Последний рубеж

Глава XVI

Когда Эрика вновь бросила взгляд на часы, большая стрелка передвинулась всего на несколько делений. Казалось, время нарочно дразнило ее, заставляя чувствовать себя кем-то вроде монстра, затаившегося возле детской кровати. Ребенок лежал прямо здесь, перед ней, опутанный проводами, словно какой-то инопланетянин. Тощий, изможденный, до невозможного хрупкий. Лицо мальчика частично скрывала кислородная маска, но Эрика все равно могла видеть его глаза, уродливо обведенные черными кругами.

Он заснул относительно недавно, и теперь девушке оставалось только дождаться необходимой минуты, чтобы наконец вколоть ему «эпинефрин». Шприц лежал на металлическом подносе, скрывая внутри себя нечто спасительно чудовищное — ее собственное «детище». А ведь прежде ей казалось, что именно мужчинам свойственно создавать все самое смертоносное и разрушительное.

Эрика поднялась с места и прошлась по комнате, пытаясь отбросить ненужные сомнения — раз обещала Диме, значит, сделает. Когда он пришел к ней и сообщил, что Вайнштейн тоже покинет Петербург, девушка сразу поняла, о чем он ее попросит. Рядом с Адэном должен был остаться кто-то, кто уже работал с полукровками, и кто решится сделать мальчику инъекцию.

Возможно, другая бы на ее месте закатила Дмитрию скандал: давила бы на совесть, призывала вести себя гуманно, обвиняла бы в жестокости, а, главное, в трехтысячный раз повторяла, что Адэн — еще ребенок. Но она не сказала ни слова. Девушка лучше других понимала, каково сейчас приходится самому Диме, который обещал спасти этого мальчика и подарить ему новую жизнь.

— У нас нет выбора, — сухо произнес он, невольно выдавая свои настоящие эмоции. — Ты сделаешь это для меня?

Она молча кивнула, больше напоминая робота, нежели нормального человека, а затем так же безмолвно прижалась к его груди. В этот момент Эрика поймала себя на мысли, насколько же сильно она ненавидит подобные объятия. Как будто таким образом она беспрекословно смиряется с тем, что ее любимый человек может не вернуться.

— Чтобы в этот раз ни одного ранения, слышишь? — зло прошептала она, стискивая в пальцах ткань рубашки Лескова. — Поклянись, что вернешься невредимым?

Дмитрий не ответил, и теперь, стоя в палате Адэна, девушке ничего не оставалось, как самой выполнить собственное обещание. Она знала, что Вайнштейн уже разговаривал с мальчиком о предстоящей инъекции, и тот воспринял эту информацию с поразительным спокойствием. Казалось, Лунатик не был ни напуган, ни даже удивлен. Он равнодушно смотрел в стену, пока Альберт разговаривал с ним, после чего тихо прошептал:

— Делайте, что должны…

Казалось бы, это вынужденное одобрение должно было хоть немного успокоить Эрику, но этого не произошло. Девушка чувствовала себя подавленной, и она снова ощутила ненависть к препарату, которым поначалу так гордилась. Сначала сыворотка чуть не убила Альберта, затем погрузила в кому Дмитрия, так теперь еще наверняка убьет ни в чем неповинного ребенка. И самое страшное, что ничем другим заменить эту дрянь пока не получается.

Хорошо еще, что ей самой не пришлось разговаривать с мальчиком. Смогла бы она объяснить ему, зачем его спасали на самом деле? Наверное, нет. Для этого нужно обладать тем мужеством, которого Эрика в себе не находила — ей было проще не навещать умирающего, чем видеть его увядание. Ей было проще вколоть «яд» кукле, чем мальчику с именем и какими-то чувствами. Она боялась, что если посмотрит ему в глаза, то попросту не сможет этого сделать.

Воронцова снова бросила взгляд на часы, а затем приблизилась к столу и начала готовиться к инъекции. Тощая рука Адэна без труда позволяла найти вздутую исколотую вену, и тогда, глубоко вздохнув, Эрика наконец ввела иглу под кожу мальчика…

Тем временем группа из шести человек стояла у входа в телепортационную «арку», внимательно наблюдая за действиями Марка Зильбермана. Он как раз закончил вводить координаты Рейхстага и теперь ждал, когда появится ответная связь со стороны берлинского телепорта. Как и вашингтонская, она была заблокирована Золотым Континентом.

