Призрак и леший

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

И так, я был успешно сопровождён Лешим в потаённую комнату в подвале. Внутри помещения было довольно уютно. Имелись в нём двух ярусная кровать, небольшой раскладной диван, шкаф, стол, четыре стула. В одном углу располагалась массивная тумба, на которой покоился большой жидкокристаллический телевизор. В другом углу стоял холодильник, рядом с ним находился кухонный стол с мойкой, а около неё в стене я заметил узкую дверь. Я открыл её и обнаружил небольшую ванную комнату с душевой кабиной. Рядом располагался унитаз. Неплохо, очень неплохо. На одной из стен жилой комнаты висели две батареи отопления. В потолке виднелась решётка вентиляции.

Ну, ничего себе! В таком помещении можно жить да жить, пережидая любые неприятности, беды и опасности. Дверь в комнату была толстой, очевидно бронированной и герметичной. Со стороны подвала её заметить было очень сложно, так как она абсолютно сливалась с поверхностью стены. На всякий случай с внешней стороны она ещё и была прикрыта полками со всякими инструментами и различным хозяйственным инвентарём.

Перед тем, как я закрыл изнутри дверь, Леший строго указал мне на небольшой аппарат с кнопками и с дистанционным пультом, стоявший на тумбе рядом с телевизором.

— Этот агрегат позволяет слышать и видеть всё, что происходит в доме и на улице, сейчас я объясню, как он работает. Смотри. Ничего в нём сложного нет. Включил, выключил. Вот кнопки, отвечающие за звук и изображение. Видеокамеры и микрофоны имеются во всех комнатах дома и снаружи, а также в хозяйственных постройках и в гараже. Вот наушники на всякий случай. Всё понятно?

— Да вроде бы, — не совсем уверенно ответил я.

— Включаю сейчас тебе картинки с четырёх видеокамер, которые расположены в зале и над крыльцом. Ну, я пошёл встречать дорогих гостей. Держись и крепись. Не скучай.

— Да, ну ты и молодец, ну ты и умелец, — восхитился я. — Наверное, сам всё делал, и копал и обустраивал?

— Конечно сам! — усмехнулся старик. — Как же можно довериться в этом случае кому-либо постороннему? Потаённая комната на то и потаённая, чтобы о ней никто не знал. В порядке исключения, за особые боевые заслуги раскрыл я тебе один из самых моих больших секретов.

— Спасибо, мой старший брат, — благодарно улыбнулся я, а потом стал абсолютно серьёзен и торжественно произнёс. — Тайну твою сокровенную не выдам даже под пытками!

— Ну, ну… Под пытками, говоришь? Эх, молодо-зелено! Пытки… — печально произнёс Леший. — Не зарекайся, добрый молодец. Ты ещё так мало знаешь о настоящих пытках. Не дай Бог тебе их испытать. Не дай Бог. Думаю, что до этого дело не дойдёт.

— Дай Бог, дай Бог. Мне только пыток не хватало, — печально вздохнул я и горестная улыбка исказила моё чело.

— Ты знаешь, возникла у меня одна оригинальная идея в связи с последними событиями, — мечтательно произнёс старик, и доселе печальный и суетный лик его вдруг наполнился каким-то необыкновенным внутренним светом.

— И какая же?

— Сооружу я за этим домом небольшую церквушку, ну или часовенку, или молитвенный дом, не знаю, как правильно назвать данное строение сугубо культового назначения, — задумался старик.

— Прекрасная мысль! — восхитился я. — Назови его Храмом.

— О, точно! — просиял Леший. — Звучит солидно и основательно. Построю именно Храм.

— В этом, крайне Богоугодном деле, я тебе первый помощник! — с воодушевлением воскликнул я.

— Спасибо за поддержку, мой юный друг.

— И какую религию ты будешь исповедовать?

— Мы будем.

— Это как?

— Я думаю, что целесообразно тебе пожить у меня некоторое время. Все условия для этого я тебе предоставлю. Внешность твою на всякий случай изменим, вернее подкорректируем. Спешить тебе, как я понял, некуда. Домик на берегу Чёрного моря ты построить успеешь, у тебя ещё столько лет впереди. С тобой мне будет не так скучно, всё-таки в одиночестве жить надоедает. Скрасишь старику последние часы, дни, месяцы или годы бытия.

