Последний рубеж

Глава XIX

Сегодня их было гораздо больше, вот только уверенности это почему-то не прибавляло. Они всё так же нервничали, сомневались и испытывали страх, глядя на «арку», которая с минуты на минуту должна была активироваться. Спустя две с половиной недели Лунатик наконец достаточно окреп, чтобы снова погрузиться в «сон». Разумеется, при помощи «эпинефрина», но данный момент это было единственное средство.

Дмитрий и Кристоф стояли рядом, каждый погруженный в собственные мысли. Лесков думал о человеке, который назначил им встречу на Калифорнийском полуострове, в то время как Шульц думал о людях, с которыми он решился на эту самую встречу пойти. Ему по-прежнему было сложно доверять русским, пускай они и приложили немало усилий, чтобы наладить контакт. Теперь, когда берлинцы окончательно заселились на Адмиралтейской, Шульц чувствовал себя спокойнее, однако где-то в глубине души сомнения подтачивали его. Дмитрий с легкостью мог внушить ему что угодно, сделав своей послушной марионеткой, а он, Кристоф, этого даже не заметит.

Чуть поодаль, прислонившись спиной к металлической колонне, стоял Альберт. Наспех заколов длинные волосы карандашом, Вайнштейн представлял собой самого странного участника предстоящей вылазки. Он не был ни бойцом, ни стрелком, ни наемным убийцей. И тем не менее он снова решился шагнуть сквозь «арку» в неизвестность, зная, что является единственным «энергетиком», которому Лесков может доверять. Альберт мог быть его «зеркалом» и шпионом одновременно. Конечно же, отражать энергетику и усиливать ее могли и полукровки из компании Шульца — именно так они сумели поймать русских в ловушку. Сперва они немного усилили свои способности, используя усовершенствованный препарат для концентрации внимания, а затем с помощью отражения энергетики прикрылись своим «теневым», как щитом. Однако в сравнении с «эпинефрином класса А» немецкая разработка была чем-то вроде витаминов, которые можно купить в любой аптеке без рецепта. Сыворотка, разработанная Эрикой и Вайштейном была мощнее, опаснее и куда более непредсказуемой.

Сейчас, стоя в телепортационном зале, Альберт думал о том, подействует ли на него «эпинефрин» при меньшей дозе и, главное, не вызовет ли препарат тех же последствий, что и в прошлый раз. Там, куда они отправлялись, роботов не было, так как местная территория не подходила для стопы «механического» солдата. Зато были «костяные». Они гнездились там сотнями, наслаждаясь идеальным климатом в сочетании с обилием продовольствия.

Неподалеку от Вайнштейна расположились Ханс Мюллер и Влодек Ковальски. Последний был родом из Польши, который перебрался в Берлин на заработки и в результате катастрофы оказался в компании Кристофа. Именно он был тем самым «теневым», который неплохо владел русским и который все еще не мог привыкнуть к своим новым союзникам. Внешне Ковальски можно было дать около пятидесяти — это

был рослый плечистый мужчина с выбритой головой и мрачными серыми глазами. Его взгляд был угрюмым и настороженным, и, несмотря на знание нескольких языков, он практически ни с кем не общался.

Еще одним участником вылазки пожелал стать Руслан Гаврилов, более известный под прозвищем Одноглазый. Этот полукровка до сих пор вызывал у присутствующих немало вопросов. Так и не проявив своих истинных способностей, он тем не менее обладал прочной шкурой кайрама и поразительной меткостью. Даже Ханс при прикосновении к нему не смог ощутить исходящую от него энергетику «иного». Точнее, она была настолько слабой, что смешивалась с любой другой и от этого окончательно терялась. И точно так же, как Альберт, Ханс пребывал в откровенной растерянности — что-то было не так с этим Гавриловым. И, по его мнению, этим «не так» вполне мог оказаться «бестелесный» паразит, пожирающий сознание, здоровье, а, главное, возраст этого парня.

Замыкал группу тот, кого Кристоф хотел видеть меньше всего — Эрик Фостер. Привычно ухмыляясь, американец лениво следил за тем, как Рудольф Зильберман и его сын настраивают «арку» и, наверное, был единственным из присутствующих, кто волновался меньше обычного. Хотя бы потому, что роботов на территорию полуострова не завозили, а «костяные» не представляли для «теневого» особой опасности. Главное, быть осторожным и избегать случайных столкновений с этими тварями. Еще одним плюсом для Эрика было то, что он знал, к кому собирается в гости. Именно этот полукровка укрыл его после побега из лаборатории и подкинул первую «работенку».

