Прирожденный ангел

Глава 2

Мэдди проснулась, словно от толчка, и ее веки раскрылись, ее дыхание участилось. Она заставила себя подняться с постели и сесть, задыхаясь, позволяя ужасу чудовищного кошмара медленно покинуть ее. Холодный болезненный пот выступил на коже.

«Всего лишь сон, Мэдди», — сказала она себе. Это был всего лишь сон. Подняв голову, она посмотрела в окно. Словно привидение, туманный полусвет… знак Города Ангела. Он маячил огромный и молчаливый, на холме, отлично видный из окна спальни Мэдди. Она вздохнула. Окончательные остатки сна обратились в ничто, уступая место реальности, что она все еще живет в Лос-Анджелесе. Все еще застряла в Бессмертном Городе.

Блестящим южным Калифорнийским утром она выглянула из окна. Трава на холме позади окна спальни была коричневого цвета и сухая от жаркого лета, высокие пятнадцати метровые буквы знака Город Ангелов поблескивали в солнечном свете над ней. Она перевела взгляд от окна к стене в ее спальне, которая казалась голой, больше не завешанная детскими плакатами и сувенирами ее юности, а затем к почти пустому шкафу, в котором было лишь несколько одиноких вешалок.

Кошмар снился Мэдди больше, чем несколько раз. И он всегда был один и тот же: Джексон Гадспид пришел в закусочную ее дяди, как он это сделал в первый раз, когда они встретились, за исключением случаев, во сне он был одет в обычную рубашку и выцветшие синие джинсы. По правде говоря, это не имело значения, во что он был одет. Он был самым известным в мире ангелом-хранителем, и у него была внешность модели, которая только что сошла с обложки модного журнала или с рекламного щита. Он пришел, посмотрел на нее своими светло-голубыми глазами, и сказал ей, что она уезжает, чтобы стать Хранителем. Точно так, как он сделал в реальной жизни почти девять месяцев назад. И во сне она всегда колебалась.

— Я… я не знаю, что сказать, Джекс, — говорила она ему. — Думаю, что мне нужно время, чтобы обдумать это.

— Мэдди, — сказал он, глядя на нее, и все же смотря сквозь нее, и его взгляд был холодным, она никогда не видела такого взгляда в реальности. — У тебя нет выбора. Ты, кажется, не понимаешь. Ты уже меняешься.

Во сне она открыла рот, чтобы заговорить, но слова умерли на ее губах, когда спина отдалась резкой болью. Мышцы спины яростно сморщились, скручиваясь в мучительные узлы. Мэдди попятилась назад в столовой. Ее рука потянулась, чтобы схватиться за что-нибудь, но успела лишь удариться о соседний стол, скинув грязные чашки и тарелки на пол. Джекс не двигался. Она снова забилась в конвульсиях, и внезапно она поняла, что это был больше, чем просто мышечный спазм. Намного больше. Что-то двигалось там, сзади. Что-то внутри ее было живым. Кожа на ее спине туго натянулась, как барабан. Она подавила волну тошноты, так как она почувствовала нечто… нет, их было несколько… крутящиеся внутри нее снова, толкаясь нетерпеливо, отчаянно пытаясь выбраться. Затем она услышала это.

Это началось, как звук рвущейся плотной бумаги, за этим последовал оглушительный хлопок. Это был звук рвущейся кожи вдоль позвоночника. Было ощущение какого-то взрыва на ее спине, а потом вдруг свист воздуха, ее оторвало от пола. У нее были крылья. Они торчали из спины, выступающие вверх через порванную форму официантки и изувеченные остатки ее спины. Она подняла голову, чтобы взглянуть на свое отражение в окне. Ее крылья не имели ничего общего с крыльями Джекса, ничего похожего на красивые, светящиеся крылья Хранителей. Крылья Мэдди были ужасными. Деформированными и хилыми, они бесконтрольно махали на ее спине, как плохо сформированные придатки то, чего никогда не должно было быть.

Крылья монстра.

