Последний рубеж

Глава IV

После разговора с Альбертом Дмитрий чувствовал себя так, словно его окатили ледяной водой. Мысль о том, что он проспал четверо суток, показалась ему жуткой и неестественной одновременно. Ситуация напоминала какой-то злой розыгрыш, после которого все якобы должны были расхохотаться, вот только никому из участников не было смешно.

После ухода врачей Лесков полчаса провел в душе, подставляя лицо горячим струям воды, словно желал смыть с себя столь ужасающую новость. И самым страшным во всем этом было то, что Дмитрий даже не помнил, как всё произошло. Его организм словно выключился, точно компьютер, который выдернули из розетки. Ему чертовски повезло, что все случилось, когда группа была уже практически на базе. А если бы он отрубился в Адмиралтействе или, что еще хуже, посреди улицы?

Вытираясь полотенцем, Дмитрий с досадой посмотрел на свою исколотую руку. Темно-бордовые точки усеивали его кожу на внутренней стороне локтя, навевая на мысль о торчках, которые прежде бродили по неблагополучным районам Москвы. И в этот момент Лескову снова сделалось не по себе. Ему вспомнилась безумная боль, охватившая его тело во время пробуждения. Она вгрызалась в кости, буквально сводя с ума.

«Проснись!»

Шепот незнакомца эхом повторился в памяти Дмитрия, и мужчина помрачнел окончательно. Разумеется, все это можно было списать на реалистичный сон или не менее реалистичные галлюцинации, вот только уверенности Лесков не ощущал. В тот момент ему даже казалось, что если бы он открыл глаза на секунду раньше, то увидел бы лицо шепчущего, заглянул бы в его глаза.

«Я схожу с ума», — подумал Дмитрий, затравленно взглянув на себя в зеркало. Оттуда на него смотрел испуганный молодой мужчина с четырехдневной щетиной на лице и влажными взъерошенными волосами. Это был кто угодно, только не Черный Барон, коим его именовали прежде. Теперь это прозвище казалось Дмитрию таким же устаревшим, как и все, что осталось на поверхности. Жизнь наносила удар за ударом, не позволяя ни на миг ощутить былую уверенность в завтрашнем дне. И сейчас ему, наверное, впервые после смерти Олега захотелось хорошенько напиться.

Вот только у бывшего Черного Барона на данный момент не было даже такой мелочи, как бутылка коньяка. От прошлой жизни у него не осталось ничего, кроме пары близких друзей, да и тех судьба постоянно норовила отнять. В свою очередь новая жизнь была щедра только на опасности и разочарования. В ней не было ни намека на что-что, что могло подарить хотя бы призрачное ощущение счастья: только смерть, заговоры, страхи и сомнения.

Так и есть. У него не осталось ничего, кроме пары друзей и…

В этот момент Лесков вспомнил про Эрику. В памяти яркими вспышками пронеслись их ссоры, чередующиеся с горячими поцелуями и молчаливыми объятиями, и внезапно для себя Дмитрий поразительно остро ощутил желание увидеть ее. Наверняка, все это время, пока он спал, девушка винила себя в создании столь несовершенного препарата. Хоть Воронцова и представлялась всем до надоедливого требовательной стервой, тем не менее такой же требовательной она была и к самой себе. Она раньше всех приходила в лабораторию и возвращалась к себе глубоко за полночь.

Сейчас девушка наверняка спит, в противном случае Альберт уже бросился бы к ней с хорошими новостями о пробуждении Лескова. Будить же ее самому Дмитрию не хотелось. Она и так спала катастрофически мало, чтобы еще красть у нее оставшийся час. Самым разумным было дождаться шести утра, когда девушка сама придет в лабораторию.

Закончив приводить себя в порядок, мужчина облачился в чистую одежду, и снова взглянул на часы. Оставалось еще сорок минут. Последний отрезок времени протекал особенно медленно, но вот маленькая стрелка наконец коснулась заветной шестерки, и Дмитрий направился в лабораторию. В больнице было тихо. За весь путь ему встретились лишь дежурные медсестры, сидевшие на своих постах, да пожилой старик, который явно маялся бессонницей.

Добравшись до кабинета Воронцовой, Лесков постучал в дверь, однако ответом ему стала тишина. Это показалось странным, потому что Эрика никогда не опаздывала, даже несмотря на то, что сама назначала себе график работы. Дмитрий скорее на автомате повернул ручку и с удивлением обнаружил, что дверь не заперта. Тогда он заглянул вовнутрь.

