Призрачная кровь 3

Глава 12

Я шла по коридору и вглядывалась во всех проходящих, счастливые лица. Они не знают, что кто-то решил получить известность на крови! Для них это долгожданный прорыв, к которому всё человечество шло десятилетия. Хотя не исключаю, что кто-то сделал втихушку и пользуется.

Не знаю, что на меня нашло, но я пошла по всем этажам. Стала заглядывать в аудитории, в надежде найти виновника. Я непременно его узнаю. Кто же ты, тварь⁈

Прозвенел звонок, я осталась одна в коридоре. Что же делать? Ноги понесли к аудитории, где преподавала Стелла Константиновна. Постучав, я приоткрыла дверь, женщина сразу посмотрела на меня.

— Можно вас?

Видно, лицо у меня было говорящее, потому что она сразу вышла.

— Что случилось? — с волнением преподавательница всматривалась в мои глаза.

— Мне надо срочно поговорить с Юрием Андреевичем, это касается академии.

— Насколько срочно?

— Желательно сейчас.

Она зашла в аудиторию и дав задание ученикам, сразу вышла.

Мы направились в административное здание. То, что Стелла не задаёт лишних вопросов, говорит о том, что она много обо мне знает, и, скорей всего получила распоряжение быстро реагировать на мои просьбы. И я даже знаю, кто его отдал — Рокотов. Я неожиданно поняла, кто она — любовница, а, возможно, и возлюбленная. М-да, Екатерина смотрелась сопливой девчонкой рядом с этой хищницей. Только такая женщина может выдержать его характер.

Без препятствий мы прошли в здание и поднялись на нужный этаж.

— Подождите здесь, — сказала Стелла Константиновна и, игнорируя предупреждение секретаря, что он не один, направилась в кабинет ректора.

Постучала и тут же открыла дверь. Послышались голоса нескольких человек. Появился Рокотов.

Сказав что-то шёпотом, женщина вернулась ко мне.

— Пять минут придётся подождать, присаживайтесь, — указала на диван напротив секретаря.

Я видела, что Стелла изнывает от любопытства, но эта информация не для её ушей.

Ректор слегка задержался, выпроваживая делегацию. Когда дверь открылась, я увидела напряжение на его лице, что очень контрастировало с довольными лицами мужчин в костюмах, которые один за другим покидали его кабинет. Как только они вышли из приёмной, Рокотов пригласил меня.

Стелла до последнего надеялась, что и её позовём, но Юрий Андреевич промолчал, и я тоже.

Хозяин кабинета незамедлительно активировал звуковой щит, я поприветствовала его и не удержалась…:

— Вы хорошо смотритесь вместе, — ректор улыбнулся только глазами.

— Но вы же не это пришли мне сообщить? Слушаю.

— Формулу изобрёл Алексей Тимофеевич. Он не успел отправить заявку… — этого было достаточно, чтобы Рокотов побледнел. Догадался, что я хочу сказать дальше.

— Следов убийства не обнаружили, он просто не проснулся. Взлома тоже не было, не в квартире, не в кабинете… Надеюсь, у вас есть доказательства? Последствия могут быть очень серьёзные, — в его голосе была сталь.

— Да. Мне надо встретиться с Сотниковым и желательно сегодня, пока можно хоть как-то восстановить справедливость.

— Почему вы не пришли сразу после смерти? Можно было бы не доводить до этого… — он навис надо мной. Я понимала, что его больше всего беспокоить репутация академии.

— Я боялась, что обвинят меня. Вы всем доверяете? Сомневаюсь. Если бы Надзорные органы явились в академию сразу после смерти Алексея Тимофеевича, то убийца мог бы затаиться, надолго… А меня взяли бы в оборот.

— Хорошо. Я сейчас позвоню ему. Ждите у себя в квартире.

— Я буду в библиотеке, — встретив непонимание в глазах, не стала пояснять зачем мне это.

— Не раньше чем через два часа, и это с учётом, если он на месте.

Я кивнула и направилась из кабинета.

Заведующая кафедрой была в приёмной.

— Стелла Константиновна, проводите Анастасию в библиотеку, — на слова ректора она только слегка кивнула.

Шли мы молча. У библиотеки она остановилась и посмотрела в сторону учебного корпуса.

— Мне надо проконтролировать группу, скоро звонок. Никуда не выходите из библиотеки, — не знаю, что она там надумала, но приглашение проводить меня, восприняла как надзор.

— Мне там не меньше двух часов придётся поработать, — сказала я, вызвав ещё больший интерес к событиям, о которых она не догадывалась, судя по лицу.

