Призраки прошлого

Глава 9. Лейя Сойлер

Неизвестность плавила внутренности, как серная кислота. Разве не безумие мечтать о том, кого нет? Верить в несбыточное? Если бы отец знал всю степень ее отчаяния и то, как глубоко она погрязла в этом чувстве — лично отвез в столицу к лучшему лекарю, а прежде снова взял розги и попытался выбить эту дурь из ее головы.

Сейчас на столе лежали сразу два выпуска с разницей в один день.

Учитывая удаленное расположение мыса, газета попадала к ним с большим опозданием, но всегда жадно ею прочитывалась, если не сказать — поглощалась. Несносный Фальк решил шантажировать, не захотел делиться информацией. Что ж, узнает сама.

Собирать новости о Вальгарде стало обычным делом за прошедшие годы, таким же, как умываться, одеваться и заплетать волосы… Аккуратно вырезать статьи, сортировать в хронологическом порядке и прятать под замок в тяжелый кованый сундук, где лежит все дорогое, что осталось от матери — письма и личные вещи: гребни, заколки, одежда, книги, посуда, детские рисунки, поделки из шишек, семян и листьев. Маленькие шедевры, созданные Алирой вместе с дочерьми.

Иногда его имя упоминалось в разговорах воинов гарнизона, толковали о храбрости, проявленной в походах, отмечали закрытый нрав, небывалую силу и уникальный меч «Коготь дракона». Замерев, Лейя напрягала слух. В такие минуты все вокруг исчезало.

Часто смотрела на портрет императора, пытаясь выискивать сходство черт лица отца и сына. С возрастам люди меняются. Сейчас ему уже двадцать четыре. Каким он стал за прошедшие семь лет? Интересно, они бы узнали друг друга при встрече? Он помнит тот поцелуй?

Фальк говорил, что Вальгарда ждет суд. Ему вменялись дикие, крайне унизительные обвинения. В Истерросе ходила пословица: «Лучше с честью умереть, чем жить с позором». Молодой брэйд был не из тех, кто опустится до предательства и допустит поведение недостойное война. Скорее, Роан состряпал грязное, мутное дело, а суд Архарра подхватил? Но с какой целью?

Дрожащими пальцами Лейя развернула страницу номера двадцать четыре.

«Роан раскрыл очередной заговор группы вредителей, отравивших воду местных колодцах…»

Не то…

«В пригороде Луэйра задержана целительница, практиковавшая без должного на то разрешения…»

Не то…

«Крестьяне деревни «Широкая» пригорода Имри за неуплату податей в установленный срок будут оштрафованы…»

Опять не то…

Вот!

«Мечник… Бранндон о'Майли, по прозвищу «Вальгард», обвиняемый в трусости и сдаче в плен при Валлийской компании, осмотрен целителем и признан способным предстать перед судом Архарра завтра в семь часов утра в здании дворца Правосудия. Слушание пройдет в закрытом режиме. Об итогах дела Вестник сообщит дополнительно».

Позвоночник прошибло тысячами стальных иголок неотвратимости беды. Формулировка жесткая. Никаких шуток. Исходя из накопленного опыта и слов отца, оправдательный приговор крайне редок, если не исключен. Наказание. Но какое?

Просто на несколько секунд закрыть глаза и помечтать… Вот бы его сослали в гарнизон на мыс "Марли" вместо Питера Фалька. Пожалуй, она бы не воспротивилась остаться с им в темном коридоре и обомлеть под напором сладких, желанных губ.

Боже, она точно спятила! Прошло семь лет. Возможно, у него другая женщина! Полное поражение. Идиотская затея сбежать от себя потерпела сокрушительную неудачу. Детское увлечение, основанное на химерах, иллюзия о счастье с призраком до сих пор планомерно долбит ее сознание, не давая расслабиться и спокойно дышать. Мучиться догадками, фантазировать, представлять. Глупо злиться на того, кто никогда не давал обещаний. Как можно любить того, кто даже не помнит о ее существовании?!

