Про то, как вредно спасать драконов

Глава 6

Сижу, поглощаю хлеб с сыром, запиваю настоем из трав. Вокруг собралась вся честная компания. Все усиленно делают вид, что чем-то заняты. Один оборотень сидит напротив и счастливо глазеет, что-то мне это напоминает. Близнецы якобы заняты седланием своих лошадей, у братьев скоро косоглазие будет. Рэйка копается в своих сумках, бросая на меня и командира возмущенные взгляды. Эльф стоял около своей лошади и, не скрываясь, сверлил мою спину взглядом. Одному Алаку было все до дракона, молодец мужик, уважаю, он рассматривал свою карту. Молчим.

— Не дождетесь, — прочавкала я.

— Чего? — моргнул Зар.

— Момента, когда я подавлюсь, — фыркнула я.

— Не понял, — наклонил он голову. О Равновесие, обожаю оборотней.

— А кто не понял, у того плохих мыслей в голове не водится, — кусаю бутерброд и обвожу окружающих взглядом.

Народ проникся и устыдился, ага.

— Неблагодарный детеныш, — цыкнула Рэйка. — Нашей благородной девочке не нравится, когда на нее смотрят вовремя трапезы?

Уууу, какая мегера. Забавная. Мужская часть компании притихла. Боятся под горячую руку попасть?

— Вежливым нужно быть всегда, — фыркнула я. — Но с чего ты вдруг решила, будто я из благородных?

Знаю, что прокололась. Но как? Говорю по-простому, манер тоже никаких.

— С твоих повадок. Перчаточки-то до сих пор не сняла. А они дорогие, уж я-то разбираюсь.

— И все? А я-то думала, — и с каменным выражением лица, привычный моей душе предмет одежды, был немедленно снят.

Народ уставился на мои руки, я тоже посмотрела, а то вдруг что-то не так, новый палец, например, вырос. Да нет, все как обычно. Даже лучше — моя рана на правой ладони затянулась, оставив омерзительный шрам от ожога. Но, не смотря на свой устрашающий вид, зажившая рана не болела, и спустя пару дней не останется даже шрама. Народ пристыженно молчит. Рэйка отвернулась, по выражению лица можно было понять, что ко мне она питает явное отвращение. Нормальная такая человеческая реакция. Алак с Дилем переглянулись, этим сумасшедшим все нипочем. Близнецы не могут оторвать взгляда от моей ладони, а оборотень даже руку протянул, чтобы прикоснуться.

— Зар, а какая у тебя ипостась? — задаю первый пришедший в голову вопрос. Я готова нести любую чушь, лишь бы отвлечь внимание истребителей от своей персоны.

— Ягуар, — растерялся он.

От радости подпрыгиваю на месте, хлопая в ладоши. Всегда мечтала о котенке.

— Покажешь как-нибудь? — в моей взгляде столько детской непосредственности и наивности, что отказать мне было бы кощунством.

— Ребенок, — выплюнула брюнетка. — Алак, верни родителям. Маленьким глупеньким дворяночкам, пожелавшим приключений не место среди истребителей.

— Я не ребенок, — обиделась я.

— Она останется, — сказал свое веское слово начальник. — Шая, заканчивай, нам пора выдвигаться.

Тяжко вздохнув, оторвала свою пятую точку с мягкой травы, отряхнула походное платье и двинула к своей лошади. Остальные последовали моему примеру. Мы дружно выдвинулись вглубь леса по наезженной колее. Я не стала натягивать порядком надоевший плащ, вряд ли в лесу нам встретится много людей. Можно и расслабиться.

Погода замечательная, птички поют, мошки почти нет, желудок полон. Что еще нужно для счастья? А для счастья неплохо было бы поспать. Но пока не судьба. Чем бы себя занять?

— Давно вы вместе работаете? — обратилась я к Зару. Он ближе всех ко мне ехал.

— Лет шесть, наверное, — почесал тот подбородок.

Мдя… коллектив устоявшийся.

— Лекари часто меняются?

— Ты пятая будешь.

— А выходные у вас есть? — наивно хлопнула я глазами.

