Приговор (СИ)

Глава 1

До окончания школы жизнь Веры Клочковой ничем не отличалась от жизни большинства девчонок Дмитрова. Родители работали на кирпичном заводе и зарабатывали так себе: семья не бедствовала, но многого себе позволить не могли. Брат был на два года старше и, когда Вера распрощалась со школой, служил в армии. Училась она хорошо, но до отличницы не дотягивала. Ее больше интересовала не учеба, а занятия в детском театре «Белоснежка», в который она в первый раз пришла в девяносто третьем году, когда училась в девятом классе. С тех пор театр стал для Веры целью и смыслом жизни. Неудивительно, что и поступать она решила в театральный институт. Москва была в двух часах езды, поэтому девушка, проигнорировав советы родителей, сначала сдала свои документы в ГИТИС, а потом попыталась сдать вступительные испытания. Внешностью родители Веру не обидели, а свои артистические способности она оценивала высоко, поэтому рассчитывала поступить на актерский факультет. Диктант написала без ошибок, литературу тоже проскочила, а вот проверку мастерства актера не прошла. Почему комиссии не понравились ее выступления, Вера не узнала, но до собеседования она так и не дошла. Мечты разлетелись вдребезги, и осталось только забрать свои документы и вернуться домой. Документы она забрала, а перед поездкой на вокзал нашла лавочку в сквере и выплакала всю свою злость и обиду. Этот плач оказался для нее судьбоносным, так как привлек внимание будущего мужа.

Василию Лапину в то время было двадцать три года. Это был рослый и физически хорошо развитый парень с ничем не примечательным лицом и густыми черными волосами. Школу он закончил в девяностом году и сразу поступил в Московский авиационный институт. Не то чтобы парня сильно интересовала авиация, но предки заставили поступить в вуз, а отец был близко знаком с кем‑то из институтского начальства. Россию лихорадило, но благодаря доходам и связям отца, семья Лапиных этой лихорадки не замечала. Василий был в ней единственным ребенком, поэтому редко испытывал недостаток в деньгах. Лафа закончилась, когда родители погибли при лобовом столкновении с машиной какого‑то пьяного придурка. Живых в этом ДТП не было, семейная машина отправилась в металлолом, а Василий остался один в приватизированной трехкомнатной квартире с выданными на месяц деньгами. У отца были деньги на сберкнижке, но, учитывая бешеный рост цен и то, что наследство нужно ждать, об этих деньгах можно было забыть. Прожить в то время на стипендию было проблематично, а он не хотел подрабатывать после учебы и не привык себе ни в чем отказывать. Одним словом, институт накрылся медным тазом, а бросивший его молодой человек начал лихорадочно искать, где можно хорошо заработать, не сильно напрягая организм. Поначалу он прибился к одному из школьных приятелей, которой ездил челноком в Турцию, потом стал ездить самостоятельно. Сложностей в таких поездках хватало, а доходы были меньше, чем хотелось, пока он не встретил еще одного бывшего одноклассника, который бросил учебу в институте физической культуры и спорта. Несостоявшийся спортсмен прибился к тем, кто уже состоялся, но оказался невостребованным государством. Василию было плевать на их делишки, главное, что знакомство позволило хорошо заработать. Уезжая в Турцию, он теперь вместе со своим товаром вез небольшие, но очень тяжелые свертки, которые всегда доставлял по указанному адресу. Эти поездки продолжались два года, пока он не открыл свои ларьки. Теперь и торговали, и ездили другие, в том числе и с контрабандой. Доходы увеличились, а «спортсмены» прикрыли от рэкета. Перед тем, как встретить Веру, Василий шел от одной из своих работниц. Женщина умудрилась летом простудиться, и теперь нужно было срочно искать продавщицу. Когда парень увидел плачущую на лавочке девчонку, сразу обратил внимание на ее стройную фигуру и шикарные волосы. Лицо у девушки оказалось ненамного хуже всего остального, поэтому он решил пожертвовать носовым платком, а заодно завязать знакомство. Постоянной девушки у Василия не было и не было времени заниматься ее поисками, поэтому в результате вынужденного воздержания страдал организм. Вере ужасно не хотелось возвращаться домой и понравился взявшийся ее утешать парень, поэтому она приняла предложение переночевать в его квартире, а потом недолго поработать в киоске.

