Последний рубеж

Глава VIII

Когда пришло время снова выдвигаться, ни Эрик, ни тем более Дмитрий совершенно не чувствовали себя отдохнувшими. Нервное напряжение и отсутствие доверия друг к другу не могло не сказываться, отчего оба мужчины практически не спали. Изредка кто-то из них проваливался в тревожный сон, но затем снова выныривал из него, точно кусок пенопласта, который безуспешно пытались утопить. Но вот милосердная ночь наконец затянула небо чернотой и тем самым позволила двум чужакам продолжить свой путь.

Обглоданный войной Вашингтон остался позади, уступив место не менее безобразному пригороду. Когда-то уютный частный сектор теперь казался заброшенным, но запах разложения ясно давал понять, что на самом деле жители никуда не ушли. Они лежали на полу и на постелях, сидели в креслах и на диванах, таращась слепыми глазами куда-то в темноту.

Стараясь избегать открытых пространств, Дмитрий и Эрик осторожно продвигались вперед. Они шли молча, погруженные в собственные мысли, и каждый считал правильным не тревожить эту первобытную тишину. Пока что им везло, и если где-то попадались роботы, то это были лишь груды искореженного металла. Что-то словно оберегало их от опасности, укрывая от врага и позволяя идти дальше.

Постепенно пригород перетек в небольшой парк, в центре которого расположилось озеро. Вода была настолько спокойной, что в темноте она походила на черное зеркало, в глубине которого застыла серпообразная трещина луны. В другой ситуации это место можно было даже назвать красивым — искусственный водоем, на берегу которого разместились лавочки и детская площадка, выглядел величественным и умиротворенным.

— Мы на месте, — еле слышно произнес Эрик, кивком головы указывая на угрюмую поверхность воды. — Лаборатория под этим озером. Оно появилось здесь относительно недавно в качестве показательного выступления «процветающих», мол, посмотрите, как мы заботимся о благополучии обычных людей. А местные жители, эти тупоголовые идиоты, так радовались, будто им каждому подарили по острову. До них даже не дошло, насколько ничтожна была эта подачка!

— Всё это, конечно, увлекательно, — прервал его Дмитрий, — Однако мне бы хотелось узнать, каким образом нам попасть в лабораторию? Я не брал с собой водолазный костюм, и, насколько мне не изменяет память, вы тоже предпочли оставить плавки в России.

— Когда я бежал отсюда, озера здесь не было. Но будем надеяться, что спуститься вниз мы сможем, не прибегая к купанию под луной. Пойдем нашими излюбленными тропами, а именно, через канализации. Осталось только найти люк. Он был где-то здесь. Где-то совсем рядом…

— Как насчет того люка? — с этими словами Дмитрий указал в сторону деревянной скамейки, которая уютно расположилась под уже облетевшим кленом. Люк был почти полностью засыпан опавшими листьями, поэтому Фостер не сразу заметил его.

— Так и представляю, как здесь в солнечные деньки сидели мамаши со своими чадами, в то время как под их задницами резали полукровок. И в этом все человечество. Может, и хорошо, что оно почти полностью вымерло?

Губы наемника тронула веселая улыбка, однако взгляд его был холоден, если не сказать, жесток. Казалось, отдыхай на этой скамейке сейчас какой-нибудь человек, Эрик без колебания застрелил бы его. Так, шутки ради.

Глядя на своего союзника, Дмитрий едва ли не кожей ощущал его ненависть к людям. Эта была глубокая затаенная злоба, которую долго и старательно взращивали. Злоба, совсем непохожая на ту, которую Эрик испытывал к нему, Диме, или, например, Альберту Вайнштейну. Ненависть за то, что они якобы «поломали идеальную жизнь» этого американца, теперь казалась не более чем детской досадой.

И в данном случае ощущения Лескова не были ошибочными. Фостер действительно ненавидел всё, связанное с этим озером, с этим парком, с этим городом, с этой чертовой страной. В его памяти отчетливо вставали картины из прошлого, одна ужаснее другой, где люди в белых халатах выступали в роли неуязвимых «богов», не имевших ни жалости, ни чувства вины. Сюда десятками свозили «материал» для исследований, не важно, кто это был — пятилетний мальчик или дряхлый старик. Здесь они все теряли имена, прошлое и будущее, становясь безликими особями с порядковыми номерами.

— Как думаете, Барон, как выглядит ад изнутри? — тихо спросил Фостер, опускаясь на колени подле люка и смахивая с него опавшие листья. Его губы вновь искривила широкая улыбка, но настолько неестественная, что в сочетании с ледяным взглядом выглядела какой-то карикатурной. — А я вам скажу. Там очень стерильно, и пахнет медикаментами. Вот только там, внизу я так и не встретил ни одного демона. Белые халаты носили только люди.

Дмитрий не нашелся, что ответить на подобное. Да и вряд ли Эрику нужен был этот самый ответ. В тот момент его голос показался Лескову каким-то незнакомым, не по годам взрослым и пропитанным такой горечью, что мужчина невольно почувствовал жалость к этому парню.

Вскоре крышка люка поддалась, и мужчины начали осторожно спускаться в канализацию. Гнилостная вонь и сырость немедленно поглотили их, однако после метро этот запах показался Дмитрию едва ли не приятным. Здешние тоннели хотя бы не источали смерть.

Дальнейший путь снова протекал в молчании. То и дело Лесков бросал на своего спутника быстрые взгляды, словно пытался прочесть его мысли. И по лицу наемника было видно, что он предпочел бы неделю провести на станции Federal Triangle, нежели спуститься сюда.

— Эрик, — еле слышно окликнул его Дмитрий, вкладывая в свой голос несвойственную ему мягкость, — мы идет туда только ради мальчика. Никаких личных счетов.

— Это уже как карта ляжет, — ответил Фостер. — В любом случае, на вашем месте я бы не вставал у меня на пути.

— Я говорю это к тому, что мы не знаем, какая у них защита. Процветающие», определенно, осведомлены об этой организации и сохранили ее нетронутой не просто так. Скорее всего они даже спонсировали эти исследования. Возможно, как и мы, искали препарат, усиливающий способности полукровок. Или же, пытались найти способ вывести какую-то особую расу людей.

— Они работали по многим направлениям, — усмехнулся Эрик. — В первую очередь, пытались сделать лекарство из нас самих, чтобы богатенькие мудаки и их сучки могли подольше оставаться молодыми. После сорока пяти лет у нас, полукровок, процесс старения замедляется. И живем мы гораздо дольше и выглядим намного моложе обычных людей. Само собой, мы стали лакомым куском для этих

гребаных ученых. Я уже не говорю о нашем потенциале в качестве убийц, шпионов, «ищеек» и тому подобных «профессий». Думаю, пора им уже на деле оценить способности одного скромного «теневого».

— Эрик, вы меня не слышите. Не хотелось бы провалиться только потому, что вы погонитесь за кем-то из этих ублюдков.

— Я не буду отвлекаться, — произнес Фостер, но затем с насмешкой добавил, — настолько.

Они продолжали идти, а туннель постепенно опускался все глубже. В некоторых местах он был частично затоплен, отчего приходилось погружаться в холодную воду почти по пояс. Казалось, этот тоннель будет длиться бесконечно, но внезапно путники оказались на развилке. Чуть помедлив, Эрик уверенно шагнул вправо. Здесь затхлая сырая вонь чувствовалась еще сильнее, то и дело попадались дохлые крысы.

— Романтика, — осклабился наемник, переступая через труп грызуна.

