

– Тогда уже Белый Кашалот! – закончил Старый.

– Почему Белый? – удивился я.

– Потому, что белых не бывает. Если нет лучших предложений, то ты Белый Кашалот.

У меня не нашлось что возразить. Я понял, что отказаться невозможно, так как капитан лицо фирмы и просто обязан быть страшным.

– Тогда уж Кровавый Кашалот, – предложил я, вспомнив любимую книгу детства «Одиссея капитана Блада».[5]

– Нам надо срочно избавиться от груза, мы перегружены на треть, – горячо начал Рыжий. – Бриг не может нести лиселя. При первом шквале он опрокинется из-за груза на палубе. А без лиселей и с большой осадкой у нас может не оказаться преимущества в скорости.

– Хорошо, вот карта, куда плывем. Я проложу курс туда, куда вы присоветуете, – согласился я.

– А может рискнуть вот сюда? – Старый ткнул пальцем в карту и оглядел всех нас.

– Но это же потенциальные враги, – заявил Серый. – Если к ним успел прискакать гонец, то они очень обрадуются нашему прибытию.

– А мы встанем вот за этим мыском, – и Старый указал место на карте, – а потом на ялике высадимся на берег, а дальше пешком, – пояснил он план. – Решайтесь, господа, ведь туда примерно вдвое ближе.

– Я согласен, – неожиданно сказал Рыжий.

– Мы в море неделю, а сколько туда скакать гонцу? – спросил я.

– Дней десять, – ответил Серый. – Аккурат, как мы доплывем, так и гонец доскачет.

***

«Дельфин» подходил к Шамре ночью. Лоция описывала бухту слева от гавани как вполне подходящую для якорной стоянки. Мы бросили якорь, не доходя до берега четырех кабельтовых[6]. Я, Старый и шесть гребцов сошли в ялик и вскоре выбрались на берег. Ночью идти в незнакомый город никому не хотелось, чтобы не нарваться на ночную стражу.

Парни разожгли костер и стали поджаривать мясо, захваченное с корабля. Я предпочел подстелить плащ и улечься у костра. Мой взгляд, обращенный в небо, интуитивно начал искать знакомые созвездия. Однако я не обнаружил ни Пояс Ориона, ни Большой Медведицы, ни Полярной звезды. Звезды, смотревшие на меня, были совершенно незнакомыми. Это точно чужой мир, засыпая думал я. Тихие голоса моряков мне совершенно не мешали. Я понимал, что завтра потребуется холодный ум и железные нервы.

Проснулся я от того, что меня трясли за плечо.

– Слышь, Кровавый Кашалот, вставать пора. Нас ждут простые торговые дела, – сквозь сон, услышал я голос Старого. А после он предупредил всех: – Да смотрите, в городе только имена, никаких кашалотов.

– Само собой, – согласился один из гребцов.

– Нам под вольным ветром, чай лучше, чем в шахте, – добавил другой.

– Ну, тогда выходим, – скомандовал я, вскочив на ноги, и двинул вовсе не к городу, а к невидимой и неизвестной дороге, которая вела к нему. Пришедший со стороны моря мог вызвать множество подозрений.

Через час ходьбы мы вывернули на эту самую дорогу и повернули в сторону города. Вскоре замаячили городские укрепления: две высоких башни с островерхими кровлями, сложенных из крупных блоков неправильной формы, и ворота между ними. У ворот, одна половина которых была распахнута, стояло двое стражей полностью закованные в металл, но с открытыми лицами, и каждый держал в руке нечто похожее на протазан.

– Наша задача спокойно пройти в город, – шепотом напомнил Старый. – Подходим, платим пошлину и идем дальше. На вопрос, кто мы – отвечаем, моряки и хотим наняться на корабль.

***

Ворота остались позади, и мы отправились на поиски подходящего покупателя. Нам требовался такой, который купит все и сразу. Старый, расспросив дорогу, отправился в торговые ряды, где торговали тканями, от которых нам следовало избавиться в первую очередь, так как они загромождали палубу. Всем нам хотелось продать и яганский табак, и яганский ром, который был слишком хорош и дорог, чтобы отдать это на употребление команде.

По сути дела, это оказался обычный рынок. Мы шли между двумя бесконечными рядами маленьких лавок. По правой стороне от нас торговали всевозможными тканями и одеждой, а по левой – красным и черным деревом, а также выпивкой и табаком. И там и там было на что посмотреть и на что ухлопать все свои денежки.

Старый время от времени заговаривал с разными торговцами, словесно прощупывая их. Наконец он выбрал одного и поинтересовался:

– Удивляюсь, уважаемый, как при такой дороговизне все здесь еще не разорились?

