Глава 17

В Оленино нам пришлось все-таки заночевать, хотя мне очень не хотелось этого делать. Но деваться некуда — не в Вологду же возвращаться, на ночь глядя. А до ближайшего приличного постоялого двора в сторону Ярославля мы уже просто не успевали доехать до темноты. И о том, чтобы заночевать в чистом поле с с детьми, толком не выздоровевшими после тяжелой болезни, тоже речи быть не могло. Так что без вариантов — ночуем здесь, а утром стартуем.

Пока всех родственников по домам отправили, пока наспех отобедали, пока с управляющим пообщались, глядь: дело уже к вечеру. Так что Лена с тетушкой занялись нашим размещением и ужином, а мы с Александром Ивановичем, пользуясь случаем, решили проехаться по округе в открытой коляске. Все поля до темноты осмотреть не успели — земли имения довольно обширные, но кое-что увидели, благо здесь на севере в конце мая темнеет достаточно поздно.

— Что скажете, дядюшка? — спрашиваю я Бекетова на обратной дороге — Нужны нам в хозяйстве эти земли, или лучше от них сразу избавиться?

— Если Милене это имение не дорого, как память о покойном муже, то продавай и не жалей. Деревеньки тут захудалые, усадьба ремонта требует, денег сюда придется вложить немало. Как по мне, так эта овчинка и выделки не стоит. Уж, лучше продать Оленино, добавить еще немного денег и прикупить другие земли, увеличив наши костромские имения. Там хотя бы будет все рядом, под рукой. К тому же я так понимаю, ты пошутил насчет вашего с Миленой увлечения земледелием? Жить-то небось, в городе собираетесь?

— Зимой точно в городе, а летом все-таки, по большей части в имении. Но в Петрополь больше не вернусь — это опасно. Слишком там много знакомых. Лучше уж мы с Миленой и девочками в Первопрестольной обоснуемся.

— А как же Алексей Петрович?

— А что с ним…? Поможем ему свергнуть самозванца, возведем на трон законного Романова, и адью — дороги наши разойдутся. Большего я ему не обещал, а он и не просил. Или вы думали, что я о роли серого кардинала при императоре мечтаю?

— Ну, если честно, то всегда считал, что амбиций у тебя в избытке. Предполагал, что, если и не в серые кардиналы метишь, то уж в сенаторы, как минимум.

— Вы ошибаетесь. Мне это теперь совершенно не интересно. Тем более у меня есть семья, о которой я обязан заботиться. Так что займемся мы с вами лучше каким-нибудь прибыльным делом, чтобы укрепить положение рода Бекетовых в империи и оставить внушительное состояние нашим потомкам. Мысли кое-какие на этот счет у меня уже есть, но заранее пугать вас масштабом своих идей не стану, чтобы не сглазить. Сначала все-таки Романов, а потом уже захват Москвы.

— Заинтриговал, племянник…!

— Поверьте, мы с Миленой еще не раз удивим вас.

— Да, ты и так каждый день не перестаешь меня удивлять. Как тебе удалось так быстро расположить к себе девочек? Вчера еще они на тебя волчатами смотрели, а сегодня уже восхищенных глаз не сводят.

— Милена подсказала к ним подход. Покойный отец совсем не уделял дочерям внимания, он вообще существовал как-то обособленно от своей семьи. А им его заботы очень не хватало. Когда девочки увидели, что я готов заменить им отца, они быстро поняли, что со мной будут, как за каменной стеной. Женщины это сердцем чувствуют, даже такие маленькие. А дочери у Милены весьма умненькие.

— Вы и, правда, с Миленой, как две половинки одного целого — покачал головой Бекетов — удивительно наблюдать, как вы с полуслова понимаете друг друга.

— Ну, иногда и с полувзгляда — улыбнулся я. И добавил уже серьезно — Александр Иванович, пообещайте мне, что если со мной что-то случится, вы не оставите Милену и девочек.

— Обещаю, Костя. Клянусь тебе честью и силой дара. И ты мне пообещай, что после моей смерти позаботишься о Марии Ивановне.

