Глава 18

Ну, что… за свое любопытство пришлось мне заплатить позором. Впервые в этом мире я сел на лошадь — не на карете же губернаторской в острог ехать! Кое-как взгромоздился в седло под насмешливым взглядом Бекетова, и медленно поехал по грунтовой дороге, уходящей на развилке куда-то в лес. Гвардейский офицер, блин…! Настоящий Стоцкий мигом бы до ворот острога домчался, а я плетусь, как рохля какая-то…

Но пока я рефлексировал, стараясь не грохнуться с лошади и не опозориться перед слугами и семьей, тело мое, поерзав в седле, вдруг как-то нечаянно само нашло удобное положение. И я на автомате, даже не задумываясь, легонько ударил коня по бокам. Скотинка оказалась намного умнее своего всадника и прибавила ходу, но не слишком резво — в самый раз для такого горе-седока.

— Я же говорил… — Бекетов поравнялся со мной и, убедившись, что падать не собираюсь, поехал впереди — Поверь, через неделю ты уже будешь носиться не хуже прежнего.

— Вашими бы молитвами, дядюшка… — недоверчиво покачал я головой. Вот что-то сильно сомневаюсь насчет «носиться». Мне хотя бы средний уровень верховой езды освоить, чтобы не быть обузой для Романова, и вообще иметь хоть какую-то личную мобильность.

Темп движения Александр Иванович поддерживал щадящий, так что я и сам не заметил, как мы добрались до острога. Впрочем, ехать до него оказалось не так уж и далеко — всего лишь минут десять, причем по хорошо наезженной лесной дороге. Я даже и устать толком не успел.

— Здравствуй, Архип! Мы с племянником к Семену Фомичу в гости — приветливо здоровается Бекетов с немолодым поручиком, стоявшим у шлагбаума на пропускном пункте.

— Здравия желаю, Ваше Сиятельство! — вежливо приветствует он нас — Проезжайте, пожалуйста. Его благородие капитан Моршин, как раз недавно с объезда вернулся.

И дает команду двум солдатам поднять шлагбаум — Подвысь…!

Полосатое бревно, гремя цепями поднялось вверх, а потом снова с шумом опустилось за нашими спинами.

Мы едем дальше, я с интересом рассматриваю окрестности острога. Ощущение такое, будто здесь война шла, причем с применением тяжелой артиллерии. Весь лес перепахан какими-то траншеями, воронками и неглубокими выработками — в некоторых из них даже вода блестит. Но отвалы земли старые, и они давно поросли соснами. Судя по возрасту деревьев, разработки здесь велись лет восемьдесят назад, никак не меньше. Глаз у меня все-таки наметан на это дело: на том же Урале я повидал немало заброшенных еще до революции приисков. Прикинув в уме, прихожу к выводу, что рылись тут во времена Елизаветы, но местами видны и более свежие отвалы, на которых растут молоденькие сосенки. Значит, поиски не бросали, и они продолжаются до сих пор…

Подъехав к острогу, я, наконец, понял, почему это место так называют — оно выглядит, как самая настоящая крепость, обнесенная высоким частоколом из толстых ошкуренных бревен с заостренным, как у карандашей, верхом. Въездные ворота такие массивные, что хрен их вышибешь. Еще и несколько вышек для охраны по периметру стен стоят…

Капитан Моршин — худощавый вояка лет пятидесяти, с уже пробивающейся сединой в каштановых волосах. Подтянутый, среднего роста, с цепким взглядом серых глаз. С Бекетовым здоровается радушно, как и положено родственникам, потом вопросительно смотрит на меня.

— Семен Фомич, неужто не узнаешь этого молодца? — улыбаясь спрашивает дядюшка — ну-ка, напряги память!

— Вижу, что из Бекетовых, но что-то никак не соображу. Ох,…это не племянник ли ваш, Александр Иванович, сынок покойного Михаила?!

— Вот, Костя! — граф довольно поднимает вверх указательный палец — А я говорил тебе, что Семен Фомич Моршин непременно признает тебя! У него память феноменальная, ему достаточно один раз встретиться с человеком!

Актер, блин… Ничего такого Бекетов мне, разумеется, не говорил. Это попытка польстить капитану и расположить его к нам. Я с готовностью включаюсь в дядюшкину игру — надо же опробовать на ком-то свою легенду? Вот на капитане для начала и потренируюсь.

— Простите, Семен Фомич, но совершенно не помню вас — первым протягиваю я руку капитану.

