Приговор (СИ)

Глава 4

— Многого ожидал, только не этого! — сказал Василий, с удивлением глядя на жену. — Как тебе это удалось? Ты так здорово не выглядела даже тогда, когда мы познакомились.

— Сравнил восемнадцатилетнюю соплю со зрелой женщиной, — засмеялась Вера. — Багаж возьмешь или мне его нести самой? Ты на машине?

— Конечно, возьму, — ответил он, забирая у нее саквояж. — Машина на стоянке. Пойдем, по дороге расскажешь.

— Что тебе рассказывать? — спросила она, идя рядом с ним и помахивая сумочкой в такт ходьбе. — О своем голодании или о спортивных занятиях?

— Мне больше интересно, как тебя на все это хватило, — ответил Василий, не сводя с нее глаз. — Это только в сказке Илья Муромец сидел двадцать лет, а потом побежал. Ты двадцать лет почти не слезала с дивана. Напомнить, сколько раз я ругал тебя за эти пирожные?

— Давай не будем разбираться? — предложила Вера. — Считай, что у меня появился внутренний голос, и его доводы показались убедительными. Мы никогда не любили друг друга, просто было хорошо вдвоем, поэтому я думаю, что разойдемся без обид. Я уже говорила, что не претендую на имущество, могу это заверить нотариально. Сегодня пойдем в ЗАГС и напишем заявление. Мы оба согласны, детей нет, поэтому через месяц будем свободными. Я знаю твою пассию?

— Нет, вы незнакомы, — ответил он. — Квартиру я купил в Гольяново. Третий этаж в девятиэтажном доме. Ты говорила, что купаешься в деньгах, поэтому я не занимался мебелью. Обычно ее покупают сами хозяева, но если хочешь, могу помочь и с этим. Пока нас разводят, можешь жить со мной.

— Документы оформлял на себя? — спросила она. — Оформим как мою собственность, отвезешь меня туда и отдашь ключи. Все, что нужно, я куплю сама. Чем быстрее сделаешь, тем быстрее от меня избавишься.

— Я не буду тянуть, — согласился муж. — Не скажешь, откуда деньги? Нашла спонсора?

— А тебе не все равно? Главное, что они есть, и тебе почти не пришлось тратиться.

— Пришли, — сказал он. — Постой здесь, я возьму машину.

Дороги были забиты автомобилями, но в пробку не попали и от Белорусского вокзала до дома добрались за полчаса. До открытия ЗАГСа оставался час, поэтому поднялись в квартиру, оставили вещи и отправились на кухню пить чай. Василий сам его заварил и достал из холодильника пирожные.

— Купил к твоему приезду, — сказал он, выкладывая их в вазу. — Ты ведь наверняка еще не завтракала.

— Позавтракаю позже, — ответила Вера, — или пообедаю. Лучше голод, чем эта отрава. А чай попью, спасибо.

— До сих пор не верится, что это ты, — покачал головой муж. — Чувствую себя как в сказке.

— Что у тебя сегодня со временем, сказочник? — спросила она. — Сейчас поедем в ЗАГС, а потом?

— Как ты и хотела, постараемся разделаться с формальностями, — ответил Василий. — Заедем к нотариусу и оформим гражданское соглашение. Отдам тебе документы на квартиру, а регистрировать будешь сама. Потом отвезу посмотреть квартиру и отдам ключи. Если понадобится помощь, скажешь. А чем займешься ты?

— Барахлом. После голода всю одежду и обувь можно выбрасывать. Кое‑что купила, но этого мало. Сейчас куплю все на осень, а зимними вещами займусь позже. Заодно присмотрю мебель и бытовую технику. В квартире есть интернет?

— Провода заведены, — ответил он. — Продавец сказал, что для кабельного телевидения и интернета, но договора придется заключать самой. Твой комп я не убирал, так что можешь им пользоваться.