Я направилась снова к стеллажам с научными трудами, хотела кое-что проверить, чтобы в одном деле быть уверенной на сто процентов. Поругала себя за то, что не спросила имя «автора» магической формулы. Сейчас Стелла вернётся и спрошу. А пока…

Взяла с полки работы крысы-рунички, которые совпадали с темами Алексея Тимофеевича, и прошла к столу.

Открыла два тома и стала читать кусками.

Разница была на лицо. Если текст профессора был лёгкий, понятный и легко усваиваемый, то у рунички воспринимался тяжело, от обилия лишних описаний и пояснений, которые порой дублировали по смыслу друг друга. Я ещё в прошлый раз заметила, что текст, словно намеренно исказили, заменив слова на синонимы, от этого он местами казался нелогичным, приходилось вчитываться. Сейчас я убедилась в этом на сто процентов.

В одном месте текст резко изменился, словно был написан другим человеком. Продолжая вчитываться в обе книги, я нашла новое место «сшивки», опять пошёл искажённый текст профессора. Так повторялось несколько раз.

Отложила эти труды, перешла к другим.

От Алексея Тимофеевича: Система алхимических преобразований — ясно и понятно.

От рунички был: Компендиум алхимических трансформаций.

Мдя, завернула.

Явилась Стелла, села на стул чуть в стороне. Мешать или даже спрашивать ничего не стала. Посидела минут пять, пошла, взяла книгу с полки и тоже начала читать.

Глаз уже привык выхватывать стиль профессора, и сравнив четыре пары книг, я убедилась окончательно, — сучка Виктория, строя из себя друга, просто воровала у профессора его работы. И не удивлюсь, что она если не убийца, то причастна. Ведь если бы она была «автором» мировой сенсации, то не было бы такой реакции у всех, ведь она уволилась. Вот теперь я догадываюсь почему. Её вынудил этот вор-убийца, видно, боялся, что взболтнёт лишнее. Не удивлюсь, что он и её прикончил.

— Кто изобрёл формулу? — всё же спросила у алхимички.

— Профессор Андрей Робертович Вайсс, артефактор, преподаёт у парней на третьем курсе. Его труды тоже здесь есть, — мне показалось и сказано было пренебрежительно?

Это имя мне ничего не говорило, а для данного анализа бесполезно, у Алексея Тимофеевича нет трудов, близких к артефакторике.

Спрашивать, как он связан с руничкой, не стала.

Два часа пролетели, но никто за мной не явился. Пошла к полке и взяла пару томов от других авторов. Начала читать. Первый явно сам писал, а вот второй, судя по стилю, использовал метод рунички или кто там законодатель так перерабатывать ворованное? Возникла идея открыть глаза общественности на такие выкрутасы. Поубавится вот таких, может, и нормальные открытия появятся.

Наконец-то пришёл посыльный, я сразу поняла, что он по мою душу. Мужчина в форме надзорных органов показался между стеллажами, дождался моей реакции на него и пошёл дальше. Нехитрая маскировка, словно он просто патрулирует, с учётом того, что я здесь ни разу не видела надзирателей.

Взяв пару книг для наглядности, отправилась к Рокотову в сопровождении Стеллы.

В приёмной нас встретила секретарь с круглыми глазами и пара крупных молодцев в форме. Я сразу пошла в кабинет, зав. кафедрой осталась в приёмной.

— Добрый день, Пётр Михайлович, — поздоровалась я, стараясь сохранять спокойствие.

— Здравствуйте, Анастасия. Надеюсь, срочность оправдана, — сказал бесцветно, но жёстко.

— Да. Алексей Тимофеевич Шустриц изобрёл магическую формулу, а заявивший об этом — убийца. Я могу доказать.

«Палач» кивнул, мол, продолжай.

— За пару дней до смерти профессор продемонстрировал мне готовый ключ, так мы решили окрестить магическую формулу, — Рокотов с Сотниковым переглянулись. А я поняла, что убийца был настолько глуп, что даже название наше взял. — Убийца скорей всего даже не подозревал, что кто-то ещё знает… верней убийцы. Ещё причастна женщина, и я более чем уверена, что это Виктория Юрьевна Афанасьева. Она на протяжении многих лет воровала идеи Алексея Тимофеевича, я могу доказать, — я хотела уже открыть книги.

— Это не доказывает, что они убийцы, — Пётр Михайлович не то чтобы был разочарован, но на гране.

— Убийца украл только то, что было на бумаге. Возможно, даже сотворил ключ визуально, чтобы доказать изобретение действующей формулы. Но он не мог украсть разработки, которые были у меня… — я постучала по голове и не удержавшись, вытянула руки и создала между ними ключ.

Мужчины замерли, и несколько секунд не сводили взгляда со светящейся сферы.