Губы Лескова тронула тень улыбки, когда он обнаружил Эрику спящей. Девушка заснула прямо за рабочим столом перед включенным компьютером. Поверхность стола была покрыта вырванными страницами блокнота, исписанными химическими формулами. Еще несколько страниц скомканными валялись на полу.

Дмитрий осторожно приблизился к девушке и, склонившись над ней, ласково коснулся ее плеча.

— Эрика, тебе нужно нормально поспать, — тихо произнес он, заметив, как дрогнули ресницы девушки. Она чуть нахмурилась, а затем медленно приоткрыла глаза. Только сейчас Дмитрий заметил глубокие темные круги, оставленные на ее лице бессонными ночами. Красивое лицо Эрики заострилось, отчего показалось ему болезненным.

— Дима? — услышал он ее тихий недоверчивый голос. — Как? Как они разбудили тебя?

— Я сам проснулся, — отозвался Лесков, все еще не спеша убрать руку с ее плеча. — А вот тебе неплохо бы отдохнуть. Ты опять не спала целую ночь?

В один миг девушка оказалась на ногах, растерянно и в то же время радостно глядя на своего посетителя. Ей до сих пор не верилось, что Дима в порядке и

выглядит так, словно ничего не случилось. В какой-то момент ей захотелось податься порыву и обнять его, но память немедленно напомнила, что именно по ее вине лесков оказался в такой ситуации. Девушка опустила глаза, не в силах выдержать его взгляда, а затем, обернувшись к столу, уже более сдержанно произнесла:

— Я не хочу спать. Надо выяснить, что в этом проклятом «эпинефрине» вызвало подобную реакцию. Если понять, какой элемент влияет на…

— Скажи честно, сколько часов ты спала сегодня? — прервал ее Дмитрий. От него не укрылось, что девушка начала нервничать, словно чего-то испугалась.

— Достаточно, — отмахнулась она, теперь уже пытаясь переключить его внимание на бумаги, лежащие на столе. — Альберт говорит, что вряд ли… Но у меня все же есть подозрение, что именно из-за соединения…

Эрика потянулась было к блокноту, но Дмитрий мягко перехватил ее руку. Девушка оборвалась на полуфразе, после чего виновато посмотрела на него.

— Я говорила тебе, что сыворотка опасна, но ты и слушать не хотел. Ты никогда никого не слушаешь, лесков! Если бы ты хотя бы на минуту…

Воронцова снова не договорила, но теперь уже потому, что Дмитрий притянул ее к себе и обнял. Он слишком соскучился по ней, чтобы сейчас обсуждать чертов «эпинефрин» и уж тем более гадать, кто виноват в случившемся. Словно прочитав его мысли, девушка прильнула к нему, обнимая в ответ. Уткнувшись лицом в его плечо, она закрыла глаза, чувствуя, что впервые за эти четыре дня ей настолько трудно сдерживать слезы. Его тепло согревало, убаюкивало, дарило давно забытое ощущение покоя.

— Прости, что не смогла разработать качественный препарат, — прошептала она, на что Дмитрий молча поцеловал ее в щеку, а затем в губы.

— Забудь про него. Тебе, правда, нужно поспать.

— Мне надо закончить…

— Потом закончишь. Идем, я провожу тебя.

— Будешь укладывать меня, как маленького ребенка? — Эрика удивленно вскинула брови.

— А что мне еще остается? Я должен беречь своих специалистов.

— Да уж, такой «специалист», — Воронцова устало вздохнула, однако подчинилась, когда Дмитрий, взяв ее за руку, потянул по направлению к выходу. Спорить с ним больше не хотелось. Они поднялись на второй этаж и, уже у двери, ведущей в комнату Эрики, Дмитрий снова поцеловал ее. Эрика ответила на поцелуй, словно забыв о том, что в коридоре ведется видеонаблюдение. Хотя в данный момент им обоим уже было наплевать, что про них узнают.

— Я зайду к тебе вечером, когда буду уверен, что ты по-настоящему выспалась, — произнес Дмитрий, на миг оторвавшись от ее губ.

— Я бы предпочла заснуть в твоих объятиях. Только так я могу быть уверена, что ты не попадешь в очередную историю, — с улыбкой ответила девушка. — К тому же ты сам обещал уложить меня спать.