— Есть, — хохотнули братья.

— Алак, подумай еще раз, нужна ли нам обуза в виде глупого ребенка? Где ты вообще ее откопал?

— Я не ребенок! — меня уже достала эта заезженная пластинка про детей.

— На рынке рабочей силы.

— А разве таким молодым разрешено работать?

— А она там не работу искала.

— Я не ребенок! — скажет, не скажет?

— Что же она там делала? — с жадным блеском в глазах поинтересовалась Рэйка.

Вот мне интересно, она из бабского любопытства спросила, или из бабского же предчувствия подлянки?

— Воровала, — сказал-таки.

Я внимательно посмотрела на командира. Морда кирпичом, таким тоном о погоде говорить, а не отношения новеньких с коллективом рушить. Хотя и его понять можно — мне он доверяет так же, как я упырю.

Повисшая тишина начала напрягать.

— Так она не лекарь? — подал голос один из близнецов. Навил.

— Лекарь, — ответила я за командира. — И смею заметить, лучший из тех, что вы могли найти.

— Тогда к чему воровской промысел? — удивился Сэв.

— Я хотела взять то, что врядли бы получила за деньги, — и ни капли лжи.

— Ты так и не ответила, зачем он тебе, — вернулся к заезженной пластинке эльф.

Ну, надо же, он настолько редко что-то говорит, что я даже и не обращала внимания на то какой у него красивый голос.

— Если вы не знаете о его свойствах, то зачем мне открывать вам глаза?

— О чем вы? — отмер Зар.

— О кинжале, подаренном заказчиком, она украла его у меня, — будничным тоном ответил боевой маг.

— Тот невзрачный? Бессмыслица. Я же проверяла его, он ничего не стоит, — глаза девушки лихорадочно заблестели.

— Это допрос? — скучным тоном поинтересовалась я.

— Да это допрос, — я поняла, что командир вполне серьезен.

— Я могу не отвечать на ваши вопросы, — хмыкнула я, прикоснувшись к злосчастному оружию. Мне его еще в таверне отдали.

— Это приказ, — так значит, да? Ну что ж, уважаемый нар Алак, не оценили вы еще моего благодушного настроения.

Я наклонила голову, позволяя волосам свободно падать на лицо. Думай, Сана, думай. Если бы я тогда на площади не заметила такое необычное оружие, я бы не решилась на столь радикальные меры. А так и легенда у меня имеется, и врать не пришлось. Все мною сказанное — чистая правда. Просто, правда у каждого своя, и вера в нее непоколебима.

— Этот кинжал необходим мне в моей практике, — кинула я взгляд исподлобья на начальника.

Трудно так смотреть на человека, сидя на дурной лошади и трясясь среди деревьев.

— Ты же сказала, что не практикуешь, — поморщился Алак.

— Я и не практикую, я провожу исследования.

— Это, какие же? — усмехнулся начальник.

— Разные…. Но сейчас это не важно, да и тебя не касается, — бросила я.

— Меня касается все, что связано с моей командой, — какие мы грозные.

— Командир, помнишь свое обещание?

Народ уже давно молчал, внимательно вслушиваясь в наш спор.

— Отлично помню.

— Я ведь могу и перестать, ему следовать, — наклонила голову набок. — Мои исследования не имеют никакого отношения к твоей команде. Но вижу, тебя не убедили мои слова. Что ж, в таком случае, я покажу тебе кинжал в действии, как ты того желал. Заодно восстановим твою руку.

— Как скажешь, Лекарь.

— Алак, не ожидала от тебя проявления мягкотелости. Долго еще ты будешь терпеть от этой уродки подобное отношение? — возмутилась брюнетка.

Вот и высказано вслух всеобщее мнение. Я уродка. И я даже согласна с этим утверждением, поскольку против правды не пойдешь. Но говорить эту самую правду безнаказанно я не позволю.

— Ну, от тебя, я думаю, он другое терпит, — я подняла лицо к теплым лучам солнца.

Все кроме Алака и Рэйки отвернулись, кто куда, пряча невольные ухмылки.

