Предельный квант

Глава 5. Путь Ин

Сегодня я проснулся сам. Назойливый будильник — Аса, почему-то, не постучался сутра, и я с удовольствием нежился в спальнике, наверное, до самого полудня.

Обдумывать вчерашнее совершенно не хотелось. Серьёзные мысли ускользали, уступив место легкомысленному перебору здешних видов одежды и сортов клубники. Я зевнул и заставил голову оторваться от тёплых объятий своего лежбища.

Сполоснул лицо в глиняном умывальнике, который установили Аса с приятелем под моим чутким руководством. Руководил я блестяще, имея серьёзный архитекторский опыт в виде собранной собственными руками покосившейся табуретки из трёх криво сбитых сосновых брёвен, которую я смущённо спрятал подальше от чужих глаз в сад.

Ледяная вода хорошенько взбодрила. Домик был уже вовсе не пуст. Помимо умывальника, моя строительная бригада соорудила небольшой стеллаж для одежды, письменный стол и два стула. Я подошёл к стеллажу и провёл рукой по приятной бархатистой ткани аккуратно сложенного кимоно. Наморщился, напомнив себе о его цветовом посыле, и взял рубаху со штанами.

На улице природа вовсю играла яркими красками и насыщенными ароматами травы, цветов и чернозёма. Я потянулся, сделал несколько разминочных упражнений. На душе было спокойно и легко. Вот оно какое — счастье. Тихое, светлое, простое, пропитанное шелестом травы и чириканьем кузнечиков.

Мои аналитические отчёты, постоянная беготня, задёрганные рутиной друзья и многомиллионный город, пропитавшийся выхлопными газами пробок, были где-то там, далеко. А здесь я дышал полной грудью и, что удивительно, совершенно не скучал в размеренном ритме знойных полей и долгих безмолвных вечеров. Что-то в этом образе жизни было неуловимо глубокое, насыщенное и полное. Я же пока только касался этого чувства, а проникнуться им полностью, похоже, не хватит и жизни. Вот бы родиться здесь и начать впитывать его с младенчества.

Я принюхался, пахло печёной капустой. Аппетитный аромат доносился с задней стороны дома. Возле солнечного камня обнаружился Аса, флегматично переворачивающий лопаткой пирожки, готовящиеся на большом металлическом противне, закреплённом над камнем.

— Настоящие пироги с капустой? — приподнял я брови, сглатывая слюну.

Аса приветливо кивнул с лёгкой улыбкой и указал на стул. Пирожки обжигали, а потом таяли во рту. Набив им брюхо до отвала, я спросил Асу дожёвывая:

— Скажи, ты бывал в других поселениях? Может, даже в соседних землях?

— Я родился в Мэтаине, — ответил Аса, щурясь, вспоминая былое, — мы с семьёй переехали сюда, когда мне было двадцать оборотов.

— Во как.

Ясно теперь откуда такие умения в работе с древесиной.

— А почему переехали? — аккуратно поинтересовался я, помня, что Аса не особо любит распространяться на тему родителей.

— По работе. — Аса поставил в неудобной теме точку и продолжил рассказывать:

— В Ватаине часто бываю. Что, впрочем, и так очевидно. Мы привозим оттуда одежду и ткани. Друзья там близкие, — Аса запнулся и покраснел.

«И подруга сердца, видимо», — с улыбкой подумал я.

Почему-то, перед глазами промелькнула картина, как Эль грациозно тянется за спелой сливой. Я отмахнулся от наваждения.

— В Мэтаин тоже часто заглядываю. Друзей, как таковых, там не осталось. Давно уже переехал, да и маленький совсем тогда был. Так что езжу только по делу. Оттуда привозим доски и всякую утварь, полезную в хозяйстве.

— В Глотаине был только однажды, в детстве. У отца случилось неотложное дело, и мы на пять дней переехали туда. Глотаин — самый большой город в долине. Дома делают из камня. В центре — даже двухэтажные. А возле здания совета разбит большой ухоженный парк с озером, аллеями со скульптурами вдоль мощёных дорожек и настоящим фонтаном. Хотя, сам город мне не очень понравился. Пыльный, людный, деревьев мало. Мне как-то привычнее ближе к земле и спокойствию здесь, в Эльтаине. На обратном пути мы заехали в рыбацкую деревушку к северу от города и купались в самом озере Сеттиды. Меня прямо парализовало, когда я увидел бескрайний водный простор с настоящим прибоем и песчаными пляжами. Не то что здесь у нас: и болото с лягушками и вонючей стоячей водой гордо зовётся озером.

Слово «парализовало» стало для меня своеобразным триггером. Перед глазами сразу появились Армант, Кили, Ибет и Иги, вцепившиеся в стволы деревьев в бессильной просьбе о помощи. Благостное настроение как рукой сняло. Меня передёрнуло.

— В Рунтаине никогда не был. — продолжал Аса, — В Землях Суин тем более. Про них вообще мало известно кроме того, что оттуда солнечные камни привозят, — Аса задумался, — Слушай, у меня же есть карта! — После небольшой запинки спешно прожестикулировал он.

— Ох, ты, — я потёр руки в предвкушении, пытаясь выбросить из головы мысли о парализованных эльтаинцах, — Тащи, чего ждёшь!

Через минуту Аса прибежал обратно, размахивая большим свитком рисовой бумаги. Смахнув крошки со стола, развернул свиток и закрепил края камнями, чтобы лист не унесло ветром.

