Последний ранг. Том 3

Эпизод 11

Время должно было расставить всё по местам.

Время — единственный прочный ресурс, что у меня остался. Я не мог сжать или замедлить время, зато мог им эффективно распорядиться.

Этим я и занялся.

Три недели подряд, день за днём, я штурмовал червоточины вместе с военными. В день мы совершали по пять, а то и по шесть закрытий. Теперь у меня появились десять штурмовых групп, поэтому когда группа Карпова выбивалась из сил и брала отдых, то я не останавливался и шёл дальше уже с другой группой, такой же обученной на взятие червоточин.

Никто уже не удивлялся моему рвению и моей работоспособности.

Никого не пугала моя нарастающая сила — теперь многие, наоборот, возлагали на неё большие надежды.

Чекалин лишь успевал отдавать приказы, а его секретарь — контролировать их выполнение, содействовать и писать доклады.

Никто мне не мешал.

Никто не говорил, как и что делать.

Никто не указывал Коэд-Дину.

Процесс взятия червоточин не прерывался даже ночью. Порой я возвращался домой только утром, а порой меня не бывало несколько дней подряд.

Вейгу Азель пришлось обмануть, чтобы выпроводить её из дома. Она не должна была знать, что Виринея сбежала.

Вообще никто не должен был знать.

По сути, я отпустил преступницу, которую мне доверили с большими уступками. И вряд ли побег Тёмной Госпожи прибавил бы мне репутации, да и объясняться перед военными потом пришлось бы очень долго.

Так что вейге я сказал, что Виринея почти закончила свои эксперименты, поэтому тёмный эфир больше не нужен, как и её услуги.

Вейга долго возмущалась и угрожала мне метёлкой для пыли:

— Я только привыкла к роскоши, вжилась в роль горничной, а ты взял и сломал мою оперативную работу! Я всю душу вложила! Чтоб ты от грязи лопнул, паршивец!

На самом деле, как бы она ни злилась, ей всё равно пришлось бы уйти из моего дома.

Всех представителей нео-рас в срочном порядке начали депортировать из страны, как и со всей Палео-стороны. При желании найти причину для этого можно было легко, но военные пока даже не заикались о риске прорыва тёмного эфира уже через год.

Никому не нужна была паника среди населения.

Лювины и вейги, которые работали среди людей, сотнями отправлялись обратно на Нео-сторону через пункты пропуска на меридианной границе. Кое-где вспыхивало сопротивление, но оно быстро подавлялось.

Каждый день в новостях говорили об очередном дилижансе с нео-расами, которых доставляли к границе для депортации.

Дилижансы летели и летели.

Так Палео-сторона пыталась себя обезопасить.

Пока депортация коснулась лишь гражданских, но вейге Азель всё равно не желательно было мельтешить на глазах у народа, чтобы не вызывать вопросов. Представителей из нео-рас в силовых структурах было очень немного — по пальцам пересчитать — поэтому их пока не трогали, но старались «спрятать».

Когда Азель покинула мой дом, у меня больше не болела голова, как объяснить исчезновение Виринеи. Для всех Тёмная Госпожа продолжала жить у меня, заниматься экспериментами и искать способы нейтрализовать тёмный эфир.

Даже Чекалин так думал.

Как и те, кто сидел выше него.

Сомневаюсь, что мне удалось бы объяснить, зачем я намеренно дал преступнице Виринее Ворониной сбежать из-под моего надзора, да и про Зигбо никто не знал. Никто, кроме меня и моего фантома.

Абубакар продолжал следить за беглецами и ежедневно отчитывался. Его доклады всегда были занимательными.

«Хозяин! Это вообще не оргазм! Они используют Тропу Ветра для воровства. Стащили денег из сейфа местного банкира и решили бежать в сторону Черноморского вокзала на Юге. Устроились в гостинице „Роза“. Бесплатно, конечно. Поселились в одном из номеров, тайно туда проникнув. Кстати, Тёмная Госпожа перекрасила волосы в чёрный».