— Вы уверенны, что мы идем в верном направлении? — без особого энтузиазма уточнил Дмитрий, задержав взгляд на крысе. Но отвечать на этот вопрос Эрику не пришлось — в этот самый момент парень свернул в какой-то узкий тоннель и вскоре наткнулся на круглую металлическую дверь. Она была сплошь покрыта ржавчиной, но Дмитрий сразу же заметил на ее поверхности кодовый замок.

— Надеюсь, вы помните цифры? — спросил Лесков, чувствуя, как его охватывает волнение. Впервые он усомнился в правильности того, что не взял с собой Альберта. С ним поиски мальчика завершились бы гораздо быстрее.

Вопрос русского заставил Эрика криво усмехнуться.

— Эти цифры спасли мне жизнь. Конечно же, я их помню, — с этими словами парень быстро набрал код.

— Вот только их сто раз уже могли поменять, и, не дай Бог, если я окажусь прав, — нахмурился Дмитрий.

«Определенно, надо было брать с собой Вайнштейна».

Но в этот момент тишину нарушил глухой звук механизма, после чего дверь с отвратительным скрежетом отворилась.

— Оставь надежду всякий сюда входящий, — произнес Эрик, чувствуя, как сильно колотится его сердце. Он помнил это место так же отчетливо, как будто был здесь вчера — все то же маленькое складское помещение, заполненное пыльными ящиками. Ничего не изменилось, разве что его кровь от пулевого ранения больше не пачкала собой кодовый замок с внутренней стороны двери.

— Теперь вопрос из дешевого фильма ужасов, — продолжил наемник, обернувшись на Дмитрия. — Разделимся или пойдем вместе? Эта лаборатория представляет собой восьмиэтажное здание, уходящее глубоко под землю. Разделившись, получится гораздо быстрее обыскать его.

— А где держали непосредственно вас?

— На четвертом уровне. Если с тех пор ничего не изменилось, там находятся железные клетки, похожие на те, в которых содержат цирковых зверей. Но «блуждающих» держали отдельно. Придется заглядывать в каждую лабораторию, а здесь их до черта и больше. Или же, предлагаю встретиться в этом помещении через полчаса…

— Увы, Эрик, я не доверяю вам настолько, насколько вы рассчитывали, — ответил Лесков. — Будем держаться вместе.

— Как скажете, ваше недоверчивое Высочество, — с этими словами наемник отвесил шутовской поклон и направился вперед.

В коридоре оказалось темно и так же холодно, как и снаружи. То ли в этой части было повреждено электричество, то ли местные обитатели попросту «экономили», но здешние помещения совершенно не походили на лабораторию, в которой работала Эрика Воронцова. Весь первый уровень напоминал собой вырезанный из киноленты кадр — здесь явно когда-то велась работа, но сейчас все было брошено так, словно ученые ненадолго отлучились на обед. В колбах поблескивала какая-то жидкость, на столах были разложены бумаги, однако пыль уже облюбовала эти предметы. Тишина и мрак добавляли увиденному еще большую гротескность, от которой невольно становилось не по себе.

Первый, второй и третий этажи Эрик и Дмитрий прошли быстро — двери здесь были не заперты из-за отсутствия на этом уровне электричества. Однако на четвертом этаже их путь все-таки преградила сенсорная панель замка. Тогда Лесков достал из рюкзака небольшой прибор, напоминающий по своей форме планшет размером с ладонь.

— Если не получится взломать, можем смело выбирать себе по домику в пригороде, — произнес Эрик, нервно барабаня пальцами по поверхности двери. — Мало того, что Лунатика не найдем, так еще и домой не получится вернуться. Будем, как идиоты.

Но договорить наемник не успел. Внезапно темноту разрезал зеленоватый свет разблокированного кодового замка, и дверь послушно отошла в сторону.

— Что за. — вырвалось у Фостера, и оба мужчины поспешно направили пистолеты в открывшийся проем. Эрик понял, что дверь поддалась не из-за манипуляций Лескова — тот даже не успел приложить «отмычку» к замку. А это могло означать только то, что их обоих заманивают в ловушку.

Однако за дверью никого не оказалось. Или же их было сразу несколько? Таких, как Эрик, «теневых»? Коридор встретил чужаков зловещей пустотой, еще более пугающей, нежели обилие мертвецов. В тот же миг американец почувствовал, как его охватывает страх. Руки невольно задрожали, и он чуть не выронил пистолет. Какой-то непонятный животный ужас ворвался в сознание, вызывая лишь одно желание — броситься отсюда прочь. И как только Эрик уже готов был сорваться с места, рука Лескова ощутимо сжала его запястье, удерживая на месте.

— Приношу свои извинения, — тихо произнес он. — Не хотел, чтобы это сказалось и на вас тоже.

Эрик судорожно сглотнул, наконец понимая, что с ним только что произошло. Видимо, как и он, Дмитрий тоже опасался «теневых» и решил применить свои способности наугад. И сейчас либо все прошло удачно, либо коридор на самом деле был пуст. Однако. Кто же все-таки открыл им дверь и, главное, зачем?

На четвертом уровне оказалось так же темно, как и наверху, вот только пыль здесь уже отсутствовала. В сравнении с предыдущими этажами, здесь было стерильно, как в операционной. И это еще больше настораживало.

Медленно продвигаясь вперед, мужчины проверяли каждую лабораторию и вскоре добрались до зала, где содержали подопытных. Помещение представляло собой ряды клеток с толстыми прутьями, некоторые из которых хранили на себе отпечатки засохшей крови.

Дмитрий бросил взгляд на Эрика, подмечая, что Фостеру все сложнее удается сохранять самообладание.

— Мой номер «люкс», — тихо произнес наемник, кивком головы указывая на одну из клеток. Дмитрий не ответил: что можно сказать человеку, который пережил нечто вроде концентрационного лагеря? Но еще больше этих варварских клеток Лескова поразило помещение, напоминающее Кунсткамеру. Они провели здесь не больше полминуты, но в памяти Дмитрия навсегда запечатлелись куски срезанной чешуи, бережно спрятанные под стекло и повешенные на стену, словно то была коллекция засушенных бабочек. Этих рамок насчитывалось около тридцати — судя по цветам кожу сдирали не только с взрослых особей, но и с детей.

— Проклятье, — еле слышно вырвалось у него.

В ответ Эрик лишь хрипло расхохотался.

— Что, даже коллега Бранна Киву находит подобные экспонаты шокирующими? — спросил он и снова рассмеялся, желая тем самым скрыть свои истинные чувства. В воцарившейся тишине этот смех прозвучал как-то жутко, словно рядом с Дмитрием веселился сумасшедший.

Лесков хотел было что-то произнести, но неожиданно из коридора донесся шум приближающихся шагов.

— По нашу душу, — ухмыльнулся Фостер и моментально исчез из виду.

В ту же минуту в комнату ворвались четверо вооруженных мужчин. Выстрелить успел только один, но целился он не в Лескова, а куда-то вправо от него. Казалось, Дмитрия он даже не заметил — что-то в прозрачной пустоте показалось ему куда более опасным, нежели стоявший перед ним чужак. Но затем охранник, подобно остальным своим коллегам, оцепенел, скованный ледяными цепями ужаса. Он прекрасно знал это чувство, внушаемое «шепчущими», и периодически ему даже удавалось сбросить подобное оцепенение. Но особь, пришедшая сюда вместе с «теневым», оказалась несколько сильнее тех, что встречались ему прежде. Охранник даже по энергетике не мог разглядеть лица этого полукровки — там находилась черная дыра с огромными желтыми пятнами вместо глаз. Тогда он заставил себя зажмуриться и тряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение, но вместо этого задрожал всем телом и издал дикий вопль ужаса. Страх сводил его с ума, отчего хотелось кричать до хрипоты. Но внезапно его крик сменился булькающими хрипами, и мужчина рухнул на землю. Из его перерезанного горла хлынула кровь. То же самое случилось и с остальными тремя охранниками.