— Это совершенно безопасно, — сказал Василий прекратившей всхлипывать девушке. — Я тебя пальцем не трону, а кроме меня в квартире никто не живет.

Вера рассталась с девственностью год назад и была слишком расстроена, поэтому послушно пошла рядом с ним до остановки автобуса, на котором доехали до огромного девятиэтажного дома. В квартире действительно никто больше не жил, и парень не стал к ней приставать, она к нему пришла сама. В свой первый раз Вера не испытала ничего, кроме боли, сейчас она была на седьмом небе от счастья. Василий уже имел кое–какой опыт общения с дамским полом и не только сумел дважды довести ее до финала, но и сам потерял от нее голову. Утром все получилось еще лучше, в результате в киоск отправилась другая девушка, а Вера занялась домашним хозяйством. Она неплохо готовила и приложила много усилий, чтобы привести в порядок запущенную Василием квартиру. Придя вечером, он все это оценил и отблагодарил ее в постели. Это продолжалось несколько дней и могло затянуться надолго, но у девушки хватило ума сделать вид, что она решила вернуться к родителям. Результатом ее заявления было сделанное Василием предложение выйти за него замуж. Через пять лет у семьи Лапиных появился первый магазин, а еще через три года — второй. Жили они без больших нежностей, но и без скандалов. Василий не пренебрегал супружеским долгом, и они почти сразу перестали предохраняться, но с детьми ничего не получилось. Шли годы, и отношение мужа начало меняться. Он все чаще куда‑то уезжал, нередко на несколько дней, и старался как можно меньше времени проводить дома. И в постели Вера получала намного меньше внимания, а когда она располнела от домашней жизни, Василий вообще перестал его оказывать, отговариваясь усталостью и плохим самочувствием. Вся жизнь молодой женщины свелась к чтению книг и многочасовому просмотру телепередач. Муж больше дома не ел, а возиться с готовкой для себя не хотелось, поэтому она покупала готовую пищу, по большей части торты и пирожные, которые очень любила. Прошло еще несколько лет, и от такой дурной жизни начало портиться здоровье. Появились проблемы с желудком, замучили простуды, а из‑за лишних килограммов Вера уже к обеду чувствовала себя совсем уставшей. Подруги так и не появились, а с родными отношения не сложились. У Василия где‑то в Сибири жили дальние родственники, с которыми он не общался, а ее семья… Брату ее муж сразу не понравился, и, похоже, что эта неприязнь у них была взаимная. Отец с матерью сначала были довольны тем, что она устроила судьбу, и даже трижды к ним приезжали. Позже родители почему‑то охладели к ее мужу, а когда выяснилось, что проблемы с внуками у них из‑за Василия, почти перестали общаться. Мать иногда звонила, но к себе уже не приглашала.

Вчера Вере исполнилось тридцать восемь лет. В прошлом году муж отделался в ее день рождения букетом тюльпанов, в этом он о ее празднике забыл. Мать позвонила и поздравила — вот и все внимание. Она ела на кухне очередной торт, не чувствуя его вкуса. Жизнь протекала без цели и смысла, а впереди не ждало ничего хорошего. Дурой Вера не была и прекрасно понимала, что во многих своих бедах виновата сама, но не было ни сил, ни желания что‑то менять. Одиночество давило не меньше тех лишних тридцати килограммов, которые она набрала за двадцать лет семейной жизни. Вот прошли эти двадцать лет, и что от них осталось в памяти?

— Сама виновата, — сказал кто‑то в ее голове. — Жрать и спать может и свинья. Подумаешь, разлюбил муж! Ты его сама никогда не любила, просто устроила свою жизнь.

— Ты кто? — обмирая от страха, спросила женщина. — Господи, неужели шизофрения?

