Привнесённая память

7 Денис и Аня

Из-за перипетий в школе Вероника чувствовала себя дискомфортно, как никогда. Если бы мама с папой были дома! Она рассказала бы обо всем, получила короткие, слегка циничные, а, в общем, жизнеутверждающие комментарии, и обязательно почувствовала бы себя лучше. Или нет, не призналась бы, к чему зря волновать родителей? Ника протяжно вздохнула и закрыла глаза. Моментально из глубин естества выплыла грустная девушка с анемично бледным лицом. Аня. Воспользовалась тишиной пустой квартиры. С некоторых пор они стали общаться друг с другом, словно сестры. В результате в голове постоянно крутился фильм с продолжением и нескончаемым диалогом.

Усталая женщина в ситцевом платье и цветастом фартуке смотрела строго:

-Чупаха чертова! Скоко раз говорила, пора лень сменить на ремень!

-Прости, мама, - тихо проговорила девочка, опустив голову.

-Чо ты мне простикаешь! Да не стой, как чагрыня, голову подыми! Думашь, не знаю, какого лешего ты мусор под половик замела? Подружки на улицу кликнули? Они гуляют, так, небось, все дела поделали! А тут пол плеснёй порос, а она дырка свись! Давай, уберись, тогда и подешь, я не доржу! – без тени жалости выговаривала Василиса Кучасова старшей дочери.

-Мам, тут до ночи возиться, куда ж она в темень-то пойдет! – вступилась за сестру крошка Тамара.

-Томка, а ты не защыщай! Давно я до нее, чертовки, добираюсь! Вон анадысь тетрадки Лидкины в макулатуру сдала, хто просил?

-Но они старые и совсем ей не нужны! – снова возразила девчушка, сосредоточенно катавшая по столу картофелинку размером с грецкий орех.

-Зато там одни пяточки, сердце материнское радовалось глядеть, а энта! Давай, за веник берись, Анька, не то тряпкой по хребтине отхожу! – женщина в сердцах махнула рукой в сторону девочки.

Та сжалась, будто от удара.

-Ишь, съежилася! Изверга из матари изображашь! – набирала обороты Василиса. – Плоха я тобе, чертовке! Уж не обессудь, кака есть! Ну - за уборку, и пока пол до порога не отчистишь, даже не думай удрать!

Испуганная Аня схватила веник и принялась мести. Потом придется скоблить некрашеные доски тупым ножом – нудная работенка, но ее ежедневная обязанность. Сыроватое дерево, ежели запустить, засалится - вовек не ототрешь.

-Мам, за что ты ее так! Вон Лидка в школу на спектакль убежала, ей можно, а Анька все по дому, да по дому, и отойти не смей! – вступилась Томка.

-Она – старшАя! Ей положено все грехи ваши на себя брать! – совершенно спокойно, без нервов, пояснила мать.

-Да вон, Мишка на скоко ее старше, ты с ним никогда не воюешь!

Какая она храбрая, хоть и маленькая! Аня бы со страху померла после таких слов, да ей и не дозволено рот раскрывать!

-Тю-ю-ю, Мишка! Он – мужик, а чо с мужика взять! Девка – друго дело, на ей все доржится, и дом, и земля нашенская! А ты вон не толкуй мне тут, заступница! Лидушка, она умнуша, чай после школы в нститут подет! – помечтала Василиса.

Аня поставила веник и взялась за скребок. Слезы душили ее.

-Видишь, Ника, а мне ни о каком институте, ни словом единым! Аньке учиться не надо! Ладно еще, быстро успокоилась, а то читала бы над душой битый час, с пяти лет всё припомнила! Вот бы еще раз дистрофией заболеть или воспалением легких! Тогда она ласковая была, не бранила! Поди, испугалась, помру, некому станет по хозяйству хлопотать да за младшими следить!

-Господи, не мучай же меня, мне итак несладко! – взмолилась Ника.

Она давно сдерживала слезы, но тут не выдержала и зарыдала, бурно, горячо, как плачут только в детстве и ранней юности.

-Давно бы так, - мягко упрекнула Аня и, нещадно скребя пол, присоединилась к "хозяйке".

Василиса не обращала внимания на ее слезы, только раз, пройдя мимо, проворчала:

-Слышь, Анька, кончай мокроту разводить, не разжалобишь! Три лучше, не ленись, после спасибо скажешь матри, котора с измальства к труду приучила!