Неужели отец казнит собственного, пусть официально не признанного, но родного сына? Милосердием император не отличался, на его кострах каждый день горели люди, женщины, дети. Когда — то Лейя думала, что император велик и справедлив, во всем виноват Роан, шепчущий наветы в его уши, но вера колыхнулась после картин, увиденных в деревне. Глубоко на задворках сознания робко, но неотвратимо рождалась новая ужасающая конструкция: что если дерром Истерроса управляет вовсе не Темный бог, как злословят в народе, а сам Многоликий, решивший стереть этот мир с лица земли? Аарон — начнет, а завершит его тот, кто движется сюда с Иллирийского океана? Вспомнила пророчество о «Живом мертвеце», и ее передернуло. Принять за реальность сказку, которой на ночь пугают неугомонных детей, не желающих спать? Докатилась!

Лейя пролистала вторую газету, ощущая беспомощность и удушающую волну дурного предчувствия. Долго копалась, сердилась, отыскивая нужный абзац, словно чья — то колдовская сила растянула искусную пытку, надежно упрятав подальше ценную информацию. Или с целью пощадить хрупкий мир ее грез, прозрачных замков из детских фантазий? Тем безжалостней рука судьбы уничтожит этот воздушный хрусталь, стирая его в пыль до самого фундамента. Предполагать можно до бесконечности, но догадки рухнут, осыплются пожухшей трухой, потому что ты все равно окажешься не готова к тому исходу, что тебя ожидает.

Наконец, в глазах хаотично замелькали черные буквы, постепенно складывающиеся в знакомые слова…

«…о'Майли, признан… виновным… лишен наград и приговорен к казни путем повешения. Приговор приведен в исполнение…»

Повешен! Внутри что — то хрустнуло и надломилось, как старая сухая ветка под ногой заплутавшего путника. Вот поплыли бордовые круги перед глазами. Так умирают мечты, зажатые в тисках жестокой действительности, оголяя уязвимость вкупе с беззащитностью, страхом, неприятием, отчаянием.

Он умер. Его больше нет. Бесспорно, Виррор снился к неприятностям — покойник снова не нарушил этой традиции. Незнание включает воображение. Что ж. Теперь и оно сгорело, уступая безысходности. Последняя ниточка прошлого оборвалась. Якорь, причал, тонкая соломинка, питающие ее существование безвозвратно сгинули в пропасть.

Чужие слова опадают набором звуков, вторгаясь в пределы личного пространства. Сознание огрубело, слух притупился, но этот вакуум прорывает знакомый тембр рейны Франциски Акатти.

— Шайна Сойлер, вы слышите? Зову, зову!

— Да?

— В замке требуют лекаря.

Ничтожный мир еще дышит и суетится? Требует действий. Почему нельзя оставить ее в покое один на один с этим горем? Хотелось отключиться, исчезнуть, забыться, заснуть и не проснуться, только больше не осознавать новой реальности.

Ах, да. Она замещает лекаря и обязана оказать помощь. Прежний уехал в столицу, новый еще не прибыл. Точно. Утраченная логическая цепочка плавно выстроилась обратно. Ей бы тоже не помешали услуги целителя, но нет эликсира или пилюли способной даровать излечение подобного недуга.

Лейя спешно свернула газеты и убрала в верхний ящик стола. Не плакать. Только не плакать, тем более перед солдатами гарнизона.

— Насколько срочно?

— Острая зубная боль.

— Уже иду.

Прежде чем проследовать в замок, мимоходом глянула в зеркало. Отражение явило побитую собаку самого жалкого вида с печальными блестящими глазами, покрытыми пеленой влаги.

Привычно накинула шаль, прихватила лампу — подсвечник и запрятав поглубже предательскую дрожь, покинула комнату. Спустилась на первый этаж комендантского дома и толкнула засов двери в переход. За металлической створкой предстал слабо освещенный провал коридора, ведущий в замок. Без колебаний шагнула в пустое пространство. Каблучки стучали по каменному полу, отдаваясь эхом от стен. Примерно на середине пути все факелы резко погасли. Потухла и лампа. Проклятые сквозняки!

Не закричала, не вздрогнула. Остановилась, оглядываясь по сторонам. Тихо, темно и прохладно. Как комфортно в этой черной пустоте. Здесь можно снова стать настоящей, отбросить маску гордости и обнажить чувства. Реальность без прикрас. Голая правда. Увы, пора похоронить мечты под толстым слоем пепла. Шаткая надежда на счастье разбилась об острые бивни прибрежных скал. Душа рыдала кровавыми слезами, и Лейя глубоко дышала, чтобы не разразиться настоящими. Кошмар толкал в спину к тонкой границе самой бездонной пропасти, а мрак укутывая, манил к себе, суля покой и отдых от изматывающих переживаний. Темень такая, хоть глаз выколи. Куда идти? В какую сторону?