Весь день прошел так, как они и намечали. В ЗАГСе заполнили бланк заявления, после чего поехали к нотариусу. Здесь пришлось ждать, пока он освободится, но составление соглашения не заняло много времени. Когда закончили с бумагами, поехали смотреть квартиру. Вера никогда не была в Гольяново, только где‑то читала, что это не самый благополучный район Москвы. Ехать пришлось на другой конец города, но добрались неожиданно быстро. Какой‑то неустроенности, о которой писали, она не увидела, а зелени было много. Лифтом пользоваться не стали и на третий этаж поднялись по лестнице.

— Квартира в неплохом состоянии, но можешь сделать евроремонт, — сказал Василий, когда они вошли в прихожую. — Площадь, конечно, небольшая, но это стандарт для таких однушек.

— Тридцать квадратов? — спросила Вера.

— Тридцать три, а жилой — двадцать. Это не считая балкона.

— Да, в ней только делать евроремонт, — язвительно сказала она. — Постелить наборный паркет, повесить натяжной потолок, и мои гости из тех, кто повыше, будут биться об него головой. Ладно, меня устроят этот потолок и ламинат. Кафель на кухне и в ванной есть, окна нормальные, даже балкон остеклили. Для меня это только пристанище на первое время, так что обойдусь без ремонта. За два–три дня завезу все, что нужно, подключу интернет и освобожу твою квартиру. Дверь китайская?

— Не знаю, — пожал он плечами, — я на ней иероглифов не видел. Вроде нормальная, но я бы поменял замочную вставку. Ты останешься здесь или куда‑нибудь отвезти?

— Нечего мне сейчас здесь делать, — ответила Вера. — Проверю сантехнику и отвези меня в какой‑нибудь хороший мебельный магазин. И желательно найти его где‑нибудь поблизости, чтобы я меньше моталась. Дальше уже обойдусь без твоей помощи.

За день она успела обставить мебелью комнату и кухню, купить телевизор и новый компьютер, и подключить их к сетям. Когда много денег, почти ничего не приходится делать самой и сильно экономится время. Отложив на завтра покупку напольного ковра и нужной для жизни мелочевки, Вера взяла такси и через пять минут приехала на автовокзал, где располагалась единственная в ее районе станция метро. Через полчаса она уже была дома, где ее поджидал Василий.

— Хорошо, что ты не задержалась, — сказал он Вере. — Хотел сказать, что пока не освободишь квартиру, я не буду здесь ночевать, а если приеду, то по необходимости. В твоем прежнем состоянии моя, как ты выразилась, пассия меня не ревновала, а если она тебя увидит сейчас… Я ее люблю и не хочу проблем.

— Завтра должна закончить с квартирой, — сказала она, — так что тебе не придется долго бомжевать. Когда буду отсюда съезжать, позвоню. Приедешь забрать ключи, иначе тебе за ними опять придется ехать в Гольяново. А лучше поменяй замочные вставки, как это сделала я.

Вера сегодня нормально только обедала, а на ужин хотела что‑нибудь купить в магазине, но почувствовала себя такой уставшей, что наплевала на еду и ограничилась чаем.

— Непонятно, почему такая усталость, — пожаловалась она глюку. — Я ничего сама не таскала, а сейчас только одно желание — лечь в кровать. Может, обойдемся без компьютера?

— Конечно, обойдемся, — согласился он. — Ложись отдыхать. Спать еще рано, поэтому мы с тобой кое‑что обсудим.

— И о чем ты хотел говорить? — спросила Вера, разбирая постель. — Можешь начинать, считай, что я уже лежу.

— Я тебя обещал возвысить, — сказал глюк. — Ты не могла не думать, как я это буду делать. Что‑нибудь надумала?

— Деньги? — предположила она.

— По–настоящему большие деньги могут выделить человека из общей массы, — согласился он, — но они не сделают жизнь интересной, только сильно увеличат твои возможности. К тому же на обладателей больших состояний в России смотрят, как на ворюг, и в большинстве случаев не ошибаются. У тебя будет много денег, но их придется скрывать. Если у человека на счете миллионы, он никого не заинтересует, а когда миллиарды… Происхождение таких денег у никому не известной женщины нужно как‑то объяснить. Я такого объяснения не нашел, поэтому у тебя будет несколько счетов, которые я буду пополнять.

— Можно выйти замуж, — неуверенно сказала Вера.