— Зачем было убивать? — с досадой воскликнул Лесков, стремительно приближаясь к окровавленным трупам. — Один из них мог привести нас к Лунатику! Проклятье, Эрик, вы казались мне гораздо более смышлё.

Дмитрий не закончил свою мысль, так как появление Фостера, а точнее то, как он прижимал ладонь к окровавленному плечу, заставило его прерваться.

— Вас все-таки зацепило, — недоверчиво произнес Лесков, на что Эрик молча приблизился к стрелявшему и со всей силы несколько раз ударил его труп ногой.

— Ненавижу «энергетиков», — зло процедил он. Затем американец перевел взгляд на Дмитрия и с раздражением добавил:

— И кстати, я гораздо более смышленый, чем вам казалось. Хотя бы потому, что «энергетики» умеют «сбрасывать» эффект внушения, если их этому обучали. А местные аборигены, уж поверьте, выдрессированы дай Боже. Хотите проводника — ищите человека. Правда, сомневаюсь, что кто-то из них выйдет вам на встречу. Эти суки чертовски трусливы, когда между ними и полукровками нет решеток.

Эрик прервался и болезненно поморщился, чувствуя, как его тело начинает отторгать инородный предмет. От этого кровь хлынула еще сильнее, на лбу выступила испарина, и парень с трудом сдержался, чтобы не застонать. Но вот чешуя аккуратно покрыла рану, а в руке Фостера оказалась извлеченная пуля. Тяжело дыша, американец облизнул пересохшие губы и выдавил из себя подобие улыбки.

— Можем идти дальше, — хрипло предложил он, пряча пулю в карман.

Добравшись до конца коридора, Фостер неожиданно остановился и жестом указал на приоткрытую дверь, ведущую в комнату охраны. Возможно, камеры сумеют рассказать им чуть больше, нежели местные обитатели, и вскоре Эрик с иронией ткнул окровавленным пальцем в один из экранов.

— Овцы сбились в кучу, почуяв волков, — с ухмылкой произнес он, указывая на конференц-зал, разместившийся на восьмом уровне. — Как-то не густо у них с защитой.

Дмитрий приблизился к столу охранника и увидел на мониторе группу взволнованных ученых, которых окружали по периметру десять вооруженных солдат.

— Полагаю, всю «защиту» забрали на Золотой Континент, — задумчиво отозвался Лесков. — Все разработки скорее всего тоже. Странно то, что они оставили здесь Лунатика.

— Вот найдем его и спросим лично, чем он им так приглянулся. А то, что здесь такое запустение, нам даже на руку. Единственное, что меня немало огорчает — я не вижу здесь доктора Адлера. Тут только его заместитель, Эштон Миллер, которого прозвали «шкуродером». Именно его «коллекцию» чешуи вы имели удовольствие лицезреть несколько минут назад. Надо отдать ему должное: редко какой охотник так орудует ножом, как этот психопат. Вот только сейчас что-то он не особо бодрый. Вертится, как уж на сковороде.

— Эштон Миллер, говорите? — повторил Дмитрий, не сводя взгляда с высокого пятидесятилетнего мужчины с лысой головой. Голос его прозвучал ровно, но Эрик невольно покосился на своего спутника, почувствовав, как его охватывает тревога. Казалось, Лесков размышлял вслух, но при этом было неясно, что он имеет ввиду, проявляя интерес к этому ученому.

— Вы что, с ним знакомы или. Вот черт! Только не говорите, что собираетесь взять этого сукиного сына с собой? — от этой догадки Эрику сделалось не по себе. До него вдруг дошло, что именно Миллер был одним из разработчиков омолаживающих препаратов на основе ДНК полукровок. Как бы Дмитрий не посчитал нужным насильно записать этого американца в сотрудники подземной лаборатории Петербурга.

— Идемте, Эрик. Если верить камерам, то Лунатика держат на восьмом уровне, в секторе С. Похоже, он здесь единственный пленник, — Дмитрий хотел было уже направиться к выходу, но в этот момент Фостер ощутимо схватил его за локоть.

— Что бы вы там на счет Миллера не планировали, сегодня его последний день, — сквозь зубы процедил Эрик. — Я лично пущу ему пулю в лоб.

Они продолжили свой путь в гробовом молчании. Теперь уже им не приходилось задерживаться у каждой двери, чтобы проверить, что находится внутри. Мужчины уверенно спускались вниз, так как теперь Дмитрий уже вовсю использовал свою способность внушать страх, и тем самым отпадала возможность, что кто-то посмеет к ним подкрасться. Единственным, что до сих пор оставалось непонятным, были сенсорные замки. Если все оставшиеся ученые вместе со своей охраной скрывались в конференц-зале, то кто продолжает открывать им двери?

— Возможно, мы шагаем в ловушку, — произнес Эрик, когда они оказались на восьмом уровне, и очередная дверь, замигав зеленым, гостеприимно отошла в сторону.

— Мы из нее и не выбирались, — заметил Лесков, первым ступив в открывшийся проем.

Они находились в секторе С. Коридор встретил их ярким светом и гробовым молчанием. Медленно Дмитрий и Эрик направились вперед, словно пытались подкрасться к затаившейся опасности. Этот сектор не отображался на мониторах охраны четвертого уровня, а, значит, здесь содержали особо интересный «материал». И абсолютно все двери имели на себе сенсорные замки.

— Придется вскрывать каждую, — с досадой произнес Эрик, но в тот же миг он заметил, как панель на одной из дверей замигала зеленым светом.

— Либо нас действительно заманивают в ловушку., - начал было он.

— Либо предлагают забрать то, что нам нужно, и убраться восвояси, — закончил за него Дмитрий. В подтверждение их словам глухо щелкнул замок, и очередная дверь послушно отворилась.

— Господи, — вырвалось у Эрика, когда он наконец заглянул в комнату и увидел то, что в ней скрывалось. Забыв о всякой осторожности, наемник стремительно приблизился к больничной койке и нервно провел рукой по своим волосам, не обращая внимания на то, что пачкает их кровью. Застыв на месте, он в отчаянии смотрел на то, c чем десятки раз общался во сне и ради чего сейчас рисковал собственной шкурой. На левой руке существа темнела татуировка, обозначавщая его порядковый номер в системе — NW851. А значит, ошибки быть не могло: на постели, опутанный проводами системы жизнеобеспечения, лежал Адэн Грин. Лунатик.

То, как этот мальчик выглядел сейчас, лишь отдаленно напоминало красивого темноволосого подростка с серыми, не по годам мудрыми глазами, который являлся Эрику во снах. Вместо него в этой комнате лежал обтянутый кожей скелет, истощенный настолько, что, казалось, вот-вот начнет просвечивать. Кожа мальчика была серой и напоминала старую бумагу, которая могла рассыпаться при малейшем неосторожном прикосновении. Когда-то густые волосы заметно поредели и слиплись в отросшие грязные пакли. Но страшнее всего выглядело лицо подростка — щеки ввалились, под глазами залегли черные уродливые круги, губы покрывали засохшие трещины. На скулах виднелись оставленные побоями синяки. Даже в таком состоянии мальчика продолжали бить, когда тот не мог проснуться.

— Ублюдки, — в отчаянии прошептал Эрик. Он перевел взгляд на бледного, как полотно, Лескова, после чего тихо произнес:

— Мы. Мы не можем отключить его от системы. Он погибнет, а мы останемся здесь навсегда. Когда он являлся ко мне во сне, он выглядел нормально. Эти твари довели его до состояния живого трупа!

