Пригвожденное сердце

50

— Пошли. Бери Дэвида. Мы уходим.

Крис сбил молотом оставшиеся две подпорки. И хотя под его ударами от толстых брусьев полетели щепки, себя он держал под контролем, даже более того — под сверхконтролем; затишье перед бурей.

Крис вытащил засовы из ворот. Затем повернул голову и обратился к остальным; не закричал, а заговорил ровно и спокойно:

— Выходите.

— Как! — уставился на него Марк.

— Крис... — схватила мужа за руку Рут, другой рукой удерживая закутанного в полотенце Дэвида. — Крис, не смей заставлять их выходить.

— Вы с ума сошли, — выскочил вперед Рид. — Эти твари убьют нас!

— Он прав, — поддержала Рут, — это просто убийство.

— Вы не посмеете... — снова начал священник и шагнул вперед.

— Только подойди, Рид, и я разнесу тебе башку! — Крис воздел молот над головой и распахнул ворота. — Так, вперед... Это всех касается. На выход, немедленно.

— Крис, — взмолилась Рут, — ты не можешь так поступать. Так нельзя!

— Если они не побегут, — мрачно усмехнулся Крис, — то сгорят!

— Крис, что ты наделал? Что еще...

Со стороны форта раздался приглушенный гул, а из окна верхнего этажа повалил дым.

— Боже, Крис!

Он обернулся к толпе.

— Выходите немедленно. Там шесть баков с горючим; когда огонь туда доберется, все взлетит на воздух.

— Крис, ты спятил! — Марк вытаращил глаза. — Куда же мы пойдем?

— В дюны.

— Зачем? Они нас там догонят.

— Зачем? — Крис оглянулся на каменную громаду форта и дым, сочившийся из окон белыми струйками. — Затем, что я хочу видеть, как все это взорвется — как все, над чем я трудился в поте лица, безвозвратно исчезнет.

В это мгновение раздался хлопок, в окнах сверкнуло пламя. Ощущая в себе неестественное спокойствие, Крис вновь велел людям уходить и, стоя в воротах, смотрел, как движутся мимо него постояльцы; процессию без всяких возражений возглавили Ходджсоны.

Сафдаров на пути видно не было, однако шестеро из них выстроились в линию у кромки моря на берегу — головы тварей высились над поверхностью воды, как кроваво-красные островки, а глаза сверлили группу напуганных обитателей форта. Еще четверо сафдаров стояли поперек прибрежной полосы.

Люди сбились в кучку, подобно овцам, смиренно идущим навстречу волкам. Чета Смитов катила в инвалидной коляске миссис Джарвис, прочие следовали за ними. Никто не решался смотреть Крису в лицо; пересекая насыпь, жители деревни двигались как зомбированные, причем не бежали, а просто шли. Волны накатывали к их ногам, обрызгивая головы тех тварей, что наблюдали за исходом из морской глади.

Крис взглянул вверх — туман приобрел багровый оттенок.

Момент близок; скоро на клочке песка и камней божество встретится с человеком. Со времени их последней встречи прошло шесть сотен лет. Долго же пришлось ждать... Но долго ли это для того, кто существовал, когда и самой жизни-то не было?

Существовал всегда. Во всем, что можно видеть, слышать, ощущать и пробовать на вкус, во всем, что было и есть. Изначально составлял частицу человеческой сущности, а сейчас лишь выходил из тени на свет.

В воображении Криса возник образ — два танцора, столь тесно и синхронно движущихся, что их можно принять за одного. Вот-вот они начнут разделяться...

У первого твое лицо.

Лицо второго... Ты впервые четко видишь его, и по твоей спине бегут мурашки.

Лицо второго танцора страшно знакомо. Оно тоже твое, однако каким-то образом изменившееся.

Мимо Криса прошли Марк и Тони; Марк поддерживал Тони, практически вел его под руки. Марк смотрел укоризненно; взгляд Тони выдавал человека потерянного и даже помешавшегося.

За ними проследовала мать с умственно отсталой девочкой. Следом шагал майор с псом Маком; майор потирал голову и смотрел прямо перед собой.

Позади всех шла Рут, по-прежнему неся Дэвида. Она накрыла голову мальчика полотенцем, как будто стараясь защитить от того, что ожидало их снаружи.

— Зачем ты это сделал, Крис?