— Если тебя родители дома не пороли, это не значит, что я момент упущу, — зло прошипела девушка.

Я, конечно, могу указать ей на ошибки, и даже простить могу. Наверное… но не буду. Впрочем, уроки начнутся позже, сейчас разумнее будет разрядить ситуацию. Командир в процесс воспитания не вмешивается, он просто наблюдает за происходящим. Позволяет членам команды обращаться со мной так, как они пожелают. Жаль, что не все могут оценить моей доброты.

— В таком случае, тебе придется стать в очередь, — отстраненно бормочу, размышляя на отвлеченные темы. — Рэйка, а сколько тебе лет?

Вопрос о возрасте я задала не из праздного любопытства.

— Сорок восемь, — от столь резкой смены разговора, она явно растерялась.

— А остальным?

Народ в замешательстве принялся мне отвечать. Выяснилось, что близнецам пятьдесят, Алаку восемьдесят четыре, оборотню сто тридцать, у них совершеннолетие после первой сотни наступает, а Диль не стал называть свой возраст вообще.

— Понятно…

Я начала высчитывать. Рэйка и Алак явно учились в Академии, но выпустились из нее раньше, чем я туда попала. Близнецы, скорее всего, обучались у какого-нибудь архимага, иначе бы я про них знала, опять же разница в возрасте у нас внушительная, не думаю, что они будут интересоваться малолетними студентами, пусть и гениями своего дела. С оборотнем я вообще проблем не предвидела, только пользу. Ну а эльф… эльф это плохо, конечно, но не смертельно.

— Тебе самой-то сколько? — вызывающе вздернула бровь брюнетка.

Я накрутила на палец локон и внимательно его осмотрела. И как же ей ответить? Скажу правду, меня перестанут воспринимать всерьез. Солгу, они это тут же почувствуют. Будь проклята эльфийская кровь. И здесь эти гады успели.

— Рэйка, я как приличная девушка не могу ответить на твой вопрос, в силу своего воспитания. Не при мужчинах будет сказано, — взмахнула я ресницами в сторону командира.

Ее передернуло, и лицо перекосила гримаса дикой злобы.

— Здесь нет ни одного извращенца, который посмотрел бы на седую уродку вроде тебя.

Повисла гробовая тишина. Казалось бы, даже птицы перестали щебетать. А мне вдруг сделалось так смешно. И я захохотала. Я смеялась над ее словами, потому что она была от части права. Я выглядела как тринадцатилетний подросток, особенно когда грудь перевяжу, а моя седая шевелюра не вызывала у сильного пола ничего кроме ужаса. Я смеялась над тем, что извращенцы все же находились, но я не могла себе позволить даже ласкового прикосновения. Я смеялась над тем, что в свои двадцать мне приходилось каждый день красить глаза и волосы, зельем собственного приготовления. И я смеялась потому, что с этими людьми я могла чуточку расслабиться, стать самой собой. Смешно мне было потому, что они об этом даже не догадывались. Не понимали они, насколько гармонично я вписываюсь в их компанию.

— Ох, милочка, мой тебе совет, не переходи на личности с теми, кого ты плохо знаешь. Впрочем, моего совета ты не примешь, в силу своей недалекости. И поверь, что это, — я тряхнула своей седой гривой и посмотрела ей прямо в глаза, — еще не самое ужасное во мне.

Я опять подняла лицо к небу, и потерла укушенное запястье. Мне не хотелось видеть, как багровеет, в попытке найти достойный ответ магичка, как растерянно переглядываются Нав и Сэв. Как хмуриться командир. Как сочувственно смотрит оборотень. И как подозрительно счастливо улыбается эльф. Сделала, себе зарубку на память, Алака лечить от последствий боевых действий, Диля лечить зверских выражений на лице.

В общем, непроизвольно я выбилась из образа. Давно меня никто так не злил.