— Александр Иванович, ну, как вам не стыдно! — искренне возмутился я — Могли бы даже и не просить об этом.

— И поторопитесь с наследником, Костя. Это крайне важно.

— Сделаем все от нас зависящее. Будем трудиться над этим денно и нощно! Не покладая, так сказать…

— Вот только давай без подробностей…! — рассмеялся Бекетов — Я же серьезно.

— И я серьезно. Парочка сыновей нам точно для полного счастья не помешает…

* * *

…Ужин прошел по-семейному душевно и сопровождался разговорами о предстоящем переселении в Кострому. Мария Ивановна рассказывала Лене и девочкам, что огромный семейный особняк Бекетовых сейчас практически пустует. Они с дядей занимают только одно крыло здания, а другое — где раньше жил наследник Антон Александрович — никем сейчас не используется, и поэтому стоит закрытым. Собственно, там и предстоит разместиться нам с Миленой и девочками. Все правое крыло двухэтажного особняка будет отдано в наше полное распоряжение, и мы можем делать там все, что пожелаем.

У Вики с Аней при этих словах тетушки глаза загорелись от предвкушения. Ведь в оленинском особняке они почему-то делили одну большую комнату на двоих, и дочерей, привыкших иметь свое собственное пространство, это страшно возмущало. Конечно, им и здесь хотелось жить с комфортом, к которому они привыкли в своей прошлой жизни. Что ж, зная деятельную натуру моей жены, они этот комфорт обязательно получат, только дайте ей время! Ну, и средства, разумеется.

Потом Александр Иванович и Лена начали обсуждать виды на урожай. И тут жена почему-то задумчиво замолчала после того, как услышала от Бекетова о результатах нашей экскурсии. Ну, и его предложение продать Оленино. То ли сама мысль расстаться с имением ей не понравилась, и у нее уже были наполеоновские планы на него, то ли она просто взяла паузу, чтобы хорошенько все обдумать на досуге. Но мне было абсолютно ясно, что бекетовская идея большого восторга у нее не вызвала. И подозрительное молчание жены во что-нибудь обязательно потом выльется.

Угу… оно и вылилось. Даже гораздо быстрее, чем я думал!

— Костя, ты правда, собрался торговать крестьянами?! — пошла в наступление жена, стоило нам оказаться наедине в спальне — Стал таким же бессовестным, как все эти помещики?! В крепостники заделался?

— Тихо, родная, тихо…! — я обнял возмущенную Лену, успокаивающе погладил ее по голове и нежно поцеловал в висок — Ну, ты чего раздухарилась, а? Все пока еще в стадии обсуждения. И в любом случае, до осени, пока не соберем урожай твоей картошки, мы Оленино не продадим!

— Очень смешно! — раздраженно отстранилась от меня супруга — Но твой юмор сейчас совершенно не уместен. Я о людских жизнях говорю, а ты, Константин, все в шутку хочешь перевести.

Ого… Константин — это уже серьезно. Полным именем жена называет меня крайне редко, и только если я сильно в чем-то провинился. Придется объясниться, чтобы не доводить дело до семейной ссоры.

— Лен, ты кажется, не до конца понимаешь ситуацию с нынешним положением крестьян.

— Это я не понимаю?!

— Да ты. В тебе сейчас говорят эмоции. И в целом, я твое возмущение местными порядками разделяю. Но подумай вот о чем. Усадьба эта, может и интересна Оленину, как их родовое гнездо, но только в комплекте с окружающими полями и крестьянами, их возделывающими. Предложи я Петру Мироновичу купить только один этот обветшалый особняк, и он наверняка откажется. И земли имения без живущих на них крестьян тоже резко потеряют в цене. В этом случае придется продавать Оленино за бесценок.

— Не все в этой жизни меряется деньгами!

— Не все — согласился я — Но с крестьянами ты что собираешься делать? Дать им вольную? А ты уверена, что Оленин их потом не сгонит с земли? Зачем ему крестьяне — арендаторы, когда можно купить и привезти сюда других крепостных? А дворня? Кто станет держать при доме столько свободной прислуги? Им же тогда платить жалованье придется! Нет, конечно, мы с тобой можем раздать всю землю крестьянам, как завещал нам великий Ленин, но тогда сразу же вернемся к пункту № 1 — продать Оленино станет вообще невозможно, цена имения упадет ниже плинтуса.

