Привнесённая память

6 Контрольная

Напуганное бесцеремонным пиканьем электронного будильника утро неумолимо наступало по всем фронтам. Хмурый после банкета Олег застал на кухне дочь, мурлыкавшую незамысловатую песенку.

-Пап, голова болит? Потерпи, сейчас заварю зеленого чаю! Обязательно поможет!

-Нет, детка, лучше кофе, - слегка поморщился Рыжов, ненавидевший зеленый чай лютой ненавистью.

-Нельзя, итак давление повышено после алкоголя! – возразила Ника.

-Критику наводишь, малявка? – проскрипел преподаватель.

-Радуюсь!

-Чему? Отец загибается, а дочурка, видите ли, радуется! – надулся Олег.

-Сегодня четверг! Моему папуле на работу только к двум часам, и он успеет придти в норму! – ласково улыбнулась девушка.

-А-а-а! Действительно, какое счастье! Молодец, детка! Надо уметь радоваться самым незначительным мелочам, поскольку из них по большому счету состоит жизнь! Но как же мне тошно, хоть голову в петлю!

-Вот твой чай, папочка! – Ника поставила перед ним чашку с дымящейся желтой жидкостью, почему-то пахшей селедкой.

-Девки-девки, горе мне с вами! Просил же кофе! – скривился Рыжов, как от зубной боли. – Дочь, насколько я знаю, у тебя сегодня контрольная?

-Годовая и очень ответственная.

-Боишься?

-Нисколько. Я хорошо подготовилась.

-Опять будешь решать за себя и за того парня?

-Конечно. Иначе девчонки завалятся, чистые гуманитарии, - серьезно произнесла Ника.

-Мягко сказано! Они не гуманитарии, а просто-напросто никто, нули! – неожиданно вспылил Олег.

-Папа, почему ты так говоришь? – насторожилось чадо.

-А как надо? – Олег еле сдержал рвущийся наружу сарказм.

-Они люди, личности! – укоризненно воскликнула девушка.

-Ангел ты мой белокрылый! Прости, но я в них личностей не вижу! Носишься с этой дурехой Криковой, как курушка, а она тебе увидишь, чем отплатит!

-О чем ты, папа? Мы горой друг за друга!

-Неужели? – сарказм все-таки вырвался наружу. – В тебе, дорогая, я не сомневаюсь, а вот в них…

-Папа, мне не нравится этот разговор! Очень не нравится! Почему ты не любишь Лику и Леру, можешь объяснить? – Ничка вконец расстроилась.

-Скажем так, дочь, я им не доверяю! Извини, но нельзя безоговорочно приписывать другим собственные качества! Обожжешься! Я же за тебя тревожусь! Ты у нас нежная, как тургеневская барышня!

-То есть, вымерший динозавр?

-Почти. Смотришь вглубь себя, в свой внутренний мир, а это опасно, пойми!

-Папа, ты неправ, я давно вижу намного шире. И даже глубже!

-Ну и молодец. Не переживай, так я, с больной башки треплюсь!

-Честно? – совсем по-детски спросила она.

-Честнее не бывает! - Олег чмокнул дочь в щеку, - знаешь, отношения с подругами важны в детстве, юности и глубокой старости, значит, у тебя, в конце концов, все наладится.

- Хорошенькое утешение! Спасибо, папа! – она улыбнулась, но печально и вымученно. – Я ведь уже взрослая и все понимаю: ты в обиде на Лику из-за Дениски. Только она тут не при чем, и он тоже. Они оба ни в чем не виноваты. Мне вспоминается одна песня, там есть такие слова:

Ника отвернулась от отца, пряча лицо. Олег знал, она боролась с подступавшими слезами. У него похолодело сердце, столько горечи прозвучало в ее словах. Раньше дочь никогда не говорила открыто о своих чувствах. Вдруг это гораздо серьезнее, чем думают они с Людмилой? Нет, медлить нельзя, надо сейчас же идти к Барышникову, хорошо хоть, в универ только к двум!