— Можно, — опять согласился глюк, — но не так легко найти свободного богатого и влиятельного мужчину, и еще труднее его заарканить. У тебя приятное лицо, отличная фигура и шикарные волосы, но все равно это не та внешность, которая разит наповал. Но даже если тебе это удастся, меня не устроит такой финал. Сила будет у мужа, а не у тебя, а тебе придется рожать и воспитывать детей. Это полезное и увлекательное занятие, но не для меня.

— А что тогда? — спросила она. — Лично я не знаю. Ты что‑то говорил об интернете.

— Я могу сделать из тебя известного блогера, — ответил он, — и привлечь к твоему блогу миллионы людей во всем мире. Можно сделать его зеркала на разных языках и хорошо заработать. Наверное, мы это используем, но только вдобавок ко всему остальному.

— А что у нас будет остальным? — спросила Вера. — Ты мне об этом так ничего и не сказал.

— Не сказал, потому что ты была не готова к этому разговору. В твоем нынешнем виде я не сделаю из тебя звезду. Через два–три месяца приведешь в порядок тело, но останешься, в общем‑то, заурядной женщиной без профессии и больших способностей.

— Спасибо за заурядную, — обиделась она. — А насчет профессии… Поздно мне уже где‑то учиться, а работа дворника тебя не устроит.

— Главное, чтобы она не устраивала тебя, — сказал глюк. — Каждый из вас мнит себя единственным и неповторимым, но для всех остальных таких неповторимых единицы. Ты могла бы и сейчас поступить на заочное отделение, например, юрфака и закончить его экстернатом за три года. Если смазать учебу деньгами и залить в твою голову все законодательство, можно получить диплом за год. Только это тоже плохой вариант. Во–первых, мне жаль терять год на ерунду, а, во–вторых, работа лишит тебя независимости.

— А если стать правозащитником? — предложила Вера. — Это известные люди, а для такой работы не нужен диплом.

— Я не помню среди них неучей, — со смешком сказал он. — К тому же к ним с большим уважением относишься одна ты, ну и еще некоторые очень наивные люди.

— И чем я буду заниматься, чтобы стать звездой и остаться независимой?

— Ответ лежит на поверхности, — засмеялся он. — Ты у нас будешь творческой личностью! Будешь сочинять и играть музыку, которая заставит смеяться и плакать миллионы, и напишешь фантастические повести лучше всего того, что уже написано в этом мире.

— Сошел с ума? — спросила Вера. — Плохо, я надеялась, что тебя хватит на все десять лет. Страшно, когда приходится делить голову с психом. Я умею играть только на нервах, а ты хочешь, чтобы я сочиняла музыку!

— А зачем ее сочинять, если в моей памяти столько мелодий, что тебе их хватит на всю жизнь? — возразил глюк. — То же и с книгами. Правда, их еще нужно переводить и немного переделывать под вашу реальность, но это уже не очень трудно.

— От вложенных тобой знаний мало пользы! — рассердилась она. — Кое‑что вспоминается, но не сразу, а когда кто‑нибудь ткнет носом! Английский теперь знаю, но говорю все равно медленно и с ошибками! Еще не пробовала твою борьбу, но музыку точно не вспомню! Я даже сто раз слышанные мелодии не могу спеть без ошибок!

— Как ты думаешь, чем мы отличаемся? — спросил он. — Что я имел в виду, когда называл вас дикарями?

— Черт тебя знает, что ты имел в виду! — буркнула она. — Знаете и умеете больше, а в остальном точно такие же люди.

— В том‑то и дело, что не такие, — сказал глюк. — Помнишь, ты меня спрашивала о загробной жизни? Я сказал, что память у человека в мозгу, а душа — это его сознание и эмоции, и память она получает только после смерти тела.

— Ну и что? — не поняла Вера. — Этот разговор я помню, но какое отношение…

— Самое прямое, — перебил он ее. — У меня, в отличие от тебя, память не в мозгу, а в душе, и это дает громадные преимущества. Мозг хорош для хранения памяти, но не для того чтобы ею пользоваться. Я и после потери связи с телом продолжаю мыслить, а ты только осознаешь свое существование, потому что мыслей без памяти не бывает. По этой же причине ты не можешь сама вернуть тело.