Надо отметить, карта меня впечатлила. Тщательно проработанные очертания регионов, изображения гор, как скалистых, так и пологих. Картинки лесных массивов с рисунками преобладающих деревьев, каллиграфически выверенные названия городов, рек и озёр. Легенда и даже полоса с масштабом.

— Вот смотри, — Аса обвёл рукой широкую область справа от центра карты, — Это долина Ин. Здесь, — он указал пальцем на изображение Эльтаина с несколькими деревенскими домами и животными, — мы с тобой. Справа, — он показал на значок скалы, — Восточный утёс, с которого тебя привели. Здесь, — он указал на тонкую извивающуюся линию левее Эльтаина, — первый исток великой реки Таин. Тут, — он провёл пальцем на сантиметров десять левее до изображения следующей группы домиков, — Ватаин, ближайший к нам посёлок. Это, — он сместил палец вдоль линии реки вниз и немного вправо, — Мэтаин и второй исток Таин. Здесь, — он продолжил движение вниз вдоль линии реки довольно далеко, — Рунтаин. За ним, внизу, — он показал на обширную территорию с густо нанесёнными изображениями деревьев, которая покрывала весь нижний правый угол карты, — Южный лес.

Я откусил большой кусок остывшего пирожка. Уже давно наелся, но всё не мог остановиться.

— Это Глотаин, — Аса ткнул пальцем немного правее центра карты, — Севернее, озеро Сеттиды, — он обвёл крупную голубую область, — Слева — Разделяющая Гряда, и западнее — уже земли Суин, — он указал на большую пустую область, занимающую почти всю левую часть карты, — На юге под землями Суин — море. На севере земли Асин, — показал он ещё на одну обширную пустынную область, — И земли Баин, — Аса обвёл клочок на северной кромке карты, утыканный изображениями гор, — Остальное можешь уже сам изучить, — Асе, видимо, надоело проводить урок географии, и он откинулся на спинку стула.

Я ещё долго рассматривал карту, восхищаясь безупречным качеством исполнения.

— Скажи, судя по карте, в западных регионах городов вообще нет? — озвучил я давно мучивший меня вопрос.

— Есть, конечно, — хмыкнул Аса, — но про них так мало информации, что картограф предпочёл вообще ничего не указывать в этих областях.

— Ясно, а вот эта конструкция, — я махнул рукой на вздымающуюся к небесам стелу, — почему на карте не обозначена?

— Не знаю, и давай не будем об этом, — нахмурился Аса, обрубив мне надежду задать следующие закономерные вопросы: «Что это вообще за стела?» и «Кто её поставил?»

Ну, конечно, а чего я, собственно, ожидал? У местных прямо россыпь тем-табу. Стелу эту я увидел сразу же, как очутился в мире Ин, а на вопросы: «что это?», «откуда?» и «зачем?» за все месяцы получил только ответы: «не знаю», «давай не будем» и остальные незамысловатые вариации ответа «отстань, не твоё дело».

— Скажи, а что это за единица измерения на шкале масштаба? — перевёл я тему.

— Тэтари, — это тысяча ари. А ари примерно равна шагу взрослого человека.

— То есть, от Эльтаина до Ватаина около тридцати пяти тэтари или тридцать пять тысяч ари, верно? — примерился я.

— Да, примерно так

Получается, ари — около семи десятых метра, а тэтари — примерно семьсот метров. Значит, до Ватаина по прямой будет двадцать четыре с половиной километра. Прилично, особенно если учитывать, что это расстояние проходится не на машине по прямой трассе, а на своих двоих по извилистым тропинкам либо на трясущейся телеге.

— Но добираться туда около двух дней пешком, если быстрым шагом, — словно прочитав мои мысли, добавил Аса.

— Ну и цена этого вашего испытания для посвящения, — я вспомнил о пареньке, который приволок повозку с камнями в Эльтаин аж из земель Суин, — Это ж сколько Рина тащил ту телегу из Суин? — спросил я с обалдевшим видом.

— Точно не знаю, но думаю, что не меньше трёх периодов тащил.

Я поставил себя на место парня. Представил, как несколько дней подгоняю тяжелющую повозку с лошадью вверх в горы, потом несколько дней вниз, потом ещё недели по лесу в одиночестве. Ночуешь где придётся, питаешься непонятно чем, лошадь ещё чем-то кормить, да и хищники в лесу наверняка водятся. И это всё на мой обывательский взгляд. А сколько настоящих опасностей. И на фоне этого нужно не спускать глаз с камней, не дай Бог, ткань разболтается хоть где-то. Прям граната под боком. Меня аж передёрнуло.

Вот делайте что хотите, а на такие испытания я в жизни не подпишусь. Лучше прилягу на мягкий диванчик, закутаюсь под одеяло с головой и сделаю вид, что никого здесь нет, а вы уж сами играйте в свои посвящения, испытания и прочую чепуху.

— Садисты вы какие-то, — пробурчал я.

— Что? — поднял брови Аса, не понимая фразы.

— Ничего, «давай не будем об этом», — я картинно передразнил его.

Мир номер девять, планетарная система СИ200, планета СИ200-0. За четыре года до настоящих событий.