— Да, уж куда вам! — смеется тот — Когда мы в последний раз виделись, вы совсем юным отроком были, лет пятнадцать от силы. Помню, я и сам тогда только прибыл на новое место службы.

— Подождите-ка… — делаю я вид, что пытаюсь вспомнить — это ведь в Костроме было? Мы с родителями как раз уже собирались в Москву переезжать. Нас тогда отец познакомил?

— Точно! — довольно улыбнулся капитан.

— Но больше ничего вспомнить не могу, увы! — «расстроенно» развожу я руками — После кораблекрушения, в котором погибли мои родители, я долго болел. Даже пришлось писать прошение на имя покойного государя с просьбой разрешить мне продлить пребывание за границей для продолжения лечения. Организм-то со временем восстановился, а вот память с тех пор частенько подводит, словно контузило.

— Не удивительно, после такой-то страшной беды… — сочувственно кивает Семен Фомич — Соболезную, Константин Михайлович, и хочу сказать, что родители у вас были чудесные!

— Спасибо. Стыдно сказать, но их лица практически стерлись из моей памяти — печально вздыхаю я — море ведь даже портреты отца и матушки у меня забрало. Чудо, что меня самого тогда выбросило на берег.

Дядюшка незаметно подает знак, что пора заканчивать спектакль. И правильно — дальше углубляться в подробности не стоит. Так что вздыхаю тяжело еще раз и перевожу взгляд на одноэтажное здание конторы. Чуть дальше за ней расположены казармы, плац и какие-то хозяйственные постройки.

— Знаете, Семен Фомич, я ведь с детства мечтал увидеть это место! — смущенно улыбаюсь капитану — Всегда его считал самым загадочным на Земле.

— Думали, Константин Михайлович, что небесные камни тут прямо под ногами лежат?

— Не без этого! Все представлял, как я найду здесь большой осколок, и меня непременно отправят в Петрополь на прием к императору. И тот мне в Зимнем дворце, в присутствии заслуженных генералов, торжественно вручит орден за такую редкую находку.

Семен Фомич заразительно смеется, вытирая глаза от слез.

— Думаете, вы один такой?! У вас хотя бы детскими мечтами все закончилось, а тут как новое пополнение из молодых солдат приходит, у всех точно такие же мысли в голове. И не смотрите, что вполне взрослые люди!

— Неужели, никто ничего не нашел за последние годы? — удивляюсь я.

— Ну, почему же, находили. Но с прежними большими находками это все не сравнить. Если и остались тут не найденные осколки, то они надежно скрыты в болотных топях. А как их достать оттуда, никто еще не придумал. Так что поиски сейчас продолжаются в других местах, но в каких именно — сказать не могу, даже не просите. Это государственная тайна.

— Но хоть на место падение главного небесного камня можно одним глазком взглянуть?

— Отчего ж нельзя? Пойдемте, покажу. Только сразу предупреждаю: ничего интересного вы там не увидите…

Мы идем в сторону хозяйственных построек, заходим за них, и перед моими глазами открывается большая воронка, глубиной не меньше трех этажного дома. Я «восхищенно» охаю, и пока спутники отвлеклись за моей спиной на разговор, незаметно выпускаю с кончиков пальцев дар, полученный от богини Мокоши. Прикрываю глаза, чтобы не отвлекаться, и как радаром, ощупываю осыпавшиеся стенки воронки и землю вокруг нее.

Нет… тут уже пусто. Ни одного, даже самого крохотного осколка. Хорошо чувствую, что в земле есть какие-то мелкие железяки, похожие на старые гнутые гвозди, даже несколько медных монеток и пуговица, потерянные кем-то из старателей… Но на этом все. Остальное — песок и глина с включением булыжников самого разного размера.

— Пойдемте, хоть чаем вас угощу — предлагает Моршин.

— А с удовольствием! — соглашаюсь я, опережая Бекетова, который явно собирался отказаться.

Как потом оказалось, решение мое было исключительно правильным. В кабинете капитана я увидел на стене большую карту, на которой уместилась часть Костромской губернии и кусок соседствующей с ней Ярославской. Пока Семен Фомич распоряжался насчет чая, я жадно всматривался в эту старую карту. Конечно, человеку, не сведущему в картографии, она мало что сказала бы, но только не мне. Точками на ней были нанесены места находок, и направление метеоритного потока по ним угадывалось довольно точно — он шел полосой с востока на запад, практически по местной параллели.

— Разбираетесь в картах? — спрашивает меня Моршин.

— Если бы… — вздыхаю я — к своему стыду даже не могу понять, где же здесь наши Лужки.

