Приговор (СИ)

Глава 10

— Интересно, что вы делаете на этом сборище стариков? — спросил невысокий седой мужчина, который еще не дотянул до старости, но был к ней близок. — И зачем я такой известной и красивой женщине, как вы? Вы ведь, кажется, замужем?

— Вы мне нужны не в этом качестве, — засмеялась Вера. — Зря вы, Владимир Леонидович, пытаетесь от меня сбежать. Это из‑за репутации моего блога? Не бойтесь, я не собираюсь вас в чем‑то разоблачать, я этим уже больше не занимаюсь. Если честно, мне нужны не вы, а ваши связи, причем именно из‑за моего мужа. Я и сюда‑то попала с большим трудом, а к нужному мужу человеку без вашей помощи не пробиться. Это господин Ткаченко.

— Да, это тяжело, — согласился Богдановский. — Геннадий Николаевич по таким вечеринкам не ходит. Не скажете, зачем он вам нужен? Без этого я не только с ним, я и с вами разговаривать не буду.

— Возьмите этот бриллиант, — сказала она и положила на ладонь собеседнику один из алмазов мужа. — Он совершенно бесцветный и без малейшего изъяна. Вес — десять карат, а стоимость составляет примерно два миллиона долларов. Это не для Ткаченко, а наша благодарность вам за содействие и доказательство серьезности намерений. У нас к Геннадию Николаевичу очень серьезное предложение. Если оно его не заинтересует, мой муж сразу уйдет.

— Не похож на подделку, — сказал Богдановский и подошел к столику, на котором стояли бокалы. — Стекло режет… Вы меня не разыгрываете?

— А зачем мне вас разыгрывать? — спросила Вера. — Я сейчас уеду, а вы завтра проверите наш подарок у специалистов. Вот по этому номеру можно будет позвонить. Да, справки о моем муже можете не наводить, ничего интересного не узнаете. Скажите Геннадию Николаевичу, что он нас может не опасаться. Это попасть к нему на прием трудно, причинить вред намного проще.

— Вы можете сказать, о чем будет разговор? Тогда мне будет легче объясняться.

— У Геннадия Николаевича очень обширные деловые интересы, — ответила Вера. — Он занимается и энергетикой, а у мужа есть предложение, которое должно его заинтересовать. При его реализации придется выходить на правительство, а ему это будет проще сделать, чем многим другим. Я сказала все, что хотела. Надеюсь, что вы нас не разочаруете.

Вечеринка была из тех, с которой можно уйти, ни с кем не прощаясь, что она и сделала. Предупрежденный по мысленной связи муж уже ждал с машиной у подъезда.

— На охранников действовал «Удавкой»? — спросила Вера, садясь рядом с ним в салон «феррари». — Не слишком ли часто ты ее используешь? А мне запретил и пожертвовал таким алмазом! Я бы этого Богдановского уломала за минуту.

— Не пришлось мне на них действовать, — ответил Олег. — К приезжающим на таких машинах сильно не пристают. Объяснил, что еду на вечеринку забрать жену. А на Богдановского действовать нельзя. Ткаченко его слишком хорошо знает, поэтому неестественность поведения резанет глаза, а после того, что я ему выложу, может сделать правильные выводы и испугаться. Что такое один алмаз, если их еще две сотни, и все крупнее. Я их и брал больше для подарков. Через него, кстати, можно будет кое‑что продать, деньги не помешают. Расскажи, как тебя там приняли.

— С легким удивлением, — засмеялась она. — Эта вечеринка не для таких эксцентричных особ, как я, на ней вообще не было других женщин. Оказали уважение и занялись своими разговорами. Пришлось немного поскучать. Может, стимулируешь жену?

— Что тебе нужно? — спросил он, выезжая за охраняемую территорию.

— Отпусти одну на Марс, — попросила Вера. — Тогда я оттуда смогу что‑нибудь привезти. С твоей техникой это совершенно безопасно.