— Но тебя таким в меня подсадили эти женщины. Или ты хочешь сказать, что у твоей души была память и в теле?

— Об этом и говорю. Рождаемся мы одинаковыми, но в возрасте семи–восьми лет каждый проходит специальную обработку, которая создает в душе копию его памяти. Причем обмен информацией между душой и мозгом продолжается всю жизнь. Память у души позволяет полностью ее использовать и не тратить на это время. Мы можем вернуться к уже прожитой жизни и пережить ее еще раз. Сильно возрастает не только скорость мышления, но и его качество. Появляется возможность одновременно думать о нескольких проблемах, но этому нужно учиться. Можно вмешиваться в работу мозга, но такому учат очень немногих. Я украл эти знания, иначе не смог бы тебе сейчас помочь и не получилось бы на тебя влиять, разве что мешать тебе думать своей болтовней. Здесь нет наших машин, но человек может изменить себя сам. Я научу, как это сделать, но работать придется тебе. Потом я скопирую твою память в душу. Этот процесс займет дней десять и не должен прерываться. Придется найти врача, который все эти дни будет заботиться о твоем теле. Нужно обеспечить внутривенное питание, менять подгузники и делать массаж с обтиранием. Но это не самое сложное.

— И что же тогда сложное, если не это?

— Ты с моей помощью получишь сверхчеловеческие способности и очень много знаний. Это сразу сделает тебя уникальной личностью, но не гарантирует счастья. У тебя по–прежнему слабый характер, поэтому ты еще не готова к такой судьбе, а я после всех переделок потеряю возможность на тебя влиять. Ты станешь хозяйкой своей памяти и уже не будешь чувствовать наведенную боль. Точнее, почувствуешь, если захочешь сама.

— А ты по–прежнему готов пользоваться этим кнутом?

— Я не хочу им пользоваться! — ответил глюк. — И раньше не хотел, но был вынужден. Если вспомнишь, какой ты была, поймешь, что я прав. До твоего разума можно было достучаться только болью.

— Я не собираюсь опять превращаться в свинью!

— Я боюсь не этого, — сказал он. — Сейчас ты не нужна никому, кроме своего художника. Кстати, он уже давно ничего не рисует, а работает в министерстве культуры одним из замов. Когда ты засияешь, на этот свет слетятся многие. У тебя не будет простой и спокойной жизни. И если ты кому‑нибудь откроешь душу, а в нее наплюют… У нас не зря переделывают детей. Это сильно облегчает им учебу и не влияет на эмоции, а вот у переделанных взрослых может снизиться эмоциональная устойчивость. Если плюнешь на всех и уйдешь в свои воспоминания, это будет медленной смертью и для тебя, и для меня. Поэтому мы пока твою переделку отложим. Закаляй силу воли и жизненную стойкость. Спорт этому очень способствует. Заодно с помощью Малевского познакомишься с его друзьями. Может, кто‑нибудь из них станет твоим другом. Друзья очень важны, особенно учитывая отсутствие любимого человека и твои отношения с родственниками.

— А на чем я буду играть? — спросила Вера. — Надеюсь, не на скрипке?

— Купишь какой‑нибудь электронный орган из тех, которые получше. Сначала сыграешь сама, потом можно будет играть с оркестром.

— Хорошо, ты сделаешь из меня супера, — сказала она. — Неужели я и тогда не смогу понять вашу науку?

— Тогда сможешь, — ответил глюк, — но я пока все равно не буду ее давать. Не перебивай, сначала послушай. Во–первых, это будут кое–какие отрывочные знания. Чтобы их использовать, потребуются усилия больших научных коллективов и много времени. Я тебе об этом уже говорил. Если бы у вас было планетарное государство, я бы все отдал безбоязненно, но ваш мир раздирает борьба финансовых кланов и национальных элит. Вы и без моих знаний накопили горы оружия и в любой момент можете пополнить список известных нам погибших миров. Твои откровения сильно подтолкнут развитие России, думаешь, что остальные будут на это спокойно смотреть? Но это только опасность для вашего мира, а есть еще опасность персонально для тебя. Тебя могут засыпать наградами, но обязательно ограничат свободу, причем бессрочно. Давай я все это в тебя запишу за год до ухода? За год, по–моему, не случится ничего страшного.