Присутствующие нервничали. Они не знали, что их ждет по другую сторону «арки», и, главное, как воспримут их визит теоретические союзники. Это должна была быть мирная встреча, нацеленная на заключение союза, однако Дмитрия не отпускала мысль, что их заманивают в ловушку. По словам Адэна некий Кристоф Шульц отреагировал на возможность «подружиться» крайне настороженно, но и отвергать предложение Лескова все же не спешил. Вопрос, почему? Потому что берлинцам действительно требовалась помощь? Или же они работают на «процветающих», как, например, Лондон или Будапешт?

И кто вообще такой этот Кристоф Шульц? Откуда он взялся? Его имя не было знакомо Дмитрию, хотя, став «процветающим», Лесков встречал немало политиков, бизнесменов и даже мафиози. То, что лидер Берлина мог быть обыкновенным школьным учителем или поваром не укладывалось у него в голове. Да, одно дело быть телекинетиком, и совсем другое — удерживать под контролем целую станцию. Даже Фостер, который указал им на этого полукровку, толком ничего не знал о нем.

— Вы же просили «телекинетика», я вам его и показал, — усмехнулся он на очередной вопрос Дмитрия. — Откуда мне знать, чем он занимается? У него не было на лбу таблички с резюме. Одно могу сказать точно, он — явно не убийца и вообще сердобольный малый. Что-то вроде нашего Вайнштейна, только белобрысый и знает, что такое стрижка.

— И даже ему ты умудрился нагадить! — вспылил Алексей. — Что ты за тварь такая, Фостер? Убиваешь друга того, к кому мы собираемся на переговоры, а сам заявляешь нам, что не сделал ничего особенного!

— Кто-то печет круассаны, кто-то танцует у шеста, а я убиваю людей, — издевательски спокойно пояснил наемник. — Для меня грохнуть какого-то человека так же обыденно, как медсестре сделать укол. И вообще, хватит орать! Барон же ясно сказал, что меня оставляет на скамье запасных.

Далее Эрик вкратце рассказал о своей первой встрече с Кристофом Шульцом. На тот момент парню было всего шестнадцать, когда он хладнокровно застрелил главного акционера крупнейшего немецкого завода по производству лекарств. Это случилось на Рождество, прямо за семейным ужином, на который был приглашен и Кристоф. Увидев, как тело его друга грузно осело на пол, Шульц бросился на улицу и с помощью своих способностей «просканировал» ближайшую территорию. И, конечно же, первым делом нашел брошенную винтовку, а затем невидимку, неспешно удалявшегося со своего задания.

— И как же вы ушли от него? — спросил Лесков.

— Сказал ему какую-то сентиментальную чушь вроде той, что должна разжалобить самое черствое сердце. Наврал, что меня заставили, что у меня младшая сестра в руках злодеев или что-то в этом роде. Он поверил. Или же попросту не смог убить малолетку. Черт его знает…

— А почему не сдал тебя полиции? — спросил Ким.

— Потому что тогда я бы его выдал.

Ему ведь тоже, будучи полукровкой, не хочется подставлять свой зад под чей-то микроскоп, — с этими словами Фостер весело ухмыльнулся. — Что за печальные лица?

У вас теперь будет свой собственный телекинетик, главное, убедить его в том, что у вас нет цели сдать его «процветающим». Нет, мы, конечно, можем, переиграть и обратиться непосредственно к Киву. Он ведь тоже телекинетик, да еще с большой буквы. Но что-то мне подсказывает, что он пошлет нас глубоко и надолго…

Услышав фамилию Бранна, Дмитрий криво усмехнулся. Что-что, а помощь этого полукровки пришлась бы им как нельзя кстати.

«Возможно, и стоило попытаться поговорить с ним через Адэна», — подумал Лесков, но он так же, как и Фостер знал, что Киву ему откажет. И к тому же расскажет «процветающим», что, он, Дима выкрал Лунатика из лаборатории, чтобы использовать его вместо телефона для связи с полукровками.

— Мне точно нельзя пойти вместе с вами? — внезапно донеслось до него со стороны Фостера. Подобное рвение несколько озадачило Дмитрия, однако прежде чем он успел задать вопрос, Иван опередил его.

— С каких пор ты среди желающих рисковать своей шкурой? — спросил Бехтерев, буравя американца недоверчивым взглядом. Разумеется, Эрик не стал говорить, что в случае проблем предпочел бы застрять вместе с Лесковым в Берлине, чем остаться тут наедине с местными.

— С тех пор, как я перешел на сторону добра, — ухмыльнулся наемник. — Вы же тут все так делаете.

