Привнесённая память

4 Инфо-болезнь

Летели годы. Незаметно так, словно снегири, легко планировали с ветки на ветку недели и месяцы. На днях Ничке исполнялось восемь лет. Родители разрешили пригласить столько друзей, сколько пожелает.

-Придут только Лика Крикова и Лера Кружкова, - заявила девочка.

-Почему так мало? – удивился отец.

-Много друзей не бывает, разве ты не знаешь, папочка?

-Верно, но вам скучно не будет? – спросила Людмила.

-Ни в коем случае, мамочка. Ты позволишь мне самой испечь торт?

-Конечно, только под моим присмотром!

-Ладно, девочки, вашу женскую коалицию я все равно разобью. Придут наши друзья, Паша и Лена Чибисовы с сынулькой, не возражаешь? – осведомился Олег у дочери.

-Конечно, нет, папочка, мы никого не гоним!

-Мало ли, девицы нынче те еще, вдруг защиплете пацана!

-Твои студентки так делают? – поинтересовалась Ника.

-Случается!

-Расскажи!

Больше всего девочка любила слушать "про студентов". "От сессии до сессии студент бывает весел, а сессия всего два раза в год," – напевала она, играя в уголке с куклами.

Денис Чибисов, серьезный и не по годам рассудительный, очень понравился Веронике и ее подругам. "Папа, он не такой, как наши мальчишки, тех хлебом не корми, дай побегать да попроказничать! С Дениской можно дружить по-настоящему," – позже сказала дочка Рыжовых.

Что она вкладывала в это определение, осталось за кадром, но праздник прошел весело. Дети веселились, танцевали, играли, взрослые вели разговоры под рюмочку. Потом присоединились к ребятне. Словом, все шло по законам жанра.

-Ну и? Кому жених достался? – шутливо поинтересовался Олег, когда гости отчалили по домам.

-Думаю, Лике Криковой, - поразмышляв, ответила Ника.

-Почему не тебе? – уязвлено спросила Людмила.

-Вроде бы он больше уделял внимания мне, я же именинница, но с ней все время переглядывался, - проговорила девочка.

-А тебе он понравился?

-Кажется, да.

-Тогда почему…

-Люд, отстань от ребенка! – вмешался Олег. – Рано ей об амурах думать!

-Папа, я и не думаю, Дениска мой друг, - подвела черту под любовными переживаниями девчушка.

-Ну и умница, иди спать! – велела Людмила. – А то с праздниками весь режим по боку!

-Мамочка, расскажешь о седой мышке?

-Доча, сначала надо убрать посуду. Я загляну потом, вдруг еще не уснешь, ладно?

-Иди, я сам наведу порядок, - отпустил жену Олег.

Вдруг девочке именно сейчас требуется внимание матери? Полно, одернул он себя, никакой беды не случилось. Подумаешь, маленький негодник переглядывался с подружкой Нички! Ровным счетом ничего серьезного! Тем не менее, где-то в глубине сделалось нехорошо, словно там засел крошечный, но жирненькиий червячок.

Девочка благополучно уснула под бесконечную сказку о мышке, поседевшей от пристального внимания к себе большого рыжего кота – своеобразная интерпретация мультика "Том и Джерри" в исполнении Людмилы Рыжовой.

-Ну и как? – спросил Олег жену.

-Ой, да все нормально. Проснется утром, не вспомнит ни о каком Дениске.

Не успела мать закончить фразу, из спальни ребенка донеслись сдавленные рыдания. Людмила тут же вскочила, сделав отрицательный жест мужу, дабы не пытался сопровождать, пробормотала в сердцах:

-Вот, накаркал, так накаркал!

-Хоть каркай, хоть не каркай, - заторможено произнес Олег.

Даже после незначительных возлияний у него в какой-то момент непременно наступал моральный и физический ступор, когда не хочется двигаться, не в кайф шевелить ни одной извилиной. Словом, полный аут. Когда пришла жена, Рыжов, не без труда сбросив оцепенение, спросил:

-Ну и в чем дело? Из-за маленького поганца переживает?