Советник Трунгх очередной раз всматривался в даль сквозь толстое оконное стекло. Через узкие проёмы между небоскрёбами уже начали пробиваться первые лучи солнца, и он с неудовольствием отшатнулся от призрачного морщинистого силуэта, смотрящего прямо на него из окна. Отражение было и впрямь устрашающим. Лицо уже не мужчины, а старика, испещрённое морщинами, помутневшая с годами радужная оболочка глаз и седина, местами превратившаяся в лысину.

Миэт стоял, переминаясь с ноги на ногу, и терпеливо ждал, когда советник закончит свои размышления и соизволит обратить на него внимание. В этот раз он прибыл со спутником.

— Докладывай, — сухо бросил Трунгх не оборачиваясь.

— По третьей планете системы СА1276 156 мира. Открылись новые подробности. Аналитики, перепроверяя расчёты, обнаружили, что либо в прошлый раз были неправильно определены граничные условия, либо, — он запнулся, подбирая слова, — информационный предел тамошнего поля расширился.

— Как это расширился? — с металлическими нотами в голосе спросил советник.

— Магистр Лиа специализируется на изучении подобных аномалий, — Миэт мотнул головой в сторону своего спутника.

— Позвольте, я поясню, советник — отозвался Лиа.

Трунгх еле заметно кивнул, приглашая продолжать.

— Примерно с вероятностью одна трёхмиллионная при резком сокращении свободного информационного пространства поля планеты возникает так называемый разрыв инфополя. После этого свободное информационное пространство либо существенно замедляет своё сокращение, либо сокращение полностью останавливается. И это при том, что новая информация в поле поступает с той же скоростью. Отсюда название «разрыв», новая информация будто проваливается в чёрную дыру. Специалисты нашего отдела занимаются изучением таких аномалий. За всю историю похожих ситуаций было всего две. Мы несколько раз тщательно проанализировали текущие параметры поля СА1276-2 и с уверенностью можем сказать, что это как раз именно такой уникальный случай. Третий в истории.

— А ты что думаешь об этих сказочных домыслах? — скептически поинтересовался Трунгх, обращаясь к Миэту.

— Я тоже сначала к этой теории отнёсся с иронией, — тихо произнёс Миэт. — Но исследования нашего отдела показывают те же данные. Мы четыре раза перепроверили информацию, сокращение свободного инфопространства из ускоренного стало стабильным и продолжает замедляться. Новая информация уходит в никуда.

— Может, всё-таки, отправить твой отдел и этот, как его, «отдел исследования аномалий» на заслуженный отдых в рудники Раду раз вы несёте чушь так складно? — оскалился Трунгх, в прочем, скорее в воспитательных целях.

— Ты понимаешь, что это значит? — продолжил он, развернувшись и повысив голос, — Если в этой теории есть хоть толика истины, тот, кто приручит аномалию, сможет перестать лихорадочно высасывать свободное пространство из отсталых миров и свободно создавать тонны новой информации, не заботясь вообще ни о чём. Любой советник голову свернёт, добывая это знание. А всем остальным знающим эту голову открутит с улыбкой.

— Так, — Трунгх принялся возбуждённо ходить по кабинету. — Во-первых, отдел исследования инфоаномалий переименовать в «Отдел лингвистики». Внутренний гриф секретности: ноль. Сколько в отделе человек?

— Одиннадцать, со мной двенадцать, — выпалил Лиа.

— Весь отдел переезжает в это офисное здание, хотя… — советник задумался, сместив расфокусированный взгляд на потолок, — Слишком опасно, лучше на мой остров Мей. Там есть подходящее здание. Обратись к администратору Мей, я прямо сейчас распоряжусь, чтобы он подготовил всё необходимое для размещения ваших людей. Про реальное назначение отдела ему ни слова.

— Во-вторых, — продолжил он жёстким командным тоном, — придумайте качественную легенду. Ни у кого из посторонних, впрочем, даже у наших, не должно возникнуть подозрений о том, что лингвистический отдел занимается вовсе не изучением древней письменности. Организуй пару реальных проектов для прикрытия.

— А если будут спрашивать, зачем великому советнику на личном острове отдел лингвистики? — осторожно поинтересовался Лиа.

— Тебе кто-то давал слово? — оскалился Трунгх. — Впрочем, вопрос действительно важный. Списывай всё на мои причуды. Мол, на старости лет увлёкся изучением найденных в подземной пирамиде одной из планет пятнадцатого мира наскальных рисунков. И приезжаю на остров отдохнуть, а заодно, попивая чай, поизучать древние сплетни, высеченные на камне. Такое в высших кругах — обыденное дело. Сразу все любопытные интерес потеряют. Предваряя твой следующий вопрос, расскажу. Мы действительно нашли такую пирамиду в пятнадцатом мире на ИЕ215-4. Наскальные символы там не особо интересные, но в качестве одного из проектов прикрытия для отдела лингвистики подойдут прекрасно. Обратись в археологический департамент, все необходимые допуски я обеспечу.

Лиа кивнул.

— Во-третьих, — продолжил Трунгх, — все силы отдела направляете на детальное исследование аномалии. Меня интересует два момента. Первый: вы должны предоставить стопроцентные доказательства, того, что аномалия реальна, а не результат просчёта. Второй: найдите источник аномалии. Источник явно есть, не само же инфополе себя разрывает. Детальный план с датами жду через семь стандартных дней.

Трунгх грузно опустился в кресло вздохнув.