Вспомнив кошмар снова, Мэдди вздрогнула и провела рукой по спине. Она поставила одну ногу, затем вторую на пол рядом с кроватью. Стянув футболку, в которой она спала, она быстро развернулась и посмотрела на спину в зеркало в полный рост. Она знала, что это был сон. Но она все равно хотела убедиться в этом.

Крылья из ее кошмара не были видны в зеркале. Вместо этого на спине было что-то похожее на две элегантные татуировки. Это были ее Бессмертные Знаки, метка каждого ангела, означающая, что Мэдди не… или, по крайней мере, не полностью, была не совсем человеком. Они отличались от отметин Джекса и от отметин других ангелов, если на то пошло. Чистокровные ангелы имели искусно сделанные и витиеватые знаки. Отметины, которые начали формироваться на спине Мэдди несколько месяцев назад, были проще и меньше, чем у большинства, но это бесспорно были знаки ангела. Они были верным признаком того, что тайны ее прошлого, были правдой.

Врачи думали, что ее ангельские метки были активированы окончанием периода полового созревания, и, что дальше могут последовать большие изменения. Под этим, они имели в виду сверхчеловеческие способности бессмертных, в том числе, конечно, крылья и способность летать. Кроме того, она понятия не имела, что может таиться в ней, или, какие могут быть изменения. Никто не знал.

Мэдди облегченно вздохнула и опустила край футболки обратно. Она задалась вопросом, начнут ли кошмары уходить, как только она уедет из Города Ангелов. Она посмотрела в угол комнаты, где она сложила несколько маленьких коробок, готовых к упаковке и отправке в Северо-Западный университет, где она собиралась начать обучение в колледже всего через несколько дней. Слева от коробок стоял чемодан. Она упаковала его прошлой ночью. После стирки и сортировки вещей, она была удивлена тем, сколько из ее восемнадцати лет могло быть сжато в маленькую, опрятную стопку в углу комнаты. Она уже видела как ее лучшая подруга, Гвен Мур, уехала в университет; Гвен поступила в Аризону и уехала неделю назад. Все быстро менялось.

На тумбочке Мэдди зазвонил телефон. Она взглянула на определитель номера и увидела, что это был Джекс.

— Привет! — сказала она, отвечая.

— Привет, — сказал Джекс по другой линии. Даже теперь, почти десять месяцев спустя после их первой встречи, его голос до сих пор заставлял ее ощущать бабочек в своем животе. — Чем занимается мой любимый студент колледжа?

— Нууу, я только что встала, — сказала Мэдди. — И технически, Джексон Гадспид, я еще не студентка. И не буду до тех пор, пока не приеду в кампус и не зарегистрируюсь.

— Только технически, — сказал Джекс, пытаясь оставаться беззаботным. Мэдди знала, ее решение получить степень в университете, находившимся почти на другом конце страны, застало врасплох Джекса.

— Ну так что… — сказал Джекс.

— Что.

— Могу ли я угостить тебя мороженным позже? Эти дни драгоценны. Очень скоро ты будешь в Иллинойсе лечить рак, изучать китайский, читать труды философов и, когда вернешься, будешь умнее всех.

— Джекс, мы будем видеться раз в месяц, как и планировали, — сказала Мэдди. — И потом, я вернусь летом. Если смогу получить хорошую практику здесь, в Городе Ангелов.

Под внешней стороной их разговора лежала непростая предыстория. С тех пор, как Джексон пришел на ужин к ее дяде и предложил ей стать Хранителем, Мэдди знала, что это решение будет самым сложным в ее жизни. Джекс хотел, чтобы она осталась в Калифорнии и выбрала жизнь ангела. Конечно, для большинства людей предложение стать богатым и могущественным ангелом-хранителем было бы желанием, ставшим реальностью. Но Мэдди не входила в это «большинство», и правда заключалась в том, что она поступила в очень хорошие университеты и даже получила стипендию в желанном Северо-Западном университете. Колледж был ее мечтой сколько она себя помнила. Плюс, если она захочет развивать свою ангельскую сторону и исследовать свои сверхъестественные способности, кто может гарантировать, что она способная? Может ли она действительно спасать людей? Достаточно ли в ней генов ее отца? Вырастут ли у нее когда-нибудь крылья?

