Поступь Стали

Глава 9

Две недели. Именно столько мне понадобилось на освоение удара ножом с «силой». Результат был, но не все так гладко. Все началось с того, как в один момент я решил открыться отцу. Это самый близкий для меня человек, и ему можно довериться, а мне нужны тренировки, вечно медитировать смысла нет. Ну растет у меня источник, толку с того, если в нужный момент я не смогу применить хоть какие-то способности. Хочется быть уверенным в своих силах, а не полагаться на волю случая, как и получилось в лесу.

— Я хочу тебе что-то рассказать, — начал я, подойдя к нему.

— Говори, — отвлекшись от работы, сказал отец.

— Я не могу точно объяснить, но у меня есть какая-то сила, благодаря ей я и могу так долго продолжать тренировки. Иногда у меня получается усиливать удары, один раз я расплющил молотком заготовку, а в другой раз ты видел сам. Когда в лесу, на меня прыгнул скрил, я сильно испугался и с закрытыми глазами ударил наотмашь ножом, последствия ты видел. Сам понимаешь, обычным ножом так разрезать тварь не получится, — посмотрел на отца, ожидая его реакции.

— Я догадывался, но хорошо, что сам сказал. Как давно ты ею владеешь? — голос на удивление спокойный.

— Месяца три. В один момент начал чувствовать, а затем, когда попробовал пропустить ее через себя, узнал, что благодаря ей получаю заряд бодрости и легкость во всем теле.

— А почему не сказал сразу?

— Не знал, как отреагируете, и решил подождать, может она пропала бы, а мне просто казалось, что у меня что-то есть.

— Не знаю, что тебе сказать сынок, — начал отец после недолгих раздумий, — сам знаешь, у меня никакой силы нет, если б была, то я бы в кузне не работал. Запрещать ею пользоваться я не буду, и плохого в ней ничего не вижу. Так что, если сумеешь ею овладеть, буду только рад.

— А ты что-то знаешь о силе? Вот сестры говорили про магов, что ты о них слышал?

— Про магов слышал, сам правда за жизнь видел их не так часто. У них там своя кухня, знаю только, что магам простой люд, как черви под ногами — наступил и забыл.

— О чем ты?

— Сынок, ты же не знаешь ничего о нас с твоей мамой, мы мало что вообще успели тебе поведать. Так вот, расскажу тебе немного о себе. Родился я тут, в этой деревне, рос, помогал в кузне отцу, гулял с друзьями и благодаря нашим разговорам о внешнем мире решился. Думал, парень я крепкий, могу за себя постоять, еще топором владел неплохо, работу найду. Как оказалось, внешний мир таких простаков как я пережёвывает и выплевывает каждый день сотнями, если не тысячами. Планы у меня были пойти в наемники. Я доехал до Орквуда, это ближайший к нам городок, сейчас не знаю, сколько там живет людей, но, когда последний раз слышал, говорили о десяти тысячах, что для меня тогда было невиданным числом. Город встретил меня нерадушно, но я, будучи наивным глупцом, думал, что у меня все получится и я только в начале пути, решил потерпеть. Я понял, что без связей я там и даром не нужен, таких, как я, там в каждой подворотне, все крепкие и охочие до чужих денег молодцы. Со своими небольшими сбережениями я расстался в тот же вечер, получил по голове я тогда знатно. В деревне был хорош в бою на кулаках, поэтому несильно кого-то боялся, но вот городские показали мне, насколько я переоценил свои силы. Никто со мной честно не дрался, когда я вечером искал постоялый двор или — как там он по-новому назывался— гостиницу, в одной из подворотен мне в голову прилетел камень, упавши, но, не потеряв создания, еще увидел, как ко мне подбежало несколько худых парней, а затем один из них опять ударил меня по голове, и я отключился. Такое бывает, если сильно получить по башке. Проснулся в той же подворотне, осмотрев себя, понял, что остался лишь один именной жетон.

— Извини, что перебью, а что за именной жетон? — не смог я сдержать своего любопытства.