— Космос не может быть совершенно безопасным, а я не могу отпустить такую авантюристку, как ты, — отказал Олег. — Вот когда разлюблю, отдам капсулу, и лети на ней куда хочешь.

— Ну Артон, не будь таким противным! — рассердилась жена. — Я уже летала на Луну и выходила из капсулы. Все это делала по твоей инструкции, и ни со мной, ни с Луной ничего не случилось!

— Олег, — поправил он ее. — Артона забудь, а то ляпнешь где‑нибудь. Хоть ты и супер, но всего–навсего женщина. При Нине уже говорила. Не дерись, я пошутил.

— Наша служанка после твоей обработки будет молчать, даже если ты ей устроишь романтический полет на Луну, — махнула рукой Вера, — что ей какое‑то имя! Так что с Марсом?

— Он твой, — великодушно разрешил муж, — только будь осторожна и не натаскивай много камней. Для наших гостей они ничем не отличаются от земных булыжников. Вот если найдешь золото…

— Как ты думаешь, когда тебе позвонят?

— Дня через два–три, — ответил Олег. — С алмазом он быстро разберется, а потом соберет о нас всю доступную информацию. Вот что бы ты подумала о людях, которые за небольшую, в общем‑то, услугу дарят миллионы баксов?

— А тут и думать нечего, — засмеялась она. — Чокнутые миллионеры. Но на Ткаченко он выйдет, и ваша встреча, скорее всего, состоится. Любопытство ты у них разожжешь, а охраняют этого олигарха хорошо, так что немного своего времени он на тебя потратит.

Богдановский позвонил на следующий день.

— Это Олег Игоревич? — спросил он. — Звоню по просьбе вашей жены. Вас готовы принять завтра в два часа. Знаете, куда ехать?

— Если этот прием будет по месту жительства, то знаю, — ответил Олег. — Спасибо за помощь.

— Быстро позвонил, — заметила сидевшая рядом с ним Вера. — Я тоже думала, что звонок будет завтра. Ты закончил с накопителем?

— Вчера полностью зарядил, — ответил муж. — Изделие получилось неказистое, но так даже лучше. Сразу видно, что делали на коленке. С вашей электроникой будет работать хуже, но и такой работы хватит, чтобы поставить всех на уши.

— Он у тебя похож на бомбу, — сказала она, — охрана наверняка отберет. Потом, конечно, исследуют, но прием будет холодным. Ты возьмешь с собой что‑нибудь из своих вещиц?

— Если бы не охрана, взял бы с собой визор и отправил нашего олигарха побродить по виртуальности. Но с ним меня не пропустят, а на охрану действовать нельзя. Камеры, да и охранников может быть больше двух, а хозяин потом поинтересуется, почему меня к нему пропустили со всем этим барахлом. Тогда нужно подчинять всех подряд, пока кто‑нибудь не поймет, что происходит, и не выстрелят в затылок, наплевав на последствия.

— А для меня свою виртуальную реальность зажал.

— Дорогая, ты же знаешь наше отношение к женщинам, — возразил Олег. — Ты там будешь у всех как бельмо на глазу. Пострадать даже в виртуальности будет неприятно. К тому же возможности у визора небольшие, и он воспроизводит только кусочек нашего мира. Лучше посмотри какой‑нибудь фильм с эффектом присутствия, их в нашей фильмотеке сотни.

— Я их и так смотрю, — сказала Вера, — просто хотелось и это попробовать. Ладно, визор ты не возьмешь, а чем подтвердишь слова? Одного накопителя будет недостаточно. Может, ты его сам придумал, а пришельцами хочешь прикрыться?

— Дам ему один «Слухач», — ответил он. — Жалко, но у меня останется еще семь, кроме тех, которые у нас с тобой. А если семья займется вербовкой солдат, мне такой техники притянут вагон. Этих доказательств должно хватить для самых недоверчивых.

Визит к олигарху был тщательно продуман и прошел в полном соответствии с замыслом. В первый раз его проверили, когда подъехал к высоким арочным воротам в ограде с балюстрадой, но тогда охранник только попросил назвать имя и сказал, где оставить машину. Вторая проверка была у входа в большой двухэтажный особняк.