— Ну, не совсем уверен насчёт месяцев и годов… Часы и дни, возможно, скрашу, — очень осторожно произнёс я после короткого и напряжённого молчания. — Посмотрим, как карта ляжет.

— Ляжет она так, как и положено ей лечь, — усмехнулся старик. — Ты, вижу, довольно удачливый парень. Удача, эта ироничная и соблазнительная дама, отдаётся не многим. Ну, ты подумай ещё. Время есть. Оно пока нас терпит.

— Хорошо, подумаю.

— Ну и славно. Всё, я побежал.

О! Наконец-то наступила тишина, которая благостно и счастливо воцарились вокруг меня и в моей утомлённой душе. О, как сладостен полный покой! О, какую необыкновенную гармонию ощущаю я с самим собой и с целым миром! Я упал на диван и начал, было, проваливаться в сон, но потом спохватился, сильно потряс головой, интенсивно потёр уши, бросился к монитору и стал свидетелем следующих событий.

Из двух вертолётов, видимо только что приземлившихся на поляне, лихо выскочили спецназовцы, которые быстро рассыпались по территории усадьбы. Двое вояк направились к дому. Навстречу им, сильно хромая, издавая громкие и горестные стоны и вопли, опираясь на какую-то толстую и кривую палку, медленно вышел Леший. На его лице играла крайне благожелательная и восторженная улыбка. По обе стороны от старика шествовали Хан и Батый. Псы были несколько напряжены, но от хозяина не отходили, не рычали, никакой агрессии в отношении пришельцев не проявляли.

— Стоять, встать на колени, руки за голову! — раздался требовательный голос одного из спецназовцев.

— Братцы, освободители вы мои нежданные! Соколики, херувимы, спасители! Счастье-то какое! — радостно запричитал старик. — Увы, не имею возможности выполнить ваш приказ. Ранен я серьёзно, еле передвигаюсь, слаб, кровушки очень много потерял. Ногу, страшно искорёженную супостатами, к сожалению, согнуть не могу, костылик выпустить боюсь. Могу упасть и не подняться более. Уж, извините немощного старика.

Я весело рассмеялся. Да, Леший выглядел очень и очень неважно. Весь окровавленный, грязный, сухонький, сгорбленный, со слипшимися седыми волосами и бородой, жалкий, действительно немощный и очень старый. Но я-то уже хорошо знал все его повадки, возможности и способности. Не зря Росомаха его побаивался и, как мне кажется, даже уважал.

— Братцы, спасители, родненькие сынки, могучие и грозные орлы вы мои и быстрые соколы, ангелы воплоти, негаданные и бесстрашные посланники небес! — продолжал ломать комедию Леший. — Если вы уж так настойчиво просите, то найду я в себе последние силы слегка поднять одну только руку, свободную от костылика, а на большее я, увы, сейчас не способен, уж извините старика. Если попытаюсь встать на колени, то моментально потеряю равновесие, упаду, испытаю дикую и невыносимую боль, и сердце моё изношенное может не выдержать, и уйду я в небытие, покинув этот бренный мир навсегда. Аминь!

— Что это он такое несёт, лейтенант? — недоумённо спросил один боец другого, видимо командира.

— Вы кто такой? — крикнул командир.

— Я хозяин дома этого многострадального, подвергшегося внезапному, жестокому и коварному нападению со стороны каких-то неизвестных мне враждебных и злых сил, — жалобно произнёс Леший и протяжно застонал.

В это время к командиру подбежали с двух сторон два бойца, которые доложили ему:

— Лейтенант, везде всё чисто. Много воронок от взрывов гранат. Обнаружили пять трупов с огнестрельными ранениями. У всех автоматы. А вот ещё один рядом с вами лежит.

— Вижу!

— Какие будут дальнейшие указания?

— Охраняйте периметр, прочешите ближайшие подступы к усадьбе. Пока всё. Да, осмотрите дом, — Лейтенант сделал взмах рукой в сторону вертолётов.