Дядя Мэдди, Кевин, который вырастил ее, никак не мог помочь ей решить. Он ничего не говорил кроме слов, что она сама должна принять решение. Но она знала, что он думал насчет ангелов, которых он винил за смерть своей сестры, мамы Мэдди, и она могла представить, что бы он выбрал на ее месте.

Мэдди ждала до последней недели обучения в старшей школе Города Ангела, чтобы принять решение. Но, в конечном счете, она выбрала мечту всей своей жизни — университет. И переехать из Города Ангела. Это было тайным облегчением, пока она не начала скучать по Джексу. Стиль жизни ангела, который она уже испытала, будучи с Джексом, был слишком трудным для нее. Постоянное внимание, лагерь папарацци, который они разбили на тротуаре возле ее дома, нескончаемый шум, куда бы они не шли: Мэдди никогда не просила такого. Пока она была рядом с Джексоном почти год, она поняла, какого это — быть Хранителем. Но она и Джекс не могли перенести расставание, не после всего, что они пережили вместе. Они хотели попытаться развивать отношения на расстоянии, и надеялись, что это сработает, хотя она знала, что Джексон был ужасно расстроен ее переездом.

Голос Джекса продолжал говорить в телефоне:

— Ты не можешь винить меня за то, что я хочу проводить с тобой столько времени, сколько это возможно, пока ты не уедешь в пятницу. Так что насчет мороженного?

— Звучит заманчиво, — сказала Мэдди с улыбкой. — Только если у них есть клубничное. Заедешь за мной в три?

— У меня процедуры до трех тридцати. Но я могу подъехать к четырем, — ответил Джекс.

— Как ты себя чувствуешь? — неуверенно спросила Мэдди. — Тебе уже… лучше?

— Нет, — гневно прорычал Джекс в телефон. — Вчера у меня было больше тестов. Они хотят попробовать другую процедуру в следующем месяце.

Джексон почти стал смертным из-за жестокого нападения, и его крылья должны были восстановиться. Марк Гадспид, отчим Джекса, платил за каждую процедуру, которая только существовала для ангелов; они восстановили оторванное крыло Джекса, используя новейшие хирургические технологии, но у Джексона все еще не было большого — или даже какого-нибудь — прогресса, он не мог летать.

— Извини…я просто расстроен, вот и все, — сказал Джекс.

— Все хорошо, Джекс. Любой бы был таким на твоем месте.

Каждый день, когда он не мог приступить к обязанностям Хранителя, давил на Джекса. Мэдди знала это. Она ощущала угрызения совести.

— Увидимся в четыре?

— Ни за что не пропущу это.

Мэдди положила трубку, вздыхая и сожалея, что подняла тему о его крыльях. Она постоянно пыталась дать Джексону понять, что она любила его, независимо от того, исполнял он обязанности Хранителя или нет. Эта любовь усилилась за последний год, когда она хотела знать о Джексоне все больше и больше, больше времени проводить с ним, делиться своими мыслями и чувствами и шутками, которые они вместе придумывали. Им удавалось улизнуть от папарацци, и провести время на секретных пикниках высоко на голливудских Холмах, или пообедать с Джексом в его новом великолепном доме в Небесном Каньоне, и они задерживались допоздна, обнимаясь и разбирая ТВ-шоу, как тогда, когда они были младше.

Не смотря на то, что он был — Джексон Гадспид, Мэдди просто чувствовала себя комфортно с ним. Когда она могла быть действительно собой, свободно самовыражаясь без стеснения. И даже когда они разговаривали о сексе, Джекс был истинным джентльменом. Мэдди, естественно, хотела заняться с Джексом сексом… иногда ее так влекло к нему, что она почти не могла в это поверить… но также она хотела, чтобы в первый раз произошел в нужное время, и она была не совсем готова сделать решительный шаг. Они говорили без стеснения, и они согласились, что она должна сосредоточиться на окончании средней школы и поступить в университет до того, как они подойдут к более физическому уровню.