— Что у вас в сумке? — спросил один из двух охранников. — Откройте.

— Этот предмет привезен для господина Ткаченко, — ответил Олег. — Это не бомба, а техническое устройство. Можете его пока оставить у себя, но постарайтесь не повредить. Берите с сумкой, в ней больше ничего нет.

— Есть с собой оружие? — спросил другой. — Покажите паспорт.

— Никакого оружия нет, — сказал он, — можете проверить. Вот мой паспорт.

Его проверили каким‑то прибором, который ни на что не отреагировал, и проводили в большую комнату с камином, стены которой были отделаны деревянными панелями. В кресле возле столика сидел сам хозяин. Рядом стояло второе кресло, но Ткаченко только слегка кивнул гостю и не предложил сесть.

— Я вас сильно не задержу, — сказал ему Олег. — Постарайтесь выслушать все, что я вам скажу, прежде чем гнать меня вон. Мне визит к вам дорого обошелся, не хотелось бы тратиться еще раз на кого‑нибудь другого. Выгнать недолго, вернуть у вас не получится.

— Говорите, — сказал Геннадий Николаевич. — Если недолго, я выслушаю все, что скажете. Вы действительно дорого заплатили за этот разговор.

— Я принес сюда устройство, которое накапливает в тысячу раз больше электроэнергии, чем аккумулятор такого же объема. Я его сделал кустарно за два дня и полностью зарядил. Можете отдать в любую из своих лабораторий, пусть проверяют мои слова. Только позаботьтесь, чтобы не было утечки. Все равно узнают, но лучше, если это случится позже.

— Это ваше изобретение? — поинтересовался Ткаченко.

— Это изобрели не на Земле, — ответил Олег, — как и другие новинки, которые я вам хочу предложить. Но пока вы мне не верите, ни о чем другом говорить не будем.

— А вы, значит, пришелец? — насмешливо спросил хозяин. — Ваша жена писала, что переводит их книги. Теперь понятно, кто ей их подбрасывает.

— Богдановский раскопал? — тоже усмехнулся Олег. — Считайте меня не пришельцем, а их представителем. С миром Земли решили провести эксперимент. Хотят вас немного подтолкнуть в развитии и помочь сберечь климат и экологию. Я хотел с вашей помощью создать корпорацию, которая будет производить их изделия и продавать всем, кто готов платить. Через вас же проведу переговоры с правительством. Если договориться не получится, производство развернут в какой‑нибудь другой стране, возможно, с другим посредником. Чтобы вы мне быстрее поверили, сделаю подарок и вам.

— Еще один алмаз? — спросил Ткаченко. — У вас так много алмазов, что вы их всем раздариваете?

— Алмазы есть, но я вам подарю более ценную вещь. Вот эта пластинка позволит вам читать мысли у всех, кто находится не дальше полусотни метров. Я ее уже настроил на вас, поэтому у других она работать не будет. Нужно просто мысленно приказать, и будете слышать то, что думает выбранный вами человек. Без приказа сообщит о слежке и угрозе вашей безопасности. На мне ее можете не пробовать, не сработает. Когда вы убедитесь, что я не морочу вам голову, позвоните по этому телефону. И не спешите задействовать своих друзей в правительстве, для этого есть причины. Сначала вам нужно все обсудить со мной.

— Прощайте, — сказал Ткаченко. — Если все так, как вы сказали, я позвоню.

Дороги были относительно свободные, поэтому домой Олег вернулся быстро и поставил машину в гараж.

— Ну как съездил? — спросила сидевшая в гостиной первого этажа Вера. — Долго он будет думать?

— Мой подарок опробует быстро, а аккумулятор можно проверить за несколько часов. Я не знаю, есть ли у него свои заводы в Москве, но в любом случае все сделает быстро. Не уверен, что он последует моему совету и не обратится к друзьям. Если после проверки начнут разбираться в конструкции, мой образец угробят.

