Предельный квант

Глава 16. Осколки сердца

Сагард Ота с внуками натягивали тяжёлую войлочную материю на деревянный каркас нового шатра.

— Растягивай сильнее, не ленись, или любой порыв ветра будет болтать стены, как форель на крючке, — командовал Сагард взъерошенным юнцом, — и завязывай, как я учил, а не этим детским бантиком.

Дело спорилось, половина шатра уже была готова.

— Ну привет, зятёк.

К шатру подошло четверо путников. Седовласый старик заговорил первым.

— Ну наконец-то! Вы, Лоу — мастера опаздывать. Пойдём, попьёте чаю с дороги.

— Не откажусь, путь был неблизкий. Где Скара?

— Лежит, давай сначала к ней заглянем. Только, пожалуйста, постарайся быть любезен с дочерью, а не как обычно. Не стоит сильно тревожить. Плохо себя чувствует, — Сагард нахмурился.

Малк Лоу нахмурился в ответ.

— Что-то серьёзное?

— Боюсь, что да.

— К шаманке обращались?

— Да, Докита, наша лекарка, возилась с ней два периода. Сказала, что не может помочь: из Скары утекает жизненная сила.

— О, Духи! — Малк сжал морщинистые кулаки.

Они зашли в личный шатёр Сагарда, стараясь сильно не шуметь. Внутри царила полутьма и пахло чем-то противно-кислым.

— Доченька! — Малк быстро подошёл к кровати.

— Папа, это ты? — Скара смотрела в пространство невидящим взглядом.

— Да, дорогая. Как ты? — Малк провёл рукой по вспотевшим волосам дочери.

— Хорошо. Всё будет в порядке. Только немного отдохнуть нужно. Не переживай. Я просто сильно устала…

Старческая слеза скользнула с глубокой морщины и упала на бледную щеку больной. Скара вся горела.

— Доченька! Солнышко! Что я могу сделать? — Малк перестал разбирать лицо дочери за пеленой слёз.

— Пап, просто дай поспать, хорошо? А потом поговорим.

Старик рухнул на колени у кровати.

— Пойдём, — Сагард положил руку на плечо Малка, — так будет лучше.

— О, Духи! — повторил тот поднимаясь.

Они переместились в шатёр для трапез.

— Вот, выпей. Чаем здесь не обойтись, — Сагард протянул тестю деревянный кубок с красным вином.

Малк сделал несколько глотков и смахнул слёзы.

— Давно болеет?

— Почти целый оборот. Вначале было только лёгкое недомогание. Но три периода назад стала сильно сдавать.

— Знаешь, такое ощущение, будто кто-то наслал проклятие на вашу семью.

— О чём ты, Малк?

Старик пристально посмотрел на Сагарда, гадая, как тот отреагирует на новость.

— Давай присядем. И налей себе тоже. Ты прав, чаем здесь не обойтись.

— Да что у тебя?! — повысил тон встревоженный Сагард.

— Сядь, — повторил Малк.

Сагард поколебался, но всё же повиновался.

— Мы двигались сюда по северной дороге и по пути заглянули на стоянку семьи Ди. Знаешь такую?

— Само собой.

— Так вот, когда мы обедали, в шатёр зашла группа алсинов с широкоглазым бледным мужиком. Они обсуждали свой поход. И упомянули, что…

— Ну, что?

— Что с ними был Рина Ота и что он погиб в походе.

— Рина?! Ты уверен?

— Абсолютно.

— Как он погиб?

— Не знаю.

— О, Духи! — Сагард вскочил, ринулся к стенке шатра. Достал карманный нож и стал резкими движениями разрезать ткань.

— Рина! О, Духи! Алсины… Ух, вы заплатите… И я не буду с вами церемониться!

Сагард бросил нож на пол. В глазах светилась животная ярость. Он так же резко выскочил из шатра и закричал на небо. Малк осторожно вышел следом.

— Я почувствовал что-то. Четыре дня назад. Будто от сердца отрезали кусок. Думал, показалось. А не показалась. Не показалось!

Сагард снова закричал. Теперь Малк положил руку на плечо зятя.

— Понимаю, ты сейчас в бешенстве. Понимаю, что мои слова будут в пустоту. Но всё же. Те Алсины явно хорошо относились к Рине, очень горевали о его смерти и к ней не причастны. Широкоглазый даже предлагал найти родителей и сообщить горестную весть.

— Плевать! Алсины — вот настоящее зло!

Сагард обернулся к Малку, вроде бы немного успокоившись:

— Мне нужна помощь.

— Да, конечно. Что требуется? Сделаю всё, что в моих силах.

— Нужно два десятка лучников.

Малк одёрнул руку. Потом вздохнул.

— Сагард. Ты сейчас покричи, это тебе нужно. Потом поплачь. И всё пройдёт. Ну какие лучники?