Подобное поведение Воронцовой стало для Лескова неожиданностью. Не потому, что она была непривычно ласковой, а потому, что в ее голосе больше не слышалось сомнений. Последние четверо суток стали для девушки чем-то вроде кошмара. Она постоянно винила себя в том, что именно из-за нее Дмитрий снова оказался на больничной койке, и жалела, что прежде сама портила с ним отношения. Девушка думала о том, сколько времени было потрачено на их бессмысленные ссоры, и, главное, сколько времени у них еще осталось. В любой момент Альберт мог сообщить ей, что сердце Дмитрия остановилось. Но сейчас Лесков стоял перед ней, и Эрика больше не собиралась совершать прежнюю ошибку. Она больше не будет притворяться и играть какие-то никому не нужные роли…

Спустя несколько минут девушка наконец оказалась в постели. Только сейчас она осознала, насколько сильно вымоталась. Видя ее состояние, Дмитрий накрыл Эрику одеялом и уже хотел было уйти, как ее рука мягко уцепилась за его рубашку.

— Останься, пока я не усну, — попросила она, чуть приподнявшись на постели.

— Кто ты такая, и что сделала с Эрикой Воронцовой, пока я был в отключке? — с улыбкой спросил Дима, однако все же подчинился. Он лег рядом с ней, и, обняв девушку со спины, погасил свет.

На некоторое время воцарилось молчание, и Дмитрий уже подумал было, что Эрика уснула, как вдруг услышал ее голос:

— Пообещай, что больше не будешь использовать сыворотку. Во всяком случае до тех пор, пока я не придумаю, как изменить состав.

Но Дмитрий молчал, не желая обещать то, что скорее всего не сможет выполнить. Тогда девушка повернулась к нему лицом и почувствовала, как по ее коже бегут мурашки. В кромешной тьме глаза Лескова превратились в две янтарно- медные точки, отчего создавалось ощущение, что на нее смотрит хищный зверь.

— Они всегда меняют цвет в темноте? — неуверенно спросила Эрика.

— Извини, я забыл, — в голосе Лескова послышалась неловкость. — Не хотел тебя напугать.

— Те четверо суток — вот это было для меня страхом. А твои глаза я нахожу красивыми. Не смейся…

— Спи.

Тогда девушка наконец закрыла глаза, и прижавшись к груди Дмитрия, уснула спокойным глубоким сном.

Спустя десять минут Лесков покинул комнату Эрики и направился в свой кабинет, где у самой двери столкнулся с Ромой. Оказывается, только узнав о его пробуждении, Суворов бросился к нему, желая навестить, но в палате Дмитрия уже не обнаружил. Не было Лескова и в его личной комнате, поэтому Роме пришлось дожидаться его здесь.

— Так и знал, что найду тебя где-то поблизости, — произнес он, крепко обнимая друга. — Мы чуть с ума не сошли, когда увидели тебя спящим. Думали, что ты в коме. Поговаривают, что все дело в «эпинефрине».

— Возможно, — согласился Лесков, жестом приглашая друга зайти в кабинет. — Лучше скажи, как там наши?

— А что наши? На поправку идут. Зильберманы собирают телепорт.

— Что с Фостером?

— А что с этим козлом может случиться? — Рома пожал плечами, устраиваясь в удобном кожаном кресле. — Его охраняют, как особу королевской семьи — даже робота поставили. Была пара случаев, когда к нему хотели вломиться, но этих товарищей быстро выпроводили вон.

— Ермаков со своими? — с досадой спросил Дмитрий.

— Нет, Ермакова с ними не было. Не знаю, что его остановило, но мне кажется, что сложившаяся ситуация напрягает его не меньше чем тебя. Советую поговорить с ним.

— Я пытался. Он выставил меня за дверь.

Журналист задумчиво потер подбородок, после чего произнес:

— Он заходил к тебе, пока ты был в отключке. Мне кажется, что сейчас будет в самый раз попробовать возобновить с ним и с Одноглазым дружеские отношения. А что касается Фостера, он спрашивал о тебе. Все настаивал на том, что после вылазки ты обещал к нему зайти. Так что все это время успешно выносил мозг своим охранникам. Час назад опять барабанил в дверь и орал, что тебе пора заглянуть к нему в гости. При этом он знал о твоем состоянии.

— Хочешь сказать, что он уже в курсе, что я пришел в себя?

— Скажу даже больше: он был в курсе в ту самую минуту, как ты открыл глаза.