— Ты же говорил, что они вечные, — удивилась жена. — Что можно сломать в твоей банке?

— Банка — это только заряд, его еще нужно превратить в постоянный или переменный ток с заданными параметрами. Я взял из своего мира несколько модулей, вот один из них и раскурочат. Ладно, их производство нетрудно наладить. Чем занималась, пока я охмурял олигарха?

— Переводила книгу, а потом смотрела в Интернете, что нового передают о берлинском отравлении.

— Есть что‑нибудь интересное? — спросил муж. — Или только мусолят версии?

— Нашли исламский след, — ответила Вера, — и определили ту гадость, которую террористы спустили в водопровод. У них уже тридцать тысяч пострадавших, не считая тех, кого убили на водопроводной станции Тегель. Умерли несколько человек, но многие в тяжелом состоянии. Повсюду митинги и демонстрации против беженцев, а правительство призывает к спокойствию.

— Это ерунда, — сказал Олег, — вот если в ход пустят то, что похитили из бактериологической лаборатории в Портоне, будет хреново. Пока, наверное, сами боятся, но если всех набежавших в Европу начнут выдворять обратно, терять будет нечего. А там много всякой дряни, которую англичане готовили для нас. Кстати, если появится кто‑нибудь из семьи, надо будет сказать, чтобы передали универсальное средство от любой заразы, я его не догадался взять. Милая, ты весь день сидишь за переводом книг, смотришь фильмы и новости, а человеку нужно живое общение. Сходила бы к соседям. Анжеле ты понравилась, да и Валентину.

— Ты у меня живой? — спросила она. — Вот я с тобой и общаюсь. Родителям и брату часто звоню, это тоже общение, а наши соседи мне неинтересны. Твою Анжелу не интересует ничего, кроме тряпок и ее Парижа. И вообще, здесь все ворюги. У порядочных людей нет таких денег, чтобы платить за коттеджи.

— Мы точно ворюги, — согласился муж, — а Валентин свои деньги заработал. Разве виноват сын в том, что его отец занял такой высокий пост и его пристроил туда, где можно на законных основаниях грести деньги лопатой, да еще помог купить дом? Вот ты бы от всего этого отказалась? И на вечеринку ты попала с его помощью. Неужели нельзя их отблагодарить, оказав немного внимания? А они потом этим похвастаются. Ты уже без всяких пришельцев довольно известная личность. Кстати, после изменения тематики блога в него набежало еще больше народа.

— А меня, похоже, раздумали убивать, — сказала Вера, — так что зря ты весь особняк прикрыл защитой. Ладно, схожу я к соседям. Надо будет показать Анжеле упражнения, может, за компанию займется. Валентин привез ее из Франции тощей, а она себе скоро наест бока и будет типичной русской толстухой.

На следующее утро, в районе десяти часов, Олегу позвонили.

— Здравствуйте, — услышал он голос Геннадия Николаевича, — Это вас Ткаченко беспокоит. Вы можете сегодня приехать, скажем, к двенадцати часам? Ну и прекрасно, я буду вас ждать.

— Что‑то все спешат больше меня, — сказал он жене. — Эта спешка не в характере нашего олигарха. Наверное, меня у него будет ждать целая делегация.

— Мне как‑то тревожно! — обняв его, призналась Вера. — Будь, пожалуйста, осторожней. Надо было все‑таки подождать твоих родственников, а потом выходить со своими предложениями. Они бы тебя хоть как‑то прикрыли, а то все прикрытие только на словах. Ты рассчитываешь на ум и логику, а наверху ими не всегда руководствуются. Может, мне сесть в капсулу и полететь за тобой? В случае чего я тебя оттуда выдерну.

— Лететь не нужно, — ответил Олег, — а посидеть в капсуле будет нелишним. Я вложил в память компа образ особняка и куда лететь, поэтому ты сможешь очутиться рядом за секунды. Не прерывай связь и услышишь все, о чем мы будем говорить. Ну а если меня там будут вязать, тогда действуй, как посчитаешь нужным.