— Такой жетон выдаётся каждому. Как только мальчик или девочка появляется на свет, староста записывает имя в книгу рождения, раз в месяц ему нужно отсылать ведомость о рождениях и смертях в деревне, а также жетоны погибших если есть. Кроме имен новорожденных, высылается и по капельке их крови, а затем назад присылают уже жетон, где с одной стороны твое имя, а с другой стороны указаны деревня, баронство, графство и герцогство. Королевство не указано, ибо жетон у каждого королевства своего вида и формы. У нас вот серый металлический квадрат, тут еще от сословия зависит, у рыцарей уже медный, чем выше ты по сословию, тем из более дорогого металла у тебя сделан жетон.

— Что бы не возвращаться к этой теме, расскажи все о жетонах, — я решил окончательно разобраться в этом вопросе.

— Хорошо, тем более каждому нужно знать это. Вот смотри, каждый жетон принадлежит к разному сословию. Ржаво-металлический — это жетон невольника, который или сам себя продал, или что-то сделал такое, за что его лишили свободы. Человек этот бесправный, печальная судьба ждет таких. У каждого из них есть хозяин, и если он тебе что-то сделал, то нужно спросить имя владельца, с ним и разбираться. А тот уже сам его осудит, как захочет, может даже убить, так как судьба этого человека ему самому уже не принадлежит. Для освобождения его жизнь должен купить кто-то другой, или же сам обладатель может дать свободу. Про то, чтобы хозяин сам отпускал невольника, я не слышал, хотя что угодно может быть, и я многого не знаю. Невольника всегда видно, если все остальные могут сами решать, когда носить, а когда снимать жетон, то у невольника, а чаще всего их называют просто рабами, он зафиксирован на ошейнике. Чем больше на жетоне ржавчины, тем дольше человек находится в рабстве, если полностью ржавый, то он почти всю жизнь был в рабстве.

Немного помолчали, подумали каждый о своем, после чего отец вернулся к своему рассказ.

— Каждый последующий именной жетон дает, по-своему, увеличение власти. Металлический на веревке — обычный крестьянский жетон, дает право передвигаться по герцогству и все, самый распространённый. Металлический с железной цепью — права те же, что и у нас, только с возможностью носить меч и выезжать за территорию герцогства. Такие бывают у вольных наемников, у них есть своя градация, ее я уже плохо помню. То ли там за мастерство что-то дают, то ли за выполненные контракты. Металлический с мечом по центру выдается солдатам. Договор о службе на десять лет, а за выслугу лет бонусы. Выше сержанта без родословной не поднимешься. Дальше те, которые встречаются редко, но каждый должен их знать, однажды такое неведение стоило моему товарищу жизни, так что хорошо запомни, — серьезно проговорил отец и, получив от меня кивок, продолжил. — Бронзовый с бронзовой цепью выдают рыцарям, это уже младшее благородное сословие. Они имеют право, если посчитают нужным, зарубить на месте. Очень редко встречаются, ибо рыцарство получают за особые заслуги перед владетелем земель, например, за спасение жизнь или очень значимую помощь. Обычный солдат просто за выслугу лет рыцарство не получает. Могут выдаваться только баронами и выше. Чем благороднее владетель наградил рыцарством, тем выше звание и у рыцаря, только я не знаю подробностей. Бронзовый в серебряной оправе получают баронеты, дети баронов, не наследующие баронство. Находятся на уровне немного выше обычных рыцарей. Увидев их, надо гнуть спину, самые мерзопакостные, так как обиженны тем, что не наследуют ничего, и любят вымещать злость на более низком сословии. Серебряный в бронзовой оправе — для детей баронов, наследующих баронство. Для нас они все. На своей территории полноправные хозяева. Мы хоть и свободные люди, но они свободные над свободными. Могут сделать с простым людом все, что угодно. Если что-то хочешь у них спросить, нужно перед обращением добавить «ваше благородие».