— В-четвёртых, безопасники проведут с каждым из сотрудников лингвистического отдела разъяснительную беседу о неразглашении.

Лиа поёжился. Он имел отличное представление о том, как проводят подобные «беседы», лично приняв участие в одной из них при приёме на работу. После беседы он полгода глотал пригоршнями снотворное, чтобы спать мёртвым сном, а не видеть эти кошмары.

— Вся информация по проекту должна храниться на локальных серверах острова без возможности доступа извне. Четырехфакторный доступ с подтверждением ДНК и прочее для грифа секретности ноль, нюансы разъяснят сотрудники информационной безопасности. Все финансовые вопросы решать лично со мной, хозяйственные — с администратором острова. Отчётность предоставлять лично мне, в виде самоуничтожающихся голографических презентаций, никаких пересылок через сеть.

Трунгх заёрзал в кресле поморщившись.

— В-пятых, нужно подготовить правдоподобнее описание того, почему переход к пределу информации на СА1276-2 замедлился. Для совета это должна быть очередная скучная история про то, как мы сбили стремительное увеличение количества информации на планете какой-нибудь войнушкой, планетарной катастрофой или вирусом. Такая история лишь вызовет зевоту и отправится пылиться на архивные сервера. Кстати, вирус неплохо подойдёт. Изучите местные штаммы гриппа и подберите какой-нибудь новый и безопасный в лаборатории. Такой, чтобы медиков заинтересовать. Нужно хорошенько подогреть СМИ, пусть устроят взрывную шумиху. А местные пару лет побегают, поохают и успокоятся. Это на тебе, — советник пристально посмотрел на Миэта, — не мне тебе рассказывать, как такие дела проворачивать.

Миэт покорно кивнул.

— Отчёт должен быть составлен так, чтобы не только совет, но и я в него поверил. Это ясно?

— Да, великий советник, — пробурчал Миэт, глядя в пол.

Эль обрезала розовый куст, напевая недавно разобранный с учеником мотив. Из головы никак не хотел уходить сон про эльтаинцев и Ивана на утёсе. Прицепился, как мокрая земля к башмаку.

«Вот настырный!», — Эль отмахнулась.

Рука задела шип, и на пальце болезненно выступила капля крови.

«Проклятье!», — она поморщилась и приложила палец к губам.

И в этот же момент прямо в воздухе, словно собранная из светящихся пылинок, появилась полупрозрачная фигура Ивана.

— Ф-ф-ф-ф, — только и смогла прожестикулировать Эль, попятившись.

— Какой, хм, приятный сон, — со смущённой улыбкой проговорил я, — кстати, меня зовут Иван.

— Как это? — растерянно показала Эль, разглядывая наваждение.

— Ты о чём?

— Что за фокусы? Это ваша земная технология? — она протянула руку в мою сторону.

Я так и не понял о чём она. И такое непонимание удивило. Обычно во сне, каким бы он ни был фантастическим, причинно-следственные связи хорошо прослеживаются. Ведь картинку создаёт твой же мозг.

— Приятно познакомиться, — я не нашёл ничего другого, как произнести дежурную фразу.

— А мне неприятно. Сначала снишься мне, а потом в виде призрака притащился.

Эль из моего сна рассказывает о том, что я ей снюсь. Забавно. Да ещё и призрак какой-то. Мне кажется, в реальности она куда более вежливая и неразговорчивая. Что ж, пока довольствуюсь своими подсознательными представлениями о ней.

— Слышал, ты учишь игре на инструментах. Здорово. А на каких?

— Чего тебе вообще надо?

— Ну как, — я запнулся, — Если в реальности побоялся к тебе подойти, то могу же хотя бы во сне поболтать с милой симпатичной девушкой?

Она как-то странно посмотрела на меня:

— Слушай, ты правда сейчас спишь?

— Ну да, похрапываю в своём домике.

Эль убрала палец от губ и поднялась:

— Я-то не сплю. И вижу тебя. Но не настоящего, а светящуюся картинку. У тебя даже ноги на земле не стоят.

Я взглянул вниз и поёжился: действительно, стопы находились в сантиметрах двадцати над землёй.

— Слушай, а ведь тоже видел тебя! Там, на утёсе.

— Ты был на валуне и ещё Армант, Ибет и Иги…

— Да!

Эль поджала губы и задумалась.

— Где твой дом? Хотя… Ладно, сама отыщу.

Она отряхнулась и быстрым шагом двинулась в сторону дороги. Я хотел было последовать за ней, но понял, что и шагу ступить не могу. Ноги беспомощно болтались в воздухе.

Солнце стало припекать. Всё сильнее и сильнее. Вскоре мир превратился в светящееся марево. Я проснулся.

Эль склонилась надо мной с вопросительным выражением лица:

— Рассказывай, что это за штучки!

Я поморгал, убедился, что уже точно не сплю. Ух, как же она обалденно пахнет! Аромат роз с нотками чего-то свежего. Будто топовые духи.

— Привет, — с улыбкой произнёс я, — нехорошо вламываться без приглашения. А что, если я не одет? Чаю?

— Не ёрничай!

— Ладно, ладно.

Я встал и посмотрел на неё с нежностью:

— А ты такая же, как и во сне. Даже красивее. Итого, что мы имеем? Я видел тебя в реальности, когда ты спала. И ты аналогично. Пока не особенно разбираюсь в нюансах здешних мест, но о таком, хм, слышу впервые.