— Я тот, кто будет делить с тобой голову десять лет, — ответил голос. — Никакой шизофрении у тебя нет, этого можешь не бояться. Нет, я не демон, мелькнула у тебя такая глупая мысль. Меня наказали за один проступок, поместив в твое тело. Управлять я им могу только с твоего разрешения, но чувствую все то, что чувствуешь ты, и имею доступ к твоей памяти. С момента моего вселения прошел год. Я потратил его на то, чтобы с помощью твоей памяти выучить язык и разобраться с вашим миром. Попутно узнал всю твою жизнь, начиная с трехлетнего возраста.

— Так не бывает! — сказала она. — Ты глюк, а у меня поехала крыша!

— Послушай, женщина! — рассердился голос. — Я провел в твоей голове не лучший год в своей жизни. Ты на удивление много знаешь, вот только цена большинству твоих знаний — копейка! Я вынужден был их просеивать и чуть не свихнулся от скуки! Мне еще долго быть в этом теле, и я не позволю тебе продолжать такую дурную жизнь! Она теперь у нас с тобой одна на двоих, поэтому ты у меня будешь жить ярко и приятно! Только перед этим придется хорошо потрудиться!

— Ничего я уже не хочу, — ответила Вера, у которой страх сменился безразличием. — Кому я нужна? Загубила, дура, свою жизнь, а ее остаток проведу в психушке. Уже сама с собой разговариваю. Муж, наверное, только обрадуется.

— Ты не полная дура, иначе я бы с тобой не так разговаривал! — по–прежнему сердито возразил голос. — Надо было тебе читать не женские романы, а фантастику, тогда мигом поверила бы. В твоей голове слишком много мусора, но я это поправлю. А насчет мужа у тебя не должно быть иллюзий. В скором времени он от тебя избавится, не понимаю, почему он этого до сих пор не сделал!

— Почему? — удивилась она, забыв, что разговаривает сама с собой.

— А ты подумай сама, — сказал голос. — Ты уже даже сама себе не нужна, думаешь, ты нужна ему? Пока бегает по любовницам, но рано или поздно это ему надоест. Разводиться он не станет, потому что будет вынужден делить имущество. Я не считаю Василия порядочным человеком, а его знакомства ты знаешь.

— Я могу уехать к родителям, — неуверенно сказала Вера. — Возьму только свои вещи…

— Еще одна такая глупость, и я перейду от убеждения к принуждению! — прорычал голос. — Не испытывай моего терпения! Хочешь сесть на шею старикам? Сейчас ты пустое место, не заработаешь даже на скромную жизнь!

— А что ты мне можешь сделать? — тоже рассердилась она. — Будешь орать в моей голове? Так от этого, наверное, есть лекарства!

— Я многое могу, — ответил голос. — Я тебе говорил, что могу погружаться в твои воспоминания, но я не сказал, что смогу погрузить в них тебя! И не просто заставить вспомнить, это ты можешь сделать сама, а заставить пережить. В качестве поощрения могу дать тебе воспоминание ваши постельные упражнения, и ты будешь кричать от счастья! А могу и наказать. В двенадцать лет ты ломала руку. Заставить твое тело вспомнить ту боль?

— Заставь, — согласилась Вера. — Может, я тогда в тебя поверю.

— Ты сама захотела, — сказал он. — Только руку мы оставим на случай непослушания, а сейчас у тебя вырвут зуб. Правда, тебе делали обезболивающий укол, но он почему‑то слабо помог.

Ударившая по нервам боль заставила ее мучительно застонать и упасть на кровать. Миг — и боль исчезла.

— Хватит, или ты все еще считаешь меня глюком?

— Господи! — прошептала женщина. — Почему меня?

— Потому что меня хотели наказать и никогда не засунули бы в голову молодой и сильной женщины, — объяснил голос. — Только в такую безвольную дуру, как ты! Если бы ты вела достойную жизнь, я бы сейчас уламывал другую.

— И чего ты от меня хочешь? — спросила Вера, до которой начало доходить, что голос может быть реальным, а не плодом ее расстроенного воображения.