Заметив удивление своего собеседника, Рома пожал плечами:

— Я думал, это ваши способности полукровок.

— Ты не против, если я ненадолго оставлю тебя? — задумчиво спросил Дмитрий.

— Хочешь-таки навестить его?

«Хочу. Определенно, хочу», — подумал Лесков и, не проронив ни слова, покинул кабинет. Он прошел в жилую часть правительственного здания и первым делом наткнулся на двух крайне недовольных охранников.

— С возвращением, Дмитрий Константинович, — поприветствовал его один из них.

— Вы как нельзя вовремя. Этот идиот никому не дает покоя, все настаивает на вашей встрече.

— Спасибо, Евгений. Я поговорю с ним, — ответил Дмитрий и коснулся ладонью сенсорной панели замка. Дверь послушно отворилась, пропуская Лескова в просторную комнату с поразительно богатой библиотекой. Казалось, у Фостера собрались все книги, которые можно было достать в этих подземельях. Вот и сейчас Эрик сидел на постели в кромешной тьме и с увлечением читал «Мастера и Маргариту».

Заметив, кто стоит у него на пороге, наемник отложил книгу, и его губы тронула знакомая лисья ухмылка.

— Так, так, так… А вот и он, точно феникс, возродившийся из пепла, — манерно протянул Эрик, улыбаясь еще шире. — Как себя чувствует Его Высочество?

— Оставьте свои прибаутки для кого-нибудь другого, — равнодушным тоном ответил Дмитрий, неспешно приближаясь к наемнику. — Но, раз вы начали острить, я могу предположить, что вы идете на поправку.

— Не вашими стараниями, мой дорогой Барон. Однако, поговаривают, что и вы пребывали в недобром здравии все эти четыре дня. Или все-таки в добром? В зависимости от того, что вам снилось. Может, пока все сходили с ума, вы смотрели сон с участием четырех очаровательных блондинок, а проклятый Лунатик испортил все удовольствие…

Услышав прозвище полукровки, Дмитрий бросил на Эрика пронизывающий взгляд.

— Лунатик? — тихо переспросил он.

— Никому другому не удавалось до вас добудиться. Вот я и подумал, что пора подключать знающих в этом деле толк.

Ухмылка все еще растягивала губы Фостера, вот только его глаза больше не смеялись.

— Расскажите мне, — попросил Дмитрий, пораженный догадкой, что именно Фостер повлиял на его пробуждение. Значит, чей-то шепот не был сном или порождением воспаленного сознания — в это утро Лунатик действительно находился в его комнате. Он же и предсказал появление врачей.

— Тут и рассказывать особо нечего, — Фостер нарочито невинно пожал плечами. — Одна смазливая птичка насвистела мне, какая беда случилось, ну а я, сердобольный, возьми и помоги. Надеюсь, вы это запомните, и я потом не буду жалеть, что вмешался. А то еще получится, что я по-лоховству душевному впрягся в вашу историю, а в благодарность мне, как говорят русские, шишка с маслом.

— Шиш, — сдержанно поправил его Лесков.

— Какая разница, — отмахнулся Эрик, после чего продолжил. — Я уже говорил, что я и Лунатик иногда общаемся во сне? Вот я ему и рассказал, мол, так и так, у нас в Петербурге появилась своя Спящая Красавица, которая ждет поцелуя прекрасного принца. Ну, в вашем случае — наоборот… Рассказал, что русские безутешно плачут и уже начали возводить второй мавзолей, только не Ленина, а Лескова, где будет стоять ваш хрустальный гроб, осыпанный лепестками роз…

Бровь Дмитрия раздраженно дернулась, однако перебивать болтуна мужчина все же стал. А Эрик тем временем все больше распалялся:

— Лунатик выслушал меня. Он, оказывается, тоже очень сердобольный, и сказка о Спящей Красавице его самая любимая, поэтому захотел, чтобы история имела хороший финал. Иначе неизвестно сколько времени вы могли бы еще проспать. Знаете, просыпаетесь такой, а вокруг вас армия беззубых стариков или того хуже — ученые «процветающих». Лунатик сказал, что сами вы вряд ли бы проснулись в ближайшее время.

Дмитрий молчал, пытаясь переварить услышанное. Возможно, Эрик преувеличивал, желая подчеркнуть свою значимость, но мужчина сомневался, что парень будет врать, зная, что его запросто могут проверить с помощью внушения. Однако факт оставался фактом — проснулся Дмитрий только благодаря Лунатику, а, точнее, Эрику, который захотел, чтобы Лунатик вмешался.