Из них сразу же выпрыгнули двое людей в штатском, а так же трое полицейских в форме. Одного из них я узнал сразу. Дружище Шериф! Мой старый и недобрый знакомый! Да, чуть не подстрелил я его, родимого, а он, возможно, меня. Чудом разошлись мы недавно на одной очень узкой тропинке бытия.

— О, кого я вижу! Леший! Жив курилка! — расцвёл мой недавний противник. — Старина, привет, я очень рад, что ты цел и почти невредим! Ну, и фейерверк ты здесь устроил!

— А я как рад! Но фейерверк устроил отнюдь не я, а какие-то бешенные и злобные отморозки.

— Шериф, этот человек действительно является хозяином данного домовладения? — спросил Лейтенант.

— Ну, конечно же, он. Довольно известный в округе человек. У него имеются определённые странности в поведении, но вы на это не обращайте особого внимания. Всё-таки ему уже далеко за восемьдесят! А может быть и все девяносто. Чёрт его знает. Всё хочу уточнить данный момент, да руки никак не доходят.

Ничего себе, удивился я. Вот это старичок-лесовичок! Какой красавец, какой крепыш, какой живчик! Однако, как он активен, деятелен и быстр в такие-то годы! Эх, мне бы дотянуть хотя бы до семидесяти, и то неплохо.

— Что произошло, дружище?! — возбуждённо и удивлённо спросил Шериф, морщась и внимательно рассматривая тело мёртвого бандита, лежащее около развороченной беседки.

— Как я уже рассказал моим нежданным спасителям-освободителям, внезапно глухой ночью напала на меня банда каких-то безжалостных отморозков, — возмущённо произнёс Леший. — Стали, супостаты, стрелять, кричать, угрожать, требовать впустить их в дом и выдать все имеющиеся деньги и ценности. А у меня в это самое время гостил товарищ мой старинный, мы с ним в картишки иногда играем под сигары и коньячок, да ради интереса по бутылкам и банкам стреляем. Вон там, недалеко отсюда, полянка специальная у нас для этого дела имеется.

— И кто он такой, твой гость, товарищ старинный? Чего же это он из дома не выходит? — спросил Шериф.

— Да не может он выйти, сердечный, — скорбно опустил голову Леший и чуть не заплакал.

— Что, он ранен?

— Увы, если бы… Погиб он смертью храбрых, умер в страшных мучениях, потому что супостаты поразили его какой-то дьявольской пулей, попали в низ живота, ну вы понимаете… За домом он лежит, сердечный. Но перед своей героической смертью успел он застрелить четы…, ой, извините, трёх бандитов. Вот такой герой. Снайпер, можно сказать.

— А из чего он стрелял? — поинтересовался Лейтенант.

— Из какого-то автомата, с собой принёс.

— Как я понимаю, вы тоже приняли самое непосредственное, активное и весьма действенное участие в обороне дома? — строго и раздражённо спросил тип в штатском, очевидно федеральный агент, незаметно подошедший со своим товарищем к месту беседы.

— А как же не принять!? — возмущённо всплеснул Леший руками, на несколько секунд забыв о костыле. — Принял я самое что ни наесть активное участие в осуществлении вполне законной самообороны. Двух злодеев положил замертво. Сам вот ранение тяжёлое получил. Теперь пребываю в почти непереносимых страданиях и муках. Еле передвигаюсь по матушке-земле.

— А из какого оружия ты стрелял? — спросил Шериф.

— Да из славного и традиционного «Калашникова». Он зарегистрирован по всем правилам. Разрешение соответствующее имеется. Чуял я, что придёт его день, и не ошибся.

— Да, немного странно всё, не понятно, — задумчиво произнёс второй агент, видимо старший, подошедший немного ближе к старику, отчего собаки насторожились и заворчали.

— Фу, спокойно, — цыкнул Леший.

— Давайте восстановим картину произошедшего.

— Давайте.