— Станешь богатой и избавишься от мужа, — ответил он. — С этим я помогу. Прославишься, получишь власть и будешь приятно и интересно жить. Я тебя многому научу, а остальное сделаю сам. Но это все позже, а пока займемся твоим телом! Муж дома не ест, не будешь есть и ты.

— Голодать? — спросила она. — И сколько?

— Сколько будет нужно, столько и поголодаешь! — отрезал голос. — Нажрала такой вес, что сейчас нет смысла в каких‑либо упражнениях! Мышцы не укрепим, а сердце загоним. У тебя уже куча болячек, заодно уберешь их голоданием. Судя по тому, что я узнал из твоей памяти, голодать придется месяц. После этого сделаешь перерыв, а потом опять будешь голодать, но на этот раз уже с упражнениями. Ты так и не знаешь, сколько денег на карточке?

— Я не спрашивала, — ответила Вера. — Наверное, муж ее пополняет. На магазины хватает.

— Тебе должно хватить на приличный компьютер! — сказал голос. — Игровой мне не нужен, будет достаточно хорошей офисной модели с принтером. И закажи, чтобы подвели оптику.

— Муж удивится. Что ему сказать?

— Скажи, что будешь по сети смотреть сериалы, — ответил голос. — Для ваших доходов это не трата, поэтому он наплюет. Ты за два месяца голодовки больше сэкономишь. Только не вздумай ему о ней говорить. Узнает, конечно, но не сразу.

— А зачем мне комп?

— В первую очередь он нужен мне, но и тебе придется пользоваться. Без сети могут жить только те, кто не распробовал ее возможностей.

— А как мне тебя называть? — спросила Вера. — Я в тебя, кажется, поверила, поэтому как‑то неудобно…

— Мне все равно, — ответил он. — Можешь называть хоть глюком. Пока я в этом теле, у меня нет имени.

— Хорошо, имени у тебя нет, — согласилась она, — но можешь хоть сказать, кто ты такой? Влез в мою голову, да еще на десять лет, и командуешь…

— Такой же человек, как и ты, только мужчина, и мой мир более развит. По сравнению с нами вы все дикари.

— А кто же тогда лишил тебя тела? — спросила Вера. — Тоже кто‑то развитый? И что ты натворил?

— Это месть женщин, которые правят в одном из соседних миров, а причину тебе знать необязательно. Это все вопросы?

— Когда будем голодать?

— Голодать будешь ты, — уточнил голос. — Я не все время подключаюсь к твоим органам чувств. Нет никакой радости в том, чтобы читать вместе с тобой эти идиотские романы, жрать торты или тужиться в туалете. И голодание — это полезное, но не слишком приятное занятие. Ты свои неприятности заслужила, а я не собираюсь их терпеть. Буду за тобой приглядывать, а если возникнет нужда, позовешь. А голодать начнешь после того, как купишь компьютер и сделаешь сеть. От длительного голодания могут быть неприятности, а ты об этом слишком мало знаешь. Сначала я все изучу, потом начнем. Но это не значит, что можно продолжать питаться всякой дрянью. Сейчас же выбросишь из холодильника в мусоропровод все сладкое!

— А что тогда есть? — спросила она. — Там останутся только масло и копченая колбаса.

— Тоже в мусоропровод! — приказал голос. — После этого сходишь в магазин и наберешь яблок.

— Меня от них пучит…

— Я это как‑нибудь перетерплю, — ехидно сказал голос. — К яблокам можешь взять другие фрукты. И посмотри в любом банкомате, что у тебя на карточке. Не тяни с покупкой техники и сразу заключай договор на интернет. Оптика в доме есть, поэтому тебе за один день все подключат. Чем дольше будешь возиться, тем дольше просидишь на яблоках. Поэтому шагай к холодильнику, а я пока от тебя отключусь.

Голос замолчал, а Вера пошла на кухню.