Вот, в конце тоннеля замелькал свет, обрисовавший массивную фигуру Питера Фалька. Мечник махнул рукой, и девушка двинулась вперед, держа на него ориентир. Неожиданная и крайне неприятная встреча.

— Добрый вечер, Лейя. Давненько тебя не видел. Испугалась? — спросил Фальк, скользнув заинтересованным взглядом, которого та ловко избежала: не хотелось, чтобы он раскусил ее настроение.

— Немного, — ответила она. — Странно, что лампа потухла.

— На мысе штормовые ветра. Огонь гаснет, хотя сквозняки должны стать меньше: готовясь к зиме, рейны тщательно законопатили щели, — подметил мечник, внимательно изучая изгибы грациозного тела. Грудь девушки вздымалась под корсетом. На этот раз накидка имела цвет морской волны, под стать ее глазам. Юная, свежая и желанная до невозможности. Фальк так давно мечтал увидеть ее! И вот, они снова наедине, шли вперед по длинному переходу.

Лейя пожала плечами.

— Замок слишком огромен, чтобы заделать все дыры. Столько тоннелей и переходов. Столько комнат. Дуть может с башен, там давно не проверяли состояние окон.

— Я так соскучился… — протяжно выдохнул Фальк.

— Так что стряслось? — устало спросила она, игнорируя последнюю реплику.

— Ничего особенного. У Робба Хорта внезапно раскололся зуб. Говорит, такая страшенная боль, аж искры из глаз посыпались.

— Драка?

— Нет. Попалось нечто твердое в куске хлеба. Мука низкого качества.

— Выпить дали?

— Ширас. Три кружки. Капитан сказал — хватит, хоть я и предлагал четвертую для усиления эффекта.

— Хорошо.

Тем временем, вышли к проему винтовой лестницы, ведущему наверх. Какое — то время шагали по бесконечным ступеням, и наконец оказались в новом коридоре, теперь уже замка, где находилась комната лекаря. Для Лейи привычные декорации, которые однажды просто перестаешь замечать. Знакомая обстановка: стол, пара стульев, умывальник, шкаф с инструментами. Робб Хорт — совсем молодой новобранец, скорее сын крестьянина, нежели аристократа. Лет восемнадцать — с этого возраста начинали служить в армии Истерроса. Он потирал щеку, страдая от дискомфорта, но стойко молчал. Измученный вид. Чуть прикрытые глаза подернуты пеленой хмеля.

Лейя указала на стул и тщательно вымыла руки.

— Открой рот, Робб.

Осмотрев зуб и обработав десну специальной настойкой, взяла щипцы и поддела осколок. Прежний лекарь научил на практике нескольким приемом, так что навык она имела. Но никто не гарантировал отсутствие осложнений в виде возможного воспаления или кровотечений.

— Держи ему голову крепче, Питер. Сейчас будет больно, — велела она.

Парень простонал от страха, когда ледяной инструмент коснулся мягких тканей, а крепкий захват надежно зафиксировал череп.

— Терпи, ты же воин, — приговаривал Фальк. — Стыдно обнажать слабости при девушке.

— Лекарь не имеет пола, — равнодушно подметила та.

Пытаясь быть предельно аккуратной, сосредоточилась и дернула за рукояти кусачек. Хирургия требует сильных мужских рук. Но шайна справлялась не хуже иного врачевателя, умело орудуя, не падая в обморок и даже не морщась от вида крови.

Робб едва успел проморгаться после рывка и опознать в звонком бряцанье о металлическую чашку не что иное, как свой больной зуб.

— Идеально, — удовлетворенно кивнула девушка, осматривая последний. — Вату уберешь примерно через час. Рот полоскать отваром коры дуба три раза в день. Все ясно?

Парень удовлетворенно промычал в ответ и вышел из комнаты. А Питер занял кресло, где минутой ранее мучился Робб. Он снова цеплялся взглядом за девушку, старательно его игнорировавшую. Лейя знала, что он ознакомился с газетами и теперь хотел увидеть реакцию на последние события, касающиеся Вальгарда. Он намеренно проводил сюда Робба, пользуясь его недомоганием, чтобы встретиться с лекарем и все обсудить. Роль сопровождающего мог исполнить любой, но как нарочно вызвался именно мечник. Дубина!

— Ты получила мою записку? — спросил рыжеволосый.