Дмитрий с трудом оторвал взгляд от изможденного лица мальчика, после чего осторожно коснулся шеи Адэна, желая нащупать пульс. Он не знал, что сейчас ужаснуло его больше — слова Фостера или состояние этого несчастного ребенка.

— Вы все же пришли. — голос Лунатика прозвучал еле слышно, но Лесков сразу узнал его. И прежде чем Дима успел убрать руку с шеи мальчика, тот уже открыл глаза. Глубокие, ясные, до невозможного живые.

— Я знаю, о чем вы сейчас думаете, — произнес он, чуть повернув голову в сторону Эрика. — Что я не выдержу без системы… Но это не совсем так. Во сне я сильнее.

Фостер растерянно смотрел на Адэна, пытаясь найти хоть какие-то подходящие слова, но в итоге произнес:

— Если бы ты «пришел» ко мне таким, хрен бы я отправился за тобой в эту дыру.

Губы Лунатика тронула слабая улыбка.

— Я знаю. Поэтому мне пришлось немного слукавить.

— Ни хрена себе «немного»! Где гарантии, что ты не подохнешь, если я дерну хотя бы один из этих проводов?

— Где гарантии, что вы выиграете войну без меня? — заметил мальчик и перевел взгляд на Дмитрия. — Не бойтесь, это не ловушка.

— Не ловушка, — согласился Эрик. — Это подстава! Я, конечно, люблю свою родину, но сейчас моей заднице уютнее проживать в России. И, если ты отбросишь копыта, не активировав телепорт, я не знаю, что сделаю с твоим трупом.

— Эрик, уймитесь! — прервал его Дмитрий. Пускай этот Лунатик и обхитрил их, но какой толк сейчас выяснять отношения и тратить оставшиеся силенки мальчишки на бессмысленные споры? Затем Лесков обратился к Адэну уже на английском:

— Тебя хотя бы раз прежде отключали от системы?

— Я сам себя отключал, — ответил мальчик. — И прекрасно выдерживал по трое суток. Я не так глуп, как вам кажется, чтобы заранее не проверить свое состояние. Единственное, я вряд ли смогу идти. Кому-то из вас придется помочь мне. Я бы попросил вас, Дмитри, потому что вы мне должны. Без меня вы бы до сих пор продолжали спать.

— Я и так донесу тебя, не ради благодарности, — ответил Лесков, с тревогой поглядывая на монитор, стоявший у изголовья кровати мальчика.

— А ради того, чтобы я нашел для вас определенных полукровок и активировал для вас «арки», — Лунатик слабо усмехнулся. — Я помню. Кстати, хочу извиниться за тех охранников, что напали на вас. У меня не хватило сил одновременно запереть и их, и ученых в разных комнатах, и в то же время открывать двери для вас. Слишком много мелких предметов, на которых приходилось концентрироваться. Даже «арку» активировать проще.

— Так это был ты? — хмыкнул Фостер. — Что ж, спасибочки…

— Кстати, об ученых, — произнес Лесков, обернувшись на дверь. — Возможно, нам действительно стоит на пару минут задержаться.

— Не понял? — Эрик недоверчиво посмотрел на Дмитрия.

— Я разрешаю вам немного «отвлечься», но с одним условием. Миллера вы оставите в живых.

— Барон, вы сейчас издеваетесь надо мной? — не выдержал Фостер. — Из всех присутствующих в этом гребаном здании он меньше всего заслуживает милосердия.

— Вот именно, — ответил Дмитрий, после чего обратился к мальчику. — Ты позволишь нам здесь немного «задержаться»?

— Я ждал Эрика со дня его побега, — отозвался мальчик. — Могу еще подождать пару минут. Пароль от замка конференц-зала — NW851. Среди охраны — обычные люди.

Лунатик не ошибся. Комбинация знаков действительно оказалась верной, и Эрик без труда открыл дверь, ведущую в помещение. Его появление стало для присутствующих настолько неожиданным, что охрана была убита на месте. Комната утонула в испуганных криках и мольбах, но Фостер продолжал расстреливать своих жертв так хладнокровно, будто давил жуков. Пока в помещении не остался только один человек. Доктор Миллер стоял, прижавшись к стене, и не сводил затравленного взгляда с наведенного на него пистолета.

— Ну, здравствуйте, доктор, — манерно растягивая слова, произнес Эрик. — Что же это вы такой неразговорчивый? Обычно вы любите насвистывать веселые мотивчики, когда работаете, а сейчас что-то немного погрустнели. Неужели это модно — встречать старых знакомых с такими постными лицами?

— Я никогда прежде вас не видел, — выдавил из себя мужчина, чувствуя, как от страха дрожит его голос.

— Ну как же? — наемник деланно удивился. — Может, вам что-то скажет номер 299? SW.?

— Вы — тот беглый полукровка, да?

— Бинго! — Фостер довольно осклабился. — И раз вы угадали ответ на первый вопрос нашей викторины, мы.

— Довольно, Эрик, — произнес Дмитрий, неспешно заходя в зал и окидывая взглядом лежащих на полу мертвецов.

— Э, нет, Барон, я только начал свое развлечение.

— Вы хотите застрелить его?

— Я не просто хочу. Я сделаю это.

— Что же. Для наемного убийцы вам не хватает творческого подхода.

Ученый испуганно перевел взгляд с человека, говорящего на незнакомом языке, но что бы его слова ни означали, они произвели на полукровку нужный эффект.

Криво усмехнувшись, Фостер все-таки опустил пистолет и уже с откровенным интересом позволил русскому показать, что в его понимании означает «творческий подход».

— Сэр, что вы от меня хотите? — промямлил ученый, когда Дмитрий неспешно приблизился к нему. Но уже через секунду до мужчины дошло, с кем он имеет дело. Глаза иностранца окрасились медным прежде, чем Миллер успел зажмуриться. Когда же он вновь открыл глаза, то тупо уставился перед собой невидящим взглядом.

— И что теперь? — лениво поинтересовался Эрик, все еще не понимая, что Барон только что сделал.

Дмитрий обернулся на наемника и спокойно, почти ласково произнес:

— Одолжите ему, пожалуйста, свой нож.

Фостер подчинился, и его губы искривила жестокая улыбка, когда доктор Миллер оголился по пояс. Затем ученый взял в руки нож и, насвистывая какую-то веселую песенку из черно-белого американского кино, принялся аккуратно срезать с себя кожу. Он чувствовал адскую боль, но уже не мог остановиться.

IX

Позже Эрик еще долго будет вспоминать увиденное. Доктор Миллер собственноручно срезал с себя кожу, да так спокойно, словно для него это было обычной рутиной. Вот только боль, исказившая его лицо, ясно давала понять, что на самом деле испытывает этот ученый. Его глаза кричали от ужаса, по щекам текли слезы, но с губ по-прежнему слетала веселая мелодия, которую он так часто насвистывал, занимаясь любимой «работой».

И Фостер не мог не наслаждаться этим зрелищем. Будучи от природы брезгливым, он тем не менее желал досмотреть спектакль до конца, подмечая малейшие изменения на ненавистном лице Миллера. В этом было какое-то страшное, если не сказать, садистское удовольствие — наблюдать за тем, как страдает твой самый ненавистный враг. Человек, который с легкостью причинял боль другим, теперь оказался жертвой собственной жестокости.

«Да, пуля — это слишком милосердно для такой твари, как ты», — думал Фостер, глядя на окровавленного мужчину. «Может, сейчас ты вспомнишь, как проделывал то же самое со своими подопытными, сука!»

Дмитрий словно чувствовал эмоции наемника и поэтому позволил ему на какое-то время задержаться в этой комнате.