Потом:

«Хозяин! Как им не стыдно?.. Они сели в дилижанс. Бесплатно, конечно. Проникли в один из грузовых отсеков и притихли. Вот зачем воровать деньги, если ты ими не пользуешься? Лучше бы мне отдали! Пацан нервничает, но ведёт Тёмную Госпожу, куда она просит. Они постоянно ругаются».

А затем:

«Они добрались до другого вокзала. Пересели в поезд. Опять бесплатно! Проникли в один из вагонов с почтой. Едут на Запад. Ругаются уже не так часто, как раньше».

После этого:

«Они опять пересели на дилижанс. Всё как обычно. Тайно и бесплатно. Никакой совести у людей! Зато они почти не ругаются».

Потом:

«Они приближаются к государственной границе. Живут душа в душу. Пацан больше не нервничает, а когда спит, то Тёмная Госпожа украдкой достает из кармана флакон с тёмным туманом и долго на него смотрит. Иногда поглаживает кулон на шее. Она внушает опасения, хозяин. Я реально её боюсь…».

Когда Абубакар слал мне картинки, то я невольно хмурился, когда видел Виринею.

Она выглядела уставшей, но не отчаявшейся. Наоборот, девушка была сосредоточена и решительна. Теперь вместо синих волос я смотрел на чёрные и сразу вспоминал Хибинскую Ведьму. Сходство было огромным: такие же зловещие темные глаза, острый подбородок, точёные скулы, волосы цвета вороньего крыла и сверлящий пронизывающий взгляд.

Ведьма как есть.

Зигбо вёл Виринею всё дальше и дальше — к цели, которую она себе наметила.

Они продвигались по Тропе Ветра всё легче и быстрее. Поначалу Абубакару приходилось очень стараться, чтобы за ними уследить, но он тоже был не из простых фантомов. Абу смог подстроиться и теперь почти не упускал беглецов из виду.

К тому же, недавно он вместе со мной повысил ранг до восьмого, и это сказывалось на способностях.

Я закрыл еще сто одиннадцать червоточин на территории Российской Империи. Моя добыча насчитывала теперь двести сорок шесть источников Сердец Силы.

Они висели на шее в виде одной жемчужины с крапинками, обжигающе холодной, как ледяная бусина.

Осталось закрыть ещё сорок пространственных ям в стране, а потом приступить уже ко всей Палео-стороне, но время поджимало не только в вопросе набора силы, поэтому я решил взять выходной, чтобы спокойно навестить профессора Троекурова.

Ладно, не совсем спокойно.

Мы договаривались, что профессор покажет, какие есть варианты для Семёна и его дальнейшей судьбы. Это было настолько важным, что я начал прокручивать варианты ещё до начала разговора.

К тому же, меня беспокоило, что последнюю пару дней Троекуров перестал мне звонить.

Вообще пропал.

Ну а когда я сам явился в магазин «Мануфактура Севера», специально за час до открытия, то никого не застал. Ни профессора, ни Семёна, ни их неизменную горничную-вейгу. Вот, кстати, насчёт неё не возникло вопросов: вейгу должны были депортировать, как и других гражданских представителей нео-рас.

В итоге я натолкнулся на запертую дверь кабинета Троекурова и на то, что висело прямо на ней.

Лист блокнота, прилепленный пластырем.

Просто чистый лист.

Зная, профессора и его методы, я предположил, что записка ждала именно меня, а значит, то, что на ней написано, можно было увидеть только одним способом.

Через секунду я стоял у двери уже в образе призрака.

И точно. Буквы на листе сразу же стали видны. А написано там было вот это:

ПРОЙДИТЕ В ПОДВАЛ, ГОЛУБЧИК!

ПАРОЛЬ: «МЯТНОЕ ДРАЖЕ».

Постскриптум: эта надпись сделана невидимыми чернилами, её может разглядеть только такой же невидимый человек.