— Да, — тихо ответила девушка, — сожгла не читая, цветы — выкинула, подарок отправила назад: завтра его вернут на утренней трапезе.

На самом деле цветы вручила рейне Франциске, без каких — либо объяснений. Просто отдала и все. И где он умудрился раздобыть ледяные розы? Черной сердцевиной и лепестками желтого цвета бутоны напоминали маки. Подарок оказался безумно дорогой: золотой браслет с тремя рубинами. Наверняка, не поленился в свой выходной заглянуть в ювелирные лавки Астры. Красивая вещь, увидев которую лорд — комендант быстро свернет ей шею. И потом. С чем его носить? Нет подходящего нарядного платья. На мысе вообще никуда не оденешь. Просто ненужная цацка.

— Жестоко, — в глазах отвергнутого воина сверкнула предостерегающая вспышка ледяного огня.

Только девушка уверена на сто процентов: мечник ничего ей не сделает, пока он в гарнизоне под началом отца, а она — под его защитой и не дает навязчивому кавалеру повода для пустых надежд.

— Лейя, — с трудом подавив ярость, Фальк сменил тактику, смакуя и растягивая девичье имя, сладко раскатывая на языке. — Я могу передать все подробности дела о'Майли. Утром получил из столицы свежие письма. В газетах такое не напишут, но у меня связи.

Даже не сомневалась! Она вздохнула и устало потерла ладонями лицо.

— Нет, Питер. Я хочу, чтобы имя Вальгарда никогда больше не упоминалось общении со мной. Ни прямо, ни намеками, ни письменно, ни как — либо еще.

— Правильно. Ублюдок — предатель казнен и должен быть предан забвению.

Мечник наговаривал из чувства ревности и мести. Коварно посмеивался над ее беспомощностью, наслаждался триумфом, вызванным гибелью соперника. Смаковал терзания, видя ее уязвимость и желая урвать кусочек манящей добычи. Если не плоти, хотя бы эмоций: страданий и скорби, но только не равнодушия или презрения.

— Ошибаешься. Правдивый суд только на небесах. Для меня он жив и невинен. И перестань своим поганым языком марать его имя.

«Думал заплачу? Нет. Не увидеть тебе моих слез!»

— Теперь ты чувствуешь эту боль? — вскипел Фальк, — когда жажда грызет изнутри, и потушить ее способен только тот, кто отказывается поделиться глотком воды!

— Вокруг столько колодцев, выбери любой, — огрызнулась она.

— Прекрасная, злющая, с раскрасневшимися щеками и сверкающим взглядом. Недоступная, колючая, загадочная, — перечислял рыжеволосый, поигрывая кончиками бахромы ее шали.

Лейя словно вошла в гипноз или ступор. Будто скованная по руками и ногам, приросла к месту, впала в апатию. Надо встать и снова идти по темным коридорам. Кто проводит ее обратно? Почему нет дежурных, обязанных следить за исправностью освещения в замковых переходах?

— Этот колодец отравлен и очистке не подлежит, — ядовито проворчала девушка.

Фальк отреагировал незамедлительно. Пара шагов и он уже у самого стола.

— Он кристально прозрачен и свеж, как никакой другой.

Захотелось разразиться нецензурной бранью за пошлый намек. Одуревшее сердце исполняло бешеную чечетку, отзываясь новыми толчками по всему телу. Конечно! Он хочет не только поцелуя, но и всего остального. Ему скучно, срочно требуется спустить пар, вроде пустой интрижки или мимолетного увлечения. Мало ли, что движет безумцем. Пусть катятся к Нечистому его мотивы!

— Немного ласки, Лейя, совсем немного, — Питер склонился ниже и сладко шептал в разгоряченное девичье ушко. — В западном крыле я нашел лазейку в обход заколоченных дверей старых комнат, где нам никто не помешает уединиться и насладиться друг другом.

Да ну! Лейя повела плечами и презрительно фыркнула, что не понравилось Фальку.