— И так… Восстановим произошедшие события. Ночь. Глухая ночь… Вы спокойно спите. Внезапное нападение, очевидно, профессионалов. Они в бронежилетах, в касках, имеют приборы ночного видения. Гранатомёт мы вон там обнаружили. Повсюду воронки от взрывов ручных гранат. И тут вы, извините, глубокий старик, да ещё какой-то ваш товарищ, который, скорее всего, тоже в возрасте, мгновенно просыпаетесь, вооружаетесь и даёте очень эффективный и решительный отпор нападающим, которые атакуют вас в полной темноте, имея приборы ночного видения. Все они в итоге убиты. Очень и очень странная история, я бы сказал, невероятная, — задумчиво произнёс Агент. — Чувствую, что-то тут не то и не так! Что-то не вяжется, не стыкуется!

— Ну, во-первых, в момент нападения мы не спали, а играли в картишки, слушали Рахманинова, его замечательную оперу «Алеко», курили гаванские сигары и употребляли весьма неплохой французский коньячок. Кстати, а как вы относитесь к творчеству Рахманинова, великого русского композитора и пианиста?

— Русский, говорите…

— Да!

— Никак не отношусь! Я далёк от политики!

— Причём тут политика!?

— При том! Не люблю классическую музыку, — раздражённо буркнул Агент. — Мне нравятся рок и джаз.

— Зря, зря. Это очень большой пробел в вашем эстетическом и культурном воспитании и образовании, — скорбно вздохнул Леший. — Только классика способна вызвать наивысший подъём чувств и эмоций в человеке мыслящем и тонко ощущающем сей мир.

— Возможно.

— Не возможно, а совершенно точно!

— Ладно… Вернёмся к нашей основной теме. Что, во-вторых?

— Извините?

— Вы поведали нам о том, что было, во-первых. Что, во-вторых? — раздражённо произнёс Агент.

— Ах, да. Вернёмся к основной теме, — вздохнул старик. — Во-вторых, вся усадьба была освещена, а собаки мои, красавицы и умницы, заранее предупредили меня о нападении. Они чуют опасность издалека. Вообще, у животных очень развита интуиция, особенно у кошек. Вот, например, как-то мой кот, мерзавец, наглец и тот ещё ходок направо и налево…

— Да хватит постоянно отвлекаться на посторонние темы! — начал злиться Агент. — Что произошло потом?

— Ох, ах! — старик схватился за поясницу.

— Что случилось? С вами всё в порядке?!

— Да, ничего, ничего. Скоро пройдёт. Ну, извини старика, сынок. Ах, гады-годы! Берут своё. Да ещё тут такое нервное напряжение. Беда, беда! Так вот, мой кот…

— Хватит о коте! Что было потом, после?!

— После чего?

— После того, как ваш кот… Тьфу, после того, как ваши собаки предупредили вас о нападении?!

— А что потом? Доковылял я до сейфа с оружием, взял автомат и пару-тройку запасных магазинов, а товарищ мой схватил свой автомат, ну и вступили мы в неравный, жестокий и кровавый бой.

— Да, псы у вас шикарные, редкие. Очень люблю собак, — вдруг неожиданно и задумчиво произнёс Агент. — А как называется порода этого белого голубоглазого красавца?

— «Хаска» или «хаски», до сих пор неуверен, как правильно его называть. Короче, северная ездовая собака.

— Понятно. А второй кобель?

— Кавказская овчарка, уникальная порода в своём роде, — гордо ответил Леший. — Помогает пасти овец в горах, на родине питается исключительно волками. У нас их тоже хватает, но на территорию усадьбы они заходят редко, опасаются. Так что приходится моему пёсику довольствоваться олениной.

— Олениной? — насторожился Шериф.

— Добываю её только по лицензии, и никак более! А вообще-то природу я люблю и всячески её оберегаю от всяких сомнительных личностей. Шериф, ты что, забыл, как я в том году задержал двух браконьеров, незаконно убивших оленя, и трёх сволочей, которые рыбачили в то время, когда рыба шла на нерест? И в позапрошлом году я трижды отличался! — возмутился Леший.

— Да, что было, то было.