— Ну и как тебе? — насмешливо поинтересовался Ким. — На «стороне добра»?

В ответ Фостер состроил кислую мину:

— Темно, уныло, и плохо кормят.

Тем временем на панели управления «арки» появилось подтверждение со стороны Берлина.

— У него получилось! — радостно воскликнул Марк, оборачиваясь на Дмитрия. — Этот мальчик… Адэн… Все же активировал! Минута до завершения синхронизация «арок»!

— Круто! — опередил всех Фостер. — Я бы попросил привезти мне магнит с фотографией Бранденбургских ворот, но, чувствую, от вас не дождешься…

В комнате воцарилось напряженное молчание. Все, затаив дыхание, наблюдали за процессом синхронизации «арок», когда наконец двери кабины телепорта гостеприимно распахнулись. Группа поспешно вошла вовнутрь, чувствуя, как бешено стучат их сердца. Особенно волновались Иван, Алексей, Ким и Руслан. Они впервые участвовали в перемещении, поэтому не могли знать, какие ощущения их ожидают. Но, к их удивлению, кроме собственных переживаний и яркой вспышки света они не почувствовали ничего.

Когда путешественники открыли глаза, то обнаружили себя стоящими в четырехугольной кабине с тремя выходами. Стекло на полу «арки» было окрашено в три полосы: черную, красную и желтую, что символизировало немецкий флаг.

— Всегда хотел побывать в Германии, — пошутил Одноглазый, обращаясь к своим спутникам по общей связи. Но никто не откликнулся. Мужчины напряженно вслушивались в гробовое молчание, окутавшее их вместе с воздухом чужой страны.

Здесь было темно, холодно и чертовски жутко. Прибор ночного видения позволял людям оглядеть помещение с потрескавшимися стенами и осыпавшимся потолком, а так же перевернутый стул. Рядом с ним на полу валялся полуистлевший труп в военной форме, который приветствовал чужаков безобразной черной улыбкой.

— Ну и где их хваленая немецкая пунктуальность? — насмешливо поинтересовался Ким, пытаясь иронией скрывать волнение. Он обернулся на телепортационную «арку», которая погасла, ясно давая понять, что пути назад нет. Адэн обещал активировать ее снова через час, а это означало, что теперь Дмитрий и его группа остались один на один неизвестно с чем.

В отличие от своих спутников, которые задавали вопросы вслух, Альберт закрыл глаза и прислушался к энергетике самого здания. Она была пропитана болью, страхом и смертью, как, собственно, и Петербург. Лежащий перед ним мертвец в прошлом был женат на очень хорошенькой девушке из Польши, и у него был годовалый сын. Пока не отравили воду. Канцлер Германии оказался одним из «процветающих», который вовсю продвигал проект в Европе. Именно он был последним, кто воспользовался этой «аркой», чтобы переместиться вместе с семьей и сторонниками на Золотой Континент. Как то сделало большинство правителей стран Большой Двадцатки.

Альберт слушал энергетику, пил ее, пропускал через себя, но кроме отчаяния и боли погибших здесь людей не чувствовал ничего. Здание было пустым, а эта комната и вовсе казалась практически стерильной. Как будто кто-то нарочно заранее «прибрался» здесь…

— Здесь никого нет, — еле слышно произнес Альберт, встревоженно глядя на Лескова. — Я их не чувствую.

В тот же миг Ким потянулся к автомату, желая снять его с плеча, но Алексей поспешно перехватил его руку.

— Не надо! — сказал он. — У нас мирные переговоры. Не стоит размахивать оружием у них перед носом. Может, они запаздывают?

— А мы точно в Рейхстаге? — усомнился Иван. — Немецкий флажок — это, конечно, патриотично, но Адэн же говорил, что ни разу не бывал на поверхности. Откуда ему знать, как выглядит Рейхстаг?

— Он ориентировался на мои воспоминания, — отозвался Лесков, стараясь сохранять спокойствие. Слова Альберта неприятно шокировали его. — Я был здесь несколько раз, в том числе и в этой комнате… Мы находимся в левой части на втором этаже. Если выйти из этого помещения и пройти пятнадцать метров, окажемся прямо под стеклянным куполом.

— Тогда где их черти носят? — воскликнул Руслан. — Мы же не можем тут стоять и ждать. Кто знает, что сейчас с Адэном? Лесков, а что если это действительно ловушка?

Дмитрий молчал. Он готовился к чему угодно, даже к вооруженному конфликту, но только не к пустоте, которой их встретило правительственное здание Берлина. Казалось, в этот момент мрак еще сильнее сгустился над ними, смеясь над растерянными чужаками.