— Да, вот же они! — капитан тычет пальцем в точку на карте, которая идеально ложится в общую картину потока — Вот дорога от имения ваших родителей на Кострому, а вот здесь, чуть дальше, уже начинаются болота.

— Точно! А это наша речка — радостно улыбаюсь я, делая вид, что узнал местность.

Дальше пялится на карту уже неприлично, и получше рассмотрев окрестности своего имения, я с сожалением отхожу от нее. На широком подоконнике замечаю интересный прибор, который не может быть ничем иным, как старинным теодолитом — я такой в музее при нашем институте когда-то видел! В углу за шкафом с бумагами стоит масштабная геодезическая линейка. Надо же… А у них здесь в остроге все довольно серьезно. Хотя чему удивляться? Если верить институтскому учебнику, в нынешней царской России уже и Корпус военных топографов есть, и даже специальные училища их по подготовке.

— Угощайтесь, дорогие гости, чем бог послал! — потчует нас Моршин, разливая чай по глиняным чашкам и ставя поближе к нам блюдо с кусками пирога…

* * *

— … Ну, что скажешь? — спрашивает меня на обратном пути Бекетов — не зря съездили?

— Не зря. Очень познавательно. Очень! Не удивлюсь, если в этом ведомстве есть кто-то, обладающий даром, сходным с моим. Просто странно было бы, если такого человека не существует. И приблизительную зону падения осколков кто-то из ученых для них точно просчитал — это понятно по карте, висящей в кабинете Семена Фомича.

— То-то ты с нее глаз не сводил!

— Да, я бы такую и купить не отказался. Очень полезная в хозяйстве вещь. Но на их месте, я бы сразу взялся за осушение окрестных болот.

— Это неподъемная работа, Костя — вздохнул граф.

— Почему? Вполне даже подъемная. Другой вопрос, что из-за секретности это не удастся совместить с заготовкой торфа, что могло бы финансово оправдать затраты на разработку новых участков и привлечь к делу крестьян.

— Да, кому этот торф нужен, если вокруг лесов полно и дрова сущие копейки стоят?

— Это пока еще их полно. А начнут массово строиться фабрики и заводы, так никаких дров на них не напасешься. Вот здесь торф и пригодится, попомните мое слово! Вон, как быстро в некоторых губерниях леса вырубают.

— Эк, как заговорил-то…! — удивленно крякнул Бекетов — Откуда что взялось в твоей непутевой голове.

— Так Романов зря времени не терял! — перевожу я стрелки на Алексея Петровича — Он натаскивал меня все это время, рассказывая о делах Северного и других кланов.

— Это хорошо… У нашего Алексея Петровича ум государственный, не то, что у нынешних Романовых. Те одно слово — солдафоны!

Наш разговор прервало появление на дороге всадника, в котором мы узнаем одного из слуг. Это Мария Ивановна, забеспокоилась из-за нашего долгого отсутствия и послала его нам навстречу. Сами они уже добрались до почтовой станции в Песошне и отдыхают там, поджидая нас с дядей.

По словам Бекетова, эта почтовая станция славится отличным трактиром с кулинарными изысками. Некоторые богатые господа иногда специально приезжают туда из города, просто чтобы вкусно поесть. Местный повар изумительно готовит фирменный раковый суп, фаршированную стерлядь, рябчиков и даже венские вафли. Александр Иванович так аппетитно рассказывал о мастерстве местного повара, что у меня даже слюнки потекли. Сейчас поста нет, так что меню в этом трактире обещало быть обширным.

Впрочем, Бекетовых рады были бы видеть и во многих поместьях, разбросанных между Вологдой и Костромой. Хлебосольные хозяева откровенно скучали без новостей вдали от губернских городов, и рады были любому приличному гостю из числа своих знакомых. Ну, а граф Бекетов пользовался таким авторитетом в Северном клане, что для дядюшки тут открыты любые двери. Другой вопрос, что вырваться потом из гостей затруднительно. Сразу после обеда уехать — неприлично, а зависнуть там на несколько дней на радость хозяевам, было бы слишком расточительно — у нас каждый день сейчас на счету. Так что обедаем в трактире и едем домой, в Кострому.

Увидев нас с дядюшкой в дверях, наши женщины оживились и заулыбались.

— Что же так долго, Саша? — мягко упрекнула тетушка своего брата.

— Дела, дамы, мужские дела! — отговорился Бекенов, добавив в голос загадочности — Ну, чем здесь сегодня Мефодий балует?