— Запиши, — согласилась Вера. — Скажи, а нельзя ли мне улучшить голос?

— Улучшить что‑нибудь в теле нельзя, — с сожалением ответил он. — Ускоряется реакция, но не из‑за ускорения работы мышц или нервов, а потому что без обращения к памяти мозга быстрее соображаешь. Голос у тебя только для домашнего пения. Его можно сделать более сильным и красивым, но придется долго тренироваться, а улучшение будет небольшим, так что певицы из тебя не выйдет.

— Ответь мне на последний вопрос. Ты изо всех сил будешь пытаться привлечь ко мне внимание. Для чего это тебе? Я сомневаюсь в том, что тебе доставят удовольствие те аплодисменты, которые я получу за вашу музыку. То же самое и с книгами. Блог ты будешь вести сам, и так ли это важно, под чьим именем? Насчет денег я вообще не говорю, потому что мы их будем красть. Скажи, что из всего этого сделает твою жизнь приятной?

— Дело не в известности, она только средство, — ответил глюк. — Мне просто неинтересно жить для себя. Я могу завалить тебя деньгами, а потом скучать, когда ты будешь ходить на приемы или мотаться по заграничным курортам. И твои сексуальные утехи мне не нужны, у меня достаточно своих. Стоит только заглянуть в память… Жизнь большинства богатых людей пуста и посвящена поиску удовольствий и развлечений. Немногие из них нашли смысл жизни в бизнесе или политике, остальные — это прожигатели жизни.

— А жизнь бедняков полна смысла, — с иронией сказала Вера. — Удовольствий и развлечений мало, зато до фига работы и забот.

— Они живут, — возразил глюк. — Пусть их жизнь трудна, но они за нее борются, а не просто убивают время. Борьба — это то, что придает вкус жизни. Дай каждому вволю всего, убери все заботы, и мир рухнет. Не сразу, но так будет.

— Неужели вы их до сих пор не убрали? — удивилась она.

— Одни убрали, другие появились, — ответил он. — Это твой последний вопрос?

— Ты мне так и не ответил, — запротестовала она. — Что‑то ты темнишь! Жаждешь борьбы и говоришь, что у богатых ее нет, а сам забрасываешь меня деньгами. Где логика?

— Я сказал не так. Она есть, но у немногих богатых, и чем богаче такие люди, тем выше может быть накал этой борьбы.

— Может, мне остаться бедной и побороться без накала? — мрачно сказала Вера. — Судя по твоим словам, ты мне приготовил что‑то еще, помимо музыки и книг.

— Борьба бедного имеет смысл, но в ней мало интереса, — сказал глюк, — а ты по натуре не боец. Если у тебя все отобрать, опустишь руки и станешь плакаться. Тебя нужно по–настоящему чем‑то увлечь, приучить к богатству и вниманию, а потом…

— Все это отобрать, — закончила она за него, — чтобы я выцарапала глаза тому, кто это сделал.

— Не совсем так, но долго наверху без драки не удержишься. Это только кажется, что достаточно иметь талант и получить признание, чтобы жизнь пошла как по маслу. Если в твоей будет слишком много масла, я это подправлю.

— Ну ты и свинья! — рассердилась она. — Тянешь наверх и заранее готовишь неприятности. Тебе нужно щекотать нервы, а не подумал о том, что меня могут слишком сильно ударять?

— Погибнуть я мог и дома, — ответил глюк. — Это ведь тоже игра. Я вкладываю в тебя свои силы и знание и даю возможности, которых нет у других. За все нужно платить, и твоя плата будет тем, что я называю яркой жизнью. Уйду, тогда можешь жить тихо, только к тому времени ты и сама не захочешь тихой жизни. Я уже говорил, что борьба затягивает. Давай на этом закончим. Займись медитацией, иначе будет трудно уснуть.