— То-то! А случилась со мной недавно ещё одна история. Иду я по лесу, кругом такая благодать, рядом гордо шествует Чингисхан, и разговариваем мы о всяком, а тут…

— Кто шествует? — удивился Лейтенант.

— Чингисхан, пёс мой.

— Он умеет говорить?!

— Конечно! На чисто интуитивно-подсознательном уровне.

— Что!?

— Господа, не отвлекайтесь! — начал закипать Агент. — Значит, нападение на вас, дедушка, не было уж таким внезапным?

— Ну, для меня, старика, любое нападение внезапно. Даже муха опасна, не говоря о пчеле, — Леший печально опустил голову. — Реакция, знаете ли, не та, нет былой силы, ловкости и зоркости.

— А почему это вы не остались в надёжном и крепком доме, а приняли смертельный бой на улице? — спросил Лейтенант. — Стёкла, я вижу, все целые, дверь не повреждена, внутри дома очевидно полный порядок.

— Да спасал я халупу свою, выстраданную тяжким трудом, от разрушения, — скорбно сказал Леший. — А если бы злодеи применили эту адскую штуковину, что метает снаряды? А если бы они закидали нас гранатами или бутылками с зажигательной смесью? Что тогда с домом и с нами внутри него было бы?

— Да, вы в чём-то правы, — поморщился Лейтенант и внимательно обозрел дом. — Резонно, резонно.

— Так, ладно, со всеми со временем разберёмся и расставим всё по своим местам, — буркнул Агент. — Сейчас сюда прибудут медики и эксперты. Никому ничего не трогать! Повторяю, дом самым тщательным образом осмотреть и обыскать от чердака до подвала. Собак в будки. Хозяина в койку. Оцепить место происшествия. Отправить дозорных в лес на всякий случай.

— Ещё один и последний вопрос. А кто он такой, твой героический товарищ? — спросил Шериф.

— Пусть земля ему будет пухом. Достойный был человек. Зовут его в наших краях Росомахой, — скорбно произнёс старик, опустил голову, исподлобья и остро взглянув на Шерифа.

— Что?! Как!? — изумлённо и растерянно воскликнул тот. — Сам Росомаха!? Невероятно! А как он оказался в роли… Э, э, э… Очень странно, непонятно и неожиданно всё…

— Какие-то проблемы? Почему у вас такая реакция? — заинтересовался Агент и насторожился.

— Росомаха в наших краях человек очень и очень известный. Чуть позже я о нём вам расскажу. Следует особо тщательно проверить его автомат, провести необходимые экспертизы, пробить оружие по базе данных. Думаю, что могут нас ожидать очень неожиданные и интересные сюрпризы.

— А я своему приятелю сразу сказал, разве это автомат? — живо встрял в диалог Леший. — Игрушка какая-то несерьёзная. Маленький, коротенький. Я предложил Росомахе помповое ружьё или нашу родную автоматическую винтовку «М-16», а он отказался. Сказал, что такие чудеса мне продемонстрирует на стрельбище из своей игрушки, что я просто, извините, охренею. Патроны якобы у него какие-то особенные. Я ему не поверил, а зря. Молодец, четы…, ох, троих злодеев положил из этой вещицы. Вот тебе и хвалёные бронежилеты. Вот тебе и игрушка.

— Ничего, ничего! — бодро произнёс Агент и очень пристально, с нескрываемым подозрением посмотрел на старика. — Повторяю. Дайте время, и всё встанет на свои места. Кстати, не захаживал ли случайно к вам вчера какой-нибудь мужчина? Такой рослый, плотного телосложения, голубоглазый блондин. При себе имеет большой чемодан.

Я в своём бункере напрягся, занервничал. Ох, не нравится мне этот федеральный агент, очень сильно не нравится. Умный чёрт. Очень проницательный. От него явно можно ждать беды.

— Да никто ко мне не захаживал, — уверенно произнёс старик. — Я вообще-то не люблю гостей. У меня очень узкий круг общения. А если бы кто-нибудь в моё отсутствие попытался бы посетить усадьбу, то это мероприятие для него закончилось бы плачевно. Вон, какие у меня собачки.