«Если бы кто‑нибудь о таком рассказал, никогда не поверила бы, — думала она, выкладывая продукты из холодильника на стол. — Может, и раньше во всех одержимых бесом вселяли пришельцев? И что мне принесет такое соседство? Сбросить вес и снова стать привлекательной и здоровой — это, конечно, хорошо, хватит ли сил? Если он поможет с деньгами, за мужа можно не держаться. Неужели этот глюк прав, и Василий мне изменяет? Я ведь и раньше об этом догадывалась, только не хотела думать. Не такой он мужик, чтобы долго обходиться без женщины. Но как же не хочется верить в то, что он меня может кому‑то заказать! Глюк сказал, что мне нужно от него избавиться. Надеюсь, что он говорил о разводе, а не чем‑то другом. Как жалко все это выбрасывать! Если увидят соседи, решат, что я чокнулась. Вчера купила эклеры и съела только один. Съесть, что ли, еще? Глюк ушел, а от одного эклера вреда не будет».

Вера откусила половину пирожного и закричала от прострелившей руку боли. Сколько длилась боль, она не знала. Когда пытка закончилась, женщина сидела на полу с мокрым от слез лицом, а из прокушенной губы на халат накапала кровь.

— Что же ты делаешь, сволочь! — выплюнув остатки эклера, сказала она. — Живодер!

— Сама виновата, — спокойно сказал ей голос. — Я тебя предупреждал? Если совсем нет силы воли, и отказывают мозги… Я не собираюсь из‑за тебя сдохнуть, поэтому не буду с тобой церемониться. Сейчас ты съела эклер, хотя я это запретил и не было надобности в еде, а потом ты что‑нибудь такое выкинешь при голодовке и помрешь. Я не стал бы тебе мешать, но твоя смерть будет и моей. Я предполагал, что ты можешь не удержаться, поэтому отключился от всего, кроме вкуса, а когда почувствовал сладкое… Ладно, хватит болтать, бери мешки и все неси в мусор. Я ухожу, но ты не очень радуйся. Мне нетрудно быстро просмотреть твою память и наказать.

Вера с трудом поднялась, торопливо положила еду в пластиковые пакеты, после чего вышла на лестничную площадку и все выбросила в мусоропровод. Закончив с чисткой холодильника, она умылась, убрала кровь с халата перекисью и пошла одеваться. В магазин за фруктами пошла пешком и купила не только яблоки, но и другие фрукты. Если судьба есть эту траву, так пусть будет хоть какое‑то разнообразие. Рядом с магазином стоял банкомат, поэтому заодно посмотрела счет, на котором оказалось около двухсот тысяч. Следующий вояж у Веры был в один из компьютерных супермаркетов, в который она поехала, вызвав такси.

— Мне нужен продвинутый компьютер, но не для игр, — сказала она менеджеру, — и еще лазерный принтер. Сколько все это может стоить?

— У нас их много самых разных фирм, — ответил парень. — Скажите, сколько думаете потратить на покупку, и мы вам все подберем. Или объясните, для чего он вам нужен. Монитор можете выбрать сами.

«Глюк, — мысленно позвала она голос. — Что ему ответить? Я в этих компьютерах совсем не разбираюсь».

— О земной жизни я знаю только то, что известно тебе, — отозвался он. — Экран должен быть немного меньше, чем у твоего телевизора, и не бери больших колонок, иначе придется покупать стол. Пусть выбирают сами. Закажи доставку и подключение, а потом сразу займись оптикой.

Через три часа компьютер уже стоял на письменном столе самой маленькой из комнат, которую муж когда‑то использовал в качестве кабинета. Работник фирмы, с которой Вера заключила договор по интернету, подключил его к сети и продемонстрировал клиентке, что все работает.

— Теперь ты должна передать мне управление телом, — потребовал голос.

— Зачем? — испугалась она. — Ты и так можешь смотреть!

— Чем больше общаюсь с женщинами, тем больше убеждаюсь в их глупости, — сказал голос, и ей почему‑то показалось, что он при этом тяжело вздохнул. — Ты умеешь работать с компьютером?

— Ты тоже не умеешь, — возразила она, вся сжавшись в ожидании боли.