— У нас много времени, — сказал ей Джекс. Она любила его за это.

В ее спальне на столе стояла в рамке фотография, ее и Джекса у пруда в Центральном Парке… он взял ее в свою первую поездку в Нью-Йорк, как подарок на выпускной той весной. Отель «Плаза» и небоскребы Центра города возвышались за пышными деревьями, которые обрамляли пруд, в котором плавали утки. В ту неделю Мэдди и Джекс были так счастливы. Она взяла фотографию и стала разглядывать их светящиеся лица перед тем, как поставить фото на крышку чемодана. Она никак не могла оставить ее.

Она спустилась по лестнице, зевая, каждая ступенька лестницы в старом доме поскрипывала, когда она наступала на нее. Каждый шаг приносил еще один скрип, и в этот момент она знала это скрипы наизусть, как деления на линейке. Внезапно, тело Мэдди сотряс толчок. Ее рука крепко схватились за перила. Ее зрение стало расплывчатым… все, казалось, становилось серым и туманным. Она не видела ничего конкретного, она чувствовала, что собиралась упасть вперед в пустое пространство, серая пустота, которая поглотит ее навсегда, как только она упадет туда.

Внезапно, она ощутила жар. Худшую разновидность жара, который она только могла вообразить. Очень горячий, жгучий, неизбежный. Появился дым, а за ним пламя. Пульс Мэдди участился, когда она поняла, что это был за огонь. Из дымной темноты вдруг появился маленький мальчик в полосатой рубашке, которого она никогда прежде не видела. Его руки тянулись к Мэдди, когда он пытался спастись от пламени. Глаза ребенка страшно выпирали из его бледной кожи, когда он начал кашлять. Кровью.

Мэдди вскрикнула. И так же внезапно обнаружила себя стоящей на лестнице в доме дяди, хватающей ртом воздух, ее ногти впились в деревянные перила. Огня не было. Должно быть, это было видение. Ей иногда казалось, что они случайные, подобные осколкам… мрачных видений насилия и разрушения. Подобные видения, к тому же, были одним из признаков, что она может быть частично ангелом.

Но что это было за видение? И кто был мальчик? Она никогда не видела его прежде. Она очень сильно надеялась, что у него все будет хорошо. Но у нее не было возможности узнать, кем он был, где он был, или что-либо еще. Только в те секунды ее видения. Все, что она знала, видения были не всегда даже действительно реальными, просто трюки ее сверхактивного мозга — получеловека, полуангела.

Шаг за шагом она медленно дошла до конца лестницы, ведущей в кухню на первом этаже. Кевин был там, копошась, по-прежнему в своем фартуке из закусочной.

— Привет, Мэдс! Ты не видела здесь мой телефон? — спросил ее Кевин.

— Ты не положил его под микроволновку? — предложила Мэдди рассеянно. Он постоянно его там оставлял.

— Хорошая идея. — Он повернулся к микроволновке и поднял ее со стола. — Ага.

— Как новая официантка? — спросила Мэдди, ища прибежище в знакомой теме.

— О, она славная, — сказал Кевин, играя с ниточками своего передника. — Тут становится довольно хлопотно, знаешь. Я мог бы нанять кого-нибудь еще, чтобы помочь мне на кухне.

Мэдди смогла лишь покачать головой и улыбнуться. Да, верно. Она не могла вообразить никого управляющего кухней помимо ее дяди. И все же… перемена витала в воздухе.

— Как там сегодня? — спросила она.

Кевин осторожно выглянул из-за жалюзи:

— Могло быть и хуже.

Они говорили, конечно же, о папарацци, которые следовали за нею еще с того раза, как она появилась с Джексом. Теперь они были постоянной частью ее жизни, но она надеялась, что они оставят ее в покое, как только она уедет учиться в университет. Она главным образом пыталась избежать их, и когда она не могла, она улыбалась и старалась быть вежливой. Мэдди поняла, что ее дядя наблюдает за ней.