— Да, собачки, что надо, — снова задумчиво произнёс агент и вдруг неожиданно и с интересом спросил. — А лошади у вас какой породы? Люблю этих существ, хотя, честно говоря, в породах абсолютно не разбираюсь.

— Чистокровные арабские жеребцы, — гордо ответил старик. — Один товарищ привёз мне этих красавцев из Аравии. Можете как-нибудь меня навестить, и покатаемся мы с вами на них вдоволь. Зовут их Магистром и Матфеем.

— Спасибо за приглашение. Постараюсь им воспользоваться. Видимо, стоят жеребцы очень дорого? — задумчиво спросил Агент.

— Да, стоят недёшево.

— Ну, ладно. Будьте здоровы, — Агент ещё раз очень подозрительно посмотрел на старика. — Спасибо за героизм и мужество, проявленное вами в борьбе с преступностью.

— Служу Америке! — бодро воскликнул Леший и стал сразу больше ростом.

— До свидания, я вынужден сейчас улететь, но здесь останется мой товарищ. В случае чего обращайтесь к нему.

— Извините, последний вопрос, — Леший, мучительно морщась и слегка постанывая, подковылял к Агенту поближе.

— Да, слушаю.

— А за проявленные мужество и героизм мне случайно не полагается какая-нибудь премия, ну, или хотя бы медаль Конгресса?

— Этот вопрос будет рассмотрен после окончания федерального расследования, — сухо сказал Агент, снова очень и очень подозрительно посмотрел на Лешего и пошёл к вертолёту.

Я весело рассмеялся. Ну и старик! Ну и умница! Ну и жук! Ну и прощелыга! Мне вдруг смертельно захотелось спать. Ещё бы! После такой ночи! Я несколько раз глубоко и устало зевнул, упал на кровать и мгновенно заснул крепким здоровым сном.

Разбудил меня громкий звонок. Я подскочил, посмотрел на электронные часы. Поспал я всего три часа, но и то неплохо. Я взглянул на одну из картинок монитора, показывающую подвальное помещение. Там находился Леший. Я подошёл к двери, с усилием открыл её.

— Ну что, подремал немного?

— Да, заснул я моментально мёртвым сном.

— Ну, ещё бы. Такие события произошли. Не любая психика их выдержит.

— Как там, наверху?

— Тишина и покой, — усмехнулся Леший. — Все разъехались и разбежались, вернее улетели. Остались мы с тобой одни. После отлёта того дотошного агента прилетели следователи, медики, эксперты. Всё они осмотрели, обследовали, сфотографировали, трупы погрузили в вертолёты, мне сделали перевязку, оставили лекарства и были таковы. Одновременно с ними улетели спецназовцы и полицейские. Агент и Лейтенант настойчиво предлагали мне оставить в доме охрану, но я от их предложения отказался, — иронично усмехнулся старик. — Объяснил ему, что снаряд в одну и ту же воронку дважды не падает, что после поднятого вертолётами правоохранителей шума сюда долго никто не сунется, а я за себя как-нибудь сумею постоять.

— Как себя вёл Шериф? Мне показалось, что известие о гибели Росомахи вызвало у него не совсем адекватную реакцию. Они что, были хорошо знакомы?

— Очень даже хорошо, — усмехнулся Леший. — Как вёл себя Шериф? Был мрачен, сосредоточен, периодически очень подозрительно посматривал на меня, долго изучал труп Росомахи, недоумённо морщился, цокал языком, но никаких вопросов не задавал. Вот такие дела.

— Так что, поднимемся в дом, — осторожно предложил я. — Всё-таки здесь несколько тесновато и душновато, как-то непривычно и мрачновато без окон.

— Поднимемся-то, поднимемся, но предупреждаю. Наверху пару-тройку дней, а лучше недельку к окнам близко не подходи и на улицу не выходи. А вдруг за нами ведётся наблюдение? Не понравился мне этот Старший федеральный агент, ох как не понравился, — вздохнул Леший.

— Мне тоже, поморщился я. — Чувствуется, что он, отнюдь, не дурак, и, вообще, сам себе на уме.