— До конца синхронизации «арок» меньше минуты! — объявил Марк.

Казалось бы, уже привычная фраза, но для присутствующих она прозвучала, подобно выстрелу. Вайнштейн резко отстранился от колонны и поравнялся с Дмитрием, Кристоф в тревоге обернулся на Ханса и Влодека, а взгляд Фостера сделался острым, словно бритва. Один за другим мужчины заходили в кабину телепорта, стараясь оттолкнуть от себя мысль, что обратно могут уже не вернуться. Биение их сердец предательски участилось, а в груди стал растекаться свинец знакомого страха. Ни у кого не было гарантий, что полукровка, ждущий их по другую сторону портала, не заготовил для них капкан.

Яркая вспышка света внезапно затопила кабину, заставляя мужчин зажмуриться, а затем так же стремительно растворилась в темноте. Душной, тяжелой, липкой. Она жила здесь уже несколько месяцев и за это время успела пропахнуть деревом, пылью и оружейной смазкой. Теперь же ее покой потревожили чужаки, которых ей почему- то не удавалось ослепить. Зрение полукровок позволяло им в деталях рассмотреть странное помещение, в котором они находились.

Это оказался заброшенный склад с грубыми бетонными стенами и до неприятного низким потолком. То, что здесь гордо именовали «телепортационной аркой», на деле походило на кабину грузового лифта — никакого декора, словно ее «сколачивали» наспех из подручных материалов преследуемые законом мастера. Своеобразным «украшением» кабины служили лишь дырки от пуль, оставленные автоматной очередью.

— Здесь пусто, — сообщил Ханс, желая успокоить своих спутников. Ему хватило всего несколько секунд, чтобы настроиться на энергетику помещения и тем самым изучить его. Здание действительно пустовало несколько месяцев.

Слова Мюллера подействовали — все как будто выдохнули, чувствуя, как напряжение начинает понемногу отступать. Кристоф убрал защитный барьер и первым покинул кабину. Следом направились и остальные, разве что Фостер на миг задержался, еще раз окидывая взглядом продырявленную стену портала.

— Любопытно, кто расписывал эту Сикстинскую капеллу, — усмехнулся он. — Это явно не почерк моего друга…

— Мне куда более любопытно, что находится в этих ящиках, — отозвался Дмитрий, кивком головы указав на ближайший.

— Роботы, я полагаю, — теперь уже в разговор вступил Альберт. Говорил он медленно, задумчиво, явно прислушиваясь к энергетике здешних предметов, точнее к отпечаткам ладоней на них. И к пятнам крови, которые кто-то поспешно смывал струей воды из садового шланга. — От них веет смертью, что указывает на то, что их уже использовали в бою…

— То есть, они в рабочем состоянии? — Лесков заметно встрепенулся, прикидывая, можно ли переместить хотя бы часть механических солдат в разобранном состоянии.

— Увы, это мусор, — Ханс отрицательно покачал головой. — Устаревшие боевые единицы, списанные еще в эпоху динозавров израильтянами и перекупленные за бесценок здешними «бизнесменами». Кто-то хотел толкнуть крупную партию в Конго, чтобы порадовать повстанцев. На тот момент там еще велась гражданская война.

— Зато сейчас все «помирились», — отозвался Дмитрий. В этот момент от представил, сколько африканцев погибло, благодаря гуманитарной помощи «процветающих». В том числе и его.

Услышав этот комментарий, Фостер весело расхохотался, в то время как Кристоф в очередной раз ощутил жгучую ненависть к этому американцу. И не менее жгучее чувство вины, что именно он, Крис, переводил внушительные суммы на очищение воды в Африке. Ему вспомнилось, как он устроил благотворительный банкет в честь установки первых фильтров в Алжире и как гордился тем, что сумел собрать еще сотни тысяч евро на это великое дело.

— Я никогда не прощу себе того, что мы сделали, — еле слышно произнес он, когда Лесков поравнялся с ним. — Никогда не прощу себе смерть всех этих людей… А вы, Дмитрий? Вам спокойно спится по ночам?

— К сожалению, моя бессонница не имеет свойства возвращать кого-то к жизни, — отозвался русский. — Поэтому да, я нормально сплю. Чего и вам желаю. Поймите уже наконец: вы не виноваты в том, что хотели очистить воду.