— Крестьян можно будет переселить в наше костромское имение.

— А ты их спросила: захотят они переселяться с насиженных мест? Несколько поколений их предков поливали эту землю потом и кровью, они здесь каждую кочку и пенек знают. А теперь их, как скот перегоняют на новое место, потому что добрая барыня решила осчастливить своих холопов. Прости, Лен, но боюсь, спасибо они тебе за такое «благодеяние» не скажут…

Вздохнув, я начинаю раздеваться, чтобы лечь в постель. Жена, растеряв всю воинственность, продолжает стоять у окна. На прекрасном женском лице отражается усиленная работа мысли. Ленок у меня дама упрямая, она теперь все равно не отступится, пока не найдет приемлемого решения.

— … Но ведь должен же быть какой-то выход? — хмуро говорит она, видимо так и не придумав ничего гениального. Не мудрено. Лучшие умы России искали выход вплоть до 1861 года, но результат у Александра II все равно получился сомнительным.

— Должен — киваю я — Только вспомни курс истории: в этом «проклятом земельном вопросе», куда не кинь, всюду клин. Всеми серьезными историками давно уже признан тот факт, что блудняк с выкупными платежами, в который императора втянули либеральные реформаторы, привел потом страну к революции.

— Хорошо. А ты сам, как считаешь: на каких условиях нужно отменять крепостное право?

— Всем крестьянам нужно дать свободу, и как можно быстрее, пока здесь интеллигенция еще не сильно расплодилась и не начала воду мутить. Но земля должна остаться в собственности помещика. С какой стати человек должен в приказном порядке продавать землю, которую, например, купил только год назад? Или ту, которой его предки владеют уже лет триста, а то и все пятьсот? А если у него были свои планы на ее использование? Право собственности, в том числе и на землю, должно быть незыблемо для всех, иначе тут начнется такой же бардак, как в нашей истории.

— А что же тогда будет с крестьянами?

— Они массово должны превратиться в арендаторов. А потом постепенно в землевладельцев. Не нравится помещик — обратись к другому, а прежний помещик пусть потом локти кусает, что пожадничал и не смог договориться с арендатором на нормальных условиях. В принципе, в Указе 1818 года об отмене крепостного права в прибалтийских губерниях было рациональное зерно. Просто следующий указ нужно подправить в пользу ограничения помещичьей вольницы.

— Хорошо, а что твой загадочный Романов собирается делать с крепостным правом?

— Он пока думает. То, что нужно отменять его, как можно быстрее, Алексей Петрович и сам хорошо понимает. Но на «проклятый земельный вопрос» ответа у него пока нет, а я давить на Романова не хочу, это не тот человек. Вот если он попросит, то я, конечно, готов рассказать ему про все плюсы и про все минусы реформы 1861 года.

— Костик, да, нельзя пускать на самотек такое важное дело! Ты же помнишь из курса истории, что после отмены крепостного права в сельском хозяйстве России производительность труда тут же начала расти, а урожайность зерновых ежегодно увеличивалась на 10 %? Конечно, еще случались и неурожайные годы, и голод, но в целом-то смертность крестьян снизилась. А как промышленность начала расти, когда свободные руки появились и городское население увеличилось!

— Ленок… — устало вздохнул я — Ну, что мы с тобой агитируем друг друга за советскую власть? Вот скоро познакомишься с Романовым и сама все поймешь. Давай уже ложиться спать, завтра вставать рано. Иди ко мне скорее, я соскучился…!