— Я все еще надеюсь услышать волшебное слово, — с ухмылкой произнес Фостер. — На «с» начинается, на «о» заканчивается.

— Странно, — задумчиво произнес Дмитрий, опустившись на стул рядом с постелью наемника. — Почему же вы захотели мне помочь?

— Говорю же, я сердобольный… Но если вы хотите услышать правду, так и быть, скажу: вы поднялись за мной на поверхность и, как бы это пошло не звучало, спасли мне жизнь. Я тоже решил помочь вам, и теперь мы квиты. Я снова могу вас спокойно ненавидеть.

— Думаю, вы просто боялись остаться один в окружении «недоброжелателей», — ответил Лесков, и его губы тронула снисходительная улыбка. — Но все же я должен поблагодарить вас… Хотя бы за вашу смекалку.

— Одной благодарности будет маловато, — усмехнулся Фостер.

Дмитрий вопросительно вскинул бровь:

— Чего же вы хотите?

— Свободы. Да, эта тюрьма куда более гламурная, чем та, в которой мне приходилось ютиться раньше. Но это все равно тюрьма. Я хочу того же отношения, что и другие ваши сторонники. Снимите с меня эти чертовы датчики, из-за которых я похожу на Новогоднюю Елку, и выпустите наружу. Мне больше нет резона вам вредить. «Процветающие» назначили вознаграждение за мою голову, и кроме вас у меня никого не осталось.

— Эта, как вы изволили выразиться, гламурная тюрьма для вашей же безопасности…

— Нет, Дмитри, это для безопасности ваших людей. Неужели вы всерьез думаете, что Алексей Ермакоу представляет для меня какую-то угрозу? Или его дрессированные медведи? Мне ведь даже оружия не нужно, чтобы расправиться с ними раз и навсегда. Однако, если вы выпустите меня, я хотя бы смогу попытаться нормально жить. И помогать вам. Ну так что? Вы позволите мне?

— Датчики останутся, — чуть помедлив, ответил Дмитрий. — Ваша способность слишком у многих вызывает опасения, и я не стану провоцировать людей, снимая с вас их якобы последнюю защиту.

— Хорошо, — неожиданно согласился Эрик. — Но двери будут реагировать на мою ладонь?

Несколько секунд Дмитрий молча смотрел в глаза Фостера, после чего нехотя кивнул. Возможно, этот мальчишка действительно был прав — прятать его постоянно за закрытыми дверями было в чем-то даже жестоко. В последнее время Эрик не сделал ничего такого, что могло бы настроить Дмитрия против него.

— Приятно иметь с вами дело, — произнес Фостер. Теперь он уже не улыбался, а взгляд его сделался острым, словно бритва. — Когда мы отправимся за Лунатиком?

— Через пару дней, когда Зильберманы закончат собирать телепорт.

— Хорошо… Он опасается, что долго не протянет. Его здоровье оставляет желать лучшего.

— Что с ним?

— Понятия не имею. Я видел его в последний раз тогда, когда над нами еще проводили опыты. Только вот я сбежал, а он так и остался у этих ублюдков. Когда он недавно вышел на связь, я пообещал, что заберу его.

— Значит, вам следует сдержать ваше обещание. Не всегда же вам отыгрывать роль «предателя».

— В последний раз этой ролью наградили меня именно вы, — усмехнулся Фостер.

— Не понимаю, о чем вы…, - Дмитрий поднялся с места и направился к выходу, желая уйти, как Эрик все же решил закончить свою мысль.

— Думаю, понимаете…, - произнес он уже без тени веселья. — Кирилл Ермакоу не должен был погибнуть. Хватило бы одного вашего взгляда, чтобы он отказался от затеи ехать вместе со мной. Но вы решили подстраховаться. Вы не были уверены во мне настолько, чтобы положиться на одно мое обещание. Вы думали, что, едва я окажусь за пределами Адмиралтейства, то исчезну. Спрячусь на безопасном расстоянии, ведь мне не привыкать выживать на поверхности. А Ермакоу-старший остался бы той самой наживкой, которая могла не получиться из меня. Но вы ведь не сказали об этом его сыну? Я прав?

Дмитрий на миг замер, держа ладонь на ручке двери, после чего молча покинул комнату.