-Если бы! Представляешь, она ревела навзрыд из-за своих, то бишь, чужих страхов! Помнишь, в сорок шестом году отменили хлебные карточки?

-Нет, я тогда, к твоему сведению, еще не родился! – почему-то фраза Людмилы вызвала у него раздражение.

-Не цепляйся к словам, я имею в виду, из истории?

-Все равно не помню! И никогда не знал, в каком там году отменили хлебные карточки! – рявкнул Олег, окончательно разозлившись.

-А она вот знает! – возразила жена и замкнулась в себе.

-Люд, ну хватит, ей Богу! Объясни, что с Никой?

-Объясняю. Девочка думала, после отмены хлебных карточек, ее семья заживет по-человечески, вдоволь будет не только хлеба, но и сахара, и даже конфет! Она как раз вернулась из больницы, ее привез брат…

-Аркадий? – уточнил Рыжов.

-Михаил, старший, - пояснила Людмила, - ну и сказал, мол, тебя ждет подарок в тумбочке. Бедняжка надеялась увидеть кучу деликатесов, мечтала всю дорогу. Открыла, а там…

-Что? Что там? – не выдержал Олег.

-Два мятных пряничка размером чуть больше пятака! – у жены перехватило горло, и она разрыдалась.

-Господи, Людка, ну не реви хоть ты-то! – в сердцах проговорил Рыжов, обнимая плачущую женщину. – Двух эмоционально неустойчивых особ мне не вынести!

-Скажи честно, Олег, ты раскаиваешься?

-В чем еще, черт подери?!

-В том, что связался с нами? – сквозь судорожные всхлипы выдавила Людмила. – Ника и я мешаем тебе?

-Вот здрасьте! Приехали! Если помнишь, именно я принял решение удочерить девочку!

-Пусть так, зато теперь с нами одни проблемы!

-Запомни: я ни секунды ни о чем не жалею! Без вас я никто, полный ноль! Мы втроем – семья! Страшная сила, понимаешь? Без проблем не проживешь. Пусть у нас они несколько нетипичные, но разве лучше, если дитя дерзит, дерется, кусает докторов?

-Не-е-т, - ступенчато вздохнула женщина.

-Вот и славно, давай-ка успокоимся!

-Какой ты у меня молодец, Олежка!

С того дня рождения наступили тяжелые времена. Ника вытянулась ростом, но стала худеть, бледнеть и чахнуть, словно недужное деревце. Обеспокоенные родители повели ребенка к врачу. Обследовали со всех сторон. Кровь на сахар, печеночные, почечные и прочие пробы, кардиография, снимок легких не выявили никаких заболеваний. Детский врач – опытная дама сорока пяти лет – заключила:

-Повышено РОЭ крови – десять, несколько понижен гемоглобин. Не волнуйтесь, в этом возрасте девочки вступают в период полового созревания, а наша "прекрасная" экология и нагрузки в школе отнюдь не способствуют улучшению здоровья. Да и питание сейчас, сами знаете, сплошная химия. Организму не хватает белков и витаминов, чтобы компенсировать потери, вызванные постоянными стрессами. Вашему ребенку нужен покой, курс лечебной физкультуры и пища, богатая железом. Как можно дольше гулять на свежем воздухе, хорошо спать. Освободим ее от школы на неделю. Все необходимое я назначу, витамины проколем. Думаю, скоро все нормализуется.

Однако общеукрепляющая терапия не дала никаких результатов. Несмотря на видимое усиление аппетита, даже некоторую прожорливость, Ника продолжала худеть. Постоянно испытывая жажду, пила много жидкости, сделалась неразговорчивой, вялой.

-Мамочка, у меня слабость ужасная, - жаловалась она. – Совсем нет сил.

И отворачивалась к стене.

-Ничка потеряла интерес к жизни, понимаешь? – делилась Людмила с мужем. – Вдруг дело в тех пресловутых пряничках?

-Ты хочешь сказать, разочарование неизвестной девочки вызвало такую реакцию у ребенка, живущего несколько десятилетий спустя? Абсурд в чистом виде! – неизвестно почему обозлился Рыжов.