Женщина и не подозревала, что дочь давно не надеялась ее разжалобить.

В пустой квартире вибрировала тишина. Трель звонка прозвучала набатным колоколом. Потрясения трудного дня, как выяснилось, имели продолжение: за дверью стоял Денис.

-Привет! – произнес нарочито весело.

-Привет! – Ника ответила скорее растерянно, чем радостно.

-Впустишь? – он широко улыбнулся красивым белозубым ртом.

-Конечно! Чаю?

-Если можно.

Он внимательно всмотрелся в заплаканное лицо девушки, но ни о чем не спросил. На кухне с салфеточками в сине-белую клетку – мило и покойно, но взгляд гостя проедал ей спину. Зачем он здесь? Тоже осуждать за глупость? Или жалеть? Все, все рушилось!

-Ника, объясни, что случилось на контрольной?

-Тебе же Лика рассказала.

-Она места себе не находит, думает, ты обиделась…

-Конечно, нет! – воскликнула девушка и резко обернулась, едва не опрокинув со стола заварочный чайник.

-А ее последние слова просто ни в одни ворота… - Денис замялся, опустив голову.

-Она сгоряча, не подумав.

-Не ей пылить в ее положении.

-Положении? – Ника широко раскрыла глаза.

-Да не о том я, - хохотнул Чибисов, - лично мне понятен твой срыв. С первого класса решать контрольные за двух заурядных Барби, тянуть их буквально по всем предметам! Разве твоя вина, что наши недалекие красавицы не в состоянии усвоить алгебру?

-Зачем ты так? – Ника опустилась на табурет, руки ее, тискавшие край сине-белой салфетки, мелко дрожали.

-Грубовато, но верно, скажешь, нет? По-твоему, я идиот?

-Нет, Дениска! - девушка подалась вперед, ловя его взгляд, с готовностью раскрытый перед нею. Покраснела. Как давно она не смотрела ему в глаза, и как это невыносимо!

-Я столько лет общаюсь со всеми тремя и делаю выводы! Лерка с Ликой привыкли к постоянной опеке, совсем обленились! А сегодня их атмосфера затряслась!

Слова Чибисова перекликались с ее недавними мыслями. Он довольно часто произносил фразы, которые вертелись у нее на языке.

-Девчонки просили поговорить со мной? – спросила Ника.

-Гадаешь, зачем я пришел? – усмехнулся юноша.

-Честно говоря, да.

-Тебя проведать. Знаешь, никогда не понимал мазохистов! Ты же себе хуже сделала, подружкам-то с их тройбанами до фени – лишняя пара картину не испортит, а вот отличнице баран ни к чему.

-Сочувствуешь?

-Конечно! Мы же друзья! Или нет?

-Да, - Ника согласно кивнула, - спасибо.

-Вообще-то я давно хотел поговорить…

-О чем?

-Не понимаешь? - Его некрупные выразительные очи подернулись влажной масляной пленкой, придавая лицу взволнованно-ироничное выражение.

Чибисов выдержал эффектную паузу.

– Из вас троих Лика казалась самой забавной, смешной и пушистой, как зайчишка. Стыдно признаться, но по натуре я больше созерцатель, книжный червь, а она напоминала трогательного Вини Пуха, щечки пухлые, розовые. Детство тем и прикольное, что легко дружишь с кем угодно. Но, вырастая, начинаешь переоценивать себя, других. Иногда ломаешься в один день. Со мной так и случилось. Вроде ничего не изменилось во вчерашней Анжеличке, но я вдруг ощутил шкурой, инстинктом – если копнуть поглубже, то внутри-то ничего нет. Она – пустышка, конфетка без начинки. Иногда попадаются карамельки с брачком, наткнешься на такую, и досада берет! Скучно во рту гонять!

-Вы все сговорились, да? И папа, и Зилка, и ты! – выдавила Ника.

Ей бы радоваться - надоела Крикова Денису, но отчего-то сделалось не по себе, словно кошку зазря отлупила.

-При чем здесь дядя Олег? – насторожился Чибисов.

-Сегодня утром он спросил, уверена ли я в своих подругах. Говорил, что не видит в Лике и Лере личностей и все в таком духе. Потому еще я и сорвалась на контрольной – слова его некстати вспомнились!

