Прародитель Магии. Том 3

116. Инструмент

116. Инструмент

Совершено пустая граница с эльфийской империей, — не было даже дозорных, — немного удивила Артура — но лишь немного. Ещё сильнее юноша убедился в своём предположении, что здесь всё было не так просто, которое впервые возникло у него, когда он допрашивал того дворянина. С тем самым именем…

Эльфийские дворяне бежали из родных земель как-то очень легко, притом бежали к нему, в Эргор, — эльфы видели в людском королевстве страшное захолустье, и потому так странно, что именно здесь они искали теперь пристанище.

Даже если они уже были уверены, что не смогут сохранить свои богатства и земли, что сами их жизни под угрозой, куда разумнее им было бы бежать в земли Вечного Лета, Вечной Зимы — почему же дворяне избирали горную пустошь?

Артур получил ответы на свои вопросы, когда допросил ещё некоторых дворян, тоже беглецов. Они были много разговорчивей первого, настолько разговорчивей, что Артуру даже стало неприятно слушать их текучую речь — он теперь жалел о столь глупо потраченном времени на допрос первого экспоната.

Они говорили, что граница со Срединными землями и Землями Вечного Лета была закрыта, что бежать туда невозможно, и что враг заполонил всю землю и даже воздух. Это было странно. Но всему всегда можно найти объяснение. Зачем эльфийской империи было отрезать пути отхода в Земли так называемых Тёмных отголосков было понятно, но позволять при этом дворянству бежать к людям было неразумно. Даже если нужны были силы, дабы подавлять тех, кто не желал подчиняться, и кто пытался ещё строить козни, можно было выделить определённый гарнизон, чтобы ловить беглецов.

Они ведь бежали не одни, многие уносили свои сокровища, свои ценности — деньги полезны королевству даже, нет, особенно во время войны. Так гласила одна книжка. Артур их прочёл немало после… после своего промаха.

И собственно вопрос, зачем же эльфы могли позволить мешкам с деньгами просто убегать? Наверное, потому что они были уверены, что смогут их вернуть. Возможно, так они хотели избавиться от лишней волокиты, дождаться, когда все беглецы соберутся вместе, возможно навредят как-нибудь королевству людей, подрежут его силы, и свои тоже — а потом уже империя сами вторгнется в Эргор и прибьёт двух зайцев одним выстрелом.

Артур был уверен — враг собирается начать вторжение. Странный, непонятный ход, когда родные земли полыхают гражданской войной, но как ещё можно было объяснить такие массивные контингенты — три легиона из десяти были направлены с единственной целью подавлять беспорядки, когда совсем рядом пылает настоящая война. Глупость, обман.

Враг намеревался нанести по ним суровый удар — и потому действовать следовало стремительно. Артур приступил к исполнению собственного плана. И первым делом он посетил пленного, не дворянина, но серебряного эльфа с опалённым лицом. Звали его Мерзел. Всю свою жизнь он прожил в рабстве и кандалах, прислуживая дворянину П — пернатому, как пометил его Артур в своей голове, потому что имя его было юноше решительно неинтересно. Мерзел давно уже питал надежду обрести свободу. Пришествие войск генерала М — мерзавца, было для него сверкающей звездой надежды. Но потом судьба вновь завела его во тьму — хозяин взял его и прочих своих рабов и бежал. Каждый шаг в неизведанные, людские земли Мерзел ощущал словно погружение в бездну; всё глубже и глубже ступали они в безвыходный мрак. И только во мраке разглядел он свет глубоко в своей душе, и стал он ухаживать за ним, подогревал его, лелеять — свет разгорался, он превратился в пламя — пламя восстания.

Артур отложил отчёт и взглянула на Мерзела. Он стоял в шатре. Мерзел был свободен. Не было кандалов и пыточных инструментов. Но именно чувство свободы, кажется, уже само по себе сковывало эльфа. Артур сказал ему:

“Можешь идти”.

Мерзел смотрел на него неподвижным, вопрошающим взором.

“Можешь меня выслушать”.

Медленно эльф кивнул.