Некоторое время мы ехали, молча, размышляя каждый о своем. Мне совсем не нравилась эта тишина. Не прельщала меня перспектива сломать мозг над теми проблемами, которые я оставила в столице. Я принялась щебетать на отвлеченные темы. О том, какое небо голубое, а травка зеленная. О том, что есть такие травки, от которых небо розовеет, и что не плохо бы их найти, прекрасное обезболивающее средство. Выспрашивала братьев у кого они обучались. Они рассказали — об их учителе я слышала от Ларика. Ректор весьма уважительно отзывался о том маге, и все сокрушался, что не смог переманить его к себе в Академию.

От собственной болтливости у меня разболелась голова.

Я опять прикоснулась к шрамам на запястье, краем глаза заметив, как Диль помассировал затылок. Подозреваю, что за нами вновь следят. В нос ударил запах магии. Опять Алак поисковиков пускает, а вслед за ним и Рэйка.

— Нав, — подъехала я к парню. — Ты не знаешь когда, следующий привал?

— Как до ближайшего поселения доедем, так и привал устроим, — последовал ответ. — Кстати, ты ошиблась. Я Сэвил.

Я нахмурилась.

— Ты — Навил, — покачала я головой, нахмурившись.

Внимательно смотрю на парня, и пытаюсь понять причины его откровенной лжи.

— Шая? — подъехал ко мне Сэв.

— Что? — обернулась я.

— Как ты нас различаешь? — спросили они хором.

— А как вас вообще можно перепутать? — и наблюдаю взгляд полный недоверчивого подозрения, обращенный на меня.

— Какой трюк ты используешь? — в голосе близнецов явственно ощущается раздражение.

— У вас разный запах, — созналась я.

— Не скажи, — протянул, подъехавший оборотень. — Пахнут они тоже одинаково.

Если оборотень говорит, что что-то пахнет одинаково, значит это так. Впервые встречаю оборотня с дефектом нюха. Настороженные взоры вновь обратились ко мне. Мне откровенно лень объяснять братьям, и Зару в чем они не правы. Не вижу смысла напрягаться и разъяснять особенности строения обоняния у сенсоров. Но меня по-прежнему продолжали сверлить подозрительными взглядами. Надоели.

— Не знаю, просто различаю и все! — воскликнула я возмущенно.

Дальше начался форменный бардак, мне устраивали тест за тестом, играя в идиотскую игру «угадай-ка». Суть ее заключалась в том, что нужно было угадать кто из близнецов кто. Те активно менялись местами и одеждой, всячески пытаясь меня запутать, в чем им помогал Зар. Так в компании двух некромантов и одного оборотня я продолжила путь. В процессе мы умудрялись болтать обо всем подряд. Книги, научные труды, которые в свое время приходилось выучить. Забавные истории из жизни обычного истребителя. Обо всем, кроме личных тем. Мне о себе по понятным причинам рассказывать не стоило, а ребята не настолько доверяли, что бы раскрывать личную информацию.

Я прекрасно понимала столь дружелюбное отношение ко мне со стороны некромантов. Еще бы, как ни как, а я диковинка. Ни один уважающий себя некромант мимо подобного не пройдет, а тут еще и личный интерес. Ну а оборотни ко мне привязываются благодаря запаху. Один мой знакомый, говорил, что я пахну как Леший — Дух Природы. А с этими ребятами оборотням само Равновесие завещало дружить.

Время от времени, я поглядывала в сторону командира и брюнетки. И чуть не прозевала момент, когда вернулось поисковое заклинание. По их растерянным взглядам поняла, что ничего они не обнаружили. У меня вновь заныло запястье. Да что ж такое? Этот укус всю дорогу болит. Как будто мне мало натертостей в интересных местах. Что бы я еще раз связалась с метаморфом. Стоп. Думай, Сана, думай. Метаморф, укус, слежка.

Мне совсем не нравились результаты моего мозгового штурма.

— Через час выйдем в поселок. Привести себя в порядок, — и он посмотрел на меня.

Ну, наконец-то, слов нет описать мою радость. Уже начало смеркаться, а мы все едем, я начала было подозревать, что и ночью двигаться придется. А насчет реплики капитана по поводу внешнего вида, я даже не обиделась. Он прав, нужно спрятать свою примечательную шевелюру. Натянула плащ и пришпорила лошадь. Истребители ускорили свой темп в предчувствии отдыха.