— Хочешь сказать, что ты здесь ни при чём? — жестовый тон Эль перешёл на повышенный.

— Да, правда, я не в курсе, что это за явление такое, — я поднял руки, мол, сдаюсь, — но мне оно, определённо, по душе.

Эль почему-то покраснела.

— Давай, всё-таки, чайку. Мигом вскипячу!

Она отрицательно покачала головой:

— Некогда, скоро урок. Не всем же валяться в кровати до обеда, — она укоризненно наклонила голову набок, — но знай, мы ещё не закончили.

— Как скажешь. Ещё раз приятно познакомиться, уже не во сне, — я подмигнул.

«Конечно, не закончили. Ведь это только начало. Интересно, во сколько у неё урок, в шесть утра, что ли? Рань же совсем».

Эль фыркнула и скрылась за раздвижной дверью.

Кили поправила кимоно, вздохнула и постучалась в дверь маленького бревенчатого домика. Через несколько секунд та отодвинулась, и на пороге возник высокий мужчина с волосами, забранными в косу, и большим шрамом на шее. Он прищурился, изучая посетительницу, и жестом пригласил войти. Обстановка дома была довольно спартанской. Маленькая, грубо сколоченная кровать-футон, несколько стеллажей с книгами и большой стол, на котором была разбросана кипа бумаг и стояло четыре свечи.

— Рассказывай, — небрежно прожестикулировал Гровелин, глава Рунтаина.

Кили собралась с мыслями и начала рассказ:

— Три дня назад мы отправились ночью с Армантом, пришельцем и ещё несколькими эльтинцами на сбор изменённых листьев.

— Что за пришелец? — перебил Гровелин.

— Мужчина, большеносый, бледный, с красными волосами, очень странный, появился неизвестно откуда на восточном от Эльтаина утёсе несколько периодов назад. Зовут Иваном. Армант с Ибетом тогда делали обход и наткнулись на него. Привели в посёлок, теперь он там обитает в доме, где раньше жила старушка Витт, светлого солнца ей на пути Ин. Нашего языка, по словам Арманта, не знал. Хотя со мной вполне неплохо общался. Вроде как прибыл с планеты «Земля», но что это за планета, где находится и как он сюда попал, выяснить не удалось. Похоже, и сам пришелец не знает. Больше никакой информации не получила. Расспрашивать незнакомца не стала, не в наших это правилах, а сам он про своё происхождение не особо распространялся. Насколько я поняла по оговоркам, там, откуда он прибыл, довольно высокотехнологичная цивилизация. И нас он считает дикарями, — кили поморщилась, — Удивился, когда узнал, что у нас есть книги и антисептики.

Лицо Гровелина тронула лёгкая улыбка.

— Вот, собственно, и всё о нём, — резюмировала Кили.

— Интересно, очень интересно. Устрой нам встречу, обязательно, — задумчиво произнёс Гровелин.

— Постараюсь, но обещать не могу. Он действительно очень странный, да и эльтаинцы его опекают.

— Ладно, об этом потом. Что там со сбором листьев? — перевёл тему глава.

— Так вот, мы выдвинулись ночью. Армант зачем-то пошёл с нами, и Ивана тоже потащили. Изменения уже коснулись склона утёса. По словам Арманта, буквально пару периодов назад изменения только подбирались к опушке на вершине. Достигнув места, я, как обычно, стала фиксировать показания древесной породы, а местные — собирать листья. Но вдруг произошло непредвиденное и страшное. Изменения произошли скачком прямо рядом, и нас парализовало. Всех, кроме Ивана, он в это время лодырничал, рассматривая долину. Благодарность Ин за это. Он нас и спас, оттащив от поражённых деревьев.

— Парализовало? — вскинул брови Гровелин.

— В прямом смысле этого слова, мы всё прекрасно осознавали, но не могли пошевелиться.

— Изменения произошли точно ночью, ты ничего не путаешь? — с сомнением спросил глава.

— Глубокой ночью, рассвет ещё только начинал проявляться. И самое странное и страшное, — это скачкообразный характер изменений. Первый раз такое встречаю. Раньше мы могли спокойно ходить на исследования даже днём, когда изменения происходят гораздо быстрее. И, само собой, про парализацию от изменений я ни разу не слышала. Нужно сейчас же предупредить хранителей знаний об опасности. Изучение растений не стоит такого риска. Утром же я села на лошадь и галопом помчалась сюда, лишь на десяток пин вздремнув в пути. Лошадь теперь полумёртвая.

Гровелин мрачно смотрел сквозь бумаги на столе. Поразмыслив, быстро прожестикулировал:

— Я распоряжусь свернуть все полевые исследования на неопределённый срок. Придётся созывать экстренный сбор совета старейшин. Но это процесс небыстрый. Нужно действовать прямо сейчас. Что эльтаинцы-то сами планируют делать?

— Армант предлагал Элеосину перебраться к Ватаину, но ты же знаешь, как тот относится к стиранию.

Гровелин вздохнул.

— В общем, для эльтаинцев слово главы — первичный закон, — обречённо резюмировала Кили

— Да уж, Элеосин — старый упёртый зануда. Его уверенности и силе воли любой может только позавидовать. Впрочем, я съезжу в Эльтаин, попробую убедить главу не отправлять горожан на верную смерть. Как минимум, постараюсь добиться разрешения на переезд тех жителей, которые сами хотят перебраться. А заодно и с Иваном пообщаюсь, интересная он персона, очень интересная…

Гровелин провёл ладонью по шраму.