Сам же он равнодушно смотрел куда-то в пол, словно происходящее его не касалось. Однако в памяти почему-то отчетливо промелькнуло лицо Бранна Киву, точнее его вежливая аристократичная улыбка. Наверняка, румын оценил бы его «творческий подход», и от этого одобрения Дмитрию сделалось немного не по себе. Он полагал, что никогда не уподобится Бранну в его жестокости, так почему же сейчас они были настолько похожи? И, главное, почему он, Лесков, в данный момент нисколько об этом не жалел?

Чтобы отбросить от себя ненужные мысли, Дмитрий обернулся на Эрика и произнес:

— Нам пора.

Затем он покинул комнату.

Следующие несколько секунд Фостер все еще продолжал наблюдать за мучениями своего врага, но затем неспешно направился следом за Лесковым. На какое-то время он даже забыл, что находится в США, а его целью является непосредственно Лунатик. Расправа над местными сотрудниками вытеснила из головы все мысли, заменив их сначала кровавым зрелищем, а затем странным, несвойственным Эрику ощущением. Ощущением… Благодарности? Да, это была благодарность, настолько чуждая и несвойственная Фостеру, что невольно озадачивала его. Она не походила на ту, что испытывал Эрик, когда Лесков вернулся за ним на поверхность. То были скорее удивление и злорадство, мол, без меня вам не справиться, но сейчас… Сейчас это было нечто куда более искреннее и глубокое, как бывает у человека, над которым долго и жестоко издевались, и за которого наконец отомстили. Дмитрий, сам того не осознавая, уничтожил детский страх Эрика, и сейчас Фостер сожалел лишь о том, что остальные подопытные Миллера не могли насладиться столь долгожданной местью вместе с ним.

Однако к этой благодарности примешивалось нечто еще, уже хорошо знакомое и куда более понятное — чувство страха. Наверное, впервые с момента их встречи с Дмитрием, Эрик наконец осознал, кто такой Черный Барон на самом деле. В нем была та самая тьма, которую он старательно прятал под красивой маской спокойствия, и которой впервые по-настоящему позволил вырваться на свободу. Лесков использовал свою способность в самом жестоком ее проявлении, и это не могло не ужаснуть. Эрик до последнего был уверен, что подобное исходит именно от Киву, а Дмитрий — лишь его послушная неприхотливая тень. Но сегодняшнее зрелище разрушило устоявшуюся картинку. И теперь, зная о подобном, и повернись время вспять, Эрик никогда в жизни не подписался бы убить Черного Барона. Ведь в тот день, когда его обнаружили в России, на месте доктора Миллера мог оказаться он сам…

Проверив оставшиеся закрытые комнаты сектора С и ничего в них не обнаружив, мужчины вернулись к Лунатику. Мальчик лежал неподвижно, закрыв глаза, словно прислушивался к состоянию своего организма. Но вот, уловив звук приближающихся шагов, он повернул голову к входной двери и тихо произнес:

— Вы быстро управились.

— Боялись, что, если будем наслаждаться процессом уборки слишком долго, ты подохнешь, и мы застрянем тут навсегда, — со свойственной ему «деликатностью» отозвался Эрик. Он приблизился к постели Адэна и угрюмо добавил:

— Ты точно не откинешься, если отключить тебя от системы? Было бы весьма неприятно застрять в этой гребаной стране до конца войны. Я, конечно, не прочь взять отгул и отдохнуть в каком-нибудь санатории, но уж точно не в этой садисткой больничке, от которой меня блевать тянет.

— Со мной все будет нормально, — произнес мальчик, устало взглянув на Эрика. — Ну же, сделайте это. Позвольте мне покинуть это Богом забытое место.

Дмитрий и Эрик молча переглянулись, чувствуя, как их охватывает уже знакомая тревога. Один неверный шаг, и они застрянут здесь навсегда, замурованные на территории этой истерзанной страны. Жизнь Лунатика висела даже не на волоске, а на проводах, которые сейчас необходимо было отсоединить. Оба мужчины понимали, что у них нет выбора, и они в любом случае должны это сделать, но почему-то ни один из них пока еще не мог набраться решимости. Сейчас они смотрели друг на друга, словно ждали, когда кто-то из них первым возьмет на себя ответственность. Не только за жизнь этого мальчика, а за их призрачный шанс вернуться домой.

Дмитрия несколько удивила нерешительность Фостера — обычно все у него проходило с довольной ухмылкой, мол, фигня — война, главное, маневры. Но сейчас его словно подменили — лицо как будто еще больше заострилось, а в глубине глаз затаилась едва уловимая тень отчаяния. Эта странная реакция еще больше озадачила Лескова: Фостер настолько боялся не вернуться в Россию или же беспринципный наемник, который с легкостью убивал даже детей, внезапно сделался заботливым к какому-то постороннему для него мальчишке? Нет, не постороннему… Что-то связывало их друг с другом, и Лескову чертовски хотелось понять, что именно. Они точно не могли быть родственниками — способности полукровок вроде как передаются из поколения в поколение: в таком случае эти двое оба должны быть «теневыми».

— Да что с вами такое? — не выдержал Адэн и, с трудом подняв руку, сам предпринял попытку отсоединить первый провод. — Если вы думаете, что сейчас разорвете билет на самолет Вашингтон — Петербург, то вы ошибаетесь.

— Ладно, ладно, не дергайся. Я сделаю, — наконец согласился Эрик и, бережно перехватив руку мальчика, принялся осторожно отключать систему. Благо, это было не сложно, вот только едва он выдернул первый провод, устройство, стоящее у изголовья кровати, издало тревожный писк. На мониторе замигала красная лампочка. Фостер замер, в тревоге уставившись на экран, но мальчик потребовал продолжать. В голосе ребенка послышалась непривычная сталь, и в этот раз Эрик безропотно подчинился. Его лицо сделалось отрешенным, как у человека, который уже смирился со своей утратой.

— Проклятье! Чувствую себя гребаным сапером! — произнес Эрик, заканчивая свою работу. Он чувствовал на себе напряженный взгляд Лескова, который молча наблюдал за происходящим, не смея вмешиваться. — Мелкий, ты только не сдохни, ладно? Доставишь нас в Россию, и там можешь делать что хочешь. А тут не смей. Понял меня?

— Да, — Лунатик едва заметно кивнул. — Только не называй меня, пожалуйста, мелким. Бесит.

— Ладно, будешь тощим, — согласился Фостер и осторожно отсоединил последний провод. Аппарат у изголовья кровати издал очередной тревожный писк, отчего Дмитрий быстро приблизился к постели мальчика и снова коснулся его шеи, желая нащупать пульс.

— Говорю же, я справлюсь, — в голосе мальчика внезапно послышалась сердитая нотка.

— Справится он, — передразнил его Эрик, чувствуя облегчение от того, что мальчишка еще в состоянии злиться. — Ты похож на выстиранную в машинке медузу.

Лунатик попытался было нахмуриться, однако его губы тут же тронула слабая улыбка. Впервые за долгое время он почувствовал себя счастливым. Рядом с ним находился не бездушный ученый, видевший в нем только кусок мяса для исследований, а Абелайо, Абелайо Фостер, которого мальчик воспринимал не иначе как брата. Он столько раз рисовал в голове их встречу, что теперь ему невольно хотелось плакать. А ведь казалось, что он давно разучился что-то чувствовать.

Тем временем Дмитрий извлек из рюкзака лихтиновый костюм и принялся осторожно надевать его на Адэна, попутно объясняя, для чего это нужно. Для исхудавшего мальчика вещи оказались сильно велики — лихтин висел на нем, как на вешалке, хотя обычно все шутили, будто нарядившийся в такой костюмчик выглядит, как балерун или, в лучше случае, как супер-герой из комиксов.