— Да уж… Ладно. Пошли наверх. Там более комфортно, чем в подвале. Скучать ты всё это время не будешь, уверяю тебя. На втором этаже имеются библиотека, компьютер с Интернетом, телевизор и даже бильярд.

— Ого! — удивился я. — Не ожидал!

— А чего ты так удивляешься? — проворчал старик. — Я не дикарь какой-нибудь на заброшенном острове, а всего лишь отшельник, уставший от тягот суетного мира. Но отшельник, не чурающийся некоторых благ цивилизации.

— Да, какой ты у нас великий отшельник, я уже вполне убедился, в том числе испытал последствия этого отшельничества совсем недавно на своей собственной шкуре, — рассмеялся я.

— Ну, ничего, ничего. Не убили же тебя. Ну, слегка ранили. Контузию получил. И что из этого?! — вполне искренне возмутился старик. — Ах, однако, какой богатырь, герой и выдающийся снайпер стоит передо мною! Развлёкся, пострелял немного, в войну поиграл. Пощекотал нервы. Получил столько новых и незабываемых ощущений. Взбодрил своё застоявшееся естество. Ты мне ещё и благодарен должен быть за такое удивительное приключение.

— Однако, ну ты и наглец! Ну, ты и пройдоха! Ну, и гад! — в свою очередь возмутился я. — Втянул меня насильно в какую-то непонятную, опасную и грязную историю, а теперь требуешь ещё и благодарности!? На-ка, выкуси!

— Так, оставим абстрактные, пустопорожние и совершенно бесполезные разговоры и рождаемые ими безрезультатные споры, — досадливо поморщился Леший. — Начинаем активно действовать!

— Что ты под этим подразумеваешь?

— Во-первых, кардинально меняем твою внешность прямо сейчас. У меня есть одна оригинальная идея по этому поводу, — старик возбуждённо потёр руки.

— Каким образом меняем? Что ты имеешь в виду под словом «кардинально»? Надеюсь, мне не придётся делать пластическую операцию? Ты случайно не собираешься положить меня под нож заезжего хирурга-самоучки? — серьёзно забеспокоился я.

— Успокойся. Нет, — раздражённо буркнул старик. — Я сам их не люблю, эти операции, хотя мне пришлось делать их четырежды в разное время жизни.

— Ничего себе! — поразился я. — Леший, ты меня удивляешь всё больше и больше. Ну-ка, расскажи мне ещё что-нибудь из твоего прошлого, открой потаённые шкафы со скелетами!

— О! Стоит ли? Их так много, что если я открою все эти шкафы, то скелеты заполнят мой дом целиком и полностью, и даже вывалятся из него скулящей и скорбной толпой наружу, — горько и мрачно усмехнулся старик.

— Вот это да! — снова поразился я. — А что же ты так строго пытал меня на речке по поводу того, убивал ли я кого-либо или нет, совершал ли какие-либо другие тяжкие преступления?

— Строгость никогда не помешает. Она не бывает излишней, — мрачно буркнул старик. — Как говорил Сократ, «строгость — это защита от грядущих нелепостей, мягкости, чрезмерной чувствительности и расслабленности, а так же от жестоких грехов, коих можно избежать посредством оной!».

— Это понятно, хотя и звучит из твоих уст несколько заумно. И всё-таки? Вернёмся к теме!

— Последние годы я жил честно, спокойно, благочестиво, никого не убивал и не трогал, был затворником, ну, почти затворником, полностью раскаялся в своих прошлых грехах, предварительно осмыслив и проанализировав их. Ну, надо же было появиться этому Росомахе, чёрт возьми! — поморщился Леший.

— Ну, во-первых, жить «почти» затворником нельзя. Или ты затворник, или не затворник, — с усмешкой произнёс я. — А во-вторых, как же мог ты жить честно, если задолжал этому убиенному отморозку такую значительную сумму и упорно не отдавал её? Долг платежом красен, знаешь ли. И, вообще, откуда у тебя столько денег? Усадьба ведь немало стоит. Какие-то крайне подозрительные отношения были у тебя с Росомахой. История с этими таинственными ящиками мне совершенно не нравится! Что за ящики такие, что в них находится!? Отвечай!