Надеюсь, мой друг, вы не настолько глупы, чтобы не догадаться. А если не догадаетесь, то значит, вам не нужно видеть того, что вы могли бы увидеть в моём подвале.

Я усмехнулся.

От сердца сразу отлегло. Профессор на месте и даже пытается шутить. Значит, всё в порядке.

В подвале магазина я никогда не бывал и не знал, что там находится, но это не помешало мне принять образ призрака и отправиться туда напрямик, через кирпичные стены и каменные лестницы.

Внизу я оказался за считанные секунды, ну а там увидел ещё одну запертую дверь. На этот раз — деревянную и без записок. Зато на ней имелось кое-что другое: подвесной телефонный аппарат.

Я взял трубку и, едва приложив её к уху, услышал негромкий, но отчётливый голос:

— Пароль?

Недолго думая, ответил:

— Мятное драже.

Всё это выглядело забавным, но я принял правила игры Троекурова. Всё же это был умнейший человек в своей области и приходилось считаться с его блажью.

— Пароль принят! — ответили мне в трубку. — Заходите, голубчик. Вы меня не разочаровали!

Возможно, мне даже надо было этому порадоваться.

Положив трубку, я дождался, когда дверь откроется, ну а войдя внутрь просторного помещения, сразу замер.

Это была мастерская.

Вотчина алхимика Пути Прагма, который решил совершить очередное великое безумство. Место, где древние традиции сочетаются с новейшими технологиями, где магия сплавляется в механикой и биологией.

У стен стояли шкафы с пыльными книгами и старинными свитками. Рядом имелся длинный стол с компьютерами, датчиками, сканерами и другими приборами. Некоторые из них работали — светились индикаторами.

На полу стояли коробки с грудами металлических деталей, проводов и микросхем.

Тут же, на электроплитах, что-то варилось в котлах, шумели вытяжки и кондиционеры, а неподалёку громоздилась алхимическая печь, похожая на доменную. Настоящий раритет по нынешним временам, будто эта печь досталась Троекурову от эпохи Средневековья.

Рабочий стол занимали чертежи и схемы, а рядом лежали молотки, свёрла, магические кристаллы и прочее. Ну а середина отводилась экспериментальным механизмам. Что-то из них подёргивалось, что-то мерцало, что-то жужжало, вертело шестерёнками или просто покоилось.

— Присаживайтесь, голубчик! — донеслось из-за плотной ширмы в углу. — Я сейчас!

Кресло тут имелось, но я не стал садиться, а продолжил разглядывать мастерскую. Мне и раньше доводилось бывать в подобных местах, но всё же сто лет назад технологии сильно не дотягивали до современных.

Пока я глазел на всё это добро, Троекуров наконец соизволил появиться.

Из-за ширмы вышел… вышло… э-э…

Короче говоря, появилось оно. Уже не совсем Троекуров, но и не совсем не он. Это был мехо-голем — такой же андрогин из белого сплава, совершенный и современный экзоскелет, на которых я насмотрелся в червоточине с будущим.

— Кхм… — кашлянул я, уставившись на мехо-голема.

— Ха-ха, голубчик, — ровным голосом отреагировало существо. — Вы бы себя видели.

Я прокашлялся и выдавил:

— Ну да. Хотел бы я сказать вам то же самое.

Мехо-голем развёл руки в стороны. Вроде, по-человечески, а вроде, и не совсем.

— Позвольте представиться, дорогой Алексей. Меня зовут Соломон-два.

Он сделал вескую паузу и добавил:

— Это я создал программу «Спасение».

В этот момент я даже не нашёл слов.

В памяти тут же всплыло, как в будущем я познакомился с мехо-големом Соломоном-2, и как он так же веско объявил мне, что создал программу «Спасение».

Это значило, что ещё один из пазлов того самого будущего встал на своё место. Профессор Троекуров теперь Соломон-2 и занимается разработкой программы «Спасение».