— Так, теперь про изменения.

Он поднялся, ловким движением высек искру кресалом, и на одной из свечей заиграл бодрый алый огонёк. Поджёг от неё остальные и принялся копаться в бумагах. Кили сосредоточенно следила за танцующими языками пламени, перебирая в голове те ужасные мгновения. Мгновения на утёсе, когда она, обездвиженная, в немом ужасе, уже начинала прощаться с жизнью. Мгновения, которые тянулись и тянулись, вбирая в себя всё таящие надежды на спасение.

— Вот смотри, — Гровелин нашёл нужный лист и поморщился, посмотрев на застывшую Кили, — Просыпайся давай. Изменения начали появляться пятьдесят четыре оборота назад. Во всяком случае, тогда мы о них впервые узнали. Примерно в это же время в Суин появилась стела. Далее. Тридцать два оборота назад на стеле весь день вспыхивали жёлтые всполохи. Примерно в это же время мы обнаружили, что скорость изменений начала увеличиваться. Мы к тому моменту уже тщательно изучали динамику. И, наконец, в ночь вашего похода на утёс, стела засветилась тусклым алым светом. Результат — скачкообразное изменение.

— Да ладно?! — Кили показала жестами недоверие к выводам.

— Пока это только домыслы. Но то, что стела как-то связана с процессом изменений — факт, — продолжил Гровелин, игнорируя скепсис Кили, — Необходимо снарядить исследовательскую экспедицию к стеле и как можно скорее. Сможем ли мы там что-то выяснить — большой вопрос. В любом случае надо добыть хотя бы какую-нибудь информацию. Собери нужных людей, через период выдвигайтесь.

— Я? — растерянно уточнила Кили.

— Само собой. Или ты знаешь в Рунтаине других экспертов по изменениям с таким опытом, как у тебя? Ну, не считая, не буду называть кого, — ухмыльнулся глава.

Кили будто передёрнуло.

— Но я же, скорее, изучаю растения. А по камню лучше пригласить кого-нибудь из Глотаина, — не сдавалась она.

— В Глотаине отлично работают с камнем, но тамошние жители — ремесленники, а ты — исследователь. Хватит препираться, вопрос уже решён.

— Хорошо, а кого брать? — неуверенно уточнила Кили, принимая неизбежное.

— Всех, кто потребуется. Здесь я тебя не ограничиваю. Единственное ограничение — срок, будь полностью готова выдвинуться через период.

— Ясно, тогда я пошла заниматься приготовлениями, надеюсь, одного периода хватит, — засуетилась Кили.

— Хватит, время не ждёт. И пусть Ин освещает вам дорогу, — глава зарылся в бумаги, закончив разговор.

В дверь упорно стучали, видимо, уже довольно давно. Я с трудом открыл заспанные глаза. Кого это среди ночи принесло? Ну что за манеры у местных? Если бы у меня был с собой будильник, он бы ни разу не понадобился, полно тут двуногих будильников. Хрустнул шейными суставами и, нехотя, заставил себя подняться.

За дверью помимо ночного холодного воздуха и стрекотания цикад меня ждал Иги.

— Одевайся, идём к Элеосину, — затараторил он в приказном порядке. По заспанным глазам было видно, что и сам Иги только проснулся.

Я зевнул, хотел было спросить: «что же такое важное нужно срочно обсуждать посреди ночи?», но одёрнул себя и вернулся в дом. Быстро почистил зубы, плеснул ледяной водой на лицо, отчего всё тело покрылось гусиной кожей. Натянул хлопковые рубаху и штаны и вернулся к Иги.

— Кимоно надеть надо, — зевая, сообщил тот.

— А сразу нельзя было сказать, — вспыхнул я, и вновь поплёлся переодеваться.

Серое кимоно — символ покорности. Ага. Самое то для визита ко главе поселения. Изощренный у местных юморок.

Мы прошли в восточную часть Эльтаина до самого крайнего здания.

— И что, глава живёт в этом маленьком домике? — удивился я.

Иги ничего не ответив, постучал в дверь. Через несколько секунд она открылась. На пороге стояла интеллигентного вида женщина в белом платке на голове и изумрудном кимоно. Всё в ней выражало тепло и доброту, а в глазах отчётливо прослеживалась недюжинная жизненная сила. Несомненно, это была супруга Элеосина.

Она пригласила жестом зайти, и я последовал за ней. Иги испарился. «Вот кто будет сейчас сладко спать», — с завистью подумал я. Внутри было очень светло от десятков зажжённых свечей. Обстановка в доме оказалась минималистичной. Кровать, два шкафа, стол и четыре стула. Даже умывальника не было. «А я-то не кисло живу, с личным умывальником в доме», — усмехнулся я про себя. За столом сидели Элеосин, Армант и двое незнакомых мне мужчины в кимоно. Так как присаживаться не пригласили, да и было некуда, я остался стоять возле входа, вопросительно взглянув на главу.

— Приветствую, Иван, — поклонился Элеосин.

Армант и другие коротко кивнули.

— Доброй ночи, — ответил я, еле сдержав зевок.

— Я Элеосин — глава этого поселения.

— Да, вас мне уже представил Аса.