Делегация его не встретила, но рядом с хозяином в кресле сидел один из замов председателя правительства Рогожин. Напротив них стояло еще одно кресло.

— Садитесь, — пригласил Олега Геннадий Николаевич, после того как все поздоровались. — Нам с вами нужно многое обсудить. И не надо на меня так смотреть. Вы все равно хотели выходить на правительство, так мы только сэкономим время.

— Дело ваше, — согласился он. — Итак, вы исследовали мой накопитель, убедились, что его возможности соответствуют заявленным, и вызвали меня для серьезного разговора. Хотите знать, что я вам дам и что потребую взамен?

— Прежде всего, больше расскажите о цивилизации пришельцев, — попросил Рогожин. — Ее существование по–прежнему вызывает сомнение, несмотря на ваши доказательства.

— Странно, — пожал плечами Олег, — я думал, что их будет достаточно для самых недоверчивых. Вы умеете читать мысли? Или вы умеете создавать накопители на две тысячи киловатт–часов? У меня есть кое‑что еще, просто я не собирался везти сюда эти вещи. И из‑за охраны, и из‑за того, что считал это ненужным. Накопитель — это только первое, что вам предлагается, будет и более серьезная продукция. А теперь скажите, какой для меня смысл вас мистифицировать? Ведь все равно все свои слова придется доказывать делами.

— Мы навели о вас справки, — сказал Рогожин. — Брошенный поселок, утерянный паспорт и три бывших жителя этого совсем маленького населенного пункта, которые в один голос утверждают, что никакого Олега Шубина в нем отродясь не было. Так кто же вы?

— Давайте сейчас поговорим о другом, — предложил он, — а потом вы решите, стоит или нет допытываться о моем происхождении. Я уже говорил Геннадию Николаевичу о том, что если не приду с вами к соглашению, производство развернут в другой стране и с другим посредником. Даже если вы меня повяжете, и мои покровители посмотрят на это сквозь пальцы, вы от меня ровным счетом ничего не получите, если не считать нескольких вещиц инопланетного происхождения, в которых никогда не сможете разобраться.

— Почему вы так в этом уверены? — спросил Рогожин.

— Да потому, Дмитрий Олегович, что по сравнению с пришельцами вы дикари. По их словам, вы отстали на тысячу лет, а у них самих никто до сих пор не разобрался с эффектом, на котором работает накопитель, хотя его используют уже триста лет. Накопитель — это просто небольшая емкость, в которой создается особая область пространства. В ней накапливается заряд, а электронная начинка служит только для его преобразование в удобную форму. У меня есть десять приборов для создания такого пространства, но вы ими пользоваться не сможете. Их могу мысленно включить только я, но только на ограниченное число срабатываний, а потом включение нужно повторять. Догадываетесь, для чего это сделано? Сработает каждый из них сто тысяч раз и заткнется. Вы сами этот прибор не включите, можете только сломать.

— Понятно, — сказал Ткаченко. — Наглядное доказательство вашей незаменимости. Но миллион ваших накопителей — это достаточно много.

— Для кого достаточное? — спросил Олег. — Вы оба так ничего и не поняли! Вам не просто делают подарок, это эксперимент, и экспериментаторы преследуют свои цели. Вы бездумно продолжаете сжигать нефть и газ, благо их в недрах еще много. Через сто лет окончательно расшатаете климат и угробите экологию. Ваши внуки свою жизнь еще проживут, а правнукам на этой планете места не будет! Поэтому вам в первую очередь и собираются дать накопители и станции, генерирующие электроэнергию любой мощности! Причем дать не России, а всем, кто этого захочет. Поэтому никаких отказов в продаже по политическим или любым иным мотивам быть не должно, а цены должны быть доступными! Вы потеряете доходы от нефти, но обогатитесь за счет продаж этой продукции.

— Что за электростанции? — спросил Ткаченко.

— За счет изменения базовых свойств пространства газ в рабочей зоне превращается в антиматерию, — ответил Олег. — Реактор может быть на любую мощность, но слишком мощные неудобны, поэтому ограничиваются двадцатью миллионами киловатт.