Он всмотрелся в ее лицо. Хотя глаза Рут были напуганы, в них ощущалась стойкость — она будет биться за сына до последнего дыхания.

Ему хотелось ей ответить, но между голосом и разумом возник невидимый барьер.

Крис кинул взгляд назад, на форт, и увиденная сцена запечатлелась в его памяти с фотографической точностью. Он отвернулся и в последний раз вышел за ворота.

Сейчас, следуя за женой и сыном по насыпи, он не обращал внимания на холодную воду, омывавшую лодыжки. В его глазах мелькали картины: новая машина; фургон, в который они перебрались с такой радостью; пушки, купленные у священника Рида и придававшие обличью форта столь горделивый вид; сам морской форт, сложенный из кремового камня. За свою двухсотлетнюю историю форт никогда не сдавался осаде — до последней недели. Его основатели могли бы гордиться.

Крис твердо ступал по булыжникам. Он шел вслед за Рут и прочими мимо уже тронутой ржавчиной груды металла, которая некогда была машиной Уэйнрайта; волны сотрясали ее и перемещали с места на место. Он шел мимо сафдаров; повернув головы, твари безмолвно следили за ним из моря.

Стейнфорты присоединились к остальным у приливной отметки на берегу. Собравшиеся люди напоминали ветхозаветное племя, ждущее конца света.

Перед ними выстроилась цепочка сафдаров, застывших подобно статуям. Им не было нужды торопиться; обитатели форта беспомощны, расправиться с ними — все равно что сорвать сливу с дерева. Между охотником и жертвой — три ружья с дюжиной патронов да револьвер майора с двумя пулями.

В дюнах, на берегу и в море насчитывалось пятнадцать сафдаров.

Рут присела на кромку берега, держа Дэвида на руках, рядом устроились остальные. Все ждали, когда же кончится этот кошмар.

— Ну и что теперь? — прошипел Марк. — Идти нам некуда. Что же ты предлагаешь делать?

— Я знаю, что я буду делать: смотреть, как горит моя собственность.

Крис стал с края группы, в то время как сафдары потихоньку собирались вокруг людей в широкое кольцо.

Со стороны дюн шествовала другая процессия — Уэйнрайт, близнецы Фоксы, мальчик-утопленник, мертвый рыбак, пилот. Они надвигались для убийства, ими правили кровожадные сафдары.

Из форта шел дым, как из паровой трубы.

Вот оно, жертвоприношение Криса.

Чуть раньше, зайдя в дом, он нашел молот, потом отыскал канистру бензина, оставшуюся со времен последней атаки сафдаров. Со всем этим добром прошел в помещение, где хранились баки с горючим, стоявшие наподобие синих солдатиков. Рядом была сложена куча дров. На подоконнике в аквариуме продолжала метаться золотая рыбка Дэвида.

С удивительным и несвойственным ему спокойствием Крис плеснул бензина из канистры на дрова и баки с горючим. Двухсотлетние деревянные конструкции вспыхнули в один миг. Едкий запах ударил в нос, пламя чуть не обожгло лицо.

С тем же спокойствием он подхватил молот и вышел наружу. Понадобится минут десять, чтобы нагрелись баки с горючим; потом все помещение станет громадной бомбой.

Теперь он взирал на форт со стороны берега; туда же глазели и остальные.

Это была его жертва: мечтам его суждено сгореть. Он полюбил это место; ничего более значительного в его жизни еще не было. Теперь он все это отдавал, жертвовал самым драгоценным достоянием.

Тони и Рид оказались правы: древний бог подписывал контракт со всяким, кто поселялся на этой полоске земли. И даже если обитатели этого не знали, соглашение все равно сохраняло свою силу. Древнее божество ожидало выполнения условий контракта и требовало жертвоприношения, взамен же предлагало что-то из своих даров.

Божество не отличалось смиренностью и кротостью; агрессивное и кровавое, оно повелевало жизнью и смертью. Если соглашение не выполнялось, гнев бога обретал полную силу, а сафдары становились его исполнителями.

Там, в форте, Крис понял, что теперь их выживание зависит от него одного. Помочь никто не мог; следовало действовать самостоятельно. Вот это и стало его сделкой — горечь от утраты форта, разбившиеся мечты.