— Возможно, они побоялись подняться на поверхность, — предположил Лесков. — Например, зафиксировали близость «ликвидаторов» и посчитали…

— Дим, здесь никого нет! — прервал его Альберт. — Если бы кто-то находился хотя бы поблизости, я бы почувствовал его присутствие. Похоже, нас попросту обма…

Договорить ученый не успел. На его груди появилась красная точка оптического прицела, которая, словно размножившись, перескочила на всех остальных. Это случилось настолько неожиданно, что ни один из группы толком не успел среагировать.

— Одно движение, и вам — смерть! — раздался грубый мужской голос. Незнакомец говорил по-русски с сильным немецким акцентом, и произнося букву «в» как «фау».

Русские застыли на месте, пораженные этим внезапным появлением. Но еще больше их поразило то, что даже через приборы ночного видения они не в силах разглядеть окруживших их солдат.

«Теневые» — пронеслось в голове Лескова. «Скрыли даже энергетику. Теперь понятно, почему Альберт их не почувствовал…»

— Мы — не враги вам, — Алексей Ермаков заговорил первым, решив, что стоит хотя бы попытаться начать переговоры. — Мы пришли помочь. Последнее, что нам сейчас нужно — это воевать друг с другом.

— Молчать! — резко прервал его голос. — Кто из вас — Дитрих Лескоф? Он есть среди вас?

— Дмитрий, — спокойно поправил говорящего Дима. — Это я.

— Все-таки явился? — в голосе невидимого противника послышалось сомнение. — Если это ловушка, вам конец!

— Заметьте, на данный момент в ловушке оказались именно мы, — Лескову тяжело давалось сохранять спокойный тон, но пока еще он пытался избежать кровопролития. Он чувствовал, что его спутники нервничают, и наверняка схожее состояние было у его противников. «Теневых». Если ориентироваться на лазерные точки, их насчитывалось как минимум шесть. Оказывается, их лидер времени даром не терял и собрал под своим руководством целую коллекцию полукровок.

— Я могу поговорить с Кристофом Шульцем? — осторожно поинтересовался Лесков.

— Шульц сам решит, когда с тобой разговаривать! — рявкнул невидимка. — Жди и не двигайся! Если вы что-то задумали, мы убьем вас!

Прошло еще несколько минут, прежде чем Дмитрий и его группа почувствовали, как нечто невидимое забирает их оружие. Раздался треск ремней, которые удерживали автоматы на плечах, следом из чехлов выскользнули армейские ножи. Все произошло так быстро, что никто из русских толком и не понял, как их оружие оказалось сложенным в кучу в дальнем углу помещения. А затем с них рывком сняли шлемы, тем самым лишая последнего преимущества — тайно переговариваться между собой.

— Дитрих Лескоф? — раздался настороженный голос, явно принадлежащий другому невидимке.

— Дмитрий, — все так же деланно спокойно поправил собеседника Лесков. — Кристоф, я полагаю?

Конечно же, это был Шульц. Никто другой, кроме телекинетика, не смог бы так ловко обезоружить целую группу, вот только каким образом он умудрялся оставаться невидимым? Лесков отчаянно искал взглядом хотя бы очертания его фигуры, но видел лишь пустоту.

— Говори по-английски, — приказал все тот же недоверчивый голос, тоже переходя на английский. — Да, я Кристоф! Я говорил с твоим посланником… Этим мальчишкой, Адэном. Вы якобы хотите нам помочь? Почему?

— Потому что нам тоже нужна ваша помощь, — ответил Дмитрий. — Теперь, когда мы закончили это, надо заметить, весьма эффектное представление с обезоруживанием, я предлагаю поговорить, как взрослые люди. Для начала перестаньте прятаться. Неужели неясно, что нам невыгодно вам вредить?

— Даже если и выгодно, вы уже ничего не можете, — отозвался Шульц.

— То есть, я так и не увижу своего собеседника?

— Мы знаем, что ты — «шептать». Твоя энергетика выдала тебя! — теперь снова заговорил мужчина, велевший им не двигаться.

— Ну хорошо, — примирительным тоном согласился Дмитрий. — Сделаем проще: я уверен, что среди вас есть «энергетический», и он с легкостью подтвердит, что мое предложение перейти в Петербург не имеет под собой ничего плохого.

— Среди вас тоже есть «энергетический», и он может исправить твою энергетику, как ему надо, — усмехнулся Шульц. — Так что вы неплохо подготовились.