— Вот же сукин сын, — пробормотал я себе под нос.

Мехо-голем склонил голову набок.

— Не совсем понимаю, голубчик.

Его белое лицо не выдало никаких эмоций, но голос дал понять, что существо в недоумении.

Забавно, но понятие «сукин сын» почему-то не вошло в словарный запас второго по счёту Соломона на планете.

— Это похвала, господин Соломон, — пояснил я, как будто ребёнку. — Так люди выражают своё восхищение.

Это была ирония, конечно, но механическому Троекурову выражение понравилось. Он принял мои слова за чистую монету.

— Да. Именно так. Я настоящий сукин сын. Верно сказано. Я сделал чудо.

При слове «чудо» у меня в голове заиграла рекламная мелодия: «Ла-Ла-Ла! Брось все дела!», а перед глазами возникла картина, как на верстаке у Виринеи измученный и мёртвый старик превращается в мутанта и брызжет кровью.

— Не произносите при мне слово «чудо», — попросил я. — Оно вызывает у меня не совсем стандартные ассоциации.

— Оу… хорошо, — ответил Троекуров. — Но вы, Алексей, между прочим, тоже сукин сын. Именно вы натолкнули меня на мысль, как сделать новое тело для моего внука и как должна выглядеть программа «Спасение».

Я кивнул, соглашаясь с тем, что я — тот еще сукин сын, потому что без зазрения совести продолжаю смертельно опасную игру с будущим.

— А где Семён? — спросил я. — Точнее, Соломон-один.

Мехо-голем указал на ширму.

— Там. Хотите посмотреть?

Вместе мы прошли к ширме, за которой скрывалось большое кресло с датчиками. В нём сидел ещё один мехо-голем, такой же белый андрогин, как профессор Троекуров.

Мехо-голем не двигался, его глаза были закрыты белыми искусственными веками, а из головы торчали датчики и провода, выходящие на компьютер.

Рядом, на операционном столе, лежало старое механическое тело Семёна — тот самый неуклюжий стальной увалень, «Неудачная версия» из Музея будущего, первый и единственный мехо-голем, который умел смеяться, да ещё таким заразительным смехом, дёргаясь и побрякивая всем своим несовершенным телом.

Вскрытая черепная коробка старого образца ясно говорила о том, что мозг Семёна оттуда вынули и перенесли в более современную модель «человека». Практически идеальную.

— Он пока адаптируется, — сообщил профессор. — Ему сложнее, чем мне. Он был ослаблен и не подготовлен.

Я повернулся к профессору.

У меня возник резонный вопрос.

— Если мозг Семёна в этого мехо-голема внедряли вы, то кто же внедрял ваш мозг?

— Отличный вопрос, голубчик, — отозвался Троекуров. — Меня оперировал Семён. Он тоже алхимик Пути Прагма, если вы забыли. Не самый лучший, но всё же. К тому же, я всё подготовил для процедуры, а ему оставалось только вынуть мой мозг и сделать так, чтобы он не выпал у него из рук.

— М-м, — мыкнул я, оставляя мнение при себе.

На самом деле, как бы я ни восхищался Троекуровым, порой он пугал меня своей безалаберностью и надеждой на легендарный русский авось.

— И как долго Соломон-один будет адаптироваться? — спросил я.

Троекуров сделал быстрые вычисления в уме и выдал результат:

— Через семьдесят два часа пятнадцать минут и двадцать три секунды… двадцать две… двадцать одну…

— Ясно, — кивнул я. — Значит, через трое суток.

— Через трое суток, пятнадцать минут и девятнадцать секунд… восемнадцать… семнадцать… — педантично поправил меня профессор.

— Да, я понял.

— Однако, скажу вам одну вещь! — вдруг добавил Троекуров, его глаза мигнули светом, отражая любопытство и азарт. — Мне нужно провести соответствующие тесты, прежде чем внедрять технологию в массы и презентовать её высшему руководству страны.