— И в них мы тоже не разберемся? — спросил Рогожин.

— Разберется неандерталец в лазере? — ответил вопросом Олег. — Конструкцию от вас никто скрывать не будет, сможете даже воспроизвести, толку‑то. Резонатором будут управлять компьютеры с неизвестной вам операционной системой и мощной защитой. Если случится такое чудо, что вам удастся их взломать, вся информация будет уничтожена. Режим работы не менее важен, чем конструкция, а вам его ни измерить, ни считать из компов не удастся. И делается все это ради вас!

— Объясните, — попросил Рогожин.

— Если положите в зону реакции кусок железа, получите такое же количество антивещества. Если кусок будет большой, он вам устроит Армагеддон для такого континента, как Европа. Вам это нужно? Любая станция при попадании в камеру плотной материи мгновенно остановится, поэтому они абсолютно безопасны. Но если вы их начнете делать самостоятельно… Если станете единым человечеством и выйдете в дальний космос, в нем и будете производить антивещество для своих звездолетов, пока вы до этого не доросли.

— Хорошо, допустим, что вы правы, — сказал Рогожин, — но многие ли захотят покупать у вас станции на таких условиях? Сегодня они работают, а завтра вы можете их остановить и взять всех за горло.

— Могут думать и так, — согласился Олег, — но таким подозрительным никто не мешает законсервировать те станции, которыми они пользуются сейчас. Можете построить станции на своих границах и снабжать соседей электроэнергией так, как сейчас снабжаете газом. Если кто‑нибудь упрется, пусть по–прежнему жжет нефть, не думаю, что таких будет много. Но предлагать нужно всем, хотя в первое время можно большую часть продукции оставить здесь.

— Мне бы хотелось понять, какой интерес у ваших экспериментаторов, — сказал Ткаченко. — Пусть почти всю работу мы будем делать сами, все равно мне непонятна их выгода. Не затевается же все это только ради вашего обогащения?

— Выгода будет, — заверил Олег. — В той стране, которая займется производством, планируется набирать бойцов в их звездный флот. Никаких войн там не ведется, а флот — это только сдерживающая сила.

— И есть кого сдерживать? — спросил Рогожин.

— У них очень неприятные соседи, — ответил Олег. — Войн не было очень давно, а служба для пришельцев — дело скучное, поэтому у них проблема с набором. Но если не будет флота… Для вас в этом сплошные плюсы. Сотни тысяч ваших парней получат знания и возможности, которых нет у людей. Через двадцать лет они вернутся и усилят Россию, а их заменят другие. Перед возвращением они пройдут омоложение, поэтому вернутся такими же, какими ушли на службу.

— А это омоложение обязательно делать там? — спросил Ткаченко. — Или это возможно и здесь?

— Насколько я знаю, можно сделать и здесь, вот только будут ли делать? — сказал он. — Поймите правильно. Массовое омоложение в ваших условиях трудновыполнимо и не принесет ничего, кроме вреда, а давать жизнь немногим и лишать этого остальных… Если об этом узнают, будет плохо!

— А если не узнают?

— Тогда я не вижу оснований вам в этом отказать.

— Надо будет поговорить о ваших возможностях более подробно, — сказал Рогожин. — Вы же понимаете, что это только предварительный разговор? В связи с этим к вам вопрос: читаете наши мысли?

— Могу, но не делаю, — ответил Олег. — Вот когда о чем‑нибудь договоримся конкретно, я проконтролирую, насколько со мной искренни.

— Еще два вопроса. У вас остались такие пластинки? Есть заинтересованность…

— Это понятно, — перебил его Олег. — Есть несколько, но я не собираюсь их просто так раздавать. Геннадию Николаевичу дал авансом, как будущему компаньону. Какой у вас второй вопрос?

— Можете ли вы что‑нибудь внушить?

