Прирученное Бедствие II

Глава 9. Секрет приручения

Когда Йен говорил, что у нас не останется времени, чтобы проводить его вдвоем, он не преувеличивал. Мадам Рут прислала ответ на следующий день, а еще два дня спустя, прибыла лично.

И мне стало не хватать времени даже на себя. Сразу после завтрака, на котором теперь ежедневно присутствовали мадам и герцог, меня ждали занятия. И продолжались они до самого обеда. У меня больше не было возможности посидеть немного на кухне, в кругу служанок и послушать свежие сплетни.

После обеда мы отправлялись в квартиру магистра, где продолжали искать хоть какую-то информацию на барона, усыпальницы или на подозрительных новичков, поселившихся в квартале.

Келэн и Тиора – вездесущая птичка магистра, изучали распорядок дня подозреваемых, и места, в которых те бывают чаще всего. Йен копался в материалах по барону, любезно предоставленных командором, я изучала мифы и легенды.

Магистр же занимался всем и сразу, периодически отвлекаясь на свои директорские обязанности. Подходило время зимней сессии, и у магистра появилось слишком много срочных дел, из-за чего он с каждым днем все больше походил на оживший труп.

Он и раньше не выглядел здоровым и энергичным, но в последнее время сдавал все больше. Кожа из бледной, стала мертвенно-серой, тени под глазами стали совсем уж темными, черты лица заострились, а в глазах появился нездоровый блеск.

И я с ужасом осознала, что начинаю беспокоиться за магистра. Мы слишком много времени провели вместе, большую часть из которого магистр вел себя прилично. Даже располагающе. Я потеряла бдительность и начала воспринимать его как простого человека.

Всю опасность своих заблуждений я осознала, когда уже готова была потянуться к магистру, чтобы проверить нет ли у него жара и не заболел ли он. Настолько бледным и изможденным магистр выглядел.

Осознав свою ошибку, я сбежала на кухню, готовить чай. Кофе уже давно не бодрил, а медную кастрюльку, в которой мы раньше его варили, не удалось спасти после того, как Кел случайно оставил вариться кофе на открытом огне и отвлекся на обсуждение в кабинете. Запах случившейся беды дошел до нас слишком поздно и спасти кастрюльку почти не представлялось возможным.

– Шани? – в дверях показался довольный Йен. – Что-то случилось? Ты так быстро убежала.

Не так давно я узнала, что они с Келом спорили кто пойдет за мной, если я куда-то отлучусь из кабинета. Победитель становился сопровождающим. По каким-то причинам они боялись оставить меня одну даже в квартире. Даже на несколько минут.

– Мне стало жалко магистра.

– Что?!

Я не смотрела на Йена, воюя с чайником, но все равно представила, с каким удивлением и недоверием он меня переспрашивал.

– Он сейчас такой уставший и несчастным. И мне стало его жалко. – повторила я.

– Лучше жалей меня. – предложил Йен. – Я тоже уставший и несчастный. А еще очень встревоженный.

– Да? – я покосилась на него, не понимая, шутит он сейчас или серьезен. – И что же тебя так встревожило?

– Эта Аманда, или как там ее, после того случая так и не заглядывала в особняк. Что если она что-то заподозрила и решила не рисковать? Может, зря я тогда все это сделал? Оставил бы документы в доме, пусть бы она сама их забрала…

– И мы не узнали бы о бароне. – перебила я, не дослушав. – Даже если Аманда больше не появится, оно все равно того стоило.

Поставив чайник на огонь, я протянула к Йену руки.

– Иди сюда.

Меня нельзя было назвать нежной или ласковой, но в последнее время я все чаще ощущала внутри щекотное и тянущее желание касаться. Приласкать. Почувствовать под ладонями чужую жизнь.

Йен с его потребностью в прикосновениях, плохо на меня влиял.

Он не стал терять время, опасаясь, что я передумаю, рванул вперед и едва не снес меня, вместе со столом и кухонными шкафчиками. Дернул вверх, как тряпичную куклу и крепко сжал. Я повисла, обхватив Йена руками за шею и не доставая до пола даже носочками туфелек.

Было не очень удобно, но Йен так счастливо вздохнул, что я решила не просить о возвращении свободы так скоро.

– Шани, можно я приду к тебе сегодня ночью?

Я отказала без раздумий. Нам обоим нужно было хорошо отдыхать и высыпаться, а ночные разговоры и попытки разместиться на моей кровати как можно удобнее, отнимали слишком много времени, которое можно было потратить на сон.

– Мадам Рут и так не сильно мною довольна. Боюсь, если я приду на ее уроки сонная, ее хватит удар.

– Глупости. Я слышал, как она нахваливала тебя перед стариком. Говорила, что для простолюдинки ты быстро все схватываешь.