Когда все приготовления были завершены, Дмитрий осторожно поднял мальчика на руки и невольно поразился, насколько он был легким. Худоба сделала его настолько хрупким, что невольно казалось, что даже легкое прикосновение может сломать ему кость.

— Если почувствуешь себя хуже, скажи, — попросил Лесков. — Мы остановимся на привал. Не надо геройствовать.

— Хорошо, — ответил мальчик. — Но я нормально себя чувствую. Мы доберемся до России. Я обещаю.

— Ты уже «наобещал» нам в три короба, — огрызнулся Эрик. — Как говорят русские, семь раз отрежь, один раз поверь…

— Что это значит? — вяло поинтересовался Адэн.

— То, что Фостер не успокоится, пока не изуродует все наши пословицы, — ответил за него Дмитрий и направился к выходу из комнаты.

— Постойте, — внезапно оживился Лунатик, слабо цепляясь пальцами за ткань куртки русского. — Прежде чем уйти, зайдем в хранилище: нужно взять с собой

несколько ампул снотворного. Я могу помочь вам только когда сплю.

— Я уже взял его. Из России, — чуть помедлив, отозвался Дмитрий. В глазах мальчика промелькнула тень удивления, но затем он едва заметно кивнул. Что-что, а Адэн никак не ожидал, что русский напомнит ему о здешних ученых так скоро — те тоже приходили в его палату исключительно с каким-нибудь шприцем. В свою очередь Эрик в очередной раз отметил поразительную прагматичность своего спутника.

Они направились прочь. Теперь уже наемник шел впереди, а Дмитрий шагал следом, держа на руках спасенного мальчика. Сейчас в повисшей тишине Лесков невольно задавался жестоким, но в то же время логичным вопросом — а стоил ли этот полукровка их путешествия в Соединенные Штаты? А то и вовсе — гибели Кирилла Матвеевича, Тимура, Константина и других смельчаков, кто рискнул отправиться в Адмиралтейство за облицовкой для телепорта? Заполучить в свои союзники «блуждающего во сне» было огромной удачей, вот только никто не знал, что этот ребенок будет находиться в таком плачевном состоянии. Адэн напоминал высушенный в книге березовый листок, у которого все еще была оболочка, но уже не было жизни.

— Как он? — то и дело спрашивал Эрик, оборачиваясь на своих спутников. И каждый раз, к общей радости, Лунатик отвечал сам. Его тихий голос придавал мужчинам немного надежды, что у них все еще есть минимальный шанс выбраться отсюда. Однако на самом деле отсутствие системы уже начало сказываться на мальчике — дышать стало сложнее, а голову словно накачивали гелием. Веки сделались настолько тяжелыми, что хотелось закрыть глаза и поскорее провалиться в милосердное беспамятство.

Наконец лаборатория осталась позади — у них не было времени обследовать ее на наличие полезных препаратов, и Дмитрий в очередной раз пожалел, что не взял с собой Альберта. «Энергетик» да еще и врач им бы сейчас чертовски пригодился. Уже в который раз за последние часы Лесков пообещал себе больше не совершать подобных ошибок. Да, его друг был ранен, но шла война, и мало кто мог похвастаться отменным здоровьем. И уж тем более не этот мальчик, который сейчас лежал у него на руках.

«Интересно, что объединяет их с Фостером помимо этой лаборатории», — вновь подумал Дмитрий. «Почему Лунатик обратился за помощью именно к нему, словно был уверен, что Эрик не откажет? И кто вообще такой этот Лунатик? Почему его оставили в живых, в то время как остальных «блуждающих во сне» убивали одного за другим?»

Эти и многие другие вопросы вертелись в голове, пока они быстро шагали по сырым тоннелям канализации. Часть коридора оказалась затоплена, поэтому Дмитрию пришлось поднять мальчика выше, чтобы тому не пришлось погружаться в зловонную воду. Но вот затопленная территория закончилась, и вскоре они добрались до лестницы, ведущей наверх. Дмитрию пришлось привязать мальчика к себе, чтобы вскарабкаться наверх, а затем они наконец ощутили дыхание свежего осеннего ветра. Лунатик приоткрыл глаза и недоверчиво посмотрел на небо. Оно было черным, как смоль, которая плавно перетекала в озеро. Зрение полукровки позволило мальчику до мельчайших деталей рассмотреть окружавшие парк деревья, а главное, разноцветные опавшие листья, которые уже начали темнеть. Сердце мальчика забилось чаще — этот мир был гораздо красивее того, что он видел в своих снах. Этот мир обладал запахами, ветром, а, главное, жизнью.

На глаза невольно навернулись слезы, и, Дмитрий, испугавшись, что случайно причинил ему боль, немедленно поинтересовался состоянием мальчика.

— Он впервые находится за пределами лаборатории физически, — ответил за него Эрик. — Конечно же, даже гребаные листья вызывают у него восторг.

— Почему люди этого не замечают? — тихо прошептал Адэн. — Почему не умеют ценить того, что у них есть? Этот мир настолько красив, а его так упорно уничтожают. Ради чего?

— Ради денег, — произнес Дмитрий. — Люди вообще жадные, а глупые — особенно. Они готовы превратить свою страну в свалку радиоактивных отходов, если им за это заплатят.

Но вот их путь снова погрузился в молчание. Тишина нервировала, заставляла прислушиваться к каждому шороху листвы, к каждому дуновению ветра. Теперь, когда они оказались на поверхности, опасность нависла над ними с прежней силой. Нужно было как можно скорее исчезнуть с открытой территории и укрыться в тени домов.

В какой-то миг Эрик замер, уловив едва заметный механический звук. А затем он и Дмитрий, не сговариваясь, бросились к деревьям. Лихтин не позволял роботам увидеть их, если они прячутся в стенах какого-то здания, но на открытом пространстве они представляли собой лишь беспомощные мишени.

Вскоре на территории парка появились первые машины — это были восемь роботов, совсем не похожие на те, что штурмовали Петербург — они были с человеческий рост, быстрые и проворные, словно живые. Встав полукругом, они замерли, сканируя территорию и фиксируя каждый звук. Из лаборатории поступил сигнал о несанкционированном проникновении, и теперь основной задачей механических солдат было обнаружение и уничтожение нарушителей. Эрик уже видел таких — они назывались «ликвидаторами» или «полицаями» и работали преимущественно в тех зонах, где уже не осталось выживших. Их рост позволял им спускаться в тоннели и канализации, а так же заходить в здания. К тому же они были чертовски умны.

Спрятавшись за деревьями, Эрику, Дмитрию и Адэну оставалось только молиться, чтобы их не заметили. Вся надежда была на лихтин и шлемы, вот только Фостер лучше остальных знал, что, получив сигнал тревоги, «полицаи» не уходят с места до тех пор, пока не возьмут след нарушителя. Они будут выслеживать их, как охотники, пока не убьют. Петербургские роботы не задерживались долго на одном месте, а эти замерли, тщательно сканируя почву.

— Сейчас они обнаружат наши шаги, и нам конец, — произнес Фостер, обращаясь к своим спутникам по личной связи. — От них хрен отобьешься на открытом пространстве. Либо мы быстро соображаем гениальный план, либо наша песенка спета.

— Необязательно, — тихо произнес Адэн. — Вколите мне снотворное. На меня оно подействует в течение пяти секунд. Я попробую задержать их.

— Ты уверен, что выдержишь? — усомнился Лесков.

— Не знаю. Меня прежде не кололи без системы, потому что… Впрочем, у нас нет выбора. Давайте же, пока они не смотрят в нашу сторону.