На этом первый раунд политико — экономических дебатов в нашей семье был закончен, и мы с женой занялись более приятным делом. Но чует мое сердце, это было только начало. Ленок все мои доводы обмозгует и обязательно придумает, как нам продать Оленино, не обидев при этом крестьян. Сказать честно, я бы тоже не прочь облегчить участь бедолаг, но как именно? Не хотелось бы своим вмешательством сделать еще хуже…

* * *

Утром, наблюдая за сборами, удивленно замечаю, что сундуков у моих женщин особо не прибавилось. Взяли только самое необходимое из одежды и обуви, и на этом все. И в этом я с Леной полностью согласен. С Оленино их ничего не связывает, так что пусть вещи прежних хозяек остаются здесь, а в новую жизнь чужой багаж брать не следует. Что, я на приличные наряды и побрякушки своим девочкам не заработаю? Когда они у меня в чем отказ знали? Другой вопрос, что наши дочери в принципе, не барахольщицы. Но это уже полностью заслуга жены — сказывается ее правильное воспитание.

Дворовые девки с нескрываемой завистью смотрят, как растерянная Глаша садится на козлы рядом с кучером. Молодая кухарка — единственная служанка, кого мы забираем с собой. Лена говорит, что у нее настоящий талант к кулинарии. К тому же девушка молчаливая, скромная и не склонная к сплетням. Зато бывшая горничная девочек, имя которой я так и не запомнил, остается в Оленино и сейчас глотает злые слезы, поглядывая на более удачливую подругу. Нюся наябедничала мне, что эта девица уже успела всем рассказать, будто барыня забирает ее с собой в Кострому. Облом однако… Но языкастые нам точно не нужны, а в дороге с ее обязанностями вполне и Глаша справится.

Ленок дает последние наставления Тимофею, Бекетов кошмарит оленинского управляющего. Вчера за ужином, посовещавшись, мы решили, что менять его сейчас нет никакого смысла. Пусть с ним уже следующий хозяин имения разбирается.

— Ну, что мои красавицы — заглядываю я в карету — готовы к путешествию в новую жизнь?

Дочки радостно кивают. Длительная поездка в карете — для них настоящее приключение. Они толком в этом мире еще ничего и не видели: сначала выздоравливали, потом Лена увезла их в Вологду, где им тоже пришлось сидеть в номере на постоялом дворе. Так что сейчас они все в предвкушении перемен.

Наконец, наша процессия состоящая из двух дорожных карет и отряда охраны, трогается в путь. Я провожаю глазами особняк и усадьбу, где волею двух древних богинь очутились в этом мире мои близкие. Ну… спасибо, что не в крестьянской избе. А то долго искал бы я девчонок по всей матушке — России.

…В дороге мы с женой зря времени не теряем — пока рядом нет чужих ушей, проводим для дочерей ликбез, рассказывая им о реалиях этого времени. По крайней мере то, что успели узнать сами. Раз за разом предостерегаем их от излишней болтливости и призываем следить за своими словами. Пока Нюся уже не взмолилась.

— Ну, мам, пап! Мы же с Викой не бестолковки из ясельной группы!

— Вот, пожалуйста… — вздыхая, разводит руками Лена — три часа объяснений, и что в итоге? «Ясельная группа». Аня, ты сама сейчас поняла, что сказала?

Младшенькая виновато склоняет голову, признавая вину.

В окошко кареты стучит Александр Иванович, сегодня он решил часть пути проехать верхом, и я с белой завистью наблюдаю за тем, как непринужденно этот пожилой мужчина держится в седле.

— Молодежь, вас не укачало еще? Скоро будет неплохой лужок у речки — отличное место для привала.

Дочки оживляются — пикника на природе у них в этом мире тоже еще не было. Очень надеюсь, что они будут помнить об осторожности и наших с женой наставлениях. Но всего, конечно, не предусмотришь.

— … Ой, какой самоварчик! — восхищается Нюся, разглядывая содержимое дорожного погребца Бекетовых — А у нас на даче тоже был набор для пикника в плетеном сундучке, но конечно, не такой красивый, как у вас. Там даже фужеры были не стеклянные, а пласт…

— Аня… — предостерегающе произнесла Лена, и младшенькая осекается на полуслове.

Старшая закатывает глаза на это и тяжело вздыхает. Вика-то со своей рассудительностью и спокойным характером вполне тянет на местные четырнадцать лет, а с Нюсей что прикажете делать?

— Тетушка, а не хотите в карете с девочками и Миленой до следующего привала поехать? — переключаю я внимание Марии Ивановны — Все веселее, чем с Рамой, который ни слова по-русски не понимает.