— Я умею работать с нашими машинами, поэтому быстро научусь работе на этом компьютере и научу тебя. Вера, не нужно так бояться! Ты можешь дать мне свое тело и точно так же его забрать. Когда ты смотришь на экран, мне без управления твоими глазами трудно даже читать, и работать с клавиатурой я через тебя не смогу. У нас нет такой архаики, и все давно управляется мысленно, но я ее быстро освою, а вот ты сама будешь учиться долго. Я хочу приятно и интересно жить, поэтому просто не могу причинить тебе вред. Если будешь мне доверять и слушаться, я тебе и боль никогда не причиню!

— Скоро должен прийти муж, — сказала Вера. — Он, если нигде не задерживается, появляется не позже шести.

— Как только придет, сразу заберешь тело, — ответил голос. — Мне нужно будет долго сидеть за этим экраном, а тебе придется поскучать. Сейчас постараюсь разобраться с клавиатурой и поисковой программой, а остальное будем делать утром, когда уедет Василий.

— Он может утром не уехать, — предупредила она. — Завтра суббота, а на выходные муж иногда уезжает только во второй половине дня. Черт с тобой, можешь работать, но только попробуй меня обмануть!

После этих слов тело Веры село в кресло и начало работать с компьютером. Она по–прежнему его чувствовала и все видела, но не могла даже пошевелить пальцем.

— Не нужно бояться, — сказал почувствовавший ее страх голос. — Как только закончу работать, получишь его обратно.

Страх полностью не исчез, но уже не мешал думать. Вера попыталась понять, чем занят глюк, но это было трудно. Ее пальцы что‑то набирали на клавиатуре, глаза постоянно перескакивали с клавиш на экран, но смысл прочитанного почему‑то ускользал. Продолжалось это около часа, а потом она почувствовала, что тело опять подчиняется.

— На сегодня все, — сказал голос. — Я многое узнал, теперь это нужно обдумать. Заодно посмотрел, что тебе понадобится для голодания. Завтра купи напольные весы и клизму. Только не грушу, а что‑нибудь приличного объема. Так, пришел твой благоверный. Выключай компьютер и иди его встречать.

Когда она вышла в гостиную, Василий был на кухне. В свои сорок четыре года он раздался в плечах и еще больше оброс мышцами, хотя специально их не качал. Не мужчина, а мечта любой женщины. Жаль только, что эта «мечта» уже пять лет спала на диване в гостиной и в спальню к Вере заходила только за пижамой.

— Что это у тебя за огород в холодильнике? — удивленно спросил Василий зашедшую на кухню жену. — В кои веки решил съесть что‑нибудь сладкое, а здесь одна зелень.

— Поешь персики, они сладкие, — предложила Вера. — Я решила сделать перерыв и немного отдохнуть от мучного, но если хочешь, завтра для тебя куплю.

— Не нужно, — отказался он. — Ты же знаешь, что я дома редко ем. Но ты меня удивила. Интересно, сколько ты думаешь разгружаться? И что должно было случиться, чтобы тебе это пришло в голову? Посмотрела какую‑то передачу?

— Посмотрела на себя, — ответила она. — Отмечала вчера в гордом одиночестве свой день рождения…

— Извини, — виновато сказал Василий. — Закрутился и забыл, а ты не напомнила. Знаешь что? Давай дней на десять слетаем в Таиланд? Будет тебе от меня подарок ко дню рождения!

— Не вздумай соглашаться, — вмешался голос. — Ваши самолеты — это мрак. Нет у меня желания так собой рисковать. К тому же мне подозрителен этот подарок. Ты ему до лампочки, поэтому непонятна такая радость и желание отдохнуть в твоем обществе. Я думаю, что он бы нашел, кого с собой взять. Скажи, что боишься лететь, а летом и в Москве неплохо, а в Таиланд можно наведаться зимой.

— Боюсь самолетов, — послушно повторила Вера. — К тому же сейчас в Таиланде для меня слишком жарко. Если хочешь, можешь отдохнуть там сам. Лететь ты не боишься и жару хорошо переносишь, и потом ты в этом году еще не отдыхал. А подарок я себе купила сама, будем считать, что ты мне его подарил.

— И что же я тебе подарил? — спросил муж.