В данный момент Лесков несколько слукавил, притворившись, будто не считает себя и Криса причастными к геноциду. Но он смирился с этим фактом и теперь не желал, чтобы его совесть снова подавала голос, теперь уже в лице Шульца.

— Тогда почему каждый божий день меня сжирает чувство вины? — спросил телекинетик, и в глубине его глаз промелькнуло отчаяние. — Я не знаю, как от него избавиться!

— Не знаете, как избавиться от чувства вины, избавьтесь от «процветающих», — голос Дмитрия прозвучал резче. — В любом случае, сейчас не время и не место заниматься самобичеванием.

Кристоф молча кивнул, заставляя себя отбросить ненужные мысли. На данный момент их главная задача — найти Фалько, того самого контрабандиста, который знал координаты других пиратских порталов. Вот только этот полукровка заявил, что прячется в своей «берлоге» и выйдет оттуда только в сопровождении своих новоиспеченных союзников. А именно — типа, который якобы может разгонять «ползучих тварей» стаями.

— Я тоже могу «нашептать», — с насмешкой сказал он Адэну, когда мальчик явился к нему во сне. — Однако есть маленькая загвоздка: эти хвостатые твари, как «надо», мексиканские гопники, трусливые только по одиночке. Так что… Даже если бы я захотел, все равно бы не смог выйти вам навстречу.

Таким образом Дмитрию и его группе предстояло проделать немалый путь по городу, сплошь кишащему «костяными». Когда-то Кабо-Сан-Лукас был одним из самых дорогих курортов Мексики, известным на весь мир своими пляжами и многочисленными ночными клубами.

Здесь отдыхали звезды кино и глянца, музыканты, политики, владельцы корпораций, их жены и дети. Постепенно неприметный рыбацкий поселок превратился в город, куда начали стекаться

самые богатые и знаменитые люди планеты. Одна за другой здесь вырастали роскошные виллы, открывались фешенебельные отели, расстилались поля для гольфа. Теперь же Кабо-Сан-Лукас стал еще одним городом мертвых…

— Он и его люди скрываются в церкви Сан-Лукас, — произнес Дмитрий, обращаясь к своим спутникам. — Если верить карте, мы относительно недалеко от этого места. Всего в двух кварталах.

— Тогда, может, и колоться не придется? — предположил Альберт, с досадой наблюдая за тем, как Лесков извлекает шприц и футляр с ампулами. Каждый раз, когда Дмитрий вводил себе сыворотку, Вайнштейну казалось, что это его последняя инъекция.

— Он прав, — подхватил Ханс. — Судя по энергетике этих тварей, поблизости максимум двое. Ты сможешь их отпугивать и без вашего непонятного «допинга».

— Да. До тех пор, пока они не издадут «призывный клич», что ужин подан, — усмехнулся Лесков, вкладывая первую ампулу в шприц. — Я не собираюсь рисковать.

— По-твоему, вкалывая эту странную жидкость, ты ничем не рискуешь? — теперь уже вмешался Кристоф. — Не веришь в свои силы, то поверь хотя бы в мои. Я без труда удержу этих тварей телекинезом на расстоянии нескольких метров.

— А я — нескольких КИЛОметров, — в голосе Дмитрия внезапно послышались нотки раздражения. — Вы удивитесь, но с некоторых пор у меня выработалась стойкая неприязнь к наличию этих тварей рядом с собой. В свою очередь, вы, Кристоф, если так любите провоцировать судьбу, будьте добры делать это в свободное от вылазок время и желательно в отсутствие моих людей.

Крис нахмурился и замолчал. Это уже была их не первая подобная стычка. Вроде бы мелочь, но Лесков принципиально не желал мириться с наличием второго лидера в их группе. Нет, он не хамил, не повышал голос, но почему-то после его слов Шульц постоянно чувствовал себя… униженным, что ли? В такие моменты Кристоф замечал взгляды своих друзей, мол, поставь его наконец на место, но нежелание конфликтовать заставляло немца в очередной раз глотать обиду. А ведь он мог без труда выбить дурь из этого русского.

Тем временем Дмитрий вколол себе первую ампулу сыворотки и закрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Сердце забилось чаще, гулко и требовательно, словно он мчался на большой скорости по горной дороге. Адреналин вскипел в крови и сознании, и впервые за все это время Лесков неожиданно для себя ощутил невидимые волны страха. Эти волны исходили от полукровок, которые сейчас окружали его, витали в энергетике города, а, главное, растекались по телам «костяных». Каким-то образом ящеры заранее почуяли опасность и начали покидать ближайшие к складу территории.