Расстроенная разговором Вера послушалась его совета и скоро уплыла в сон. За ночь она хорошо отдохнула, и вчерашний разговор уже не портил настроение. Если будут неприятности, то еще нескоро, а впереди целый день шопинга! Нужно выбрать ковер и гардины для комнаты, и посуду для кухни, набить продуктами холодильник и купить кучу полезной мелочевки. И это только для квартиры, а сколько всего нужно покупать для себя! Она собрала в саквояж то немногое, что хотела забрать с собой, включая и несколько фотографий из семейного альбома. Пусть пассия Василия или он сам рвут остальные, а у нее останется память. Для кафе или магазинов было еще рано, а на завтрак не было ничего, кроме чая, поэтому Вера закрыла квартиру и направилась к станции метро. Позавтракала в кафе рядом со своим новым домом и занялась покупками. Денег было море, поэтому она сговорилась с таксистом, который возил ее от магазина к магазину и помогал укладывать покупки сначала в багажник, а когда его заполнили, то в салон. Доставку Вера оформила только для ковра, а все остальное увезла на машине. Вроде продумала все, но вскоре выяснила, что многого не хватает. Был составлен еще один список и нанят другой шофер. После второй поездки долго наводила порядок, после чего приготовила себе сразу обед и ужин и поела.

— Можешь забирать квартиру, — позвонила она Василию. — Если нужны ключи, созвонись и приезжай. Я к тебе приеду только для того, чтобы сходить в ЗАГС за разводом.

— Тогда и привезешь, — ответил он. — Счастья тебе.

Она хотела ответить, но он уже разорвал связь. Не прошло и минуты, как Вере опять позвонили.

— Здравствуйте, Вера Николаевна! — услышала она голос Малевского. — Как и обещал, звоню после возвращения. Вы еще не выбросили мою визитку?

— Ничего я не выбрасывала и рада вас слышать, — ответила Вера, — только что‑то вы рано вернулись. Вам еще положено три дня отдыхать.

— Какой без вас отдых! — сказал он. — Вы уехали, и установилась дождливая погода, поэтому я решил вернуться, тем более что ехал не лечиться, а отдыхать.

— Так это дожди виноваты или я? — засмеялась Вера. — Можете не отвечать. Вы звоните отчитаться в приезде, или есть еще повод?

— Хотел вас завтра забрать к себе. Будут друзья, с которыми вы хотели познакомиться. Ваши дела это позволят? Я хотел за вами приехать в шесть вечера.

— Все формальности с разводом выполнены, квартиру я получила и привела в порядок, так что относительно свободна, — ответила она. — Дела есть, но они не помешают провести с вами вечер. Записывайте адрес.

Закончив разговор, она провела ревизию своих вещей и осталась недовольна. Ни одно из трех купленных платьев не годилось для вечера, да и туфли были повседневными на низком каблуке. Завтра нужно было идти в магазины и все покупать.

— Купи гантели, — сказал глюк. — Для начала хватит килограммовых. Пока с ними не позанимаешься, на тренажерах тебе делать нечего, но все равно нужно узнать, где можно заниматься. Садись за компьютер. Закончу свою работу и посмотрю, что здесь есть спортивного.

Утром Вера сделала зарядку и занялась приготовлением завтрака.

— Надо будет заканчивать с готовкой, — сказал ей глюк. — Держи что‑нибудь в холодильнике для ужина, а завтракать и обедать ходи в кафе. В том, где ты вчера была, неплохо готовят, и оно рядом с домом. Учись экономить время. Пока его у тебя много, но так будет не всегда.

— Хорошо иметь внутренний голос, — сказала она, с аппетитом уминая яичницу с салатом. — И не такой, как у американских ковбоев, а чтобы снабжал деньгами и давал советы, как откосить от работы. Что бы я без тебя делала? Можешь не отвечать, я просто так сказала. Слушай, глюк, как ты думаешь, ты на нашей планете один, или таких заключенных может быть много?

— Наши на Мирт летают только виртуально, но у них полно других гостей. Только никого не станут хватать без причины, и причина должна быть весомой. Повсюду регистраторы, поэтому не будет никакого произвола. Если я и не один, тебе‑то что? Ну сидит в чьей‑то голове еще какой‑нибудь неудачник и что‑то бубнит. Скорее всего, он уже в психушке. Без моих знаний можно только изучать память тела и вести воспитательные беседы. И подсадят его не в преуспевающего человека, а в… Ну ты поняла.