-Да, - твердо ответил Людмила, - и никакое лечение не поможет!

-Неужели? – подавился Олег собственным сарказмом.

-Снова нужен психиатр. Пусть, наконец, применит гипноз, лишь бы избавить всех нас от этой напасти! – не реагируя на ожесточение мужа, ответила супруга.

Психиатр – Барышников Петр Иванович – сделался к тому времени добрым приятелем семьи Рыжовых. Разве только в гости не ходил, они к нему регулярно наведывались. Осмотрев девочку, он присвистнул:

-Фью-у-у! Резкое похудание, слабость, апатия, уже начались отеки на ногах. Не зная анамнез вашей дочери, можно вообще с ума спрыгнуть. Впрочем, говорят, психиатр недалеко ушел от своих больных. Анекдоты про дурдом – уродливое отображение жизни. Такого насмотришься и наслушаешься за годы практики!

-Доктор, не томите! – не выдержала Людмила.

-Словом, дорогая Людочка, у нашей девочки не что иное, как первая стадия дистрофии, точнее, ее (стадии) завершение.

Супруги Рыжовы, как по команде, раскрыли рты.

-Петр Иванович! Но Ничка ни в чем не нуждается, она нормально питается, к тому же, прошла курс лечения! – первым отмер Олег.

-Вот именно! Дело тут вовсе не в питании. Больная живет как бы две жизни, одновременно и параллельно, в чем и сложность вашего случая! Когда жизнь другой малышки более или менее налаживается, насколько это возможно в тот исторический период, Вероника ее почти не чувствует. Как только происходит хоть сколько-нибудь значительный непорядок – получите "подарочек"! Память души – вещь упрямая, источник постоянного моделирования прошлого на сегодняшнее существование. Помните первое посещение? Мнимую голову на печке? Наверняка то небольшое происшествие оказалось потрясением для ребенка военных лет. Кстати, вы знаете, как его зовут?

-Аня, - не задумываясь, произнес Олег.

-Значит, Аня. Проецирование ее жизненных циклов на судьбу Ники примем за аксиому, ибо имеем очередное тому доказательство, являющееся уже системой. Итак, в восемь лет брат привез ее из больницы. Малышка наверняка перенесла какой-нибудь нешуточный терапевтический недуг. Он никак не сказался на нашей девочке, поскольку крепкий юный организм легко преодолел импульсы изощренной психики. Иное дело – приключившаяся затем не менее серьезная хворь, следствие подорванного иммунитета и недостатка питания. Тут уж наложение отрицательных информаций дало типичную клиническую картину распространенного в те годы заболевания. С ним неокрепший дух Ники уже не справился и спроецировал на физическое тело. У нее в межключичной ямке мой большой палец поместился. Дистрофия. При нормальном рационе и после общеукрепляющего лечения. Память души. Когда поправится Аня, выздоровеет и Ника. А до тех пор организм станет выполнять заложенную программу, - заключил доктор.

-А если… если Аня не поправится? Вдруг она скончалась в свои восемь лет? – медленно, с запинкой проговорила Людмила.

-Психика – очень тонкая, а главное, очень непредсказуемая вещь, и, честно говоря, я не знаю ответа на ваш вопрос. Главное, не поддаваться панике. Всякий человек способен себя защитить, как на сознательном, так и на подсознательном уровне. Подумайте, в совершенно логичной системе бытия ничего просто так не происходит. И одна судьба никоим образом не должна повторять другую, - успокаивающим тоном проговорил Петр Иванович.

-Да вы – философ, - вставил Рыжов.

-С вами я позволяю себе делать выводы, не основывающиеся абсолютно ни на каком опыте, ибо каждый подобный случай сугубо индивидуален.

-Пока мы будем спокойно ждать выздоровления Ани, абсолютно ни в чем не повинный ребенок зачахнет на глазах! – вышла из себя Рыжова.

-Вы абсолютно правы, мы примем все меры! Во-первых, проведем сеанс гипноза, постараемся выправить подсознание, ну и, конечно, поддержим организм медикаментозным лечением.