— Рама — мальчик хороший, только очень стеснительный! — машет рукой Бекетова — Но я бы и впрямь не отказалась пересесть в карету к девочкам, а то разговаривать разучусь, пока мы до дома доберемся.

— Будет прекрасно, если вы нам заранее про Кострому что-нибудь расскажете — поддерживает меня Лена. Кстати, она единственная из нас, кто в Костроме был, поскольку в студенческие годы подрабатывала переводчиком, сопровождая иностранные группы по Золотому кольцу.

— А вы у нас ни разу не были?! Какая жалость. Кострома удивительный город!

Все, дальше можно не беспокоиться. Тетушка села на своего любимого конька, и теперь не уймется, пока не расскажет домашним о своем любимом городе все, что посчитает нужным. И это хорошо — у жены память на имена и фамилии гораздо лучше моей.

Пока женщины накрывают на стол, пойду-ка проведаю Раму, а то не разговаривал с ним со вчерашнего дня…

* * *

…Путешествовать в компании жены и дочек было намного веселее, чем с Марией Ивановной — она дама хоть и приятная во всех отношениях, но человек пожилой и другой эпохи. Ее обстоятельные, неспешные рассказы быстро потеряли для меня новизну и наводили скуку. Впрочем, у них было одно неоспоримое преимущество — они прекрасно вгоняли в сон. Я даже сам порой не замечал, как начинал клевать носом под размеренное покачивание кареты и тетушкины рассуждения о преимуществах жизни в провинции.

Вот то ли дело мои девчонки — с ними точно не соскучишься! Сначала играли в города и испорченный телефон, когда надоело, расчертили листы в клетку и принялись резаться в морской бой. А уж когда смущенная Нюся достала из шляпной коробки старую колоду карт, тайком прихваченную из Оленино…

— Аня… — укоризненно покачала головой жена — какая же ты сорока!

— Ну, мам… — заканючила в ответ младшенькая — смотри, какие они необычные!

Карты действительно оказались совершенно не похожими на те, к которым мы привыкли. Картон у них был плотным, но не вощеным, отчего карты должно быть быстро приходили в негодность. А фигуры королей, дам и валетов на них, мало того, что были изображены в полный рост, так внизу еще и подписаны на французском.

— Ой, смотрите! Король червей — это же Карл Великий, король бубен — Юлий Цезарь, а пиковая дама — Афина Палада!

— Прикольно… а крестовый король здесь вообще Александр Македонский.

— Не крестовый, а трефовый. Они тут все так говорят, привыкай, Нюсь.

Мы по кругу передавали друг другу карты, удивляясь фантазии неизвестного художника, смешавшего в кучу персонажей из разных исторических эпох.

— Это видимо старинная французская колода — заметила Вика — У Ольги Мироновны я видела совсем другие карты, когда она пасьянс раскладывала, и они гораздо больше похожи на наши привычные. Правда, на оборотной стороне у них зачем-то пеликан был нарисован.

— А знаете почему пеликан? — спрашивает Лена — Я где-то читала, что Александр I ввел государственную монополию на изготовление игральных карт и драконовские таможенные пошлины на их ввоз из-за границы. И теперь часть огромных доходов от продажи всех игральных карт в империи идет на содержание сирот и беспризорников. Пеликан — это символ Воспитательного дома. Правда, Николай I эти дома скоро прикроет, поскольку там вскроется и коррупция в Опекунском совете, и много разных других нарушений.

Ну, да… легче же прикрыть лавочку, чем навести в ней порядок. И если я правильно помню, то бардак там начался с тех пор, как отвечать за благотворительность стала вдовствующая императрица Мария Федоровна — супруга Павла I и мать Александра I.

— В подкидного или в переводного? — предлагаю я девчонкам.