— Сколько можно быть такой упертой? Не жалко себя и своей жизни? Лучшие годы летят мимо. Позволь встряхнуть тебя, позволь моим словам достигнуть своей цели, чтобы рухнули стены неприступной крепости, не осталось страха и сомнений. Чтобы ты ответила «ДА». Пойми, в условиях гарнизона и четкого распорядка дня нет возможности ухаживать за тобой, как заведено между мужчиной и женщиной, но, я могу повторить еще тысячу раз, что готов предложить взамен после…И уж, когда вернусь в столицу…

Жар его тела пробирал даже сквозь шаль. Внутренний голос вторя Фальку приводил иные доводы рассудка, подливая масла в огонь и отыскивая свои выгоды: «Смирись. Это — твоя новая реальность, куда уж больше? Огромное везение. Бери, что дают. Как там пишут в романах? «Окунуться в водоворот незнакомой неги и опьяняющей страсти. Отдаться в плен умелых рук, не страшась потока желаний». Вот! Твой шкаф полон редких зелий и запрещенных настоек, за которые иные кокетки не задумываясь отдали бы половину состояния! Четкая дозировка и никаких последствий. Сбережешь здоровье, получишь удовольствие. Хочешь покинуть мыс, поступить в Академию? Хватай то, что само плывет в руки! Редко встретишь сына столь высокопоставленного лорда, перед которым открыты все двери. Одна приставка «таал» перевесит сотни слов и отговорок. В свое время ею не удостоили даже отца. Зачем упираться?

Соглашайся!

Нет. Не правильно. Уехав отсюда, он сразу забудет обещания, как и забавные приключения, случившиеся на досуге. А главное, нет тяги и ответной страсти, нет неги, кроме липкого ощущения скользких щупалец морского гада, постепенно затягивающего добычу в свои сети. Гордость удерживала железными оковами, не позволяя кому — то управлять собой и диктовать волю. Выбор всегда есть.

"У меня своя история, которая с твоей не совместима". Захотелось закричать во всю мочь, но удалось лишь сглотнуть: в горле что — то перемкнуло, как от какого — то заклинившего спазма.

Нависнув сверху, Питер заслонил огромной тенью фигурку девушки. Опершись руками на столешницу, он жадно вдыхал аромат золотистых волос. Страсть усыпила голосовые связки, наполняя шепот надрывной хрипотцой. Это дико раздражало и бесило Лейю. Ширас не пил. Трезвый, а такой наглый.

— Ведьма…Околдовала…До умопомрачения желаю ощутить твой вкус на языке… На первый раз уложусь в полчаса продемонстрировать самое основное, поверь, останешься довольна. Разве я недостаточно красив, Лейя? Я даже согласен, чтобы ты представила ЕГО вместо меня, и назвала ЕГО именем. Тебе так больше понравится? Это тебя возбудит? Станешь мокр…

Звон пощечины расколол тишину и отрезвил обоих. Холод резал под напором ледяных глаз Фалька с заиндевевшими ресницами и бровями, обливая потоками ненависти. Отвергнут! Снова отвергнут!

— Зачем?! — рявкнул он. Ухватился ладонью за ноющее место, с трудом поборов всплеск раздражения. — Зря, Лейя, зря. Я ведь пытался, как лучше. Хотел убрать твое сопротивление мирным путем. Теперь учти, запомни, не удивляйся: придет час, и ты пожалеешь.

Мелькнули вязкие ростки мерзкой тревоги. Творить такое под носом отца. Он вообще ничего не боится? Зачем он ее провоцирует?

— Не угрожай — надорвешься, — зло сказала девушка, выдавая необузданную дерзость под знаменем непримиримости.

— Можно? — протяжно скрипнув, дверь отворилась. На пороге неуверенно топталась молодая прачка Алира Штейн.

— Фальк болен? — гаркнул лорд Сойлер поверх ее головы, распахивая створку шире, да так, что все подскочили на месте.

— Тогда вон отсюда! Отбой давно был! — заорал он, после отрицательного жеста дочери.

Большая удача, что комендант оказался рядом, избавляя от назойливой компании. Фальк сорвался с места, уняв вспышку злости и неповиновения. Через мгновение вышел, напоследок кинув колючий взгляд в сторону девушки. Отец терпеть не мог нарушение дисциплины. Из коридора слышалось как он продолжал распекать нерадивого воина.

— Алира? — рейна была молода, младше самой Лейи Сойлер.

— Я просто. Меня постоянно тошнит и кружится голова.

Странно, для такого большого срока. В ходе разговора и краткого осмотра выяснилось, что беременность насчитывала аж целых шесть месяцев. Все это время рейна любыми путями старательно скрывала свое состояние. Зачем? Боялась удаления с мыса или хранила в тайне личность отца будущего ребенка?

Шайна достала из шкафа очередную склянку травяной настойки.