Ярость в глазах Сагарда сменилась холодной расчётливостью хищника.

— Двадцать лучников. Поможешь?

Малк закрыл ладонью глаза.

— Не поможешь? Ладно. Малк Лоу, вам уже пора. У меня куча дел, а вам давно пора домой.

Старик с удивлением посмотрел на зятя.

— Что я непонятного сказал? — Сагард побагровел, — Вон из моего поселения! Ты своим пассивным поведением оскорбляешь память Рины!

Малк тяжело вздохнул, понимая, что в этой ситуации уже ничего сделать не может, и двинулся собирать спутников к обратному походу.

Внутри Сагарда котёл из раздражения, злости и гнева, который медленно подогревался весь последний оборот, достиг точки кипения и выплеснулся в одно-единственное всепоглощающее слово: «месть!»

Своих спутников я нашёл на том же месте стоянки. Порядком измученный, просто рухнул прямо на землю промямлив:

— Здрасьте.

— Если в ваших, земных, рассказах, Иван-дурак — сказочный герой, то на мою голову, вот, свалился инопланетный Иванушка-дурачок, — гневно прожестикулировала Кили.

— И спорить не буду, — пробубнил я.

— Ну, поведай нам, путешественник: где побывал, что видел?

— Мило пообщался с железяками, а потом они меня вежливо усыпили и выкинули.

— У вас на Земле все такие… самостоятельные?

— Ещё какие самостоятельные. Только вы тут строем ходите. А мы — люди свободные.

— Понятно. Ладно. Удалось что-то выведать?

— Робот обозначил эту планету как А0-0 мира десять. Тебе это о чём-нибудь говорит?

Кили задумалась, скосив взгляд вверх и вправо.

— Знаешь, мы находили подобную классификацию в записях древних. Судя по документам, они распределяли планеты по неким мирам и звёздным системам. Если рассматривать информацию от робота в классификации древних: наш мир — десятый, звёздная система А0 и планета — ближайшая к звезде. Правда есть одно большое но. В записях наших предков Ин числится как СИ200-0 мира девять.

Кили рассеянно провела ладонью по щеке.

— То есть, получается, роботы — агенты инопланетян? Или агенты древних, которые переселились на другую планету? Я уже совсем запутался.

— У меня нет ответа, Иван.

Я с трудом поднялся и уселся на рюкзак.

— Вас удалось понять назначение стелы?

— В общих чертах. Стела — нечто вроде гигантского радиопередатчика, только она использует не радиоволны, а инфополевые колебания. Эти колебания быстро забивают инфопространство, будто миллиард человек непрерывно придумывает что-то новое и проговаривают это. Несомненно, стирание вызвано именно стелой.

— И на кой им это нужно?! — в ярости закричал я.

— Неизвестно. Но понятно, что мы с этим уже ничего поделать не можем.

— Вот твари! И что значит: ничего не можем сделать? Соберите людей, давайте надаём этим железякам по ушам!

Кили снисходительно улыбнулась.

— Вон, суинцы торгуют оружием. Ну разве нельзя просто задавить эту кучку роботов массой?

— Мы не будем нападать, Иван. Нет смысла. Всё равно, что тучей комаров атаковать камень.

Я вскочил, раздражённый.

— У вас же есть приборы для этого долбаного инфополя! Неужели нельзя как-то нейтрализовать работу адской машины или хотя бы замедлить?

— Камень и комары. Мы вернёмся в Глотаин, свяжемся по алисту с Рунтаином и Эльтаином, расскажем о ситуации. И уже тогда будем действовать согласно инструкциям от глав поселений.

— Вот дичь!

— Успокойся и готовься к обратному пути, через пин выдвигаемся.

Моя измождённость не явилась препятствием для начала обратного похода. Вскоре мы выдвинулись на восток, оставив стелу и слегка поёжившись от того, что тёплый воздух возле махины сменился обычным вечерним прохладным бризом. Весь путь до Глотаина прошёл будто во сне. Я и не заметил, как мы пересекли Разделяющую Гряду и очутились в предместьях города.

Кили, Ула и Пал быстро спешившись, ринулись к зданию администрации для разговора с главой Нимом. Я же, спрыгнув с Миа 2, рухнул на низкую деревянную скамейку и выдохнул.

— Набегался? — с ухмылкой прожестикулировал Иги.

— Ног не чувствую. Да не только ног, вообще никаких мышц, все будто заледенели.

— Ну, отдохни. Мы здесь как минимум до вечера. Алисты днём не работают.

— Угу, капитан-очевидность, спасибо за информацию.

Иги непонимающе поднял брови.

— У вас, в Таин, все такие пассивные и безынициативные? — язвительно поинтересовался я.