-Вот видишь! У разных людей мнения сходятся!

Ей почудилось или парень облегченно вздохнул? Наверное, она становится излишне подозрительной!

-Сегодня я выудил из почтового ящика это послание.

Денис протянул Нике листок с набитым в редакторе Word Art текстом: "Бойфренд Криковой, ты отстойный идиот! Зилаида." Ника недоуменно повертела в руках бумагу и пожала плечами:

-Отстой – осадок в растворе! Ничего не понимаю…

-Зато я понимаю: я действительно идиот, а ты – супер…

Чибисов пристально смотрел в лицо девушки, которая машинально тискала и мяла Зилкину записку, словно готовила ее для посещения сортира.

-Оставь, - рука Дениса легла на беспокойные пальцы.

На плите надрывался свистом чайник, выпуская лихорадочную струю пара, холодильник вдруг ожил, добавляя нервозной вибрации.

Юноша с затуманившимся взором оказался совсем близко, его губы раскрылись…

-Денис, нет! – Ника дернулась назад.

-Почему? – он нехотя отодвинулся.

-Я столько раз представляла себе этот миг, мечтала, ждала без надежды. Но теперь все не так, нет ощущения счастья, радости. Такое чувство, будто пью из чужой чашки…

-А ты не будь брезгливой, - натянуто улыбнулся парень.

-Плохая шутка, брезгливость здесь не при чем. Уйди, пожалуйста, прошу тебя, - девушка твердо посмотрела ему в глаза.

-Ну, как хочешь, - Чибисов поднялся, - только зря, ей Богу! Вдруг мы упустили последний шанс?

-Уйди! – повторила Вероника, не отводя взора, в котором не было ни тени сомнения, только мука.

Денис молча выключил газ и вышел. Хлопнула входная дверь.

Ника снова осталась одна. Тут же из глубин сознания выплыл знакомый образ. Чистый овал лица, русые гладко зачесанные волосы, бледно-розовые губки, несколько непропорциональный нос, впрочем, ничуть не портивший прозрачной красоты облика. Аня.

-Ну и? Чего мы добились? Он ушел. А вдруг пути назад нет? Вы станете встречаться, как друзья, но дружба между вами теперь невозможна, а значит, неправильна. А мы не хотим фальшивого общения. Или я не права?

-По-твоему, мне следовало поцеловаться с мальчиком подруги? – возразила Ника.

-А почему нет? Тебе ведь хотелось…

-Наоборот, стало страшно.

-Совсем, как мне.

-Ты уже целовалась?

-Нет, и не собираюсь. Я – другое дело.

-Почему? – Ника действительно не понимала ее – проста-проста, а выдает неслабо, только слушай!

-Однажды я тоже скажу "уйди" единственному человеку в своей жизни.

-Откуда знаешь?

-Знаю. Все просто: мы обе боимся почувствовать себя счастливыми!

-Чушь!

-Правда!

-Значит, мы – убогие бедняжки?

-Ты – нет, тебя любят родители, а до меня никому нет дела!

-Неправда, ты чудовищно ошибаешься!

-Я сама – ошибка природы...

-Стой! Погоди, давай еще поговорим!

-Нет, мне надо работать, а ты оставайся одна! Только не плачь, береги слезы, а то на жизнь не хватит! – Аня говорила без тени ехидства, мудро и печально.

-Фу, какая ты вредная! – парировала Ника, впрочем, без обиды.

-О, салют, какие люди! – дружелюбно улыбнулся психиатр. - Слушай, у меня перерыв, пойдем, выпьем кофе!

-С удовольствием! – согласился Олег, пожимая руку эскулапа.

Уже в кафешке он поведал о проблемах выросшей дочери.

-Понимаешь, Петя, стихи, которые она процитировала, похоже, из старого фильма. Они насторожили меня, вдруг Аня его смотрела? Вдруг она вернулась?

-Хм, "не бывает любви несчастной"? Это слова из мелодрамы скорее нашей юности, но никак не Аниной. Помнишь популярнейшую среди молодежи семидесятых картину "В моей смерти прошу винить Клаву К."?

-Конечно! Но насчет песни не уверен, оттуда ли она…

-Но уж точно не из пятидесятых, когда Аня предположительно училась в старших классах. Тогда иные мелодии звучали:

– процитировал Петр Иванович - Просто и хорошо! Без надрыва и излишней нервозности!