— Убийца даже не подозревает, что это и как применяется. Он не сможет объяснить, как создавал его. Перефразирую слова Стеллы Константиновны: он не сможет говорить достоверно, когда знания заимствованы… Я хотела продолжить труды Алексея Тимофеевича и со времени его смерти сильно продвинулась в изучении формулы. И да, я выжидала, было сомнение, что он сам умер.

— Почему сразу не сообщили? — задал вопрос Сотников.

— Вы знаете почему. Я везде буду первая подозреваемая, вне зависимости, что за дело, даже если просто рядом буду проходить, — странно, но на мои слова Пётр Михайлович ухмыльнулся, и я даже увидела подобие улыбки.

— Я вам верю, но как вы докажете, что вы причастны к созданию формулы, а не украли?

«Палач» не видел, с каким негодующим лицом на его слова отреагировал Рокотов, но я надзорника прекрасно понимала.

— Если вам недостаточно, что я создала это перед вами, то есть ещё один способ. В том случае, если комиссия затребует черновики работы, а она затребует… Думаю, не составит труда исследовать их и выяснить, как они сделаны и не в одно ли время. А если, вор будет иметь глупость, предоставить хоть часть черновиков Алексея Тимофеевича, то там будет и мои почеркушки. И я легко, в отличие от него, расскажу все этапы создания и даже расскажу, как применять формулу, потому что я это уже сделала, — я приложила руку к груди.

— Можно поинтересоваться как? — Рокотов то и дело возвращал взгляд на висящий в воздухе ключ. И когда я подвинула его в сторону, он аж дёрнулся.

Сотников не стал возражать, я первый раз видела столько нетерпения в его лице.

Криво улыбнувшись, я решила рассказать, отступать уже нет смысла.

— Мы с профессором не просто так назвали формулу, ключом. Он реально откроет нам, магам, новый этап развития. Можно сказать, это центр управления всей магической сетью. Я уже сказала, что испытала на себе. Получилось это, практически случайно, — надеялась за волнением неслышно вранья. — Ключ имеет свойство трансформироваться, если сделать это в течение нескольких минут после создания. Вот этот, — я прикоснулась к сфере, — уже статичен, — развеяла. Мужчины растерянно посмотрели на меня. Я тут же создала новый.

— А как вы так быстро создаёте его? — Пётр Михайлович везде искал подвох.

— Это не я, а ключ. Он мгновенно всё делает, — я сделала несколько сфер, которые теперь висели между мной и мужчинами. — Трансформация… — я взяла и вначале сжала ключ, потом опять расправила.

— И что это даёт? — Юрий Андреевич подошёл к одной сфере и приблизил руку, когда он почти коснулся её, она сдвинулась, мужчина тут же отдёрнул руку. Потом взял сферу между ладонями…

— Трансформация… — повторил он и сжал. Видно, слово воспринял как команду. А разжать уже не смог. — Время вышло? — догадался. — Так как применять?

Задумалась на мгновение. В лице этих двух мужчин я выпускаю джинна из бутылки. По сути, я мало что о них знаю, а доверилась как наивная девчонка. Но в том то и дело, что я не чувствовала в них подлости и двуличия. Да и поздно уже давать попятную, один шаг остался.

— Ключ надо уменьшить до размера горошины, говорить ничего не нужно, — улыбнулась Рокотову, — и вставить сюда, — я показала на область над желудком. — В этом месте рождается искра инициализация, там и должен стоять ключ. Его хорошо видно, если освоили внутренне зрение.

— Выходит, я могу прямо сейчас его использовать? — глаза Рокотова засверкали от вожделения. Он взял между пальцами крошечную сферу.

— Возможно. Я не знаю. Даже интересно будет как получится, — я разыграла нетерпение, и даже губу начала покусывать.

— Юрий Андреевич, не стоит рисковать, — Сотников пытался его остановить, но ректор словно не слышал.

Расстегнул пиджак, он бы и рубашку расстегнул, но подняв на меня насмешливые глаза, только придавил одной рукой ткань на груди и глубоко вздохнум, я почуствовала едва заметное сомнение. Потняв на меня лихорадочно возбуждённые глаза он проложил ключ к намеченному месту сферу. Или он слепо мне доверяет или жажда могущества так сильна. Я-то знала, что ничего не произойдёт, а вот Рокотов был разочарован.

— Что я не так сделал? — послышались нетипичные для него нотки обиды.

— Возможно, вы сами должны его сделать, я так предполагаю… логично, вроде, — пожала плечами, а мужчины с ужасом посмотрели на переплетение лучей в светящейся сфере.

— С чего начать? — Юрий Андреевич снял пиджак и стал закатывать рукава рубашки, мелькнули ряды рун на руках.