— Вот. Отвар тысячелистника, на завтрак обед и ужин. По пол унции. Должно помочь.

— Я должна рассказать коменданту о твоем положении, — продолжила она. — Теперь я не имею право молчать, Алира. Тебе нужна работа попроще. В наклон нельзя.

— Да, — кивала та, утирая слезы, — я понимаю…

И вторя ей, Лейе хотелось выть в полный голос.

Обратно вернулась вместе с отцом и рейной Алирой по ярко освещенному тоннелю перехода. Факелы больше не гасли. После истории с Фальком с трудом уняла порыв стереть до дыр ладони влажной тканью. Рука противно ныла после пощечины.

События вечера частично отвлекли от главной темы ее кошмара. Лейя, просто легла на кровать, попеременно рассматривая потолок, стену, пустоту, стараясь себя убедить, что чувство любви и глубокой привязанности — клетка, в которой ты намеренно закрываешься и выбрасываешь ключ. Это западня, мешающая жизни. Ей захотелось превратиться в сухую деревяшку, стать куклой без эмоций. Это удобно.

Ходит поговорка: «Лучше умереть с честью, чем жить с позором», но умереть с позором — участь худшая из всех возможных. Зачем бастарда на обрекли на такую крайнюю меру? Мешал отцу? Справедливого суда — нет. Роанцы — жестокие изверги. Император — сыноубийца.

Слово «счастье» отныне исчезнет из ее лексикона, как и убеждение о существовании мужчин, способных на поступок, не требующих чего — то взамен. После смерти Бранна их попросту не осталось на белом свете.

Вновь зияющая дыра коридора. Ускорив шаг, попыталась переключиться с окружающих темных стен на едва уловимое синее свечение. В углу мелькнуло белое пятно нижней рубахи Кайя, сидящего корточках у самого пола. Губы бескровные, глазницы без радужек и зрачков неподвижно уставились в пустоту. Ужас!

— Почему ты сидишь здесь один? Разве тебе не холодно?

— Мне не бывает холодно, — ответил он, вставая и вытягиваясь в полный рост. — Я люблю Тьму.

Лейя отшатнулась, не желая коснуться протянутой руки Виррора.

— Выросла. Такая взрослая, такая красивая. Не бойся меня, ималлан, — шептал мертвец белесым ртом. — Я тебя не обижу.

— о'Майли тоже во Тьме? — спросила девушка, дрожа от холода и страха.

Призрак нахмурился и отрицательно качнул головой.

— Его здесь нет, Лейя. Потерпи. Скоро ты не будешь одинока.

— Я буду с ним?

— Нет. Когда придет время, ты будешь со мной, — улыбка покойника явила неровный ряд сгнивших зубов, вызывая приступ дурноты.

Дальше он шептал на незнакомом языке, но она не разобрала его речи.

Картинка сменилась. Густой лес и мост над бурной рекой. Конь императора разжал и встал на дыбы, сбрасывая всадника.

— Отец! — закричал бастард.

Тот успел зацепиться за край обрыва, но руки соскальзывали. Жадная пучина грозила вот — вот поглотить намеченную жертву.

— Великие духи! — произнес Аарон и сорвался вниз.

Сильная ладонь перехватила его за запястье.

— Держись, — выдохнул Бран, пытаясь вытянуть дерра Истерроса.

Через мгновение в окружении перепуганных воинов и белого, как полотно Наместника Мийяра, прямо спиной на каменной кладке лежал ри Грей, глядя в небо.

— Живой, — хрипло дышал он, не в силах поверить, что смерть прошла мимо.

А вдалеке, прямо на маковке самой высокой сосны, словно птица, сидел Кай. Легкий, как ветерок и прозрачный, как воздух, незаметный для окружающих, улыбался и весело присвистывал.

Проснулась озираясь и щурясь, глотнула прохладной воды из кружки. С вечера не задернула шторы и яркий, солнечный свет сейчас наполнял комнату. Последнее время Виррор стал сниться особенно часто. Но, что это могло означать? Неужели, покойник намекал на ее собственную смерть? А сон о спасении дерра? В нем Лейя узнала окрестности Астры и юного Вальгарда. Выходит, это прошлое? Но сон есть сон, гадать бесполезно. Минувшее упорно не отпускало ее, а впереди маячил серый оттенок мертвого пепла сожженных дотла надежд и веры в будущее, растоптанное на цвету.