Право Ангела

Глава 24

Столица Подоборья гудела.

Подошло время последнего Испытания, не испытания даже, а Признания, после которого из Храма выйдет одна девушка — будущая королева.

Испытание это, в отличие от всех предыдущих, проходило в Главной Светлице, как ласково горожане называли столичный пресветлый храм. Возвышался он на холме, прямо по центру города, неподалеку от Хрустальных колоколов и искрил в этот день магическими и солнечными огнями, от которых в глазах окружившего холм народа рябило.

Многочисленные суровые стражи и маги поддерживали порядок, и следили, чтобы не было давки и непотребств, что можно было ожидать при таком скоплении людей. Всем хотелось подобраться поближе, чтобы рассмотреть стоящую возле простого здания королевскую семью, их приближенных и четырех невест.

Ходили слухи, что невест должно было быть пять, но с одной из них что-то произошло; но на то он и королевский Отбор, чтобы стать причиной слухов и самых мудреных версий происходящего.

Те, кто еще поутру занял хорошие места и сумел устроиться поближе, с удовольствием рассматривали четырех красавиц и пытались распознать, кто же из них станет женой любимчика публики, Вильяма Первого?

Может быть, черноволосая и гордая красавица с замысловатой прической, в платье, расшитом жемчужинами и тонким станом, затянутым так, что удивительно, как она вообще дышала? Или чуть грустная рыжая девушка с полураспущенными волосами, усыпанными алмазными звездами, в тонком, белоснежном сарафане? А может, изящная шатенка, в ярко-красном бархатном платье, оттенявшем её сливочно-белую кожу и тонкие черты лица? Или блондинка с мелкими кудряшками, многочисленными воланами и огромной, как торт, юбкой?

Все были хороши. Все были достойны. Никто не подверг бы сомнениям ни выбор Распорядителя и королевской семьи, ни выбор Пресветлой.

На принца тоже любовались.

Был он, правда, бледен и напряжен, и даже отстранен от происходящего. Строгий синий камзол с золотыми эполетами и аксельбантами удивительно ему шел, а сжатые губы и напряженные кулаки те, кто мог его рассмотреть, списывали на вполне объяснимое волнение.

Близился полдень.

Именно в двенадцать часов, когда начнут бить колокола и мир, и души наполнятся счастьем и радостью, должны были невесты зайти в Храм и предстать перед Пресветлой в ожидании её решения.

И весь народ будет ждать.

Принц посмотрел на солнечные часы, расположенные неподалеку от него, и еще сильнее сжал зубы, так, что челюсти хрустнули. Ему хотелось рвать и метать, а не стоять здесь, ожидая выбор Богини, выбор, который в любом случае будет ему ненавистен.

Но он не мог поступить по — другому. Только не после всего произошедшего.

Оставалось пять минут до полудня.

Внезапно, в передних рядах, что напирали на стоявших плотной цепью стражи, почудилось волнение.

— Стойте!

Людское море колыхнулось, выплюнув прямо на ближайших воинов маленькую фигурку, активно работающую локтями. Те сдвинулись еще плотнее, чтобы не пропустить нарушительницу спокойствия, что пыталась пробраться наверх.

Глаза принца изумленно расширились. И не успел он подать знака, как с холма, повинуясь другому приказу, слетел Главный Страж, стоявший до этого возле короля и двумя руками втянул девушку в оцепленную зону.

Они быстро поднялись наверх, а по людскому морю рокотом пронеслись удивленные вскрики.

От давки рубашка девушки помялась, а с жилета слетели все пуговицы; опрятная утром коса превратилась в торчащие во все стороны светлые пряди. Щека была в чем-то испачкана, а глаза лихорадочно блестели. Потерянная невеста нашла глазами принца, покраснела и чуть смущенно ему улыбнулась.

— Прости за… опоздание.

Тот побледнел еще сильнее:

— Я не успел провести ритуал…

Но в это время раздался хрустальный перезвон и ошеломляюще громкий голос Верховного Мага разнесся по всей округе:

— Невесты! Время идти в Храм.

Успела! Я успела…

Меня все еще потряхивало от скачки и того, что пришлось пережить в попытке вовремя добраться до места испытания.

Невесты смотрели на меня со смесью удивления, злости и тревоги. Но я не могла перед ними извиниться.

Я также, как и они, собиралась бороться за свое счастье. Борьбы здесь, правда, происходить не будет, но я, во всяком случае, была теперь уверена, что сделала все, чтобы быть с Вильямом. И хоть дыхание у меня перехватывало от мысли, что Пресветлая выберет не меня, а в груди при этом болезненно сжималось сердце, я готова была рискнуть.