Не ожидала такой прыти, как и Сотников, который удивлённо смотрел на манипуляции ректора. Потом неожиданно тоже снял пиджак.

Я нервно хохотнула.

— В начале кофе, а то у меня горло пересохло, — выпалила я, удивляясь своей наглости.

Рокотов тихо посмеялся и поставил чайник.

Странно было сидеть чаёвничать с такими необычными людьми. Первый — Сотников, наделён безграничной властью, сейчас походил на школьника, который прилежно повторяет всё за учителем, и даже лицо стало приятным. Но не стоит ему говорить об этом, реально убьёт или придумает причину, чтобы засадить подальше.

Рокотов, мой прямой начальник, если можно так сказать, тоже внимательно слушал, был предельно сосредоточен, ни один мускул не двигался на лице.

Мужчины работали довольно быстро и перестали делать ошибки, когда я сказала, что не стоит торопиться, заготовка никуда не денется, если её слегка подпитывать.

Сидели мы так около двух часов, и когда у моей сферы встал последний луч, она засветилась ярче. Вторым активировал Пётр Михайлович, я видела, что Рокотов намеренно отдал ему первенство.

Палач сразу уменьшил формулу и хохотнув, быстро подвёл к нужному месту и впечатал в тело.

— Ау… — мужчина от неожиданности открыл рот.

— Простите, забыла сказать, что будет больно, — я реально испугалась и вжала голову в плечи.

— Прошло… уже, — сдавленно сказал Сотников.

Рокотов не стал ждать и повторил.

— Мдя… Чувствительно. Что дальше?

— Ждите, когда ключ завяжет на себя сеть. Я делала перед сном, утром уже слился, — я-то сама соединяла, но без вмешательства сроки были примерно такие.

Посидели, помолчали.

— Поздравляю, избранные! — не удержалась… У мужчин были такие неповторимые лица, словно они не понимали, что происходит.

Рокотов улыбнулся.

— Что делать будем? Надо бы восстановить справедливость, — ректор посмотрел на Сотникова.

— Восстановим. Жаль, что так получилось. Алексей Тимофеевич был более чем кто-либо предан делу, — ответил Пётр Михайлович.

Что за дело не стоило спрашивать, может, мне вообще показалась двойственность фразы.

Сотников ушёл, мы ещё с минуту сидели молча.

— Я хочу видеть, как его увезут, — выразила своё желание. — Где находится машина? — Рокотов понял какая.

— Ворота у нашего изолятора. Думаю, вам не стоит туда ходить.

— Я пойду, хочу видеть, как он гадит под себя…

— Анастасия, где ваши манеры? — Юрий Андреевич понимал, что я не шучу, но постарался смягчить мой настрой. — К сожалению, я не могу с вами пойти. Вас проводит Стелла Константиновна, придётся поторопиться. И постарайтесь не показываться на глаза Сотникову.

Я кивнула и вышла. Куда идти я знала и без сопровождения. Когда покидала изолятор, в тот раз, то видела уходящую влево дорогу и ворота.

Преподавательница поняла Рокотова без слов, когда вышли из здания, просто спросила, куда идём. Я видела, что её малость будоражит вся эта история, а ещё она изнывает от любопытства. Но я говорить подробности не буду, пусть ректор решает, когда ввести её в курс дела.

Мы шли быстро. Я всё же рассказала, что сейчас поведут арестованного, всё равно узнает, вся академия узнает. Стелла даже рот открыла от удивления, а в глазах был ужас.

Вышли к изолятору, встали в тени здания в противоположной от ворот стороне, чуть пройдя по дороге, чтобы нас не заметили и стали ждать.

Время тянулось нестерпимо долго. Зачем я здесь? Я знала зачем… Хотелось посмотреть на убийцу в последний раз, а ещё было желание нацепить на него деструктор, чтобы он умирал в мучениях от какой-нибудь болезни. Но расстояние меня спасало от убийства. Я остыну, а вину потом буду чувствовать. Жизнь его и так накажет, думаю, Сотников постарается, чтобы он не вышел из тюрьмы.

Конвой с арестованным появился только спустя минут двадцать. Маленький человечек, сгорбленный походкой, шёл, опустив голову, а рядом, положив тяжёлую руку ему на загривок, двигался конвойный, один из тех громил, что сопровождали Петра Михайловича. Его самого не было, как и второго молодца. Предполагаю, что ещё прибыли сотрудники и, возможно, уже началось расследование. И за крысой Викторией отправились.

Чувствовала ли я удовлетворение? — Нет. Но я остыну и пойму, что так и должно быть. Алексея Тимофеевича теперь узнает весь мир. Царствие небесное, дорогой друг!