Серебряный в серебряной оправе и в два раза больше, чем любой из вышеперечисленных, у барона и баронессы. При виде них гнуть спину и надеяться, что проедет мимо, не заметив. В своем баронстве может все. Встречается редко, но всегда есть возможность. Я вот не видел, так как даже за баронство не выезжал, оно хоть и считается довольно-таки небольшим, но поверь, чтобы от нашей деревни добраться до соседнего баронства, полтора дня ехать галопом на коне, не останавливаясь на сон и отдых. Да, при обращении так же добавляешь «ваше благородие» с поклоном и ждёшь, чтобы обратил внимание и разрешил говорить дальше. Вот дальше я уже толком не разбираюсь, в дворянскую кухню нас простых людей никто не посвящает, знаю в общих чертах. Серебро в золоте — граф. Наше баронство входит в вотчину графства Лорвуд, а с ним три таких же. Разрешено на прямую обращаться к ним только их служащим, крестьянам к ним обращаться нельзя, но если граф снизойдет до общения, то тот же принцип: с поклоном, «ваше сиятельство» и ждешь, пока пройдет. И неважно, хотел ты что-то сказать или нет, если на расстоянии двух метров возле тебя проходит граф, то нагнулся в ожидании. Золото в серебре — герцог, сколько у него прав, сам понимаешь, увидеть нереально, заговорить нереально, но, если что, принцип, как и с графом, только «ваша светлость». Золотой жетон — принц, принцесса. Обращение — «ваше высочество». Зеленый нефрит — знаю, что камень, что зеленый, говорят, светится — владеет король. Обращение то ли просто «высочество», то ли «могущество». Есть еще два вида жетонов, и один из них я даже видел. Синий — маги, красный — королевские наказующие. Знаю лишь, что прав у наказующих больше, чем у барона, но только они занимаются преступлениями, какими, я не в курсе. Ни разу не встречал и встречать не хочу.

Я от услышанного охренел. То ли отцу там кто-то басней наплел, то ли тут полный писец происходит. Из его рассказа получается, что, увидел бронзовый жетон — становишься моментально шелковым, увидел серебряный — отдаёшь ему жену? Меня такая херня не устраивает, будем надеяться, что не все тут так жутко. Радует только, что расстояния большие. На каком основании такое положение? По праву рождения или тут что-то еще? Нужно узнать.

— Отец, а что им всем дает такую власть?

— Как что, сынок, та же армия, богатство, и вот почему ни один простой человек никогда не сможет победить благородного. Одни говорят, что они тоже маги, другие — что маги проводят какие-то ритуалы над благородными и они становиться сильнее, быстрее. Насколько сильнее, правда, непонятно. А откуда знаю, — пояснил отец, как бы отвечая на мой немой вопрос, — так тут секретов нет. Староста обязывает каждого главу дома выучить жетоны и рассказать домочадцам. Только я должен рассказывать, насколько они благородны и справедливы, а заслуги их перед страной столь велики, что ухх, а ты, слушая, должен повесить водоросли на уши и радостно кивать. Кстати, староста полностью человек баронства, не вздумай в деревне что-то плохое про барона сказать, может закончиться печально.

Отец, видимо, вспомнил, что отвлекся от рассказа о себе, и поспешил продолжить повествование.