Дальше началось что-то невообразимое! Милена заказала чуть ли не все меню, чтобы я мог оценить искусство местного повара. Но чтобы сразу не объелся, подкладывала мне на тарелку только небольшую порцию. Правда, суп из раков с маленькими пирожками я умял в одно лицо. Ну, что сказать? Вкус фантастический! Кажется, что вкуснее в своей жизни я ничего не ел — аж, испарина на лбу выступила от кулинарного кайфа. Да, за один только этот супчик местному повару можно памятник поставить.

— Дорогая, сможешь этот шедевр дома повторить? — спрашиваю я жену.

— Легко! — улыбается Ленок — Я даже знаю, какие они травки в бульон из судака добавили. С открывшимся даром на кухне теперь для меня никаких секретов. Жаль, фаршированной стерляди сегодня не подают, но форель в сливочном соусе тоже выше всяких похвал.

Неспешная дегустация продолжалась у нас больше двух часов. В увлекательную игру «отгадай ингредиенты» включилось все семейство. Жена еще и Глашу к этому делу подключила — притащила смущенную девушку из зала для слуг, посадила в конце стола и заставила перепробовать все лучшие блюда. Должен же начинающий повар иметь представление о кулинарных шедеврах.

Тут уже Ленок была в своей родной стихии! Она и раньше могла в ресторане вызвать повара в зал, одарить его искренними комплиментами и заодно выведать секреты приготовления понравившегося блюда. Ее женскому обаянию ни один шеф-повар сопротивляться не мог.

— Александр Иванович, я хочу этого кудесника! — выдает жена по итогам дегустации — Как бы нам его переманить?

— К сожалению, никак. Вы, Милена, не первая, кто о таком мечтает, но это невозможно.

— Почему?

— Потому, что Мефодий Лещев из бывших крепостных. Себя-то он давно у помещика выкупил, и отца с матерью, и даже старшего брата, но многие их родственники до сих пор крепостные, у них очень большая и дружная семья.

— А барин этим пользуется и шантажирует бедного Лещева? — скривилась жена — Так этот трактир небось самому помещику принадлежит?

— Конечно. Но Алексеева тоже ведь можно понять: он много денег в это дело вложил. Да, и не интересно будет Мефодию у кого-то в доме поваром работать, родственников ему куда там девать? Они же у него все здесь, при деле.

— Да, ладно…?

Мы с Леной одновременно поворачиваем головы, всматриваясь в лица снующих по залу половых, и я действительно понимаю, что в этих парнях и взрослых мужчинах есть что-то общее. Надо же… Да, у них здесь целая трудовая династия работает. Вот тебе и простые крепостные…!

По задумчивому лицу жены я уже понимаю, что от мысли сманить отсюда Мефодия Лещева она не откажется. Просто это может вылиться во что-то совсем, совсем другое…

* * *

В Кострому мы въезжаем уже в сумерках, поскольку здорово засиделись в трактире. Но об этом никто из нас не жалеет. Сегодня даже девочки хорошо поели, хотя до этого клевали, как птички. Кочевая жизнь с постоянными привалами довольно быстро им приелась, и удовольствия уже не приносила. Так что все с облегчением выдохнули, когда наши кареты подъехали к городской заставе.

Будочник, стоящий на посту у караульни со шлагбаумом, тщательно переписал все фамилии в большую амбарную книгу, правда с наших слов, документы не требовал. И это при том, что Бекетовых служилый прекрасно знал и почтительно поздоровался с ними. На нас с Миленой и девочками взглянул с интересом — видимо вечером будет рассказывать знакомым в трактире, что семейство Бекетовых значительно увеличилось с приездом племянника с женой и детьми.

Кстати, такая же полосатая будка со сторожем есть и напротив бекетовского особняка, который располагался в самом центре города, на перекрестке двух оживленных улиц. У двухэтажного дома было два крыла, соединенных буквой Г, и каждое принадлежало одному из братьев: левое — Александру Ивановичу, правое — покойному Михаилу. Хотя теперь видимо уже нам с Миленой. Над крышей углового эркера, который служил переходом из одного крыла в другое, возвышалась затейливая башенка.

Окна особняка светились только в левом крыле, поскольку в правом уже лет двадцать никто не жил, и по словам тетушки, там сначала требовалось сделать ремонт. Что ж, поживем пока на дядюшкиной половине, как говорится: в тесноте, да не в обиде. Хотя трудно назвать тесным этаж, на котором расположено такое количество комнат.