На лице главы промелькнула нотка грусти. С чего бы это?

— С Армантом вы уже знакомы, а это Ваго и Ори, наши связные, — он кивнул в сторону мужчин.

— Связные? — я удивлённо вскинул брови.

— Ах да, возможно, тебе не рассказывали. Мы общаемся между городами с помощью световых сигналов. Зажигаем вон на том западном холме, где стоит белое здание, костёр и с помощью задвижек передаём световой штрихпунктирный код. Связные дежурят по ночам, отслеживают сигналы из других городов и при необходимости передают их сами. Такие здания мы называем алистами.

— И эти сигналы видны даже из Рунтаина, на расстоянии семидесяти тэтари?

Я представил карту, которую мне показывал Аса и прикинул дистанцию по прямой. Это ж пятьдесят километров!

— Да, именно оттуда мы получили сегодня сообщение. Но об этом немного позже. А пока представлю мою супругу, Миду.

Та слегка поклонилась. Я почтительно кивнул в ответ.

— Давай пройдёмся, подышим воздухом, — продолжил Элеосин.

Они с Армантом степенно поднялись и двинулись к двери в сад.

— А Мида пока нам приготовит ароматный яблочный чай.

За дверью оказался огромный ухоженный яблоневый сад, прямо целый парк. До рассвета ещё было далеко, и на листьях отражался призрачный лунный свет. Мы втроем медленно зашагали по извилистой тропинке меж деревьев. Ароматы здесь были обалденные. Я всей грудью вдохнул, уже полностью отогнав сонливость.

— Ты же знаешь про Путь Ин и наши принципы? — продолжил разговор Элеосин.

Кое-что я, конечно, уже знал. Но так мало, что, решив добыть побольше информации, отрицательно покачал головой.

— Следуя пути Ин, человек должен развиваться весь свой короткий период жизненного пути. Развиваться как физически, культурно, профессионально, эмоционально, интеллектуально, так и духовно. Трудолюбие, познание, эмпатия — это три из четырёх столпов нашего учения. А резвившись, особенно в области эмпатии, человек должен принять и применить четвёртый принцип — смирение. На первых порах, когда личность ещё слабо развита, смирение не имеет такой ценности. Оно приобретает смысл, когда человек приближается к высшей точке своего совершенствования. Только сильному физически, умственно и духом по-настоящему тяжело принять смирение.

Элеосин прервал монолог, поднял глаза туда, где светились миллионы звезд, и прикрыл веки.

Я долго обдумывал, какой вопрос будет уместно задать, и, наконец, спросил:

— А как именно должно проявляться смирение? Перед чем нужно смиряться?

— Правильный вопрос. Смирение пронизывает нашу жизнь от самых незначительных мелочей, вроде купания в холодной воде и терпения к детским капризам до более фундаментальных вопросов. Таких, как принятие того, что в вашем мире называют судьбой и согласия не отклонятся от своего индивидуального единственно правильного пути развития. Очень важно отличать смирение от вынужденной покорности. Когда человек вынужден действовать по указке, не имея возможности поступить по-своему — это вынужденная покорность, но не смирение. И зачастую — проявление слабости. Смирение же — это добровольное принятие, когда человек достаточно силён, чтобы поступить по-своему, но проявляет силу воли и следует необходимому. Но я тебя позвал не для того, чтобы рассказывать о наших духовных принципах. Что тебе известно о стирании?

Элеосин открыл глаза и посмотрел на меня пристально.

— Насколько я понял, стирание — постепенное уничтожение планеты и это как-то связано с информационным полем. Собственно, то, что произошло с нами на утёсе — и есть предвестник стирания. Больше ничего не знаю, — признался я.

— Ясно, в принципе, более менее верно. Но есть важный момент, который тебе стоит знать. Стирание — это действительно следствие изменений в информационном поле планеты. Вселенная запускает этот процесс автоматически после того, как количество информации в инфополе достигнет определённого предела. Каков этот предел на нашей планете, мы не знаем. Но, судя по всему, он был достигнут пятьдесят четыре оборота назад и началось стирание.

Я не знал, что ответить, и шёл с раскрытым ртом. Хотелось бы убедить себя, что это просто религиозные бредни. Но я своими глазами видел пепельные земли и треугольные деревья.

— А что именно хранится в инфополе? — задал я давно мучивший вопрос. Аса уж слишком пространно говорил про это.

— Всё, что связано с разумными существами. Слова, поступки, рукотворные предметы, мысли. Иными словами, если разумное существо как-либо структурирует окружающий мир, эта структура сохраняется в инфополе.

И тут меня как по голове ударило. Аскетичный образ жизни местных, молчание, неторопливость. Вот они откуда. А я-то грешил на какие-то непонятные древние традиции. Но сразу в голове родился закономерный вопрос:

— Получается, в моей вселенной никаких информационных полей и таких ограничений нет. Иначе Землю уже давно бы стёрло. Мы-то создаём информацию тоннами по поводу и без повода.

Элеосин пристально посмотрел на меня.

— Вселенная одна. Возможно, и существуют параллельные миры, но законы вселенной везде фундаментальны и непреложны. Это факт.

«Интересно, откуда такие знания и уверенность?» — ухмыльнулся я про себя.

— Тогда как же земляне до сих пор спокойно себе существуют?