— Так вот, по поводу города. Пробыл я там недолго. После того, как узнал, сколько нужно денег, чтобы стать вольным наёмником, понял: даже тех денег, которые у меня были, мне б не хватило, вообще. Первый ранг вольного наемника стоит около двух золотых. А это означает, что с наемничеством я пролетаю. Работая грузчиком, где только можно, познакомился с купцом, начал с ним ездить и с двумя бывшими солдатами, те после окончания службы перевелись в наемники и решили заняться более простой работой. Вот пока с торговцем ездил, подружился с одним из наемников, тот, когда мы отдыхали, учил меня ножом махать и по мелочи всякое подтянул. Со мной еще один паренек в грузчиках был, про него я и говорил, когда сказал, что жетоны знать нужно. Веселый был парень, но глупый. На одном из привалов к нам подъехал путник с синим жетоном. Лок, так звали грузчика, решил пошутить и сказал что-то вроде: «Мужик, ты что синячишь часто, и жетон твой посинел вместо тебя?» Вдруг, что-то моментально снесло ему голову, а маг спокойно себе продолжал раскладывать пожитки, а затем и переночевал возле нас. Вот был человек, не с тем пошутил, и не стало его. Жетон у него хорошо было видно, все заметили, вот и поплатился Лок головой за свое незнание. Маг даже не отошел от нас подальше, вообще не боялся, что мы решим отомстить за товарища, знал, что за ним не только право, но и сила. А через два месяца на нас напали. Наемники, конечно, порубали татей, но купцу стрела перебила вену на ноге, как ни старались, а кровь остановить не смогли, вот он и помер у нас на руках. После смерти торговца я понял, что приключений с меня хватит, и решил вернуться домой.

Рокол ненадолго замолчал и после тяжелого вздоха вновь заговорил.

— Вернувшись домой, я не застал ни отца, ни мать. Когда ездил по лесам и деревням с купцом, отец заболел, и ничего ему не помогало, знахарка про болячку знала, но сказала, что ее вылечить может только маг, а кто будет вызывать мага для кузнеца? В общем, не стало отца, две недели полежал и все, а через месяц не стало и матери. У нее здоровье было слабое, знахарка не шутила, когда дулю показывала, родился я раньше срока и был очень слаб. Травница запретила матери рожать еще раз, сказав, что это вообще чудо, что она отошла после моих родов, но следующие точно не переживет. Вот и вернулся я в пустой дом. У меня ни родни, ни семьи, а те друзья, с которыми мы вместе хотели в наемники податься, так никуда и не ушли, когда я приехал, были женаты и у каждого по паре детей. Отстроил кузню на деньги, скопившиеся за те четыре года путешествий с купцом, увеличил дом, а затем, повстречав Локвию, осел уже тут. Вот такая история твоего отца, сынок, — видно всполошили его старые воспоминания. — Ладно, маме я потом сам скажу про твой дар, а ты пока практикуйся.

Что-то после истории отца настроение пропало. Решил пойти прогуляться. Мысли были тяжёлые. Может, ну его эти планы на путешествия, у меня тут семья, рядом сестры, сам женюсь, благодаря охоте построю себе дом, и будем все дружно и весело жить. Ну научусь я шашкой махать, ну скоплю я два золотых на класс наемника, и что дальше? Стану я там, например, лучшим воином, и что? По воле барина людей рубать? Или, если вдруг владетели узнают, что я тут такой суперджедай, меня все в жопу целовать начнут? Из рассказов отца еще непонятно, может они джедаи покруче. Что-то идея научиться махать оружием и отправиться путешествовать, узнавая мир, быть таким себе авантюристом, уже не кажется мне такой удачной.

А еще эти жетоны, рабские ошейники и дворяне, перед которыми гнуться нужно. Маги, что возле луж из крови спать ложатся. Что-то нужно делать срочно! Нужно больше узнать про этот мир! Я катастрофически мало знаю! И рассказ отца не открывает практически ничего, только то, что в этом мире правит сила, и, судя по всему, она дает и свободу. Мне нужны книги, и про все. А на книги нужны деньги, а где взять деньги? В лесу! С дополнительной мотивацией пошёл я тренироваться.

Результат моих тренировок с «силой» начал проявляться через три дня. Первые два дня я по чуть-чуть приближался к пониманию того, в каком направлении нужно работать. Из воспоминаний прошлой жизни знал: научиться что-то делать нелегко, но возможно, переучиваться может быть намного сложнее. Вот и я ступенька за ступенькой прогонял энергию по телу, стараясь направить ее в каждый орган.