— Это для наказания. А если они так развлекаются или захотят занять головы тех, кто нами правит?

— Развлекаться могут, — согласился глюк, — а захватывать вас никто не будет. Чтобы захватить ваш мир, нужно затратить много сил, а в результате не получишь ничего, кроме головной боли. С дикими мирами обычно не связываются.

Вера закончила завтракать, вымыла посуду и пошла в магазины. На лестничной площадке увидела запирающую дверь соседку и поздоровалась.

— Здравствуйте, — ответила та, с любопытством глядя на Веру. — Вы наша новая соседка?

— Если вы здесь живете, то соседка, — ответила она. — Зовите Верой.

— Светлана, — представилась соседка. — Кроме вас, еще будут жильцы?

— Я одна. Светлана, не скажете, как вам здесь живется? Я читала, что в Гольяново много преступников…

— Плюньте в глаза тому, кто это написал, — ответила соседка. — Мы здесь больше пятнадцати лет и ни разу ни с чем таким не сталкивались. Если не повезет, попадете в неприятность и на Красной площади. Хорошо, что вы будете одна. До вас здесь жила семья, от которой стонали все соседи. С утра врубали свою музыку, а выключали уже поздно вечером. Детей не было, а на нас им плевать. И участкового вызывали, и шум несколько раз измерили, и все было без толку, пока соседа кто‑то не отдубасил. Говорили, что грозили повторить, если не съедет. Нас всех даже вызывали в полицию, но мы эту сволочь никому не заказывали, так что концов не нашли.

— Намек поняла, — засмеялась Вера. — У меня дома музыки не будет, разве что от телевизора, да и то негромко. Сама не люблю, когда шумят соседи.

— Значит, мы с вами поладим, — сделала вывод Светлана. — Если что‑нибудь будет нужно, всегда обращайтесь, а то заходите вечером поболтать. Одной‑то скучно. Мой муж нам не помешает.

Сегодня было намного меньше ходьбы по магазинам, поэтому она даже без машины не устала. Купила праздничное платье и туфли на высоких каблуках, а, когда возвращалась, зашла в парфюмерию.

— Как можно ходить на этих ходулях? — высказался глюк об обнове. — Это же смерть ногам.

— Я не из тех дур, которые весь день ходят на цыпочках, — возразила Вера, — а от одного вечера большого вреда не будет. Ты же мужчина, неужели не видишь, что в них красивей?

— У нас их никто не носит, — ответил он. — Есть упражнения, которые увеличивают грациозность фигуры, а дефекты внешности нетрудно убрать и закрепить это в геноме. Так что я от этих каблуков не балдею. И кого ты собралась привлекать? Если зама министра, то он и так уже сражен, а если его гостей… Я бы для начала с ними познакомился.

— Мы дикие, и у наших мужчин другие критерии красоты. Даже голые модели фотографируются в туфлях. Даже когда в кровати… Так что ты мне своих взглядов не навязывай. Пострадаю два–три часа, зато будет совсем другой вид. Сегодня вечером интернета не будет, поэтому если тебе нужно работать, то давай это сделаем до обеда, время еще есть. Скажи, ты мне еще будешь давать новые знания?

— Сама же говорила, что от них мало пользы, — ехидно сказал глюк. — Буду я тебе давать знания. Потом все перенесется в память души, так что этот труд не пропадет. Чтобы тебе что‑то дать, сначала мне приходится узнать самому, а потом все упорядочить. От беспорядочного набора сведений толку мало. Я в твою голову столько всего впихну, что у тебя на любой вопрос тут же будут готовы несколько ответов. Хочу предупредить, чтобы ты на этом вечере не слишком откровенничала. Чем меньше о тебе знают, тем проще будет править твою биографию, если в этом возникнет нужда. И своими знаниями не очень свети. Их у тебя и сейчас уже больше, чем у всех гостей твоего художника вместе взятых. Я хочу привлечь к тебе внимание, но не сейчас. Ты пока к нему еще не готова.