Через указанное время мы выехали из леса на тракт, а еще через пятнадцать минут мы увидели небольшую, но добротную деревеньку. Несмотря на поздний час и малочисленность проходящего мимо нас населения, нас все же направили в местный трактир. В каждой деревне, находящейся поблизости от тракта, обязательно будет подобный трактир. Качество же заведения напрямую зависит от зажиточности деревенского люда. Посетителей мало, так что мы умудрились получить каждый по отдельному номеру.

Сейчас мы сидели и поглощали горячий ужин за добротным столом в зале. В полной тишине только и слышались удары деревянных ложек по мискам.

— Пива, — крикнул трактирщику Алак, отвалившись словно пиявка, от своей тарелки.

— Ты сегодня не пьешь, — немедленно отозвалась я.

— Это еще почему? — опешил командир.

— Я собираюсь излечить тебя, это будет проблематично, если в твоей крови будет алкоголь.

— Давай в другой раз, — если бы я его не знала, что он командир отряда истребителей, я бы решила, что он боится.

— Сейчас, — в том, что касается работы, я неумолима.

— А посмотреть можно? — воодушевились близнецы.

— Нет! — В один голос с командиром отрезали мы.

Я тут же встала из-за стола и направилась к себе в комнату. Алак нехотя следовал за мной. Попутно я стребовала с трактирщика больше свечей, горячей воды и чистых тряпок.

— Зачем это? — все пациенты одинаковы. Будь то истребитель, или простой чиновник. Все они боятся.

— Это для твоей руки.

— А может не надо? — я героическим усилием воли сдержала рвущуюся с языка колкость.

— Ты хочешь здоровую конечность? — Дождавшись его кивка, я продолжила. — Тогда не мешай.

Горячую воду и остальное уже принесли ко мне в номер. Как только мы зашли, я закрыла дверь на засов. Огляделась. Номер не большой, но на удивление чистый, в противоположной от двери стене темнело одно единственное оконце, которое я тут-же прикрыла ставнями. У боковой стены стоял стол довольно больших размеров, одинокая табуретка находилась рядом. Тут же с боку стояла узкая кровать.

— Присаживайся, — кивнула я на табуретку.

Пока Алак расслаблялся на стуле, я успела приготовить все необходимое.

— Раздевайся, — приказала я. И, видя его круглые глаза, добавила уже мягче. — Я не собираюсь тебя домогаться, сними лишь рубашку. Доверься мне.

Вся проблема как раз заключалась в доверии.

— Я клянусь на магическом контракте своею жизнью, что сегодня ты не умрешь, а твое состояние не сделается хуже, чем сейчас.

Я дала страшную клятву. Страшную для лекаря. Если Алак по каким либо причинам в указанный отрезок времени скончается, или повредит себе что-нибудь, то я умру, о чем он знал. Потому и расслабился.

— Выпей, — протянула я настой начальнику. — Это от боли.

Он уже снял рубашку и сверкал передо мной голым торсом, обильно украшенным шрамами. Взяв из моих рук кружку, залпом осушил ее. Очень хорошо. Я достала тот самый кинжал.

— Я очень рассчитываю на твое благоразумие, — насторожился истребитель.

— Все пройдет исключительно в рамках нашей договоренности, — улыбнулась я.

Подошла к нему и мягко уложила на стол. Хороший стол, по размеру подошел, ноги, правда, свисают, ну так они мне и не мешают. Алак не сопротивлялся. Настой из шорех-травы подавляет волю, обезболивает и парализует. Истребитель все видит, понимает, одновременно четко осознавая происходящее, он не чувствует боли, и не может мне сопротивляться. Всего лишь час, а потом он уснет.

Я протерла поврежденную руку. А работы здесь больше чем я думала. Безобразные шрамы пересекали конечность, и переходя на плечо. Наметив фронт работ, я занялась подготовкой кинжала.

— Ты хотел знать, — повернулась я к командиру.

Медленно провожу ладонью над его рукой. Пара рун из раздела мертвых искусств написанных его же кровью на груди. А он по-прежнему не способен себя защитить. В его глазах ужас. Я жестока? Возможно, но это необходимо. Каждому уроку свое время.