— Я не могу, а они могут, но очень редко применяют. После внушения сильно меняется поведение человека, и это очень заметно для тех, кто его хорошо знает. Можно применить при защите, но не для того, чтобы длительно кем‑то управлять. Если это все вопросы, давайте вернемся к производству.

— Да, корпорация, — сказал Ткаченко. — Как вы себе ее представляете?

— Пока это должны быть два достаточно больших предприятия, которые будут выпускать конечную продукцию. Понятно, что по кооперации используем и другие, но с этим вы определитесь сами, меня интересует только производство основных узлов и сборка. Начнем с накопителей. Это очень простая продукция, если не считать электроники. Ее разработаете сами, а я кое–чем поделюсь, чтобы вы это сделали быстро и качественно.

— А говорили, что не будете делиться знаниями, — заметил Рогожин.

— Я вам этого не говорил, Дмитрий Олегович, — возразил Олег. — Опасных знаний не дадут, и я их не знаю, а другими поделятся. Для станций нужно много такого, чего у вас пока нет. Например, научитесь делать высокотемпературные сверхпроводники и материалы с температурой плавления выше шести тысяч градусов. Я дам вам всю информацию по конструкции станции в электронном виде, причем текст будет переведен на русский, а с чертежами и схемами с моей помощью разберетесь. Построите одну для себя, на ней и отработаете все технологии. Когда закончите, я вам ее запущу.

— Другие изделия будут или только эти? — спросил Ткаченко.

— Пока только это, — ответил Олег, — Как я уже говорил, получите много новых знаний. Вам и с этим придется повозиться. Заводы, о которых я говорил, — это только начало. Вам их самим не хватит, а нужно будет обеспечивать все человечество.

— Вашими десятью устройствами? — сказал Рогожин.

— Конечная операция практически не требует времени, — возразил Олег. — Создадите конвейер, и получите только на одной линии сотни миллионов изделий в год. Переход на новую энергетику займет лет двадцать, поэтому нефтедобычу будут сокращать постепенно. Пока еще замените свой автотранспорт! Ладно, о технике мы еще поговорим, давайте перейдем к финансам.

— Давайте, — согласился Ткаченко. — Во что вы оцениваете свое участие?

— Пятьдесят процентов акций корпорации и возможность вербовки нужных нам людей.

— Прямо сейчас мы вам ответа не дадим, — сказал Рогожин. — Нужно все обдумать, да и окончательное решение будут принимать другие люди, у нас таких полномочий нет. Последний вопрос: пробу на генетический анализ дадите?

— Я человек, — сказал Олег. — Геном может отличаться, но не очень сильно. Дам я вам пробу и надеюсь, что на этом все разбирательства со мной закончатся. Моя жена — человек Земли, так что ее пробы вам не нужны. Кстати, когда будет снята секретность, она начнет безвозмездно распространять наше искусство. Оно не заменит ваше собственное, просто сделает жизнь интересней и подкрепит ваши слова о пришельцах. Я уезжаю и буду ждать вашего решения.

Дома его ждал сюрприз. В гостиной надевшая брачные браслеты жена оживленно беседовала с Салехом. Разговор вели на языке Родера.

— Я поняла, что ты с ними договоришься и не стала сообщать о приезде брата, — сказала она мужу. — Это могло тебе помешать.

— Я рад! — сказал Олег, подошел к брату, и они обнялись. — Если ты здесь, значит, кто‑то взялся за мою идею. Семья или ты с компаньоном?

— Семья, — ответил Салех. — Отец решил рискнуть. Выкупили у военных корабль, нашли экипаж и решили проверить, как у тебя здесь идут дела.

— И как тебе моя жена?

— Немного непривычное поведение, но очень милая особа. Пожалуй, и я себе такую найду. Ты в этом доме устроился не хуже, чем на Родере. Вера мне сказала, что у тебя переговоры с властями. Наш вопрос поднимал?

— Поднимал. Все передадут на самый верх, а там будут решать. Надеюсь, что решат правильно. Мои предложения очень заманчивы, но чреваты большими потрясениями для всего мира и ухудшением отношений с теми, кто считает себя его хозяином.