Ради него. Ради себя.

Да, я испугалась. И как дурочка сбежала. Как и прежде. Бежать от неприятностей — даже возможных — это то, чему научила меня жизнь, и переучиваться оказалось очень больно.

Чем дальше я сегодняшним утром уезжала от столицы, тем хуже мне становилось. Пока я окончательно не остановилась и не сжалась от раздирающих мою душу и тело сомнений и осознания, что вот сейчас, прямо сейчас, я из-за прошлого, из-за всего того, что терзало меня долгие годы, готова растерзать свое будущее.

Поведение, навыки, корсеты — неужто это действительно то, из чего состоит Королева? Чего я боялась? Что не смогу носить правильные платья и говорить нужные вещи? Глупо бояться это человеку, кто у циркачей обучался метать ножи, а у старых пройдох — срезать кошельки.

Я вспоминала слова Вильяма и на моей душе становилось тепло.

Я смогу стать королевой для своего короля. Королевой, которой будет гордиться. И я сделаю все, чтобы народ Подоборья был счастлив. Также счастлив, как их король.

Пресветлая провела меня длинным путем. И не мне судить о его правильности; орнамент и переплетение судеб на бескрайнем ковре жизни был ведом лишь избранным и даже я могла распознать лишь отдельные кусочки.

Кусочки, что придавали мне уверенности.

Но сегодня, для того чтобы повернуть коня назад и поскакать в столицу, мне оказались не нужны знаки. Достаточно было любви и веры в возможное счатье, веры что нахлынула на меня светлым потоком, смывая неуверенность.

Меня вернула любовь, та любовь, что пряталась во мне и которой я, наконец, разрешила распуститься светом в своей душе. Меня вернуло понимание, что путь моей жизни был проделан ради одного — ради того, чтобы я сейчас стояла в Храме.

Я вздохнула и осмотрелась. Мы все чего-то ждали; тишину нарушал лишь отдаленный гул человеческих голосов да громкое, взволнованное дыхание невест.

К нам вышел Верховный Жрец. Он брал каждую из претенденток за руку и уводил в отдельную комнату, а, спустя какое-то время, возвращался за следующей.

И вот осталась я одна.

К этому моменту я уже едва ли стояла на ногах от переживаний. И готова была бежать как можно скорее куда угодно, лишь бы свершилась воля Богини.

Мы зашли в темное, полукруглое помещение, в котором кроме меня и Жреца не было никого. Куда же делись все невесты? Я недоуменно заозиралась в поисках дополнительных дверей, но ничего не увидела.

— Возложи свои руки на книгу, дитя. И слушай.

Жрец скрылся за одной из панелей — значит, другой выход все-таки был, — а я положила ладони на «Заветы», один из самых старых экземпляров, инкрустированный драгоценными камнями и золотыми завитками. И в этот момент в моей голове раздался женский голос:

— Почему ты должна стать Королевой, Ангелина?

Я взвизгнула и заставила себя успокоиться. Неужто, Пресветлая?!

Что же сказать? Как ответить, чтобы не ошибиться? А вдруг, именно от этого все и зависит и не зачтутся ни прошлые результаты, ни прошлые действия? Какого ответа она ожидает?

И, с внезапной ясностью, я поняла, что важно не то, что она ожидает. Важно ответить так, как я чувствую. Я вздохнула и тихо прошептала:

— Потому что со мной Вильям станет Королем.

Ладони чуть обожгло: ответ был принят. В голове раздался вздох и легкий смешок:

— Ангелина… Не твой ответ был важен. Хотя он мне понравился. Я сделала свой выбор, когда ты, наконец, сделала свой.

Я ошеломленно открыла рот. Неужто это значит….

У меня задрожали руки. Внезапно, одна из панелей отодвинулась и я вышла на свет, в то же место, где мы ожидали разговора с Пресветлой.

— А где… остальные девушки? — спросила я Жреца.

— Отправлены домой, — пожилой мужчина улыбнулся мне по доброму

— Д-домой? То есть я…

Тот поклонился:

— Приветствую тебя, принцесса Ангелина. Готова пройти со мной к жениху?

— Да! — пискнула я.

Но Жрец чуть нахмурился, осмотрел меня, взмахнул рукой — и мои волосы легли серебряным водопадом, на которые он водрузил хрустальную диадему — оттер с моих щек грязь, и, подумав, мудрено закрутил возле меня блестящий вихрь.