Забулькал закипающий чайник, а Йен продолжал держать меня в воздухе. Его полностью устраивало такое положение дел. Меня же, столь долгие объятия заставляли странно себя чувствовать. Я слышала как он тихо дышит над ухом, кажется, даже слышала стук его сердца. Ощущала запах мыла – одеколоном Йен упрямо не желал пользоваться. Жаловался, что от резких запахов жутко болит голова.

– Шани, а ведь сейчас мы одни… – Заметил он вдруг, будто невзначай. – И никто нас не увидит.

Что он имеет в виду я поняла раньше, чем Йен потерял терпение и прямо озвучил свою просьбу. И еще мгновение взвешивала все за и против.

Я не сомневалась, что люблю Йена. Но и Кела я тоже любила. Была готова на все ради них. И не могла понять чем отличаются мои чувства к брату, от чувств к Йену. И отличаются ли вообще. У меня никогда не было романтических отношений. Сначала не хватало времени и сил, а после уже не было желания. Поэтому я смутно представляла чем отличается любовь к членам семьи от любви к мужчине. Все было слишком запутано и я не знала, как в этом разобраться. Но сейчас у меня появилась возможность проверить.

– Ну-ка, отпусти меня, – велела я, похлопав его по спине.

Йен подчинился и сразу попытался оправдаться, будто я его в чем-то обвиняла.

– Я же не настаиваю. Просто напомнил… А?

Не став слушать, я потянула его на себя.

– Нужно успеть пока не закипел чайник.

Я была слишком самоуверенной, беспечно проигнорировала то, как сильно изменился характер Йена за эти годы, и наивно полагала, что все еще главная, а он послушный и робкий…

Хотя, послушным он и правда выглядел. Первое мгновение. Пораженный и растерянный, Йен не сразу поверил услышанному, склоняясь ко мне, он все еще сомневался, но быстро пришел в себя.

– Не уверен, что мы справимся. – заявил нагло, намекая на назначенные мною временные рамки.

От волнения закружилась голова. Идея тут же показалась дурацкой, появилось желание забрать свои слова и намерения назад и просто сбежать.

Если бы чайник сейчас закипел…

Тихий смешок теплым дыхание коснулся губ. Щекотно.

Стало смешно и обидно. Я так отчаянно считала себя серьезной и взрослой, а сейчас почти струсила. И стыдно было понимать, что Йен это заметил.

Но очень скоро это уже не казалось важным.

Свист закипевшего чайника надолго нарушил тишину кухни.

Йен оказался прав. Мы не успели.

***

После того, как по вечерам мы с Келеном начали наведываться в пекарню, Йен исправно дожидался моего возвращения в особняк герцога и встречал в прихожей, в ожидании утешительных объятий и доказательства того, что он все еще самый главный альс в моей жизни.

Но на этот раз привычный распорядок был нарушен.

Стоило мне только переступить порог дома, как вспыхнул свет, на меня привычно налетел нетерпеливый Йен, подхватил, сжал и прижался губами к моим губам. Всего на мгновение, после чего отпустил, одной рукой стягивая с моих плеч шаль, а другую протянув ко мне, в ожидании угощения. Выглядел при этом он до крайности довольным.

Днем, на кухне в квартире магистра, я поняла свои чувства к Йену и, кажется, полностью развязала ему руки.

– Сегодня, я собираюсь попросить малышку о помощи. – я вытащила из пакета примятую Йеном булочку и отдала ему.

– Так скоро? Правда ли стоит? Со мной ты намного дольше возилась.

– Подружиться с малышкой оказалось совсем не сложно. Она милый и общительный ребенок. И уже знает человеческую доброту.

Келэн и магистр собрали всю информацию по подозреваемым, теперь мы знали кто, где и в какое время находится. И пусть они делали это не для того, чтобы облегчить работу нам с малышкой, а исключительно ради перестраховки, но все, что им удалось выяснить очень сильно могло нам помочь.

– Если малышка согласится, расскажем завтра о моей идее остальным. – я похлопала Йена по плечу, требуя пропустить меня. Задумчиво рассматривая помятую булочку, он почти прижимал меня в двери, мешая пройти.

– А если откажет?

Я пожала плечами. Такой вариант казался мне маловероятным. Малышка была очень умной и серьезной девочкой, но что важнее – она любила работников этого дома, которые искренне заботились о ней.

О прошлом малышки было мало что известно. Она не хотела об этом говорить. Упомянула лишь однажды, что ее мать была человеком и растила ее, пока два года назад не умерла во время пожара на промышленном предприятии, где работала.

В дом герцога малышка попала благодаря госпоже Броне, выбившей для нее место помощницы на кухне.

– Значит пойдем по длинному пути.