Иги ничего не ответил и зашагал по своим делам.

Город уже не был тем Глотаином, времён сезона дождей. Мостовую и барельефы покрыл слой каменной пыли. Я сначала посидел, а потом и прилёг вздремнуть на лавку. Очнулся, когда солнце уже скрылось за разделяющей грядой. Меня так никто и не спохватился.

«Да и кому я такой нужен».

На правой руке теперь отказал и безымянный палец. Я поколол его ногтями левой руки и ничего не почувствовал. Стало страшно.

«Так, нужно поискать врача, лекаря, знахаря, ну или как здесь эскулапы себя называют».

Побрёл к зданию администрации, разминая на ходу затёкшие ноги. На маленьком стульчике дремал всё тот же Юг. Я потрепал парня за плечо.

— Вставай, ужин проспишь.

Паренёк дёрнулся и вскочил, вытаращив глаза.

— Да-да, добрый…, — он огляделся, — Вечер. Чем могу вам помочь?

— В Глотаине есть врач?

Парень смутился, почесал затылок и ответил:

— М-м-м, да, есть у нас лекарь. Вернее, лекарка. Я проведу.

Юг резво сбежал по ступенькам, жестом приглашая следовать за ним. Парень носил забавные сандалии с деревянной подошвой. При ходьбе по мостовой они ритмично цокали, словно копыта лошади. В одном из нижних ярусов города он постучал в массивную деревянную дверь. Здесь, в отличие от других городов Таин, двери делали распашными. Через минуту она отворилась. На пороге стояла пожилая женщина в синем широком платье.

— Соа, привет. Иван просил привести его к лекарю, посмотришь?

Соа смерила меня взглядом, бросила неодобрительный жест в сторону парня, наклонив голову набок, и пригласила войти. Мы прошли в небольшую, но хорошо освещённую каморку. Парень же побежал обратно. Интерьер оказался ожидаемо аскетичным. Кровать, пара стульев, стол и небольшой стеллаж со склянками.

— На что жалуешься?

— Вот, правая рука. Сначала кисть покалывало, потом онемел мизинец, теперь и безымянный палец.

Соа внимательно осмотрела запястье, взяла иглу и стала легонько укалывать пальцы.

— Здесь чувствуешь?

— Да.

— Здесь?

— Чувствую.

— А здесь?

— Нет, вообще не чувствую.

— Хм. Травмы какие-нибудь получал? Переохлаждал?

— В руинах Фейнера от железной арки к руке пробежала небольшая молния.

Соа всплеснула руками и отпрянула от меня, как от прокажённого.

— Так что? Что со мной?

— Вам пора, молодой человек. Я ничем не смогу помочь.

— Ну хоть скажите диагноз! Что это за болезнь?

Глаза Соа забегали.

— Я очень занята. Повторю, ничем не могу помочь, прошу на выход.

— Ну что за чёрт! Кто-нибудь мне сможет объяснить, что со мной творится?! У вас, что, клятву Гиппократа, или любой местный её аналог, не дают? Вы же врач! И обязаны помогать больному!

Соа приглашающе махнула рукой в сторону выхода.

— Да ну вас!

Я, полный негодования, вылетел в коридор и наткнулся на Кили, Пала, Улу и Нима.

— Иван, привет. А ты что здесь делаешь? — изумлённо прожестикулировала Кили.

— Врачебную помощь не получаю! — в ярости заявил я.

— А, к Соа ходил?

— К Соа, к Соа. Врачи у вас потрясающие! Всем помогают!

— Не кипятись. Ты же насчёт руки приходил? Здесь такого боятся как огня.

— А где не боятся? Что со мной?! К кому обратиться?

— Ты же читал доклад отца Пала?

— Читал, и что?

— Значит, знаешь, что иногда происходит после прикосновения к артефактам. И местные это хорошо знают. Вот и боятся. А помочь тебе вряд ли кто-то сможет.

— И что, меня вскоре полностью парализует, а всем плевать?!

— Не плевать. Мы действительно не можем помочь. Такие заболевания за пределами наших знаний.

Я перевёл взгляд на Пала, потом на Улу, а затем и на Нима, ища поддержки. На лицах читалась жалость. Такая же, как жалость к умирающему.

«Проклятый мир! Проклятый Путь Ин! Что б вы все здесь сгорели!»

— Иван, давай поднимемся наверх, в мой кабинет. Возможно, я смогу тебе помочь, — прожестикулировал Ним.

В тесном кабинете стоял большой круглый стол в двумя подсвечниками, окружённый дюжиной стульев. На стене висела огромная, метра два в ширину картина. На ней был изображён горный склон со входом в пещеру. Перед пещерой стоял бородатый мужик с киркой и торжественно смотрел на большой гранитный валун.

— Картина! — я аж присвистнул.