– Я сам удивляюсь, дорогой, – ответил торговец, улыбаясь в ответ с явной надеждой хоть что-нибудь продать.

– Я вот, например, знаю места, где можно взять товар гораздо выгоднее, чем берете вы.

– И где же это? – и в глазах торговца вспыхнул огонек наживы.

– Это не слишком далеко отсюда, нужно только решиться на небольшое плавание и можно приобрести много дорогой ткани, табака и рома, все самого высокого качества.

– Это очень интересно, дорогой! Я заинтересован и корабль у меня сейчас стоит у пристани совершенно пустой. Если ты скажешь куда плыть, то мы можем все устроить этой ночью.

– Вижу, ты, уважаемый, очень опытен в подобной торговле. В таком случае поговорим о ценах, – и Старый приподнял край одной из тканей. – Скажи, уважаемый, сколько за тюк такой ткани ты согласен заплатить?

– По двенадцать золотых за рулон.

– Но ты же продаешь его за тридцать?!

– Большая часть разницы идет на аренду и налоги.

– Но, если мы сделаем все как следует – никто и не узнает, что ты завез еще товар, – тихим шепотом сказал Старый. – Ты можешь не платить налоги и сэкономишь свое золото.

– И сколько?

– По восемнадцать, уважаемый, никто ничего не узнает, мы отплывем немедля по своим делам. Тебе надо только взять с собой людей, которым ты доверяешь.

– А табак и ром?

– И то и другое яганское. Сам знаешь, что лучше просто не бывает.

– И какова цена?

– Пять золотых за амфору и семь за корзину табака. Я не хочу гнуть цены: пусть нам обоим будет хорошо. Если все пройдет гладко, то мы продолжим работать с тобой.

– И сколько там товара? – заинтересовался торговец.

– Полный бриг и немного сверху.

– И где все это?

– Я скажу, при условии, что ты немедля отправишься с нами.

– Только возьму с собой деньги, – и торговец вызвал помощника, и приказал ему торговать самому.

– Хорошо. Наше судно стоит слева от гавани за мысом. Мы вместе с тобой едем за деньгами, а после на борт твоего корабля.

Я отправил гребцов пригнать ялик обратно, а сам со Старым последовали за торговцем.

***

Вроде все прошло гладко и к часу ночи высокий борт большого флейта мягко стукнулся о борт «Дельфина». Я со Старым тоже прибыл на этом корабле и точно был уверен, что на борту нет никакой подставы. Купец прибыл всего с двадцатью людьми и ждать от него нападения не приходилось. К тому же сделка ожидалась обоюдовыгодной и с большими перспективами на будущее. Любой нормальный делец не стал бы резать курицу, несущую золотые яйца.

Однако по моему заблаговременному приказу стрелки с арбалетами прятались за фальшбортом, а заряженные мушкеты приспособили на огневых позициях. Начали грузить флейт. Купец и Старый считали и записывали товар. Когда палуба опустела, купец рассчитался за ту часть товара, что уже оказалась на борту флейта. И со стороны все выглядело честно. Перегрузка товаров продолжилась и даже появилось некоторое доверие.

Уже светало, когда все погрузили на флейт, торговец отсчитал последние деньги.

– Бывай, дорогой, – сказал он мне на прощанье, – я должен вернуться до пересмены надзирателя за причалами, это мой родич и он сделает так, – и торговец приложил слегка раздвинутые пальцы к глазам.

– Что ж, уважаемый, все прошло хорошо, можем и дальше работать вместе, – предложил я.

– Все возможно, – ответил он, делая шаг через фальшборт на свой флейт, который лишь немного возвышался над нашим бортом.

Команда уже частично поставила паруса и флейт начал понемногу набирать ход. Темная полоса воды проглянула между бортами, развернулся и наполнился ветром очередной парус, флейт уходил за мыс в сторону порта. Торговец, стоявший возле грот-мачты, смотрел на нас и улыбался. И как-то не так глянулась мне его улыбка, она показалась какой-то ехидной.

[1] Фор-бом-брамсель – второй снизу парус на первой мачте судна.

[2] Погонные пушки – пушки, стоящие на баке – носовой надстройке из которых погоняли преследуемое судно.

[3] Фальшборт – борт, возвышающейся над верхней палубой, считался не настоящим, в отличие от борта между остальными палубами.

[4] Лини – тонкие веревки.

[5] Блад – кровь.

[6] Четыре кабельтовых – около 700 метров.

Загрузка...