Вдоль шрамов проявляются золотые нити. Это спайки чужой маги, грубые скобы, держащие мышцы вместе. Надеюсь, я смогу исправить этот ужас.

— Лечил тебя сущий коновал. Но стоит отдать ему должное, магии на тебя он не пожалел, в это и заключается самая главная твоя беда, — смотрю в невменяемые от страха глаза истребителя. — Разрушить его работу без потери руки, не под силу ни одному человеческому магу. А вот это, — я показываю ему злополучный кинжал, — вполне способно разрушить магические скобы.

Я взмахнула острым оружием, и золотая нить отделилась от тела. Миг и она исчезла совсем. Я взмахнула им второй раз, и рассекла мышцу до кости. Руки давно продезинфицировала, магией создала стерильное пространство. И магией же принялась перекраивать его конечность, помогая себе руками. Вид собственной крови он переносил с трудом, но все-же держался. А вот я немного увлеклась делом, перестав следить за моральным состоянием командира. Вообще-то не стоит переделывать чужую работу, но у меня руки чесались, так хотелось исправить ошибки. Через некоторое время я отметила, что пациент отключился. У меня и в мыслях не было издеваться над ним, ну вобщето было, и мстить посредством его испуга я не хотела, уже отомстила. Бедный мужик, он и так многое пережил, а тут еще я на его голову. Даже и не знаю, чем он так провинился перед Равновесием.

Моих щитов коснулось, что-то легкое, еле заметное. Это кто там к нам ломится в разгар лечения? А не важно — отмахнулась я, прекрасно зная, что они не пробьются. Я же самозабвенно продолжала работать. Моя магия вперемешку с различными зельями. Ну, если после такой кропотливой работы его конечность не будет как новенькая, я лично ему ее ампутирую.

Я потеряла счет времени, и лишь дикая усталость во время перевязки, напомнила мне о существовании естественных потребностей родного организма. Но поражаясь собственному трудолюбию, я решила доделать дело до конца.

Отмыла руки от крови. Перетащила пациента на кровать, используя свой резерв. Прибрала комнату, очистила кинжал от нанесенных на него крови и заклятий да сняла, наконец, щиты. В комнату немедленно ввалилась нервная пятерка. Мне было слегка не до них, поэтому, проворчав, что их командир просто дрыхнет, а рука его перемотана в лечебных целях, я двинула на улицу. Как спускалась по лестнице, не помню. Как оказалась на улице, не помню. Я практически ничего от усталости не помню.

Очнувшись в конюшне, поняла, что тупо пялюсь в стену.

— Таш.

«Я здесь».

— Это ты следил за нами весь день?

«Я».

— Зачем?

«Волновался».

— След от твоих зубов весь день болел.

«Метка активировалась».

— Не поняла, — мой отупевший от усталости мозг вопил от творящегося беспредела, но работать не собирался.

«Мы связаны».

— Покажись, — устало прошептала я.

Из тени материализовался тот самый кошак переросток, которого я по своей глупости спасла. Казалось бы, я видела его в последний раз, лет сто назад, не хотелось верить, что это было вчера вечером.

— Что значит активировалась?

«Теперь к тебе не подойдет ни один из моего племени без моего разрешения. Ты со мной. А я с тобой. Навсегда».

Я определенно точно умею находить проблемы на свою пятую точку. У меня просто талант.

— А если я не хочу?

«Уже согласилась. Дала мне вторую жизнь. Я твой».

— Ты спас меня тогда. Может это зачтется в уплату долга? — Была у меня такая полудохлая надежда.

«Спас. Ты моя. Метка прижилась. Мы связаны».

Я только тяжело вздохнула и опустилась на сено.

«Твои мысли мои мысли. Моя жизнь твоя жизнь. Закон моего племени. Выбрал себе хозяйку. Не жалею».

Не хочу ни о чем думать. Не сегодня. Я свернулась калачиком на сухом душистом сене. Что-то большое и теплое улеглось рядом. Пошло бы все к драконам. Я слишком устала для разборок.