Он понимал, что через несколько часов сафдары войдут в форт и уничтожат всех голыми руками. Крис уже представлял себе, как пытается забаррикадироваться со всей семьей, как красные твари проникают сквозь хлипкие преграды... И что тогда? Вот они хватают Дэвида, вырывают мальчика из рук матери и тащат на берег... где вначале всласть с ним позабавятся.

А что они сделают с Рут? Ведь эти создания некогда были особями мужского пола. Теперь сверхъестественные способности придадут силу их аппетиту.

И тогда, позже, все укрывшиеся в морском форте уподобятся Уэйнрайту и Фоксу. Станут марионетками сафдаров, будут вышагивать по улочкам соседнего городка под влиянием все той же сверхъестественной и неумолимой силы.

Крис смотрел на форт и представлял себе каждую мелочь. Это место было его мечтой, ему хотелось приобрести его до дрожи в коленках. Сколько трудов, сколько денег они сюда вложили! Здесь он надеялся обрести будущее, здесь рассчитывал вырастить детей.

Между тем валивший из каменного сооружения белый дым становился желтым, потом из глубины двора вырвался столб пламени и раздался оглушительный грохот.

Крис выжидал. Вот так-то: его жилище, его дело, его будущее только что обратилось в прах.

Что же он чувствовал в этот миг?

Ну, Крис, что же ты чувствуешь? Все, над чем ты трудился, полыхает. Есть ли чувство горше этого?

Я ничего не чувствую.

Осознание потрясло его.

Ничего, я не чувствую ничего.

Он содрогнулся до глубины души.

Жертвоприношение не удалось. Ему следовало испытывать горечь потери, а ее не было. Утрата груды камней не представлялась столь уж значительной. Эмоциональной вспышки, обращенной к богу, не последовало. И взамен они ничего не получат. Теперь у него не остается средств к спасению своих близких.

Высоко наверху небеса становились ярко-красными; песок под ногами раскалялся. В форте вот-вот взорвется горючее. Пока здание было еще в целости и выбрасывало вверх клубы дыма.

С ощущением холодной опустошенности Крис обернулся к смотревшим на него соседям.

— Простите... мне думалось... — Царившая в нем пустота не дала договорить.

Марк и Ходджсоны взяли ружья наперевес и повернулись навстречу краснолицым тварям, двинувшимся в сторону людей.

Майор, вконец сбитый с толку, неверной походкой отделился от остальной группы.

— Мне нужно домой, — проговорил он растерянно.

Один из краснокожих двинулся ему навстречу, длинные его руки свисали по бокам обманчиво безмятежно. Тварь шла к своей жертве, как профессиональный грабитель.

Собака старика зарычала и кинулась на монстра, пытаясь куснуть его мелкими зубами. Вначале «красный» не реагировал, потом его длинные руки ожили. Мак только пискнул; хребет бедняги был переломан. Собака беспомощно возилась в песке, оставляя мокрый след.

— Мак, сюда, мой мальчик. Ко мне, ко мне...

Где-то в тумане раздался хруст, и собака замолкла.

Сафдар сделал еще шаг вперед. Кольцо вокруг горстки людей сжималось.

Дэвид открыл глаза и стащил с головы полотенце. Ссадина на лбу ныла.

Сначала он испугался и прикрыл веки. Все представлялось ему в каком-то темном тумане. Потом вдруг в воображении возникла пара танцующих — совсем-совсем близко. Собственно, сначала ему показалось, что это один человек — мальчик вроде него. Потом фигуры разделились, и людей стало двое.

Затем воображаемая тьма стала исчезать, и внутрь ворвался яркий свет.

Второй танцор заговорил с ним.

Дэвид оглянулся: поблизости сидел с мрачным видом Тони Гейтман; Марк стоял с ружьем на плече; ужасные красные страшилища тоже были там. Мама как-то странно поглядывала на отца, глаза ее наполнились влагой и блестели.

Слезы — вот что это такое.

— Мама, не плачь, я знаю, что нужно сделать. И все станет хорошо.

Она его не понимала... Но он-то понимал, что необходимо предпринять; ведь в отличие от взрослых он обладал тайной.

— Мама, я хочу встать.

Она его отпустила; полотенце скользнуло на землю.

Отец в его сторону не смотрел, он был поглощен зрелищем красных чудищ. Дэвид дождался, когда мать тоже отвернется.

И побежал.