— Картина, картина. Не видел полотен раньше? — прожестикулировала Кили.

— В Таин нет. Да и не подозревал, что у вас вообще есть художники.

Она усмехнулась.

— Присаживайтесь, — пригласил Ним.

Мы расселись, с трудом и шумом отодвинув массивные стулья.

— Так, раз уж мы все здесь собрались, сначала обсудим основной вопрос, а потом твой, Иван, — Ним подмигнул, а у меня в груди зажёгся лучик надежды.

— Резюмирую последние события. Стелу установила неизвестная цивилизация, возможно — древние. Она ускоряет процесс стирания. На данный момент нет возможности как-то повлиять на её работу. Роботы на контакт не идут. Это раз. Далее…

Ним поморщился и громко кашлянул.

— Далее. Элеосин серьёзно заболел и, по крайней мере, в ближайшее время, не сможет исполнять обязанности главы города. Это два.

Мы с Иги переглянулись, поймав синхронные обеспокоенные взгляды друг друга.

— Изменения уже в долине и подступают к Эльтаину. Это три. По первому и связанному с ним, третьему, вопросам уже решено провести общее собрание старейшин в Рунтаине через период. По второму вопросу: временным исполняющим обязанности главы Эльтаина поселковый совет назначил Арманта. Кандидатура Арманта в качестве постоянного главы поселения будет рассматриваться там же, на межпоселковом совете в Рунтаине.

— А что с Элеосином? — не удержался я.

— Заболел, — сухо ответил Ним.

— Чем заболел?

— В данный момент этот вопрос не существенен. Теперь по твоей проблеме, Иван. В рыбацком посёлке возле озера Сеттиды живёт тот, кто, возможно, сможет тебе помочь.

Ним закашлялся, а Кили беспокойно заёрзала на стуле.

— А кто это? Врач?

— Скорее, учёный, — Ним покосился на Кили, та быстро отвела взгляд.

— Спасибо! Я очень признателен!

— Пока рано благодарить. Его ещё нужно уговорить. Скажем так, не особо общительный человек.

— Всё равно, спасибо. А то меня остальные безжалостно игнорируют.

— Ты про Соа? Моя супруга — опытный медик. Но твой случай — совсем уж из ряда вон. По-хорошему, тебя стоило бы поместить на карантин, но, как видишь, она этого не сделала. Поэтому не стоит на неё злиться.

— Да вы можете объяснить, что со мной происходит-то? Все шарахаются, как от огня. Карантин ещё этот.

— Одно скажу: поезжай на озеро. Вон, Иги возьми с собой. И там, надеюсь, получишь ответы. Найди в посёлке плотника Гора.

— Дорогой, зачем?! — рыдала Мида, сидя на кровати в их доме.

Элеосин, полный решимости, с широкой улыбкой разбивал топором мебель и выносил на улицу. Этот человек даже отдалённо не напоминал её любимого мужа. Сильного, смелого, доброго и эрудированного. От супруга осталась лишь оболочка безумия. И эта оболочка крушила дом.

— Ты пока не слышишь. Не слышишь Песнь ветра. Но это пройдёт. Ворота Ин прямо здесь, рядом. Нужно только избавиться от хлама, который нас тянет назад.

— Милый, дорогой! Ну что же это?!

Элеосин оценивающе посмотрел на кровать, прикидывая, как будет сподручнее её разобрать.

— Ты бы помогла. Дел ещё много.

Мида, роняя слёзы на щепки, разбросанные по полу, выбежала из дома. На улице жил мир. Тот самый мир, в котором она родилась, выросла, вышла замуж и играла на флейте. Нормальный, стабильный, без безумия и сумасшедших улыбок. Она глубоко вздохнула и закрыла глаза. «Как же больно! Просто невыносимо!» На грудь словно бросили огромный тяжёлый камень. Мида попыталась набрать в лёгкие больше воздуха, но те не слушались. Стала задыхаться. И так, с открытым дёргающимся ртом, словно рыбка, которую бросили на берег, упала на землю.

Только через полчаса Элеосин, выйдя наружу, чтобы выбросить очередной мебельный остов, обнаружил бездыханную супругу. В голове словно что-то щёлкнуло. Туман, застилавший разум последние дни, отступил. Он склонился над телом, обнял жену за талию и прошептал:

— Мида! О, Ин. Что же я наделал… Мида! Родная!

Он изо всех сил прижался к жене, будто стараясь передать ей свою жизненную энергию прикосновениями. Но душа уже давно покинула остывающее тело. Слёзы бессилия градом покатились на труп.

— Мида, о моя Мида!

В голове опять сработал переключатель, и туман безумия поглотил остатки разума. Элеосин встал, взглядом хищника осмотрел свой дом и тело жены, и бросился галопом прочь из посёлка.