— Так проводите, — ответил я.

— Не всё так просто, голубчик. Мне нужен полигон для тестирования. Максимально опасный, чтобы доработать механизмы защиты от тёмного эфира.

Я сощурился.

— Максимально опасный?

— Да, — подтвердил Троекуров. — Настолько опасный, чтобы полноценно испытать новое изобретение.

Он указал на самого себя, а потом — и на неподвижного Семёна в кресле.

— Что ж, — кивнул я. — Могу предоставить вам максимально опасный полигон, если хотите. Нео-сторона сойдёт?

Реакция последовала вполне человеческая.

— Это лучший и опаснейший полигон из всех возможных! — объявил Троекуров, после чего ещё и добавил: — Я вами восхищён, сукин вы сын!

— Спасибо, Соломон-два, — улыбнулся я. — Вы мне льстите.

Мехо-голем поднял палец.

— И ещё кое-что. В моей памяти сохранился отрывок из разговора с пророчицей по имени Эсфирь. Однажды она сказала мне, что мои изобретения поразят весь мир, по обе его стороны. И что я буду путешествовать по Нео-стороне, сделаю открытия. Что я буду счастлив. Но для этого нужно быть смелым. Из этого следует вопрос…

Он вдруг задумался.

Я ожидал от него вопросы в духе «Можно ли вообще доверять предсказаниям маленькой пророчицы?» или «Зачем быть счастливым, если ты мехо-голем?», но Троекуров озадачился другим.

— Скажите, Алексей, являюсь ли я смелым? Как вы считаете?

Я опять улыбнулся.

— Вы позволили своему не слишком умелому внуку вынуть мозг из вашего черепа. Думаю, вопросом о собственной смелости вы можете не задаваться. Ответ очевиден. Хотя я бы назвал это немного иначе. «Безумие и отвага» бы лучше подошло.

В глазах профессора снова мелькнул свет.

— Теперь и вы мне льстите. Ну что ж. Тогда осталось наметить день, когда я начну обретать счастье.

Он сказал это совершенно серьёзно.

Процесс «обретения счастья» для него теперь был вполне определённым. Что-то, похожее на сбор грибов или накопление социального рейтинга.

Я глянул на Семёна в кресле и мысленно прикинул, сколько у меня уйдёт времени на закрытие оставшихся червоточин, а также на подготовку.

— Встретимся через два месяца, здесь же. Надеюсь, Соломон-один будет уже адаптирован. Пока его место в моём отделе займёт другой продавец.

— Договорились, — ответил Троекуров. — Жду вас через два месяца. Как раз после зимних каникул, которые будут омрачены мыслями об апокалипсисе.

Забавно, что слова «апокалипсис», «счастье» и «спасение» он произносил одинаковым тоном, будто не видел в них различий.

— Тогда подготовьтесь основательно, миссия будет тяжёлой. — Я направился к выходу и уже у двери добавил: — И не забудьте сменить пароль, профессор. Он слишком лёгкий.

В начале зимы Российская Империя закрыла все червоточины на своей территории.

Она стала первым государством Палео-стороны, которое это сделало. Страна больше не скрывала, чем занимались её военные последние полгода, и кто был их главным оружием против мутантов и червоточин.

Газеты, радио, телевидение — обо мне трубили из каждого утюга.

Магия одного-единственного сидарха отныне стояла на страже безопасности страны, и народ начал всё чаще вспоминать о былых временах, когда Путь Сидарха, то есть Духа, еще не был запретным.

Вспоминали и про Коэд-Дина, и про его родителей, и про его потомков. Но больше всего славы досталось Алексею Бринеру — реабилитированному парню с княжеским титулом.

То есть мне.

Однако мало кто знал, что червоточины я закрываю не просто так, а забираю оттуда источники чистого эфира.

Эта тайна была известна лишь избранным.