— Давайте, для начала в подкидного — решают они…

* * *

…Вот так мы и ехали, коротая время в разговорах и разных веселых играх, которые нам удалось вспомнить. Даже не заметили, как пересекли границу Вологодской и Ярославской губерний. Первый раз ночевали на постоялом дворе в уездном городе Данилов, что стоит на большом тракте, ведущем из Москвы в Архангельск. Утром даже задержались немного, поскольку в этот день в Данилове был торг, и моим женщинам очень хотелось посмотреть, что там продают. Посмотрели. Даже купили какие-то дамские мелочи — но подозреваю лишь затем, чтобы не уходить с базара с пустыми руками. А главное — Лена с тетушкой запаслись едой в дорогу, чтобы потом не останавливаться в деревнях.

Мы же с Бекетовым сразу направились в ряды, где торговали оружейники и кузнецы. Их в этом городе много — по словам графа, в Данилово аж восемь кузниц и даже самоварный завод есть. Но ничего ценного, я там не обнаружил — в основном вся кустарная продукция рассчитана только на местных крестьян, да небогатых горожан. А что-то более приличное и дорогое все везут в Ярославль, где и покупатели побогаче, и приезжих купцов много. Но для общего развития посмотреть Даниловский торг было интересно. Нужно же понимать, чем простой народ в глубинке живет. На дворянство-то я еще успею насмотреться.

Следующая наша остановка была уже в Ярославле, и там мы заселились в гостиницу в центре города. С удобствами, конечно, и здесь беда полная, но уровнем это губернское заведение гораздо приличнее уездного — просто пять звезд по здешним меркам! И мебель в номерах посолиднее, и скатерти в ресторации свежее. Еда такая же вкусная, но посуда уже фарфоровая и из тонкого стекла — сразу видно, что это заведение для богатых путешественников.

Вообще в Ярославль нужно будет потом как-нибудь съездить, а то толком мы его так и не рассмотрели. Город красивый, интересный, достаточно цивильный, по нынешним временам это крупный торговый и промышленный центр. Мануфактуры здесь еще с Петровских времен…

— … Ну, что, дорогие мои! Сегодня ночевать уже будем дома — радостно говорит Александр Иванович, садясь на лошадь у крыльца ярославской гостиницы.

Выезжаем мы действительно рано, чтобы успеть в Кострому до темноты. Ехать нам километров семьдесят, так что нужно поторопиться. По словам Бекетова, до переправы через реку Солоница сделаем всего одну остановку. Следующую уже ближе к границе с Костромской губернией. А вот дальше ехать лучше без остановки до самой Песошни. На мой вопрос: «почему?» ответ я получил удивительный.

— А потому, что жандармы не любят, когда там путешественники привалы делают. В тех краях находится старый имперский карьер, где раньше небесный камень добывали.

О, как…! Это очень интересно. То есть, именно туда самый большой метеорит в сотню пудов и грохнулся? Получается, что про это загадочное место мне Петя Южинский когда-то и рассказывал.

— Александр Иванович, а можете поподробнее об этом?

— На привале обязательно расскажу — дядюшка незаметно показал глазами на девчонок, которые уже навострили свои любопытные ушки.

Понятно. Значит, информация эта из разряда секретной, и для детских ушей она точно не предназначена. Что ж, подождем привала, а там уж я допрошу дядюшку по-родственному.

— … Костя, не нужно проявлять излишний интерес к этому делу, а тем более заговаривать о нем в присутствии детей. И с посторонними о таком не беседуют — говорит Бекетов, стоит нам на привале отойти подальше от карет — В приличном обществе стараются вообще обходить стороной эту тему.

— Почему же?

— Потому, что даже для многих дворян небесный дар недоступен, а уж для простого человека он вообще под запретом, понимаешь? И многим богатым людям из купеческого сословия такое положение дел совершенно не нравится. Они считают, что для процветания империи делают ничуть не меньше дворян, но владеть крепостными или небесным даром им категорически запрещено.

— Подождите… но ведь есть Тройственный Договор, подтвержденный Соборной клятвой, в котором это положение закреплено при полном согласии всех сторон?

— Договор все эти стороны стали нарушать чуть ли не на следующий день — вздыхает граф — сначала Патриарх Филарет решил, что «небесными камнями» должна распоряжаться Церковь, потом Соборное уложение окончательно закрепило крепостное право, вместо того, чтобы вернуть крестьянам Юрьев День. О каком согласии с народом могла идти речь? А затем Никон и вовсе начал преследовать волхвов, в которых крестьяне видели своих главных защитников.