Пока слуги заносят в дом багаж, Мария Ивановна устраивает нам короткую экскурсию, пообещав, что завтра днем все покажет более обстоятельно, без спешки. Комнаты нам выделены просторные, с красивой старинной мебелью екатерининских времен. Стены затянуты штофными обоями, картины в тяжелых позолоченных рамах. Антиквариат в чистом виде, хоть сейчас во дворце выставляй.

— Пап, мам, смотрите какие классные печи! — Нюся восхищенно проводит рукой по бело-синим изразцам с изображением каких-то пасторальных пейзажей.

— Детка, тебе здесь нравится? — улыбается тетушка.

— Очень! С Оленино не сравнить — выносит приговор Аня, выражая общее мнение.

— В вашем крыле тоже очень красиво. Но все немного по-другому, и более современная мебель. Зимой там много лет не топили, так что и паркет скрипит, и стены в трещинах, и оконные рамы рассохлись. Все надо приводить в порядок.

Мы с Ленком переглядываемся, пряча улыбки. Современная — это видимо в стиле ампир. А по-другому — это когда комнаты почти пустые, с минимумом мебели, мраморными бюстами античных героев и с окрашенными краской стенами. А еще, наверное, длинные анфилады проходных комнат, по которым постоянно гуляют сквозняки. Нет, это точно не наш стиль. Подготовленные слугами комнаты нас вполне устраивают.

После разносолов трактира Лещева, ужинать никто не хочет, решаем просто выпить чая в гостиной и лечь пораньше, чтобы с утра заняться неотложными делами. Со дня на день может появиться Алексей Петрович, и тогда нам срочно придется срываться и ехать в Лужки. Но наш отъезд не должен выглядеть внезапным и вызывать лишние вопросы, так что нужно к нему хорошо подготовиться.

— Как же мне здесь нравится — тихо говорит Вика, отпивая чай из тонкой фарфоровой чашки — Сидим сейчас, как когда-то раньше — дома или на даче. Неужели весь этот ужас с Олениными закончился? Даже не верится…

— И заметьте! — поднимаю я палец вверх — Никакого телевизора, компьютера или смартфона. Окно на улицу приоткрыто, но тишина такая, словно мы за городом.

— Да, у нас и за городом такой тишины нет! — фыркает Нюся, а потом, вздохнув, добавляет — От планшета я бы сейчас не отказалась. Понятно, что здесь ни связи, ни интернета, но хоть любимую музыку бы послушать.

— А заряжать его как? — спрашивает Вика — Фигня все это, Ань. Нужно уже привыкать жить безо всяких гаджетов, электричества и вообще без многих привычных вещей. Чувствую, трудно нам будет, но главное — мы снова все вместе.

— Ну, живут же здесь люди — возражаю я дочери — гораздо опаснее, что медицина у них практически на уровне каменного века. Можно умереть от простого аппендицита или туберкулеза. И это я уже про отсутствие стоматологии не говорю. Девчонки, с сахаром и шоколадом нужно поосторожнее.

— Учту! — кивает Лена — Конфеты и варенье — это вовсе не то, без чего жить невозможно. Еще бы нормальные зубные щетки тут найти. В Германии они вроде бы уже есть.

— В Англии — поправляет ее Вика — там их в конце 18-го века начали выпускать. Это я точно знаю.

— Тогда, и здесь найдем…

Девчонки тихо переговариваются, подливая себе кипяток из пузатого самовара и решая бытовые проблемы, я же задумчиво смотрю в окно, строя планы на утро. Миры разные, а наши семейные привычки неизменны. Все у нас как прежде. И цену за наше общее счастье я плачу вполне приемлемую. А дела…

Во-первых, завтра нужно сдать загранпаспорт в канцелярию губернатора. Во-вторых, срочно легализовать нашего гуркха. Рама уже пошел на поправку и даже начал понемногу ходить. С девчонками я его познакомил, и, кажется они ему понравились. По крайней мере, обе дочери бегло говорят по-английски и могут с ним общаться, а это уже немало для человека, оказавшегося в чужой стране. Они его еще и русскому потом обучат, или я не знаю своих дочерей!

Ну, и в-третьих, нужно сбыть драгоценности, изъятые у бандитов. Деньги тают, пора пополнить семейный бюджет. К приличному ювелиру соваться стремно, стоит поискать какого-нибудь местного жучилу, готового выложить деньги, не задавая лишних вопросов. Пара мыслей на этот счет у меня есть, но пока не ввяжешься, не поймешь, как это лучше провернуть…

Загрузка...