“Ты думаешь ты свободен? Ты не прав. Генерал М… Генерал Алдан просто использует вас. Ему нужна сила, противовес, чтобы подавить влияния дворянства — вы такой противовес. Когда он справится со своей целью, он лишит вас свободы”.

Мерзел покачал головой: “Я не верю. В Срединных, говорят в Срединных землях нет рабства”.

Голос его был спокойным, даже немного нежным несмотря на его грубую наружность.

“Пока. Возможно скоро в нём не будет больше смысла”. Отвечал ему Артур.

Мерзел нахмурился.

“Помнишь ту болезнь? Вы называете её Чёрной смертью. Как думаешь, почему она появилась сперва именно в ваших землях? Случайность? А почему, как только она вспыхнула в Срединных, от неё в считанные дни нашли лекарство?”

На самом деле Артур и сам не знал, как это эльфы так скоро обнаружили лечение от магической чумы — их успехи на этом поприще раздражали юношу, и теперь он с толикой лёгкого удовлетворения оборачивал их в свою пользу.

“…Какая разница? Мы живём и в срединных землях. Я знаю, многие бегут туда. Беглецов потом не возвращают”.

Он призадумался: “Нас там только меньше”.

Действительно меньше. Потому что среди всех эльфийских земель земли Вечной Осени имеют наиболее протяжённый берег — разумно, что здесь преобладают руссалы.

“Пока”.

Сказал Артур.

“Та болезнь была только первым, неудавшимся образцом. Они придумали новый, много более эффективный, чтобы избиваться от вас, и, как они говорят между собой, очистить свою расу”.

Мерзел спросил немного удивлённым, но ещё не верящим, не осознающим голосом: “Эта новая болезнь, она будет убивать только нас?”

“Нет”. Артур покачал головой.

“Она будет убивать ваших детей”.

Юноша говорил холодно перечисляя факты:

“В ближайшее время все роды станут для вас смертельны. В то же время золотые и дворяне, и даже тёмные эльфы продолжат иметь здоровое потомство. Вымирать будете только вы”.

А настоящая причина была проста. В дворянах и золотых эльфах гуще всего была эссенция Осени. Она продержится поколение, может два. В то же время серебряные уже должны были заиметь проблемы с рождением потомства. Чёрных эльфов эта беда не затронет — все они были порождениями изначального Вечного древа, их было довольно мало везде, кроме срединных земель, и Древесные Сестры, отголоски, их не плодили и не делились с ними своей эссенцией. Можно сказать, Тёмные эльфы были пройдённым этапом.

Мерзел стоял всё также неподвижно, выражение лица его было не разобрать, и не только потому, что ожёг скрывал его чёрной кляксой. Артур заметил сразу заметил, что в отличии от многих своих сородичей этот экспонат был как будто более здержанным, более разумным — потому что он всё ещё мечтал о восстании, и едва не совершил его, хотя все прочие его братья не могли подолгу удерживаться за одну мысль. Он был умнее Альфии — а значит, по меркам Артура, с ним можно было вести некоторый диалог.

“Зачем им это?” Спросил Мерзел, уже не так беззаботно, а сдержанно. Артур кивнул, довольный такой реакцией — похоже, ему начинали верить.

“Их общество развивается очень быстро. Рабство становится не эффективным. Но если они всех вас освободят, у них появится очень много довольно тупых субъектов. Вы будете балластом для их общества”.

Мерзел задумчиво помолчал.

“Чего ты от меня хочешь?” Спросил он наконец.

“Очень просто. Я хочу вам помочь. Мне это выгодно. Я хочу, чтобы ты стал лицом восстания. Я буду вам помогать. Я освобожу вас, и даже обещая сделать вам лекарство”.

Артур не собирался делать никакого лекарство, разумеется.

Это было невозможно.

Мерзел задумался. Он думал долго. Потом сказал: “Я хочу видеть… что ты говоришь правду. Тогда я подумаю”. Последнее словно он произнёс как-то неловко. Всё высказывание казалось в его устах неловким, словно инструмент, которым он ещё не умел пользоваться.

Инструмент под названием выбор.