— Крис! — прорезал тишину вопль Рут. — Держи его!

Крис оглянулся. Дэвид бежал по берегу в направлении насыпи между двух сафдаров.

Те не делали попыток его поймать. Еще много времени... еще много времени для забав с мальчишкой — так, как нам заблагорассудится...

Крис кинулся вслед за ним по берегу, сжимая в руках молот. К тому моменту, когда он добрался до насыпи, Дэвид прошел уже треть пути.

— Дэвид, вернись! Туда нельзя!

Дэвид не слышал или притворился, что не слышит отца, и продолжал свой бег — маленькая светловолосая фигурка в красном свитерке и джинсах сверкала голыми пятками по кромке воды.

Крис пытался пробежать там же; волны теперь доходили до колена и сильно затрудняли движение. Дэвид же каким-то чудом пробирался между волн прибоя легко и быстро.

Крис молил Бога, чтобы Дэвида не сшибло волной — туда, к ждущим сафдарам. Он спешил изо всех сил, еще не понимая, что ему делать, когда он догонит сына. Форт полыхал, в дыму можно задохнуться. Как они попадут назад? Если станут возвращаться тем же путем, то угодят в лапы сафдарам. Время... и жизнь... утекали...

Что-то обвило ему ноги. Крис упал лицом вперед, обдирая в кровь руки.

А потом, стоя на коленях, вдруг прекратил свои метания.

Он понял, что не должен больше преследовать Дэвида.

Маленькая фигурка проскочила в открытые ворота форта, внутри которых вился дым, уходивший в багровые небеса.

Внутренний голос молил его идти вперед и вытащить мальчика из горящего строения.

Но другой голос, голос второго танцора, говорил: Нет.

В этот момент раздался последний взрыв, взрыв титанической силы. Казалось, само небо разверзлось; со двора выплеснулся фонтан пламени, окутывая море золотым сиянием. Крису пришлось зажмуриться, но он продолжал наблюдение, это был его долг.

Верхняя часть форта — с окнами и балконом — отделилась от остального здания и взметнулась ввысь с оглушительным грохотом. Подобно каменной ракете, она шла все выше и выше в розовые небеса. Затем очень тихо разделилась пополам, и, извергая дым и огонь, обломки повалились в морскую пучину.

Крис широко раскрыл глаза. Куски горящего дерева сыпались каменным дождем сверху и со свистом падали в воду. Колесо от сгоревшей машины пролетело как метеор и тоже упало в море.

Форт превратился в кучу горящих камней.

Где же Дэвид?

Крис, его отец, позволил сыну убежать в дом. Теперь Дэвид погребен в аду.

Словно ощутив детский запах, он буквально взвыл — его единственный сын!

Поток воспоминаний затопил мозг; это было больше чем горе — Криса потрясло до основания души.

Дэвид... Вспомнились первые дни после рождения ребенка и то, как он принес домой из больницы белоснежный сверток. Или тот случай, когда мальчик свалился с велосипеда и сильно поранил подбородок. Ему было три года, и Крис с ума сходил от тревоги; они с Рут, держа ребенка на руках, помчались к врачу. А два года спустя, когда мальчик поднял их среди ночи и стал жаловаться на головную боль? Перепуганный Крис тогда решил, что это менингит.

В школе Дэвида стал задирать мальчишка постарше. Как можно обидеть четырехлетнего малыша? Дэвид, широко раскрыв глаза, вел счет всяким издевательствам, щипкам и толчкам. Всякий раз Крис довозил сына до школы и уезжал, а Дэвид смотрел на него испуганными глазами, слабо махал рукой и вымученно улыбался, ожидая очередного подвоха из-за угла.

Господи... Нужно защищать своих детей. Так много страшного их подстерегает: быстро едущий автомобиль; опасные болезни, которые подкрадываются исподтишка; да просто можно подавиться куском яблока. А мало ли извращенцев, готовых совратить ребенка? Все это так и вертится в голове: какие-то люди с безжизненными физиономиями хватают твоих детей за руки и тащат их, ошеломленных от ужаса...

Достаточно прочитать новости в газетах, как тут же в памяти всплывают разрозненные отрывки самых ужасных вещей: маленькие дети — похищенные, замученные, погибшие. Тебя преследуют мучительные подробности: девочку-малютку убили и оставили на морозе; на ее щеке замерзла слезинка. Насильники вливали виски пятилетнему мальчику в глотку; сдавили горло слишком сильно, и он задохнулся. А ведь всего-то вышел посмотреть лебедей на пруду.