Теперь у меня хранилось двести восемьдесят шесть источников из пятисот, а заодно имелся девятый ранг сидарха. Набрав огромный объём чистого эфира для повышения силы за последние недели, я легко распечатал новые способности.

Мне не нужно было их осваивать и изучать.

Я уже владел ими.

В своё время мне пришлось потратить на их освоение несколько лет, но сейчас всё происходило намного быстрее. За один-два дня с помощью медитаций и грамотного распределения силы в теле мне удавалось раскрыть старые навыки. В те моменты я был искренне благодарен себе прошлому за эти знания.

Но кое-чего мне всё же не хватало.

Распечатав девятый ранг сидарха, я остался на прежнем уровне гладиатора, а ведь у меня теперь имелось преимущество по сравнению с прошлым мной. Надо было только подтянуть силы Пути Динамис.

Мне, конечно, предлагали лучших мастеров военных академий. Они действительно были хороши, но позанимавшись с ними несколько раз, я решил, что надо бы обратиться к другому учителю.

Назавтра же я отправился в Академию Семи Путей. Причем, сделал это один, без охраны и сопровождения. Просто сел в АЭ-Роптер и полетел к учебному заведению, прямо к его центральному входу.

Фурор произвёл знатный.

Благодаря журналистам мою физиономию знали все: взрослые и дети, женщины и мужчины, местные и столичные, свои и иностранцы.

Закрыв все червоточины в стране, я мог справедливо провозгласить себя супергероем и спасителем, но за меня это сделали другие люди. И я совру, если скажу, что не хотел этого. Реакция общества тоже входила в мой план по возрождению статуса рода Бринеров.

Их должны были не просто вспомнить.

Их должны были уважать так же, как было прежде — во времена царосов.

Визит в Академию показал мне, что я на правильном пути. Моя репутация зашкаливала, социальный рейтинг подскочил и составлял уже пять тысяч, а такое было далеко не у каждого высокопоставленного военного в стране.

Хотя что значит рейтинг? Всего лишь цифры. Они сегодня есть, а завтра их нет.

Куда ценнее настоящее людское отношение, а его я познал вдоволь за те несколько часов, что пробыл в Академии Изборска. Студенты сначала замирали от изумления и восторга, увидев меня, а потом выдавали аплодисменты и шли за мной, собираясь в толпу.

Слухи о моём визите распространились подобно ветру, и уже через полчаса учащиеся вывалили из кабинетов по всем этажам, не дослушав лекции и бросив учёбу.

Ну а я продолжал идти по коридорам, и никто не посмел преградить мне путь или спросить, какого хрена я вообще сюда явился без предупреждения.

Только один раз переполошённый декан отделения Пути Физис заикнулся:

— Э-э… Алексей Петрович… отчего же не предупредили? Мы бы организовали всё как надо… э-э… концерт… торжественное приветствие…

Я прошёл мимо, лишь кивнув.

— Поэтому и не предупредил.

Вслед мне продолжали раздаваться аплодисменты студентов и преподавателей, а я всё шёл к определенному лекционному залу.

И вот наконец остановился у знакомой двери и недолго думая толкнул её ладонью. Странное было ощущение: нетерпения и даже волнения перед встречей.

Каменный голем Лавр-325 привычно сидел в своём железном кресле преподавателя и просматривал тетради учеников в пустом лекционном зале.

— Учитель! — Я невольно улыбнулся, увидев громадного голема.

За мной в зал вошла толпа студентов вместе с другими преподавателями.

Ну а Лавр повернулся в кресле и, увидев народ и меня среди них, медленно поднялся с кресла. То жалобно скрипнуло стальными подлокотниками.

— Ученик?.. — произнёс голем.

Не знаю, показалось ли мне, но я услышал в его голосе не только оторопь, но ещё и радость.

Собравшийся народ был в изумлении. Они ожидали чего угодно, но только не того, что «тот самый сидарх из телевизора» вдруг явится к какому-то каменному голему под номером «325», который даже не имеет права считаться полноценным членом общества, и назовёт его учителем.