Больше Дмитрий не колебался. У них было несколько секунд, чтобы попытаться спастись, поэтому он быстро вложил ампулу в шприц и вколол мальчику снотворное прямо через ткань, благо, шприц сам находил расположение вены.

— Черт, они идут к нам! — вырвалось у Эрика, и он судорожно сжал в пальцах винтовку. Стрелять по этим консервным банкам — означало дать согласие на собственное убийство, но сейчас даже, казалось бы, у опытного наемника, начинали сдавать нервы. Даже отвлекая собой «костяных», Фостер чувствовал себя лучше.

Тем временем роботы одновременно вскинули автоматы и нацелили их на деревья, за которыми скрывались нарушители. Сейчас они сканировали стволы деревьев, замечая выглядывающие из-за них инородные предметы. Что-то по форме напоминало человеческое плечо, что-то — оружие. Однако то, что сейчас находилось за деревьями, не было теплокровным. В базе этому находилось определение — манекен, что украшали собой витрины магазинов. Вот только это был парк, и здесь не было торговых точек.

Когда на них обратилось оружие, Эрик и Дмитрий почувствовали, как бешено колотятся их сердца. Самым мучительным было сидеть, не двигаясь, в то время как их вот-вот изрешетят пули. Лесков даже не мог проверить состояния Адэна — а что если мальчик уже умер, не выдержав очередной инъекции? Ему оставалось лишь сидеть неподвижно, прижимая тело ребенка к своей груди. И, когда он услышал синхронные щелчки активированного оружия, Дмитрий невольно закрыл глаза.

Что происходило потом, напоминало какой-то нереальный сон. Несколько секунд роботы стояли, не двигаясь, а затем медленно направились прочь в сторону люка, ведущего под землю. Затем один за другим они начали спускаться вниз. С губ Фостера сорвался нервный смешок, когда последний робот скрылся под землей, а затем он резко поднялся на ноги, забирая из рук Дмитрия спящего мальчика и поспешно нащупывая у того пульс. Да, Адэн спал.

То, что он сделал, казалось чем-то невозможным, и сам Лунатик никогда бы не смог объяснить своим спутникам, что только что произошло. Он вышел из собственного тела так же просто, как люди выходят из своей квартиры, чтобы отправиться по своим делам. Его сердцебиение замедлилось, но удары стали мощнее. Мальчик прошел мимо роботов, спустился в лабораторию и оправил еще один сигнал тревоги. Это было так быстро и просто, словно нечто само собой разумеющееся. Можно было попробовать проникнуть в систему машин и изменить настройки, но для этого Адэн был слишком слаб. К счастью, сигнала было достаточно — он стал для машин приоритетным, отчего они оставили «манекены с оружием» и направились в лабораторию.

Этот сон продлился несколько часов, но, когда мальчик открыл глаза, он обнаружил себя в когда-то уютном пригороде. Вот только нахождение здесь понравилось ему гораздо меньше, чем в парке. То и дело на дорожках попадались разлагающиеся трупы. Некоторые из них были милосердно скрытыми опавшими листьями, но большинство таращилось в небо слепыми глазами или зевало почерневшими от яда ртами.

— Не надо тебе на это смотреть, — тихо произнес Дмитрий, заметив, что мальчик повернул голову в сторону одного из трупов.

— Он видел куда более страшные вещи, — ответил за мальчика Эрик. — Гниющий мертвяк — это самое безобидное из наших детских воспоминаний. Куда больше мы боялись живых. Не дай Бог кто-то из них приходил за нами… Мы, Дима, из тех детишек, которые боятся монстров не под кроватью, а рядом с ней.

— И эти монстры приходят исключительно днем, — закончил за него Адэн. Голос мальчика прозвучал настолько слабо, что Дмитрий решил позволить ему немного передохнуть. Они и так уже прошли немалое расстояние, и скоро начнет светать.

Их временным пристанищем стал трехэтажный особняк из белого камня. Война совершенно не коснулась его, но позже Дмитрий понял, почему: когда-то здесь жила семья «процветающего». Все в этом доме хранило воспоминания о былой роскоши: мраморные лестницы, дорогие породы дерева для отделки стен, элементы золота в декоре. Мебели здесь не обнаружилось, что еще раз подтверждало догадку Лескова о хозяине дома: все вещи были вывезены за несколько месяцев до наступления катастрофы. В этот момент Дмитрию невольно вспомнился опустевший дом Бранна…

Пришлось расположиться в подвале прямо на голом полу. С одной стороны здесь было чертовски неудобно, но с другой — было ощущение некоторой безопасности. Этот дом не уничтожили, его оберегали, словно он имел ценность для своего бывшего хозяина.

— Мне не нравится его состояние, — произнес Эрик, еле слышно обращаясь к Дмитрию, когда Адэн наконец вновь провалился в сон. Дыхание мальчика было сиплым, пульс слабым, а сам он, казалось, еще больше напоминал мертвеца.

— Он говорил, что выдерживал по три дня, — тихо отозвался Лесков.

— Мало ли, что он говорил… Если бы он обратился ко мне раньше, еще до войны, я бы нашел способ извлечь его оттуда. Так нет же, надо было «прийти» именно тогда, когда я снова оказался беспомощным. Раньше у меня хотя бы были связи.

— Связи с «процветающими»? Не смешите меня, — ответил Дмитрий. Затем он улегся на пол и попытался было нащупать свой рюкзак, но, вспомнив, что подложил его под голову мальчика, устало вздохнул и закрыл глаза.

— Лучше скажите мне, что вас связывает с этим ребенком? — чуть помолчав, продолжил он. — Вы не настолько сентиментальны, чтобы я рискнул предположить, что он — ваш друг. Но и на родственников вы не похожи.

— Какая вам разница, Барон? Я для вас — такая же марионетка, как и он. Или, думаете, я не понимаю, почему вы взяли с собой снотворное? Даже еще не зная этого пацана, вы уже воспринимали его, как полезный кусок мяса.

— Я не стану вас разубеждать, — ответил Лесков. — Каждый верит в то, во что ему удобно, и, если пытаться доказать ему обратное, этот человек лишь разозлится и еще больше уверится в своей правоте.

— Но за Миллера… Все-таки спасибо.

— Пожалуйста, Эрик. К счастью, это было самым простым за все время нашего пребывания здесь.

На какое-то время воцарилось молчание, и Дмитрий уже подумал было, что наемник уснул, как внезапно тот произнес:

— Я действительно думал, что Лунатик поможет нам выиграть войну. Ведь он являлся ко мне в своем нормальном обличье, но никак не в роли живого скелета. Честно говоря, не уверен, что пошел бы за ним, зная, что он при смерти. Одно дело — обещать вернуться за нормальным человеком, и совсем другое дело — за трупом.

— Вы дали ему обещание?

— Звучит невероятно, не правда ли? Неужели крысы вроде меня могут держать свое слово?

— Я не считаю вас крысой. У вас просто…, - Дмитрий прервался, подбирая подходящие слова, — несколько «иные» ценности. Вопрос заключается в том, что заставило вас дать подобное обещание? Я бы на вашем месте в жизни бы сюда не вернулся.