"Провожу девчонок и сразу двину!" – решил встревоженный отец.

Контрольная по алгебре не грянула, словно гром среди ясного неба, о ней предупреждали. Но, черт возьми, идиотские цифры и формулы все равно не желали складываться в стройную систему, а рассыпались горохом, беспорядочным и противным. Однако у Лики Криковой громаднейший опыт списывания, скоро Ничка настрочит первый вариант и примется за второй, соседкин. После чего листочек отправится к Кружковой, наверняка уже уставшей делать вид, будто решает. Так и дышит в затылок, сердешная.

Рыжова сегодня какая-то хмурая, словно пыльным мешком по башке стукнутая. Ага, свое мЕнтом написала. Скоро и для них поработает. А уж ошибки сделать на твердую тройку – с нашим удовольствием, рука у отличницы набита! Да и ладно, они с Леркой люди не гордые, им хватит, это Нике заоблачные дали и затуманные выси подавай! Вечно в облаках витает.

Ого, как быстро первый пример наваляла! Незаметным движением Лика подвинула к себе черновик. Что за шутки! По бумаге торопливо бежала, спотыкаясь и соскальзывая вниз, одна-единственная строчка: "Я нужна вам только для этого?" Крикова от удивления замешкалась, потом ее охватила досада. Тоже мне, нашла время отношения выяснять! "С ума спятила! Мы же подруги!"

Они посмотрели друг на друга. Одна – укоризненно, другая – взволнованно и покаянно.

"Прости, Ликуш! Я круглая дура!" – Ника склонилась над листочком.

Её соседка поерзала на месте: времени мало! Отличница споро водила ручкой. Математичка возникла за спиной, как кусок неумолимого рока:

-Ага, переписываетесь, значит! Очень интересно!

Массивная ладонь с крепкими крестьянскими пальцами выхватила бумагу.

-Прямо-таки в духе голливудской мелодрамы! Думаете, вы меня перехитрили, веселые подружки? Я ваши эскапады нюхом чую, да только молчу до поры, до времени! Тройки Криковой и Кружковой все равно придется выставлять. Тебе, Рыжова, удивляюсь! Помочь отстающим в учебе и решить за них – разные вещи, не так ли? Частично я тебя понимаю, можно и слона научить танцевать румбу, но очень сложно! И, тем не менее, ты виновата в первую очередь, как человек ответственный и серьезный. Хоть на шесть нарешай, их знания все равно останутся на два с полтиной. Сегодня ваша четко отработанная система спасения тонущих дала сбой, я забираю работу Рыжовой. Иди, Вероника, тебе здесь больше делать нечего. А Крикова и Кружкова попытаются стать юными математиками за, - учительница посмотрела на часы – неполные двадцать минут!

Ника поднялась, растерянно оглядела класс. Подруги обреченно взирали на нее снизу вверх. Того, что произошло в следующую минуту, не предвидел никто. Девушка выхватила из рук математички свою контрольную и резким движением разорвала ее.

-Ах! – воскликнула преподавательница. – Ну и глупо, Рыжова! Опрометчиво! Впрочем, ты и за оставшееся время четверку себе построишь! Пиши вариант Криковой и Кружковой, а они пусть возьмут твой! Торопитесь, девочки, времени катастрофически мало!

Вспыхнув, Ника выбежала из класса. Алгебра была последним уроком, и она ждала подружек на школьном крыльце, терзаясь самоедством. Происшедшее выглядело смешным и бестолковым фарсом. Все, все сделала она не так! Натворила глупостей, подвела девчонок. А, собственно, почему? Из-за папиных слов или безответной любви к Дениске? Ни то, ни другое никак не связано с математикой. Нике хотелось надавать себе пощечин. Казалось, весь мир осуждал ее, даже воробьи косились с укором и подпрыгивали неприлично близко к ногам.