Я хотел, чтобы это увидели.

Хотел, чтобы его уважали точно так же, как меня. Этот каменный громила с искусственным магическим интеллектом был достоин уважения намного больше, чем многие настоящие люди из кожи и костей.

Аплодисменты стихли, и в зале воцарилась тишина.

— Как насчёт потренироваться, учитель Лавр? — предложил я прямо. — По расписанию у вас как раз есть четыре свободных часа.

Каменный рот голема скривился — учитель улыбнулся.

— Какой стиль боя выберешь, ученик? — спросил он, улавливая мой настрой. — Можем взяться за Дан-То ради разнообразия. Или выберешь, как обычно, Дуо-То?

— А как насчет Бринер-То? — улыбнулся я.

— О, ты помнишь мою прошлую шутку, ученик? — Лавр выпрямился в свой полный рост, расправил могучие плечи и добавил: — На самом деле я проанализировал твой стиль боя, и у меня готовы выводы. Но о них я скажу тебе только наедине. Прошу!

Он указал на дверь с сетевым порталом, по которому я уже когда-то попадал на Зелёную Арену для тренировок.

Мы оба отправились к порталу, а все остальные так и остались в зале. Лишь декан отделения Пути Физис предпринял очередную попытку что-то организовать.

Он поспешил за мной.

— Господин Бринер! После тренировки мы всё организуем… мы будем ждать вас в…

На ходу я обернулся, оборвав его речь.

— Спасибо, господин декан, но мне пока не до торжественных мероприятий. А вот учителя Лавра можете и почествовать. После тренировки.

Лавр, кстати, этого уже не услышал. Он успел шагнуть в портал и исчезнуть.

Я кивнул скопившейся толпе студентов и преподавателей, после чего тоже шагнул в портал. Публичная часть моего визита была окончена и начиналась приватная.

Портал перенёс меня на территорию Зелёной Арены — той самый арены, где нельзя проливать кровь.

Я оглядел уже подзабытый стадион, круглое поле для поединков и пол, выкрашенный зелёной краской.

Над стадионом, как всегда, висела крупная надпись:

ЗЕЛЁНАЯ АРЕНА

«Да не прольётся здесь ни капли крови!».

Посреди поля меня уже ждал Лавр, с каменным щитом в одной руке и гигантским мечом во второй. Он, как обычно, собирался использовать свой любимый стиль гладиаторского боя — Дан-То.

Предвкушая первоклассный бой, я уж было направился к учителю, но он поднял руку и покачал головой.

— Переоденься сначала. Твой шкафчик всё ещё на месте.

Я вскинул брови, но ничего не сказал и отправился переодеваться.

А шкафчик, и правда, был на месте. На нём даже табличка осталась «Бринер А. П. Путь Динамис». Однако кое-что всё же изменилось.

Весь шкафчик был залеплен наклейками, вырезками из газет с моей фотографией или со статьями, сердечками и звездами, а рядом с табличкой была наклеена ещё одна табличка с надписью:

'Бринер А. П.

«Путь Сидарха, то есть Духа».

Я улыбнулся. Похоже, здесь постаралась не одна группа студентов.

— Ученик! Не задерживай! — донеслось грозное из зала. — Ты у меня не один!

Я быстро открыл шкафчик, обнаружив внутри уже знакомый мне набор: тренировочный костюм зелёного цвета, спортивные туфли, куртку со специальной защитой, наколенники, щитки для голеней, перчатки и наручи.

Ну и конечно, два ученических меча. Один — длинный; другой — покороче. Совсем простеньких, но мне захотелось взять именно их.

Переодевшись, я оставил свои мечи в шкафчике, а забрал учебные и вместе с ними вышел на арену.

Каменное лицо Лавра изменилось, когда он увидел меня с учебным оружием.

— Как неожиданно, ученик!