Тренировка начинала приносить плоды в виде повышенной силы. Когда я, задействовав ядро, взял свою кувалду, то понял, что и половины ее веса не чувствую, но взмахнул пару раз — инерция никуда не делась — пока решения этой проблемы не было. Посмотрев на свой нож, принялся отрабатывать удары, втыкая оружие в бревно. Лезвие зашло на три четверти, а когда я начал его выковыривать, то металл не выдержал и сломался. Я забыл, что мы все изготавливали из болотной руды, а так как тут еще и примитивные условия плавки, очищения металла без соблюдения идеальных режимов термообработки, материал получается низкого качества. Оружие есть, но, если учесть мои параметры такие, как повешенная сила, в первом бою его не станет. А что будет, если я неправильно ударю, и мое оружие тупо треснет? Все, аллес.

Глядя на молот, начал продумывать варианты, и тут пришла мысль. Кувалда для меня уже слишком легкая, но это не значит, что ее вес уменьшился, а с повышенной силой я могу работать как пневмомолот. Из тех полос, которые я должен был сковать на броню, сделаю многослойную сталь, сил перерубить брусок из нее у меня должно хватить, а потом опять его проковать. Обрадовавшись новой идее, пошёл в кузню.

За работой и тренировками прошло две недели. Толк, определенно, был. Методом проб и ошибок я, наконец, научился не перегонять всю энергию в одно место, а равномерно распределять ее по основным меридианам, направлять ее еще и в нож, но было это слишком уж тяжело. С горем пополам я смог, не нарушая баланс, направить крохотный энергетический поток в нож. Проблема в том, что, как только я начинал двигаться, баланс нарушался и происходил перекос. В один момент решил направить всю энергию в обычный нож, он засветился зеленоватым, и я, чтобы проверить его боевые свойства, махнул ним как саблей по бревну — перерубив половину двадцатисантиметровая бревна, нож застрял. Когда я с горем пополам вытянул нож и посмотрел на него, понял, что лезвие потемнело. Я уже видел такое на том ноже, но списал это на простое проявление «силы». С каждым моим замахом лезвие делалось все темнее и темнее и, когда оно после очередного удара стало практически черным, превратилось в порошок. Понятно. Даже если я смогу научиться, не нарушая баланс, напитывать нож, то его хватит на пару взмахов, но как последний шанс пригодиться. Может, если ножи будут из других материалов, то что-то поменяется, посмотрим.

Красавец, смотря на полностью законченный нож, восхищался я. Тридцать сантиметров длина лезвия, четыре в ширину, выглядел он простовато, но в нем чувствовалась мощь и тяжесть, а тяжесть — это хорошо, тяжесть — это надёжность.

Каин, подумав, решил назвать нож. Громкое название, конечно, только вот я все делал сам, и плавил для него руду, и ковал пластины, и затачивал его. Имя само всплыло в голове. А раз я самостоятельно изготовил нож, то могу его и назвать, как захочу. Если есть Каин, должен быть и Авель, и решил сковать еще один, брат-близнец первому ножу.

Ковка своего орудия возбуждала, внутри я просто горел, понимал, что это мое первое оружие, предназначенное для боя, это не просто мои ножи, а боевой товарищи. Силы, вложенные мной, не оценить словами, а сколько потом камешком я их полировал, вспоминая как японские мастера шлифовали металл катан. Закончив второй нож, решил не просто их назвать, а записать имена на лезвии. Взял прут металла, проковав его острие, разогрел и резко остудил, потом, постукивая по лезвию, начал выбивать имя, при этом вливая силу, но даже с ней процесс был небыстрым, уж больно слабо пробивался металл. Целых полдня я потратил на Каина и еще полдня на Авеля.

Почему-то только взяв два ножа в руки, я ощутил спокойствие, словно Авель успокаивал Каина, остужая его огонь своим льдом, и вместе они уже придавали уверенность мне. При первой же тренировке с ножами понял: это моё, моё оружие, оно дополняло меня. С усилением я без труда порубал бревно на куски, словно оно из бумаги. Понял, что готов идти в лес. И бойся тот, кто встанет у меня на пути.