— Но ведь Петр Великий прижал потом Церковь?

— А толку… Церковь он прижал, зато служилые при нем распустились. Договор-то боярские рода подписывали, а с этих новоиспеченных дворянчиков какой спрос? Но при Петре, Анне и Елизавете они хотя бы военную службу нести были обязаны. А что Екатерина сделала? От службы их всех освободила! Может, и умна была матушка — царица, но этого точно делать не стоило. А теперь их в прежнюю узду уже не загонишь, бунтовать начнут.

Ну, предположим, Николай I узду на дворян все же накинул, и даже проредил их сословие, позволив многим разориться. Но толку-то с этого. Появился класс разночинцев, которым вообще терять было нечего.

— Знаете, дядюшка, мелкое дворянство так и так воду мутить станет. В открытую после декабря выступить побоится, так исподтишка пакостить начнет. А вы сами какой выход из этой ситуации видите? — забрасываю я «удочку».

— Константин, мы с тобой вроде бы не с этого начали, а с небесного камня — ловко уходит от ответа дядюшка — так вот о нем…

Дальше он рассказывает, что когда первые Романовы начали наводить порядок с небесным камнем, первым делом они построили острог вокруг места, куда упал метеорит. И вырыли глубокий карьер в надежде найти там еще осколки, пусть размером и поменьше. Что-то даже нашли. Потом стали просеивать всю землю из отвалов, оставшихся после диких копателей. Нашли еще несколько небольших осколков, пропущенных первыми старателями. Заодно прошерстили все окрестные леса и поля. Но поскольку кругом полно болот и непроходимых лесных чащ, то поиски эти сильно затруднены. Хотя небесные камни ищут тут до сих пор — ведь они бесценны, их невозможно купить ни за какими деньги.

— С этим острогом понятно. А можно на карьер взглянуть хоть одним глазком?

— Зачем? — недоумевает Бекетов.

— Во-первых мне просто любопытно, во-вторых, я теперь чувствую камни и металлы, поэтому хотелось бы проверить свой дар на этом карьере. Дар проявился у меня после того, как я побывал на грани жизни и смерти из-за проклятья. Только прошу, не говорите никому.

Дядюшка долго молчит, переваривая услышанное, потом заторможено кивает.

— Разумеется. Мог бы и не предупреждать. А кто еще о даре знает?

— Никто. Даже Алексей Петрович. Иначе на этом моя личная свобода закончится. Я не хочу превратиться в ручную собачонку императора, носящую ему в зубах золотые самородки и драгоценные камни.

— Правильно. Сначала благосостояние рода Бекетовых.

Кто бы сомневался! Хоть в этом у нас с дядюшкой редкое единодушие.

— А откуда вообще у рода Бекетовых взялся небесный камень?

— Наш предок нашел довольно большой осколок рядом с имением Лужки, которым мы владеем лет триста уже. Нашел и промолчал, догадываясь, что скоро начнется кровавая охота за небесными камнями. Тогда многим в Северном клане повезло найти или где-то купить их… Хотя как еще сказать, повезло ли? — вздыхает Бекетов — В то время свои же родственники или слуги могли убить за такую находку. Что бы ты знал, несколько древних родов Северного клана вообще перестали существовать — их вырезали под корень. А наш предок оказался весьма умным — не бахвалился перед соседями, не выставлял находку напоказ, а терпеливо выжидал, пока Романовы наведут порядок.

— И это был единственный камень?

— Да. Потом наши предки еще не раз тщательно обыскивали всю округу, но больше так ничего и не нашли. Спасибо, как говорится и за это. Небольшой запас камня у нас еще остался, но теперь будем тратить его только на наследников. Иначе надолго нам не хватит.

Бекетов помолчал и добавил.

— А в острог мы по дороге можем заехать. У меня там знакомец служит, дальний родственник наш по линии моей матушки. Он не откажет мне в просьбе, показать племяннику знаменитое место. Красть там все-равно нечего.

Загрузка...