Длинный путь подразумевал вторжение в чужие дома, запугивание и ментальное воздействие. Подозреваемых было не очень много, поэтому, мы должны были успеть обойти их всех до того, как диверсантам станет известно о наших похождениях и они предпримут что-нибудь…

Но мне отчаянно хотелось сделать все тихо и быстро.

– Малышка сейчас должна быть в кладовой. – сообщил Йен, отступая и пропуская меня.

После того как я начала ее подкармливать, Йен всегда следил, где находится малышка, чтобы доложить об этом когда я вернусь. В этом и заключалась его забота – делать все, чтобы облегчить жизнь близкому для него человеку.

В приступе нежности я крепко обняла его на мгновение, боднула лбом в плечо и проскользнула мимо раньше, чем он успел среагировать.

Испытывая легкое сожаление, не в состоянии отделать от мысли, что нужно было его поцеловать, я поспешила к кладовой. Разобраться со своими желаниями я могла и после того, как мы справимся с самой главной проблемой.

Обиженный вздох за спиной мурашками прошелся по коже. Происходящее мне определенно нравилось.

Кладовая располагалась напротив кухни, для удобства прислуги. Сейчас дверь в кладовую была приоткрыта, и оттуда выбивалась узкая полоска света. Малышка уже закончился уборку и задвигала последний ящик под грубо сколоченный, деревянный стеллаж.

Заметив меня, она на мгновение замерла. Потом неуверенно улыбнулась.

– Есть минутка? – спросила я, протягивая ей сверток с выпечкой. На мгновение почувствовала себя нехорошо. Казалось, будто я пытаюсь ее подкупить, и от этого становилось тошно. Но я быстро отогнала от себя плохие мысли. В моих поступках не было корысти и я не собиралась вредить малышке, просто не знала другого способа, которым можно расположить к себе ребенка.

Малышка кивнула. Она повела меня в оранжерею, на ходу, с интересом заглянув в сверток. Сегодня я принесла булочку с ягодной начинкой в сахарной пудре. И это привело малышку в восторг.

Одна часть оранжереи тонула в темноте, в то время как другая, где находились светолюбивые растения, все еще освещалась теплым светом, заговоренных светильников. Выключал освещение лично дворецкий каждый вечер, перед сном.

Малышка уверенно направилась в освещенную часть, к уже знакомому мне ароматному кусту. Это было ее любимое место.

Я легко опустилась на пол рядом с малышкой. Помолчала немного, собираясь с мыслями. Просить ее об одолжении было тяжело. Я чувствовала себя мошенницей: втерлась в доверие к бедному ребенку, подкупила ее, а теперь собиралась использовать…

– Скажи, тебе здесь нравится?

Малышка кивнула. Она не почувствовала в моем вопросе подвоха. От этого стало только хуже.

Ей было хорошо в этом доме, с этими людьми. Здесь она чувствовала себя в безопасности. И изменить этого не могли даже визиты Аманды.

Поэтому, когда я рассказала, что все эти мирные деньки теперь под угрозой, малышка без раздумий согласилась помочь. То, что она так легко готова была рисковать, поразило меня. Но еще больше меня ошеломило то, что малышка поверила мне. Не задавая вопросов, ни на мгновение не ставя под сомнение мои слова, она просто согласилась помочь.

– И… что мне нужно будет сделать? – спросила малышка, пока я тихо сидела рядом, почти раздавленная ее доверием. Настолько плохим человеком я еще никогда себя не чувствовала.

– Ничего сложного. – ответила я с задержкой. – Мы с тобой пройдемся по некоторым улицам. И если ты почувствуешь, что где-то рядом есть альс, скажешь мне. Хорошо?

Малышка кивнула. Она готова была действовать хоть сейчас.

Пришлось немного притушить ее энтузиазм. Нам нужно было время, чтобы подготовиться.

Не сдержавшись, перед тем, как уйти, я обняла малышку. Это был эмоциональный и необдуманный порыв. Только прижав ее к себе, я сообразила, что могла напугать этим девочку. Но раньше, чем я успела разжать руки и извиниться, малышка вцепилась в меня, вжавшись лбом в мое плечо. Сверток с выпечкой валялся рядом с ее ногами.

Я видела его в рассеянном, теплом свете: уже измятая бумага, с логотипом пекарни, потемневшее в некоторых местах от впитавшегося крема из помятой булочки, которая досталась Йену. Я смотрела на этот сверток и меня накрыло осознанием: не в выпечке было дело. Йен привязался ко мне не потому что я его подкармливала. Просто я была первой, кто обратил на него внимание, проявил интерес, заметил, позаботился. С малышкой было почти тоже самое. В особняке к ней хорошо относились, но служанки были еще слишком юны, им было скучно общаться с ребенком, а госпожа Брона была постоянно занята. И малышка не получала столько внимания, сколько ей было необходимо. А потом появилась я, с этими дурацкими булочками и дружелюбными расспросами.