Крису всегда хотелось переломать таким подонкам кости. Сколько всего передумал он за это время и как только ни старался оградить Дэвида от неприятностей!

И все напрасно.

Внутри него стали происходить перемены. Ледяное спокойствие исчезало, взамен приходила ярость, сжигавшая будто пламя.

Мерзавцы!

Крис выпрямился, сжимая в руках молот.

Подлецы!

Это все из-за тех краснокожих сафдаров. Это они разрушили жизнь Криса, отняли у него сына, а с ним и смысл жизни.

Ублюдки, мерзкие твари.

Что же мне с вами сделать?

Переполняемый яростью Крис побрел обратно к берегу. Он ощущал себя воителем. Молот трепетал в его руках. Сейчас он не промахнется, они от него не уйдут.

Мерзавцы убили моего сына.

Отомстить им. Да, «месть» — слово магической силы.

Чудища разорвут его на части, но он не отступит.

Гнев и ярость рвались наружу, руки и ноги наливались дикой силой.

Первый краснокожий повернулся к нему лицом — стеклянные глаза жадно сверкнули, рот сложился в зловещую ухмылку. Тварь воздела свои длинные руки, мышцы вздулись, разрывая кожу.

— Ублюдок! — взревел Крис во все горло и обрушил молот на плоскую красную морду.

И случилось то, чего он не ожидал, — массивный стальной инструмент пронзил лоб, рассек глазницы, вмял нос в подбородок, вышиб зубы. Красная тварь рухнула на спину, вытянув конечности, будто раздавленная немыслимым грузом.

Второй, что был левее, протянул лапы, пытаясь ухватить Криса за шею. Ярость, обуявшая Криса, придала ему силы совершенно нечеловеческие, и он ударил молотом сбоку. Голова твари треснула, как сосуд с краской; мешанина из костей, мозгов и какой-то черной дряни потекла сквозь зияющую брешь, проделанную молотом. Колени гадины подогнулись, и бездыханное тело рухнуло на песок.

Зайдясь в крике, Крис приготовился к новой схватке. Он орал, молил... гнев поглощал все его существо, и это было болезненно, но боль была сладкой — как бывает, когда вытаскиваешь глубоко застрявшую занозу.

— Ну, убей меня! Давай же, давай!

Ему хотелось здесь же и закончить свое бренное существование, он не мог жить с осознанием утраты сына.

— Давай! Чего ты ждешь? Убей меня! — в ярости призывал Крис. Гнев пронизывал его до пят, стал сутью его бытия. — Убей меня, а не то я убью тебя!

Он ступил вперед, весь горя огнем, занес молот высоко над головой...

И замер от неожиданности, в первый раз увидев на плоской морде монстра... страх. Чудовищная тварь по-настоящему испугалась его. Крис сделал еще шаг, и краснокожая гора мышц зарычала от ужаса перед человеком.

Новое чувство подстегнуло Криса, он обрел в себе неожиданные силы, переполнявший его гнев воспламенял его и... Молот обрушился на физиономию красного гада. Тот пытался бежать, однако следующий удар пришелся ему в спину, и чудище рухнуло на песок.

Крис не мог остановиться, он продолжал наносить удары, превращая тело врага в кошмарное месиво.

Оставшиеся сафдары кинулись прочь, поглядывая друг на друга; теперь они уже не казались такими большими, руки их стали словно тоньше, а дьявольский облик сменился выражением страха.

Крис чувствовал, что они сейчас думают... Такого не должно было быть, ведь люди из форта вели себя как овцы...

Так вот, одна овца превратилась в карающего ангела мщения.

Крис быстро настигал врага. Молот стал продолжением рук, Крис не ощущал его веса, он размахивал им, как саблей, отделяя то голову одного, то руку другого. Сафдары взвыли и бежали в ужасе.

А он наслаждался их поражением.

Несколько дней эти твари впитывали жизненные соки на узкой береговой полосе. Эта сила оживляла их, побуждая к реализации своих извращенных страстей. Но теперь силы их покинули... Нет, не совсем так — что-то отобрало у них эти силы и передало Крису Стейнфорту.