— Я купила компьютер, — ответила она. — По телевизору можно смотреть только то, что показывают, а на компе я выбираю сама. Интернет уже подключили. Ты не сердишься?

— Если хоть иногда будешь делиться, то не сержусь, — засмеялся Василий. — Где его поставила, в кабинете? Пойду знакомиться с покупкой, а заодно кое‑что посмотрю.

Он ушел, а Вера достала фрукты, помыла и села ужинать. Голос ее в этот день больше не беспокоил, а муж сидел в кабинете допоздна, а потом лег спать. Проснулся он тоже поздно из‑за ее пробежки в туалет.

— Меньше нужно есть фруктов, — недовольно сказал он жене. — Ладно, все равно пора вставать. Я подумал и решил, что ты права и мне не помешает отдохнуть. Сейчас съезжу в магазины, поговорю с заведующими, а потом позавтракаю и куплю подходящую путевку. Думаю отдохнуть десять дней, но могу немного задержаться. Тебе должно хватить тех денег, которые остались на карточке. Могут быть еще дела, поэтому если задержусь до вечера, то я тебе позвоню.

Он привел себя в порядок, съел яблоко и, поцеловав Веру в щеку, уехал.

— Это хорошо, что его не будет, — сказал голос. — Сегодня не улетит, а завтра может. Поэтому сегодня сидишь на фруктах, а завтра начнешь голодать и чиститься. Ты уже завтракала? Значит, идем к компьютеру.

— А что ты вчера искал? — спросила она.

— О хакерах слышала? — спросил он. — Вот я такой хакер и есть. Только для работы в ваших сетях мне нужно очень многое узнать. Вся эта информация есть, но на ее изучение нужно время. Когда я здесь освоюсь, деньги перестанут быть для тебя проблемой, да и многое другое станет доступным. Кроме того, ты очень многого не знаешь, а поэтому не знаю и я. Для домохозяйки это нормально, а для той женщины, которую мы будем из тебя лепить, невежество — это непростительный грех. Поэтому сначала все нужное узнаю я, а потом буду заниматься твоим образованием.

Отдавать тело Вера уже не боялась, просто было скучно, тем более что на этот раз сидели намного дольше. Она попыталась заснуть, но это почему‑то не получилось.

— И не получится, — сказал вернувший ей тело голос. — Спать может мозг, а он у тебя трудился вместе со мной. Хорошо поработали. Теперь я буду обдумывать то, что узнал, а ты иди покупать весы и клизму. Выше голову, завтра ты сделаешь первый шаг в новую жизнь!

— И много их будет, этих шагов? — вздохнула она.

— А ты не вздыхай, — сказал глюк. — Большинство своих проблем люди создают себе сами. Мы в этом не исключение. Лень, глупость или еще что‑нибудь — какая разница? Ты еще не знаешь настоящей жизни. Что ты видела? Семья и школа в не очень большом городе и деньги, которых хватало на скромную жизнь. Единственное, что ее скрашивало, — это твой театр. А потом мечты пошли прахом, и ты прилепилась к Василию. Из Москвы не уехала и в деньгах, можно сказать, не нуждалась, а что еще? Секс вместо любви и телевизор вместо любимого дела. Смысл такой жизни могли придать дети, но у тебя не было и их. Махнула на все рукой и поплыла по течению. За все, моя дорогая, нужно платить! Тебе нужно за год исправить ошибки двадцати лет жизни, поэтому плата будет тяжелой.

— А тебя точно уберут из моей головы? — спросила Вера. — Это не на всю жизнь?

— Засунувшие меня в твою голову женщины — порядочные стервы, — ответил он, — но обычно они держат слово. Главное, чтобы ты осталась жива и жила нормальной жизнью, иначе я за десять лет свихнусь. Вообще‑то, их осталось девять, но ваш год короче года Мирта, а я не знаю, какой из них брали в приговоре. Ладно, иди за покупками. Потом почитаешь свои романы, и опять поработаем за компьютером. Заодно научу тебя, как искать и смотреть фильмы. И не жалей о несостоявшейся поездке в Таиланд, ты бы из нее не вернулась.