— Вернулись бы, — усмехнулся Эрик. — Если бы знали, что именно этот пацан помог вам сбежать. Помните ту чертову дверь? Единственную, с кодовым замком, которую не откроешь сенсорной отмычкой? Так вот он открыл мне ее. Я не знал этих цифр, и меня бы убили, если бы Лунатик не вмешался. Я поклялся, что вернусь за ним. Но для начала мне нужно было хоть немного встать на ноги, обзавестись знакомыми. С Лунатиком мы продолжали общаться. Он приходил ко мне во сне, но предпочитал не рассказывать о себе. Я попросил его подождать хотя бы год — не мог я просто так вернуться на базу. Даже если бы мы сбежали, нас бы запросто нашли. Кстати, это еще одна причина, за что я ненавижу «энергетиков». Во сне я видел Лунатика нормальным, и он говорил мне, что с ним ничего не делают. Вот я и немного успокоился. А затем я совершил роковую ошибку — обратился к Сильверстайну…

— К Ричарду? — не поверил Дмитрий. Он вспомнил, что именно этот человек организовал ему встречу с советом по поводу «смерти» Оксаны.

— Да, из всех моих знакомых он был ближе всего к нынешнему совету «Тринадцати». Так я стал работать на них. И одним из моих первых заданий было убить нескольких «блуждающих»… Тогда я не понимал, зачем это нужно. Но работа на них гарантировала мне защиту, а, значит, и шанс вернуть Лунатика. В их лабораторию нельзя просто так зайти и что-то забрать. Мне нужно было «официальное» разрешение… Но, когда все уже было готово, Лунатик перестал выходить на связь. Мне сообщили, что он умер. Все эти годы я думал, что его убили из-за меня… И только недавно, пока я был в Польше, он снова пришел ко мне во сне. Сказал, что его кололи каким-то дерьмом, и все это время он пребывал в коме. В коме «блуждающие» не могут использовать свои способности. Но, видимо, он наконец смог проснуться и даже обмануть своих «надсмотрщиков».

— Но, если всех «блуждающих во сне» было решено перебить, почему же Лунатика оставили в живых? — удивился Дмитрий. — Сомневаюсь, что дело в его юном возрасте.

— Этого я не знаю. Знаю только то, что он — последний «блуждающий» на этой планете. И что он чертовски хочет жить…

Они находились в доме до тех пор, пока темнота вновь не заполонила собой город. А затем осторожно направились в сторону ближайшей станции метро. Здешние

тоннели могли подарить им временное ощущение безопасности, хотя Эрик уже начал всерьез опасаться, как бы роботы-«полицаи» не увязались за ними. В конце концов, эти железяки умели выслеживать получше многих охотников, а тоннели метро не станут для них помехой. Однако все вышло еще хуже. Гораздо хуже..

Дмитрий и Эрик были почти у цели, когда раздались выстрелы. «Ликвидаторы» все же нашли их, причем, как назло именно в тот момент, когда до здания Белого Дома оставалось рукой подать. В тот момент, когда чужаки успели скрыться за машиной, в их телах уже застряли несколько пуль. Одна из них зацепила ступню Лунатика, но ослабевший мальчик даже не вскрикнул от боли. Он находился в полубреду и готов был вот-вот потерять сознание.

Пришлось отстреливаться, правда, длилось это недолго. «Ликвидаторы» больше не имели прежних уязвимых суставов, а проверить теорию «ахиллесова пяты» в виде разъема между плечом и шеей робота, находясь внизу, было невозможно. Роботы все прибывали, и под градом пуль мужчинам не удавалось даже на секунду высунуться из-за машины.

— Вколите мне снотворное, — еле слышно произнес мальчик. — Ну же…

— Ты не выдержишь! — воскликнул Фостер, прижимаясь к машине так сильно, словно пытался слиться с ней. — Тебе еще телепорт активировать надо!

От боли у него начала кружиться голова — тело разом вздумало извлечь из себя все пули. Дмитрий чувствовал себя еще хуже. Он прикрыл собой мальчика, отчего ему досталось вдвойне. Во рту появился металлический привкус крови, а боль вгрызалась в тело с такой яростью, что он с трудом мог соображать.

— Делайте! — прошептал мальчик, и тогда Лесков буквально заставил себя найти шприц. От боли его руки дрожали, и первую ампулу снотворного он разбил, но затем таки вколол его мальчику. Все утонуло в грохоте выстрелов, а затем тело Адэна судорожно выгнулось и обмякло. Увидев это, Эрик выпустил из рук винтовку и в панике принялся стягивать с головы мальчика шлем.

— Дима! — закричал он. — У него нет пульса… Он умер! Проклятье! ОН УМЕР!

Эрик в ужасе посмотрел на Дмитрия, который тоже сбросил с себя шлем и, уже не обращая внимания на боль, вставил в шприц еще одну ампулу.

— Снотворное не поможет! Ты что, не слышишь? Он мертв!

Но Лесков не отреагировал. Голос Эрика потонул в шквале выстрелов, а, может, Дима был настолько оглушен болью и смертью мальчика, что действовал исключительно механически. А именно — сделал Адэну еще одну инъекцию и затем в отчаянии уставился на его лицо.

— Давай же… — беззвучно шептали его губы.

Поначалу ничего не происходило, но потом глаза мальчика внезапно широко распахнулись. Радужки глаз окрасились янтарно-медным, а затем он сел, слепо пялясь куда-то вдаль. Выстрелы моментально затихли, словно кто-то нажал на паузу, выключая звук. А затем Адэн запрокинул голову, походя на безумного, который не знал, смеяться ли ему или плакать. Проследив за его взглядом, Эрик понял, что привлекло внимания мальчика. Это был беспилотник, который направлялся… Нет, не к ним… К Белому Дому.

— Они поняли, как вы сюда попали, — медленно произнес Адэн, странно растягивая слова. Казалось, он находится в каком-то гипнотическом бреду. — Идемте, пока у меня еще есть силы… Эта сыворотка… Опасна.

— О чем он говорит? — спросил Эрик. — Эй, Барон… Вот черт! Только не вздумай терять сознание! Я не дотащу вас обоих… Эй, слышишь меня…

Только сейчас Фостер заметил струйку крови, стекающую с уголка губ Лескова. Тогда Эрик грубо тряхнул его за плечи, приводя в себя.

— Поспешите, я не смогу долго их сдерживать! — произнес Адэн. Затем он поднялся на ноги и медленно, словно это тело ему не принадлежало, направился в сторону Белого Дома.

Эрик в отчаянии оглянулся на мальчика, а затем снова посмотрел на Дмитрия. Тот попытался было встать, но беспомощно осел на землю. Оставить его тут? Вот это было бы правильно! Чертов Лесков сломал ему всю жизнь, русская гадина!

Но вместо этого Эрик, превозмогая боль, рывком поднял Дмитрия на ноги и, придерживая, повел к Белому Дому. Лесков застонал, судорожно вцепляясь в плечо наемника.

— Терпи, ты же потомок кайрама, — зло процедил Фостер. — Еще к тому же русский. Русский кайрам — это вообще ядреная генетическая смесь. Русский кайрам ежа съест и не подавится… Проклятье, кто б сказал мне, что я буду тащить тебя на себе… Давай, топай, ты же повелитель медведей, хранитель всея матрешек, заклинатель…

— Уймитесь уже, — не выдержал Дмитрий, наконец уловив тот сердитый бред, который сейчас нес Фостер. Эрик нервно усмехнулся и из последних сил прибавил шаг.

Мальчик ждал их, уже стоя у телепортационной арки. Он напоминал ожившего мертвеца, который слепо пялился куда-то в пустоту, не видя перед собой ничего.

— Неужели двойная доза снотворного так действует на полукровок? — изумился Эрик, недоверчиво глядя на Лунатика.

— Эпинефрин, — еле слышно отозвался Лесков. — Во второй ампуле был… Эпинефрин.

В тот же миг телепорт активировался. На панели адресов появились координаты подземного Петербурга, и прежде чем беспилотник успел разнести здание Белого Дома, фигуры чужаков исчезли с территории Соединенных Штатов Америки.