— Э, э, э…

— Они действительно хранятся у тебя?

— Э, э, э…

— Ну, а насчёт твоего благочестия и раскаяния… — язвительно усмехнулся я. — Ты же до недавних пор в Бога вроде бы не верил? Перед кем же ты раскаялся?

— Да, в чём-то я с тобой конечно согласен, куда деваться, — тяжело вздохнул старик. — Ну, а что касается Бога…

— Ну, и?

— По поводу затворничества ты прав. Этого статуса я не всегда придерживался, увы.

— Далее?!

— По поводу долга я же тебе ситуацию объяснил. Захотел Росомаха выбить деньги и с меня, и со Слона. Это нечестно и непорядочно. Вот и получил отморозок своё, то, что ему уже давно было положено получить.

— А ящики? Откуда они взялись и что собою представляют!?

— Э, э, э…

— Понятно…

— Мерзавцем и придурком конченным был этот Росомаха, — снова, как ни в чём не бывало, вернулся старик к прежней теме.

— Да чёрт с ним!

— А что касается благочестия и раскаяния… — Леший глубоко задумался.

— Ну, и?

— В канонического, земного Бога я действительно не верил. Ну, иногда в экстремальных ситуациях обращался к нему, но как бы формально, не совсем серьёзно.

— Постой, постой! Что ты имеешь в виду, упомянув некоего «земного Бога?», — насторожился я. — И как можно обращаться к Богу формально и несерьёзно? Не понятно. Или ты к нему взываешь искренне и ото всей души, или не взываешь вообще!

— Эх! Раскаялся я, прежде всего, перед самим собой, перед совестью, перед своей невыносимо скорбящей сущностью, а это самое глубокое раскаяние на свете, — вздохнул старик.

— Вот так?

— Да. И никак иначе.

— Вообще-то ты в чём-то прав, — в свою очередь задумался я. — Ну а как быть с твоими словами о земном Боге? Что, по твоему разумению есть ещё какие-то другие Боги, ну, допустим, Бог Марса или созвездия Большой Медведицы?

— Для меня Бог в обычном земном понимании не существует. Есть единая для всего Космоса, могучая и всё определяющая сущность, сила, состоящая из многих элементов. Вот и всё. И храм мы будем строить не во имя Бога, Святого Духа и Христа, и не во имя Аллаха или Будды, а именно во имя Всеобщей Высшей Силы Вселенной, которая не нуждается ни в каких молитвах, иконах, ложных сынах, проповедниках или пророках.

— Постой, постой! — напрягся я. — Но если проанализировать учения иудаизма и индуизма, то…

— Ладно, закончим эту теологическую дискуссию, которая сейчас совершенно неуместна, — нахмурился Леший. — Пора подниматься наверх в дом и приступать к изменению твоей внешности. К сожалению, у нас существует целый ряд сложных, обыденных и неприятных мирских проблем, которые надо решать как можно скорее. Что же поделать. Бог с усмешкой созерцает суету, рождённую нами, многочисленными и наивными тараканами, периодически опускает палец вниз и давит кого-нибудь из нас, будучи неуверен, что поступает абсолютно правильно. Потом он сомневается и мечется, но изменить уже ничего не может. Увы, увы…

— Что ты такое несёшь, философ доморощенный!?

— Самые выдающиеся философы — это именно те, которые от сохи, от матушки земли, от природы и отчего дома, а не те, которые истово бьются головами о стены университетских аудиторий и кафедр, и думают, что от этого сакрального действа возникает польза! Идиоты! Как говорил незабвенный товарищ Ульянов-Ленин, «следует решительно расстреливать и вешать эту интеллигентскую сволочь! Так, и только так!».

— Леший! — ужаснулся я.

— Да. Признаю. Перебор некоторый. Пойдём наверх. Но не к Богу, а пока в дом….

— Леший!

— Что ты заладил всё одно и то же?! Да ещё и с неподдельным ужасом!? — рассмеялся старик. — Всё нормально. Успокойся. И запомни. Любое движение вверх приближает нас к Создателю, поэтому никогда не смотри вниз!