Сеанс гипноза Рыжовы воочию не наблюдали, но была сделана съемка кинокамерой. Все происходило примерно так, как показывают в фильмах. Затемненная комната, глубокое кресло, где полулежала Ника, похожая на бесплотного эльфа. Рядом восседал доктор Барышников на высоком табурете.

-Как тебя зовут? – вполголоса спросил он введенного в транс ребенка.

-Аня.

-Я тебя знаю. Твою семью тоже. У тебя мама, папа, два брата и две сестры, верно?

-Еще кошка Муська, - поправила девочка.

-Извини, она тоже. Скажи, ты недавно болела?

-Да. Месяц лежала в больнице.

-А чем, знаешь?

-Да, крупозным воспалением легких, еле выжила.

-А что с тобой происходит сейчас?

-Я упала в обморок.

-Как это случилось?

-Мы с младшим братом, Аркашей, остались одни. Он говорит, давай зубы на полку положим, чтобы не так есть хотелось. Я согласилась. У нас есть этажерка железная, папка там свои инструменты хранит, вот ее и решили попробовать…

-Помогло? – тихо спросил доктор.

-Ненадолго, еще сильнее голод скрутил. Во рту привкус железа остался, с него-то мне и стало плохо. Аркаша испугался, думал, я отравилась. Потом встать не смогла, так до вечера пролежала. Доктор сунул мне большой палец между косточек под шеей и сказал: "Надо срочно девочку в санаторий, иначе она умрет!"

-Ты сейчас в санатории?

-Да.

-Ну и как тут?

-Хорошо, детей много, кормят горячими жиденькими кашками, супом вкусным, с картошкой. У меня пока порции маленькие, чтобы живот не скрутило. А вчера всем раздали даже по кусочку пирога с капустой, вкусно! Вот только уколы колют.

-Тебе уже лучше?

-Пока еще слабая, но вставать начала.

-А хочешь совсем вылечиться? – осторожно спросил доктор.

-Конечно! Здесь есть большие качели, обязательно надо покататься!

-Повторяй за мной: "Я – не Аня, меня зовут Ника, и я вовсе не больна".

Девочка послушно произнесла вслед за доктором. После чего Барышников вывел малолетнюю больную из состояния транса.

-Ну вот, видите, я оказался прав! Аню поместили в санаторий, и она уже пошла на поправку. Скоро и с Никой будет полный порядок, гипноз должен подействовать и научить подсознание мирно, без болезненных реакций сосуществовать с другой памятью, - успокоил психиатр родителей.

-Петр Иванович – просто находка, но я не понимаю одного: сколько еще дней, месяцев или лет жизнь неизвестной девочки станет проецироваться на сегодняшнее существование нашей Ники, - проговорила Людмила.

-Тебе же сказали, уже и с этим все в порядке! Людка, почему ты стала такой пессимисткой! – в сердцах ответил Олег.

-Не верю, понимаешь, не могу поверить в абсолютное и полное избавление нашей семьи от проблем! Все слишком легко!

-Легко?! Ты соображаешь, о чем говоришь! Целых пять лет на учете у психиатра, страхи, кошмары, беспокойство! Годы борьбы неизвестно с кем или чем! Мы устали: ребенок, ты, я! Живем в постоянном стрессе и заслужили, наконец, милосердия Судьбы. Или нет? Или ты окончательно разучилась радоваться?! – вскричал Рыжов, вцепившись в плечо жены и разворачивая ее лицом к себе.

-Терпеть не могу, когда ты произносишь речи, напоминающие пошлые мелодрамы! – несколько нервозно возразила женщина.

-Лучше мелодрама, чем трагедия!

-Наверное, ты прав, прости за нытье! Жаловаться вашему брату – мужику – также бесполезно, как плевать против ветра, в себя же попадешь!

-За что я тебя люблю, Людка, так это за твой непобедимый цинизм.

Ника благополучно излечилась от информационной дистрофии и вскоре вернулась домой. Несколько лет семья Рыжовых ничем не отличалась от миллионов других таких же. Раз в год родители показывали ребенка врачу, но больше для самоуспокоения – никаких эксцессов с отрезанными головами и тому подобными страшными штуками больше не происходило.