-Мило и слегка примитивно! – кивнул Рыжов.

-Удивительно другое: фильм про роковую Клаву не показывают лет двадцать. Откуда она вообще выкопала эти стихи?

-Ума не приложу!

-Однако каков гаденыш ваш Чибисов! – покачал головой Барышников.

-Посоветуй, как оградить от него дочку!

-Никак! – отрезал доктор. – Здесь что не предпримешь, все плохо! Дашь щенку по физии, сделаешь из него страдальца, а станешь запрещать им встречаться – и вовсе выстроишь из мальчишки героя, борца с гадским папой!

-То-то и оно! Но как бы поступил лично ты, если бы речь шла о твоем ребенке? – допытывался Рыжов.

-Наверное, продолжал бы убеждать, но максимально ласково - гнуть, а не ломать. Дело осложняется тем, что Чибисов шантажирует тебя. Мой совет, ничего не говори Нике, пока во всяком случае. Ей и без того несладко. В четырнадцать лет вообще трудно жить на свете, себя вспомни. Для нас все эти подруги-любови яйца выеденного не стоят, а дите может в петлю залезть. Ну-ну, не бери в голову, я ведь так, к слову! Ника – девочка умная, сама со временем разберется, где мухи, где пчелы.

-А если будет поздно?

-Если будет поздно, то будет поздно в любом случае, и мы не сможем повлиять на ситуацию…

-Но я не могу спокойно смотреть на муки девчонки! На ней буквально лица нет последнее время! И из-за кого! Ничтожных интриганов! - завелся Олег.

-Успокойся, друг, мы не собираемся пускать все на самотек. Есть идея. Я дам тебе телефон одной очень интересной особы. Её зовут Мириам Аслановна Бекоева – моя бывшая сокурсница, любовница и оппонент в одном флаконе, - с вящей откровенностью признался психиатр. – Как специалист она сильно ушла в сторону от традиционной медицины. Ездила в Индию, училась там в каком-то подозрительном псевдонаучном центре, посещала целителей самого разнообразного толка, ото всех собирала по крупице. Использует не лекарства или гипноз, а всякие хитрые штуки: стеклянные сферы, переливающиеся сосуды, блестящие пленки и прочую дребедень. Словом, уникальные методы с восточным уклоном, - рассказывал Барышников самым прочувственным тоном.

Видимо, память о юношеской любви не давала ему покоя.

-Не понял, ты говоришь с иронией? Если да, то зачем подобный Айболит Нике? – усомнился преподаватель.

-Не оскорбляй гениального врачевателя! Мириам, между прочим, пишет статьи в медицинские журналы о влиянии на человека полей самого различного происхождения. А ее метода, надо сказать, реально помогает людям…

-Но почему ты сам не хочешь с нами поработать, надоели мы тебе с вечными проблемами? – настаивал Рыжов.

-Не говори глупости! Теперь я оказываю тебе дружескую поддержку. Человеческую, если хочешь. Пойми, первая любовь – не болезнь, это нормально. А Ника ведет себя как любая другая девушка на ее месте. С помощи гипноза я подавил память души о прошлой жизни. Аня не давала о себе знать вот уже насколько лет, не так ли? Теперь пусть постарается нетрадиционная медицина. Здесь психиатрии делать нечего. Я могу назначить поддерживающую терапию и курс витаминов – в конце учебного года ребенок ослаблен. Более глубокое воздействие на психику – гипноз, антидепрессанты – считаю излишним. Юные должны учиться переживать свои драмы, которым положено перегорать, перестаиваться и исчезать, давая жизненный опыт, пусть негативный, зато личный, индивидуальный!

-Слушай, может тогда и к Мириам не стоит обращаться? – усомнился Рыжов.

-Ничего, сходи, оно ничуть не повредит! Никин случай все-таки достаточно сложный, мы должны подстраховаться на всякий пожарный. И потом, учти, к Бекоевой прорваться не так-то просто, у нее очередь на месяц вперед расписана, но думаю, мне она не откажет!

-Ну, спасибо тебе, Петр, в который раз спасибо!

-Нема за шо, Олег!

Мужчины пожали друг другу руки и разошлись по своим делам.