— Информационное поле — сложный организм. Информация, которая в него поступила, остаётся там навсегда, вплоть до стирания. Оно сродни чёрной дыре, которая поглощает всю материю, а потом взрывается от её избытка.

Я уже ничему не удивлялся. Разговоры о чёрной дыре в этой дыре!

— Ваша планета ещё молода и поле только начинает накапливать информацию. Планета Ин же — древняя, люди на ней появились за многие миллионы ваших лет до возникновения жизни на Земле. Алсины — далеко не первые, эта долина видела гибель десятков цивилизаций. И на руинах ушедших в небытие великих народов мы построили общество, основанное на бережливом использовании информации, понимая и принимая наследство, которое нам досталось. Я не случайно упомянул путь Ин вначале. Один из его постулатов — принятие стирания. Мы, как наследники многовековой истории и её преемники, просто обязаны мужественно и смиренно принять этот дар конца нашей цивилизации, не убегая и не прячась от неизбежного и закономерного завершения истории Ин. И встретить его здесь, в Эльтаине, не плача, а в умиротворении, — Элеосин снова прикрыл глаза, смотря на небо.

— Это же массовое самоубийство! — вскричал я голосом не удержавшись.

— Самоубийством это было бы, если процесс стирания не начинался бы по нашей же вине. И бежать нам некуда. Стирание поглотит всю планету, на день раньше или позже, мы отправимся в великую пустоту. А отправиться, не предав себя и всё, что выстрадали наши предки, но проявив силу воли в смирении, — определённо стоит одного ничего не значащего дня жизни.

Мы уже дошли до восточной границы сада и повернули обратно.

Ну, приехали! Только расслабился и полюбил это место, и вот, на тебе! Я стиснул кулаки. Но бить было некого. И от этого было ещё больнее на душе. За восточным утёсом забрезжил рассвет, и листья на яблонях окрасились алым предвестником скорой неминуемой гибели. Может, попробовать отправится обратно, на утёс, в тот дымный лес, и найти путь домой? Да глупость. Что я найду в этом дыму, который уже наверняка заполз на вершину.

— Неужели, с этим вообще ничего нельзя сделать? Ну так не бывает! — яростно прожестикулировал я.

Элеосин снова открыл глаза, посмотрел на меня и я, о чудо, увидел там явно читаемую надежду.

— Именно поэтому мы тебя пригласили. Я упоминал сообщение из Рунтаина. Так вот, глава этого поселения, Гровелин, наткнулся на ряд интересных совпадений, изучая отчёты специалистов по изменениям. И последней точкой в этих совпадениях стал ваш поход на утёс. Теперь с уверенностью можно сказать, что изменения, по крайней мере, их быстрое усиление, — вызваны искусственно.

Я вскинул брови.

— Искусственно, а так можно? Но кому это нужно? И зачем? Что за бред? — посыпал я вопросами.

— Как именно это происходит, неизвестно, но с искусственными изменениями явно связана стела в землях Суин.

— А что это за стела? — быстро спросил я.

— Не известно, появилась однажды ночью будто ниоткуда. Пятьдесят четыре оборота назад. Даже сами жители Суин понятия не имеют о её происхождении. — Элеосин повёл нас по одной из боковых дорожек.

Вот тебе на. Такая огромная конструкция взяла, да и просто появилась ночью. Делов-то. Если бы об этом рассказал не Элеосин, а кто-нибудь другой, подумал бы, что врёт, как дышит. Но от этого человека веяло такой силищей, ощущаемой физически, что каждое его слово словно впечатывалось в подкорку.

— Так, а что от меня-то требуется? — я попытался собраться с мыслями.

— Через два периода Кили отправляется с хранителями знаний в исследовательскую экспедицию к стеле. Судя по тому, что рассказывал Като, ты пришёл из довольно высокотехнологичного мира. Кто бы ни установил стелу, это явно высокоразвитая цивилизация. У нас в долине нет никого, кто мог бы хоть как-то оценить принцип работы этого устройства. Мы — земледельцы, каменщики, столяры, ткачи, но не… — Элеосин запнулся, — Как это у вас называется? А, — инженеры.

— Но я всего-то аналитик. Мои познания в инженерном деле ограничились теорией в университете. А сейчас могу только стучать по клавиатуре.

Элеосин и Армант переглянулись, и я осознал, что «университет», «стучать по клавиатуре» для них просто бессмысленный набор слов.

— В общем, нет у меня никаких знаний. Вряд ли смогу помочь хоть что-то выяснить у этой стелы.

— Ты даже не подозреваешь, насколько можешь быть полезен, — Элеосин опустил руку мне на плечо, и она будто придавила к земле, — Умеешь ездить на лошади?

— Что? — растерянно спросил я.

Со стороны дома, куда мы уже почти подошли, донеслись нежные протяжные звуки бамбуковой флейты.

— Это Мида встречает рассвет, — пояснил Армант.

— Отлично, значит нас ждёт чай, — улыбнулся Элеосин и зашёл в дом.

Ваго и Ори уже не было. Мы долго сидели молча, медленно глотая горячий и действительно очень вкусный чай под звуки флейты. Когда мелодия стихла, Армант кивнул мне, мол, пора домой. Он проводил до двери и медленно прожестикулировал: «собирайся, послезавтра на рассвете выезжаешь». Я только собрался спросить куда, как и с кем, но равнодушная дверь уже закрылась перед моим носом.