— Как и вы, — Лесков сдержанно улыбнулся. — Ладно, допустим, я попробую не обращать внимания на то, как протекают наши «доверительные» переговоры, и спрошу прямо: как вы рассматриваете наше предложение?

— Как безумие, — ответил Кристоф. — Даже если у вас есть телепорт, это не значит, что вы так просто попадете на Золотой Континент. И даже если нас, полукровок, будет много, мы ничего не сможем сделать: у них — роботы, флот, беспилотники. А что у нас? Двадцать дурачков, которые свой дом защитить не могут?

— У нас есть свои козыри, о которых мы поговорим только в том случае, если вы пойдете за нами. К тому же мне известно, что ваш город находится в весьма сложном положении. Неделю назад в Берлин ввели «ликвидаторов», и они нашли вашу базу и частично уничтожили ее. У вас не хватает еды и лекарств. Если вы, Кристоф, действительно, хотите защитить свой дом, надо действовать, а не ждать, пока вас убьют. Мы должны объединиться и помочь друг другу.

— Что же вы хотите взамен? — в голосе Шульца послышалась насмешка.

— Ваши способности, Кристоф. С вами эта война закончится быстрее. Это прозвучит дико, но я знаю, как сделать вас гораздо сильнее.

— Да ну? И как же? — теперь немец говорил уже с откровенным вызовом. — Дело в том, что мы и сами прекрасно знаем, как сделать полукровок сильнее. И мы уже продемонстрировали наши знания. Вы не видите нас, хотя среди нас только один «теневой». Как вам такая история?

— Занимательная, — улыбнулся Дмитрий. — Уж не хотите ли вы заставить меня демонстрировать свои способности? На мирных переговорах?

— А, может, вам просто нечего демонстрировать? Вы напуганы и пытаетесь делать вид, что держите ситуацию под контролем. Но на самом деле ваши люди безоружны, и мы можем убить их в любую минуту. Вы заманиваете нас сказками о какой-то там невероятной силе, не в состоянии даже защититься от нас, не говоря уже о Золотом Континенте. Или же мы должны повестись на «блуждающего» мальчика и нестабильную телепортационную арку?

Но внезапно Кристоф прервался. Он невольно вздрогнул, почувствовав, как по его телу бегут мурашки, а сердце словно проваливается куда-то вниз. Былая уверенность испарилась, оставляя место необъяснимому всепоглощающему страху. За спиной что-то упало: кто-то из его боевых товарищей выронил оружие и попятился назад. Энергетика ужаса окутывала ледяным свинцом, не позволяя толком вздохнуть. Кто-то из солдат бросился прочь из комнаты, кто-то наоборот оцепенел. Хотелось кричать до разрыва связок, лишь бы страх отступил, перестал сводить с ума, подпитывая воображение лицами погибших близких.

— Надеюсь, на этом достаточно демонстраций?

Этот голос ворвался в сознание откуда-то издалека, и тогда Кристоф обнаружил себя, стоявшим у стены. На его лбу выступила испарина, по телу до сих пор пробегала дрожь, руки тряслись. В его пальцах уже не было автомата, как и у его спутников. За этот короткий миг безумного ужаса русские успели забрать у них оружие и теперь ожидали приказа своего лидера. В свою очередь Лесков стоял неподвижно, спокойно глядя на Шульца. Теперь, когда несколько его полукровок сбежало, Дмитрий отчетливо увидел своего ровесника: высокого, светловолосого, сероглазого. Он увидел и остальных, правда, тот крикливый невидимка все же сбежал, и Лесков не смог насладиться гримасой страха на его лице.

— Это невозможно! «Шепчущие» так не могут! — вырвалось у пораженного Шульца. — Я знаю, о чем говорю, так как знаком с одним из них. Он тоже вызывал страх, когда хотел. Но не такой. Даже усиленный «энергетиком» страх не может быть таким.

Услышав эти слова, Лесков устало улыбнулся. Ему было трудно сдерживать свои способности, усиленные «эпинефрином», который Дмитрий втайне вколол себе перед перемещением в Берлин. Он знал, что Альберт и Эрика не одобрят его решения, но не мог позволить себе рисковать людьми, полагаясь только на оружие.

— Я же говорил вам, Кристоф, — мягко произнес Дмитрий, приближаясь к немцу. — У нас есть свои преимущества. И, если бы мы хотели вам навредить, то сделали бы это с самого начала. Мы пришли с миром… Теперь мы можем наконец поговорить? У нас осталось всего сорок минут.