— Медди, ты бледна, — сказал Кевин, — что случилось?

— Ничего, — сказала она. — Просто у меня возникло… ощущение.

Кевин повел ее за руку к кухонному столу.

— Сюда, садись. — Он вытащил стул для нее, затем налил ей стакан воды.

— Я знаю, твое решение было сложным, — сомневаясь, произнес Кевин. Он всегда испытывал небольшое неудобство, когда возникали диалоги отец-дочь. — У тебя должно возникать много ощущений из-за отъезда из Города Ангелов.

— Ну, вообще-то это не то. Это было непростое ощущение. Как одно из моих видений.

Лицо Кевина помрачнело.

— Я просто не знаю, что это значит, — сказала она.

Где-то далеко, можно было услышать слабый вой сирены. Мэдди выпрямилась в своем кресле. Сирена становилась все громче и громче. Она вскочила с кресла и распахнула входную дверь, в то время как пара машин скорой помощи и три машины департамента ангельский полиции пронеслись мимо по улице. Их сирены затрезвонили у нее в ушах, пока они не исчезли на максимальной скорости. Они направлялись в центр. Мэдди вышла на лужайку и посмотрела в сторону высотных зданий Города Ангелов. Папарацци начали выкрикивать вопросы к ней, но она не обращала внимания. Далеко, она могла видеть поднимающуюся полоску дыма. Ее глаза распахнулись, и она ушла внутрь к своему смущенному дяде.

— Мне нужно взять машину.

Мэдди последовала за дымом, идущим от центра города, мимо высотных зданий и в ухабистой местности к востоку, куда ее дядя сказал ей никогда больше не ходить. Китайские магазины были забиты пластиковыми безделушками, улицы — пешеходами, а грязные переулки — бездомными, которые ошивались под жарким солнцем. Завсегдатае. Темная сторона гламура Города Ангелов. Вскоре она смогла проследовать за дымом и машинами скорой помощи к зданию у старого, потрескавшегося переулка. Она припарковала старый универсал ее дяди и выскочила, но быстро была остановлена ярко-желтой лентой, огораживающей место, и линией ПДГА офицеров, охранявших периметр. Дым продолжал окутывать здание, в то время как пожарные на лестнице заливали водой умирающее пламя из шлангов. Мэдди смогла прочесть остатки названия на обгоревшем здании: ГОРОДСКАЯ МИССИЯ ДЛЯ БЕЗДОМНЫХ. Убежище.

Пожарные и санитары накидывали одеяла на плечи женщин и детей, перепачканных сажей, их глаза были красными, а лица — бледными, когда они, пошатываясь, шли прочь от здания. Выжившие.

Фургон новостей внезапно появился на месте происшествия. Мэдди попыталась прикрыть свое лицо, таким образом, чтобы ее не узнали. Это было последнее, в чем она нуждалась. Скрываясь, Мэдди подошла к пожарнику возле желтой ленты, который глотал воду из бутылки. Он был насквозь мокрый от пота, темный пепел был размазан по его желтому огнеупорному костюму.

— Что произошло? — спросила его Мэдди застенчиво.

Пожарный кивнул в сторону здания.

— Огонь в семейном приюте. Он начался в мужском крыле. Ребята смогли выбраться. Но огонь распространился на сторону женщин и их детей. Два из трех выходов на их стороне были заперты. Не спрашивай меня почему. Не все из них смогли выбраться. — Его слова заставили Мэдди вздрогнуть.

Два работника неотложки появились из теперь тлеющего входа с носилками. Мэдди в ужасе наблюдала за ними. На носилках лежало чье-то маленькое тельце, покрытое черным непромокаемым брезентом. С противным страхом, сворачивающим в узел ее живот, Мэдди поняла, что это должно быть, был ребенок. Непромокаемый брезент немного съехал, когда двое мужчин переместили его в руках. В течение доли секунды Мэдди увидела руку под ним. Она не могла быть уверена. Но ей показалось, что она увидела полосатую рубашку.