Пораженный этим открытием, Дмитрий задумчиво посмотрел на шприц, лежавший на его ладони. Затем он перевел взгляд на Вайнштейна, но задать беспокоивший его вопрос все же не посмел. Как он уже сказал Кристофу, сейчас было не время и не место для «самокопания»…

Спустя несколько минут мужчины добрались до выхода со склада и, без труда взломав несколько сенсорных замков, осторожно выглянули на улицу. В Кабо-Сан- Лукас царила глубокая ночь. Небо тяжелым одеялом лежало на городе, будто стремилось поглотить его. Не было ни звезд, ни луны — сплошное черное безмолвие, затекающее в окна заброшенных домов. Выстроившиеся вдоль дороги полуразрушенные здания равнодушно таращились на путников своими безжизненными стеклянными глазами. Горбились разбитые фонари, лишенные права изображать из себя солнце. Кое-где темнели силуэты дорогих машин, в спешке оставленные своими прежними хозяевами.

Но еще раньше тьмы группу чужаков затопило зловоние. Мертвечины, гниения и не вывезенного мусора. Температура воздуха даже декабрьской ночью достигала здесь восемнадцати градусов, что еще больше усиливало запах. Ветер гонял эту вонь по улицам вместе с целлофаном и опавшими листьями, напоминая обезумевшего дворника, запертого в городе мертвецов. То и дело он тревожил пальмовые ветви, словно пытался стереть эту мерзость со своих невидимых ладоней, но в который раз терпел неудачу.

Дмитрий и его группа миновали квартал, когда столкнулись с первыми «костяными». Ящеры стояли неподвижно, вглядываясь во мрак и словно принюхиваясь к незнакомому запаху лихтина. В темноте из-за своего белого панциря они походили на уродливые статуи, которых зачем-то выставили на всеобщее обозрение.

— Черт возьми! — вырвалось у Руслана, когда он насчитал двенадцать крупных особей. — Лесков, почему ты их не отгонишь?

Парень растерянно обернулся на своего лидера и, наверное, впервые увидел на его лице отсутствие привычного спокойствия. Дмитрий был смертельно бледен, и ответом на вопрос Руслана стало гробовое молчание. Дело было не в том, что Лесков не хотел отгонять «костяных»- эти ящеры попросту на него не реагировали. В них не было страха, который исходил от любого нормального существа. И, словно в подтверждение его мыслям, заговорил Альберт.

— Что-то не так с их энергетикой, — прошептал он. — Это что, какая-то новая разновидность? Такое ощущение, будто я смотрю на робота…

— Киборги что ли? — севшим голосом спросил Фостер. Вся его былая уверенность разом куда-то испарилась.

— Я не чувствую в них механики, — Ханс даже закрыл глаза, чтобы лучше почувствовать врага. — Но и живой энергетики в них нет. Они как будто…

— Застыли, — договорил за него Альберт. — Окаменели, при этом даже не осознавая собственной смерти. Был напуган тот, кто их убил.

— А, может, нам лучше свалить? — на всякий случай поинтересовался Фостер. — Я что-то не чувствую потребности познакомиться с этими уродами поближе. Умерли, и пусть земля им будет пухом… Эй, вы что, хотите подойти к ним и потыкать пальцем?

Эрик откровенно оторопел, когда Вайнштейн первым вышел из укрытия и преспокойно направился к застывшим чудовищам. Следом направились остальные.

— Позвольте напомнить: наша цель — это найти церковь, — теперь Фостер обратился уже к Дмитрию, который замер прямо перед разинутой пастью «костяного». — Лучше посетите музей природы в Питере. Уверен, там тоже найдется немало окаменевшего дерьма. А сейчас я прошу вас, давайте уберемся отсюда!

К облегчению Эрика Лесков наконец кивнул, и группа двинулась дальше. Они были настолько поражены увиденным, что какое-то время еще пытались найти объяснение случившемуся. Но так и не сумели.

Скрываясь в тени заброшенных зданий мужчины миновали еще один квартал и вскоре увидели небольшое светло розовое здание, над главным входом которого был расположен крест. Именно эту церковь в своем сне показывал Фостеру Адэн.

Дверь в храм оказалась гостеприимно распахнута, вот только за этой любезностью скрывалась чудовищная картина. Проходя между рядами деревянных скамеек, Лесков и его спутники переступали через десятки мертвых тел, среди которых были даже младенцы. Отчаявшись получить помощь от врачей, несчастные люди устремились в храмы. Из последних сил они проталкивались к статуям святых, надеясь вымолить пощаду за свои грехи и милость для своих маленьких детей. Но даже порог церкви не смог стать преградой для смерти. С черными губами и ввалившимися глазами, она скосила их всех.