Когда он разносил вдребезги черепа красных тварей, то обратил внимание, насколько они ослабли. Кожа их сморщилась, как у перезрелых томатов, внутренние органы съежились, кровь перестала поступать в жилы. Железный молот крошил врага без устали.

Через несколько минут остался последний, трепещущий от страха. Крис глянул в его посеревшую физиономию. Глаза твари представлялись белыми точками, которые едва могли куда-то глядеть; на морде отражался глубочайший ужас. Монстр прикрыл голову тонкими белыми руками.

Крис уже был готов опустить молот на безволосый серый череп.

Но не опустил.

Его пронизывало чувство абсолютной власти, оно рвалось наружу из самой сердцевины души. Крис издал оглушительный клич.

Отныне и до конца этот мир не исчезнет.

Аминь.

Прямо перед ним последний сафдар пропадал на глазах, хотя Крис даже не притронулся к нему. Кожа облезала с черепа, тело усыхало, превращалось в грязное серое пятно... и с шелестом упало на песок. Пока Крис дошел до Рут и остальных, морские волны смыли все останки мертвецов.

Он понимал — на сей раз они не вернутся.

Люди смотрели на него в молчании. Крис же глядел на полосу прибоя — строй фигур, состоящий из Уэйнрайта, близнецов Фоксов, Ходджсона, утонувшего мальчика и прочих, уходил в море. Они шли безмолвно, как лунатики. Ныне их призывала высшая сила; обет был исполнен, кошмару пришел конец.

Крис швырнул молот в песок, обнял одной рукой жену, и они побрели по насыпи назад к форту.

Они стояли на том месте, где прежде был их двор. Ничего не сохранилось — настоящая каменоломня. Среди камней тут и там еще вспыхивали нарциссами желтые огоньки.

Я убил своего сына. Крису хотелось что-то сказать, но он не мог подобрать нужных слов. Он обнимал Рут, та молчала, и казалось, какая-то часть жизни покинула ее.

Лежавшая поодаль автомобильная шина вдруг лопнула, и из нее с шумом вышел воздух.

Крис тоже ощущал опустошенность; громадный запас горечи, гнева и разочарования был исчерпан.

Рут, я пожертвовал нашим сыном. Я оставил его здесь одного. Я ждал — зная, что последует взрыв и наш единственный сын погибнет.

Я пожертвовал нашим шестилетним мальчиком.

Условия контракта выполнены.

Старое божество, что обитает в тени нас, иссушило меня до дна и забрало мои горечь и гнев для своих собственных и неведомых нам целей. А взамен придало мне силы, дабы уничтожить сафдаров окончательно и бесповоротно.

Что-то мягкое коснулось ноги Криса. Какой-то миг он колебался, боясь опустить взгляд и догадываясь, что там может быть...

Наконец он принудил себя отвести взор от небес, теперь прояснившихся перед закатом, оглядеть пепелище, искореженную машину и... сдутый мячик — еще утром Дэвид им играл.

Теперь его охватила бесконечная грусть. Никогда уже Дэвид не прыгнет к ним на постель рано утром, смеясь и призывая поскорее вставать. Все это ушло.

Крис уставился на дырявый мячик, в глазах у него зарябило и защипало, как будто кто-то тыкал иголочками вокруг век.

— Папа...

Нет... надо кончать с галлюцинациями, больше не хватит сил.

— Папа... можно выйти?

— Дэвид? — раздался голос Рут.

Крис остолбенел — на груде камней высилась фигурка, плохо различимая в дыму, сквозь который пробивалось предзакатное солнце.

— Дэвид! — пронзил тишину крик Рут.

Перемазанная сажей фигурка кинулась через двор и обрела реальность.

— Я прятался в подвале, мам. Я туда забрался... и вдруг бац! А потом вышел наружу.

Крис крепко обхватил сынишку руками, а Рут обняла их обоих.

— Дэвид, сынок, — шептал отец, — прости, я плачу... правда плачу... это так глупо...

— Это не глупо, — целовала их обоих Рут, — плакать вовсе не глупо.

Крис держал жену и сына и ощущал в себе чудную, поистине мистическую музыку; внутри вновь что-то возрождалось. Он прижимал к себе своих близких и ощущал жар их тел.

Тем временем звук шуршащих волн стал постепенно меняться — начинался отлив.