Как же, оказывается, легко, привязаться к человеку, который тобой интересуется…

Мы посидели так несколько минут, пока малышка не разжала пальцы и не отстранилась. Я последний раз прошлась ладонью по ее волосам и спине.

– Простите. – она смущенно сжалась, не поднимая головы.

– Все хорошо. – я взъерошила ей волосы на голове. – Знаю я одного альса, который тоже любит обниматься. Так что, если захочешь еще обращайся.

Малышка улыбнулась и кивнула.

Оставляла ее я все под тем же кустом, с булочкой в руках и решительным настроем защищать то, что ей дорого. Малышка даже не стала расспрашивать меня о подробностях. Ей оказалось достаточно знать, что из-за какого-то альса размеренная и спокойная жизнь может быть уничтожена, а дорогие ей люди окажутся в опасности.

И несмотря на то, что все складывалось наилучшим образом, оранжерею я покидала с тяжелым сердцем. Я никогда не считала себя хорошим или добрым человеком. На самом деле, я была довольно эгоистичной, меня мало заботило благополучие посторонних людей. Но сейчас я чувствовала себя очень виноватой перед этим доверчивым ребенком.

Из оранжереи я отправилась на второй этаж, в покои герцога. В последнее время вечер мой, после возвращения в особняк, был четко распланирован: я проводила немного времени с малышкой, помогала герцогу спуститься в столовую, где мы все вместе ужинали. Мне, под внимательным взглядом мадам Рут кусок в горло не лез, но я как-то справлялась. После ужина еще час я посвящала исключительно мадам – мы повторяли уже пройденный материал. И только после этого я могла идти спать.

У герцога с мадам взгляды на меня и мое обучение во многом сходились, в одном лишь они оказались непримиримо не согласны: мадам считала, что леди не пристало таскать на руках престарелых мужчин, в то время, как герцога все более чем устраивало. Его никак не унижало и не оскорбляло то, что из нас двоих, сильной была я, напротив, он будто наслаждался этим. Меня же недовольство мадам первое время нервировало и мне было интересно, как герцогу удается не обращать на это внимания.

А когда я все же набралась смелости и напрямую спросила его, как он мирится с подобной ситуацией, герцог беззлобно рассмеялся.

Мы поднимались в его покои после ужина и герцог был особенно благодушен.

– В моем возрасте, дорогуша, такие вещи уже не имеют значения. Для меня куда важнее, что как минимум один малец сейчас не отказался бы поменяться со мной местами. – он выразительно кивнул мне за спину, на увязавшегося за нами Йена.

Реакция на это заявление была ожидаемой. Позади раздалось возмущенное фырканье.

Этого оказалось достаточно, чтобы и я перестала обращать внимание на осуждающие взгляды мадам Рут.

И сейчас я поднималась наверх, чтобы выполнить свои обязанности, и сопроводить герцога на первый этаж. В коридоре, недалеко от нужных мне покоев, стоял Йен. Привалившись спиной к стене, он о чем-то сосредоточенно размышлял, глядя в пол пустым взглядом и мое присутствие почувствовал с опозданием. Вздрогнул, когда я была всего в трех шагах, посмотрел на меня и улыбнулся.

И вместо того, чтобы пройти мимо и открыть дверь, я врезалась в Йена, обняла его и прижалась щекой в его груди.

Он опешил, замер, не до конца веря в происходящее и медленно, будто боясь спугнуть, обнял меня в ответ.

– Малышка отказала?

– Нет. Она поможет.

– Тогда что случилось?

На секунду я задумалась, стоит ли признаваться. Со стороны мои страдания могли показаться нелепыми. Но Йен так часто выслушивал меня, поддерживал и никогда не смеялся. С ним можно было поделиться чем угодно, не опасаясь, что он посчитает мои переживания глупыми. И я призналась:

– Я ужасный человек. Собираюсь использовать невинного ребенка…

– Это всего лишь небольшое одолжение. Малышке ничего не будет грозить. Посмотри на это, как на прогулку. Я могу пойти с вами…

– Нет. – я попыталась высвободиться из его рук, но смогла только немного отстраниться. – С нами пойдет Кел.

Йен нахмурился. Он выглядел обиженным, но я никак не могла понять, правда ли его задел мой поспешный отказ, или он притворяется.

– Не слишком ли быстро ты ответила?

– Будет лучше, если малышка не станет отвлекаться на тебя. Вдруг рядом с тобой она не сможет почувствовать других альсов?

Мои слова имели смысл и Йену пришлось с этим смириться, что не мешало ему демонстрировать своей недовольный вид весь остаток вечера.

Но даже так, перед сном, он помог мне подобрать верные слова, для моего завтрашнего монолога, чтобы я смогла как можно точнее донести смысл плана до магистра и Кела.