Прозвенел звонок. Из здания стала выскакивать малышня, которой не терпится пошалить да побегать. Старшеклассники выходили группками и парами, девчонки весело щебетали, парни обменивались репликами юношеским ломающимся баском. И те, и другие делали вид, будто нимало не интересуются друг другом. Ника чувствовала себя как никогда одинокой и отверженной.

-Девчонки, простите меня, миленькие! – она подбежала к подругам, появившимся из-за дверей.

-Никочка, мы вовсе не обижаемся! – проговорила Лера.

-Какая муха тебя укусила? Теперь у всех троих пары! – упрекнула Лика. – Распустила нюни, тоже мне! В конце года зафигачила подарочек!

-Решала бы сама, а то все на Нику свалила, будто она тебе фокусник, ахалай-махалай! Обленилась совсем! – возразила Кружкова.

-А ты-то чем лучше! Тоже с пустым листом в затылок дышала!

-Потому и не качу бочку на Нику!

-Лер, я одна во всем виновата! Надо было позаниматься с вами, подготовить получше!

-Да на фиг нам твои занятия! Мы звездей с небов хватать не собираемся, к чему мозги напрягать! Просто ты по Дениске сохнешь, вот и решила на мне отыграться! А заодно и Лерусику досталось! – заявила раздосадованная Крикова.

Ника остановилась, застыла на месте. Горло перехватило от обиды и горечи.

-Ты действительно так думаешь? – судорожно сглотнув, сказала она.

-Конечно, вы обе мне обзавидовались! – злорадствовала Лика.

Лера удивленно вытаращила большие карие глаза, махнула рукой в ее сторону, но промолчала.

Их догнала компания продвинутых одноклассниц.

-Ну, что, Рыжова, получила? – хмыкнула жующая жвачку девчонка с всклокоченной креативной прической – одна из штатных красавиц Зилка Тюлькина. – Ты или дура, или святая, из-за чмошниц подставилась!

-Отвали! – огрызнулась Крикова.

-А ты молчи, крысятина, если не въезжаешь! Из-за вас, сучек, правильная пацанка срезалась! – Зилка демонстративно выдула розовый пузырь, который, лопнув, облепил ей едва ли не половину физиономии.

-Она сама затеяла эту писанину,- сбавила обороты Лика.

С Тюлькиной ссориться себе дороже – затюкает потом. В арсенале вредной девицы масса изощренных издевательств.

-Ах, сама! Неужто поумнела, наконец? Сечешь, Рыжова, как она тебя топит?

-Но я действительно сама… - тихо проговорила Ника.

-Ну-ну, корчи из себя херувима, только потом не плачь! – заявила Зилка.

-Зилок, ты чё матом ругаешься? – капризно протянула одна из ее подружек, субтильная блондинка Светка Сизова.

-Херувим – значит, ангел, балда! Это ты с матюками встаешь и ложишься! – ответила Тюлькина, никогда не лезшая в карман за словом.

Дома Ника не находила себе места. Казалось, стены давили со всех сторон, потолок коварно присоединился к ним, нависая прямо над головой. Она плохо переносила тесноту.

На вещевом рынке, куда Людмила с дочерью ездили за покупками, девушке становилось не по себе уже в первом ряду.

-Наверное, так выглядит ад, - вздыхала она, вцепившись в руку матери.

-Не драматизируй, детка, обычная барахолка, - отвечала та. – Бери с подружек пример, они могут часами тут рыскать...

-Не говори, мам! Однажды мы искали Лике кроссовки. Думала, с ума сойду! Она меня затаскала. И то ей не подходит, и это. У одних подошва не такая, другие дороги, третьи вовсе отстой…

-Отстой – осадок в растворе, милая. А вообще, учись преодолевать трудности! – изрекала мать, врубаясь в очередной прилавок. – Глянь-ка, симпатичная блузочка!