Я, в изумлении, уставилась на длинное платье, с открытыми плечами и руками, расходящееся книзу перламутровым веером.

— Вот теперь, готова — удовлетворенно кивнул Жрец и подал мне руку.

Над холмом, где стояла Светлица, повисло тяжелое молчание. Королевская чета не могла смотреть на сына, что от переживаний уже покачивался, но не позволял себе сдвинуться с места. Верховный Маг шептал что-то себе под нос, а Бедран внимательно смотрел на выход, откуда должна была появиться избранница.

Но не он увидел девушку первый.

Принц вдруг дернулся, сделал несколько шагов вперед и замер, не в силах поверить в происходящее.

У входа стояла прекрасная незнакомка. Она чуть сощурилась на солнце и аккуратно спустилась по ступеням вниз, поддерживаемая Верховным Жрецом.

Народ заволновался и изо всех сил всматривался в сверкающее от макушки до кончиков туфель видение.

— Ангел — шепнул кто-то, и тут же имя их будущей королевы, имя, которое теперь будет передаваться от одного к другому, несмотря на любые официальные имена, пронеслось над всей округой со скоростью ветра.

И принц не сдержался.

Он подбежал к избраннице Пресветлой — но, что важнее, к своей избраннице, — и, обхватив руками маленькую головку с серебристыми волосами, принялся покрывать её лицо поцелуями.

Толпа ахнула.

Король хмыкнул.

Королева украдкой вытерла слезу.

Распорядитель не реагировал никак — он просто остолбенел от ужаса перед столь вопиющим нарушением приличий.

Верховный Маг прочистил внезапно запершившее горло и произнес магически усиленным голосом: — Окончательный Выбор сделан. Приветствуйте будущую королеву!

Толпа взревела. Но пара, стоящая возле ступеней Храма, не обратила на это никакого внимания.

В ночь перед свадьбой мне не спалось.

Я сидела на подоконнике в своих покоях, из которых отказалась переезжать в более роскошные — переезды мне надоели, а после того, как мы поженимся, жить я буду с Вильямом — и смотрела на тонкий серп, нежно и легко освещающий темный сад.

Мне не хотелось ловить знаки Пресветлой. Впервые за много лет я просто сидела и любовалась на окружающую меня красоту.

В окно стукнул камешек и я улыбнулась.

Открыла его и пропустила в комнату Вильяма. Тот нежно поцеловал меня и со вздохом сожаления отстранился.

Он требовал свадьбы сразу после отбора, но тут воспротивилась королева Азалия и заявила, что раз её дети наконец-то вместе и женятся, то все будет как должно — с роскошными каретами и приемом, расшитым десятком белошвеек платьем, приглашенными королями и соседями, и долгими праздниками, что так ждала столица.

И нам пока непозволительно было жить вместе, но Вильям не желал отпускать меня ни на минуту.

— Мог бы и зайти в дверь.

— И нарваться на гнев матушки?

— Думаешь она не знает о том, что ты лазишь ко мне в окно? — я подмигнула.

— Знает — Вильям пожал плечами и улыбнулся совершенно мальчишеской улыбкой — Но так интереснее.

Он легко подняла меня, и уселся в кресло, прижав меня к себе.

— Мне кажется я женат на тебе уже очень много лет, — мужчина уткнулся в мои волосы и вдохнул их аромат.

— То есть, тебе скучно?

— То есть, я не представляю, как может быть по другому. Расскажи мне историю…

— Какую?

— Про принца и принцессу.

— Вилли, — я со смешком отодвинулась — Тебе не надоело? Ты же требуешь ее каждый вечер!

— Как может надоесть правда? — он поудобнее устроился, положил мою голову на грудь и приготовился слушать.

— Ну хорошо. Жили были в одном дворце принц и принцесса. Их волосы были светлыми; их помыслы были чистыми, а жизнь не предвещала никаких неприятностей. Но однажды…

Мой голос журчал и журчал, описывая драконов и ведьм, страхи и боль, которых с каждым разом становилось все меньше, подвиги и свершения. Я чувствовала, как расслабляется Вильям.

— … и вот тогда храбрая принцесса вернулась и сказала — да, я буду твоей женой. И они поженились и жили долго и счастливо.

— А почему вернулась принцесса? — спросил Вильям и посмотрел на меня.

— Потому что принц оказался прав — я нежно ему улыбнулась — Любовь сильнее всего. Даже прошлого.