— Боже мой, я до сих пор слышу их молитвы, — прошептал Ханс, в отчаянии прижимая ладони к вискам. В такие моменты он ненавидел свой дар. Парень тяжело вздохнул, чувствуя, как его глаза затуманиваются слезами. Чужими слезами. Он переводил взгляд с трупа на труп и слышал их предсмертные слова и мысли. Кто-то думал о своем ребенке, кто-то о родителях, кто-то о делах, которые он не успел совершить.

— Думай не о них, а о себе, — внезапно услышал он голос Альберта. — Я тоже по молодости мучился. Потом привык.

— Ты не понимаешь. У нас разный уровень способностей.

— В твоем возрасте я уже научился глушить их. Запомни: никогда не позволяй себе прислушиваться к покойникам, иначе они уведут тебя за собой.

— О чем ты? — Ханс недоверчиво посмотрел на Вайнштейна, чувствуя, что несмотря на тепло, по его коже бегут мурашки. — Что значит «уведут за собой»…

Вздохнув, Вайнштейн устало произнес:

— Мой близкий друг был энергетиком вроде тебя. Работал инспектором в полиции, слушал покойников, трогал их вещи. В возрасте сорока лет покончил с

собой. Пустил себе пулю в висок. Понимаешь, о чем я? Таким, как ты, нужно либо абстрагироваться от чужих эмоций, либо жить в бункерах и никогда не выходить наружу.

— Так ты поэтому так долго считываешь информацию? — Мюллер удивленно вскинул брови. Все это время он чувствовал свое превосходство над этим врачом, но теперь ему сделалось не по себе.

— Скорость и осторожность редко уживаются вместе, — губы Альберта тронула мягкая улыбка. Он словно прочел мысли Ханса, после чего дружелюбно коснулся рукой его плеча, передавая ему живую энергетику.

Немец хотел было что-то ответить, но слова благодарности так и остались на его губах. Их заменил звук сработавшего механизма. Присутствующие разом посмотрели на то места, откуда раздавалось приглушенное жужжание, и немедленно направили оружие на возможную угрозу.

Алтарь церкви медленно отъезжал в сторону, открывая проход в полу и грубые пыльные ступеньки, ведущие куда-то в темноту. Здание как будто разевало рот, заманивая в него любопытных дураков, которые не понимали, что на поверхность они больше не вернутся. Лесков жестом указал Вайнштейну на проем, и тот, чуть поколебавшись, поднял вверх указательный палец. Тогда ладонь Дмитрия легла на рукоять оружия, и он снова вопросительно посмотрел на Альберта. Врач поспешно кивнул.

«Неужели всего один?» — думал Дмитрий, медленно приближаясь к краю проема. Внизу он увидел лишь каменную лестницу в виде спирали, уходящую глубоко вниз.

— Отправим вниз «теневого» или прикрыть вас щитом? — еле слышно спросил Кристоф, поравнявшись с Лесковым.

— Я спущусь один.

— Но ведь «шепчущие» не могут повлиять друг на друга.

— Именно поэтому мы оба будем чувствовать себя в безопасности, что является основой любых переговоров о сотрудничестве.

С этими словами Дмитрий кивнул Альберту, давая понять, чтобы не вмешивался, после чего начал спускаться. Он шел не спеша, словно заходил в свой собственный дом, однако на самом деле его сердце бешено колотилось. О своем будущем собеседнике он толком ничего не знал. Фостер лишь сказал, что этот испанец — жестокий и опасный человек, и он бы не стал с ним связываться, если бы не сложившиеся обстоятельства.

Наконец Дмитрий сошел с последней ступеньки и увидел перед собой грубое кожаное кресло, в котором с библией в руках сидел темноволосый мужчина. В темноте его глаза светились медным, но Лесков видел их настоящий цвет — карие, почти черные. И, когда незнакомец встретился с ним взглядом, Дима с трудом поборол желание отступить на шаг назад.

— А еще говорят, что в церквях не ютятся черти, — тихо произнес незнакомец на превосходном английском. В его глазах вспыхнули огоньки мрачной иронии, но губы не улыбались. Тогда он поднялся с кресла и, шагнув к Дмитрию, произнес:

— Добро пожаловать в Мексику, амиго!