— Чтобы всё было честно, учитель, — ответил я, направляясь к голему.

Он внимательно за мной наблюдал и что-то, как всегда, анализировал, но пока не спешил сообщать ни о каких обещанных выводах, хоть мы и остались с ним наедине.

— Почему Зелёная Арена, а не Красная? — спросил я. — Мы, вроде как, не новички.

Лавр выставил перед собой свой круглый каменный щит и приготовил гигантский меч, ожидая от меня неожиданной атаки.

— Зелёная Арена выбрана не случайно, — ответил он. — Я уверен, что сегодня здесь не прольется ни капли крови, каким бы суровым ни был наш бой. Ты не за кровью сюда пришёл.

Я остановился напротив него.

— А что насчёт выводов, которые вы мне обещали?

Он покачал головой.

— Всё после тренировки. Прояви терпение, молодой человек. Оно у тебя есть, я знаю, иначе ты бы не был тем, кто ты есть.

Он склонил голову в знак уважения.

Я сделал то же самое по отношению к нему.

Поклонившись, мы немедля приступили к поединку: бросились друг на друга в расчётливой ярости. Мои ожидания насчёт отличного боя оправдались сразу.

Лавр со мной не церемонился.

Каменный гигант приложил все усилия, чтобы выбить меня из боя в первую же минуту. Вместе со щитом Лавр надвигался, как бронемашина, а его меч, размером с железобетонную сваю, то и дело проносился у меня над головой.

Голем не имел никакого ранга, потому что не мог их иметь, но его знания были равны знаниям о наивысшем уровне Пути Динамис.

Я уворачивался от его ударов, используя ловкость сидарха, но старался не слишком увлекаться: не принимал образ призрака и не использовал эктоплазму. Если бы я взялся драться на максимуме силы как сидарх, то от Лавра бы ничего не осталось. Мои эктоплазменные диски порезали бы его на куски, а Энергетическая Волна расщепила остатки в пыль и разбросала по арене.

Мне это было не нужно.

Я пришёл сюда не для того, чтобы показать, насколько я умею быть крутым сидархом. Мне нужно было стать крутым гладиатором.

Правда, ученические мечи разбились о каменный щит голема уже через несколько минут боя, а после этого я сам ощутил, что теперь использую силу сидарха всё активнее.

Лавр тоже это заметил.

— Ты дерёшься, как сидарх! — громко и веско обозначил он, не прекращая бой.

Я в очередной раз увернулся от его удара и выкрикнул:

— Так я и есть сидарх! Я не могу это убрать!

— Можешь! — рявкнул Лавр. — Как сидарх ты бы давно меня уничтожил! Дерись, как гладиатор! Ты за этим сюда явился! Встреть мой удар в прямом столкновении! Стань скалой, о которую рушится другая скала!

Он отшвырнул свой меч в сторону, а за ним — и щит. Оружие с грохотом упало на зелёный пол арены, ну а Лавр встал в стойку уже из другого стиля — стиля Стра-То.

Я бросил взгляд на рукояти разбитых ученических мечей, тоже отброшенных в сторону, а потом посмотрел на голема в разы массивнее меня.

Что ж. Рукопашный так рукопашный.

Вместо магии сидарха девятого ранга в ход пошла биомагия гладиатора шестого ранга (да, я серьёзно отстал по Пути Динамис). Мышцы моментально наполнились силой, тело окрепло, по прочности теперь почти не уступая каменному голему.

— Будь скалой, а не призраком! — прорычал Лавр и рванул на меня. — Ну же!

Я приготовился встретить противника жёстким приёмом, хоть и понимал, что сейчас мне придётся туго. Правда, не ожидал, что настолько.

Лавр сделал всего пару шагов для разгона инерции, а потом всю эту энергию вбил прямо в пол арены.

В пол, а не в меня!

Причём, его огромный кулак-молот должен был расхлестать зелёный настил в щепки — такой силы был удар — но энергия лишь проникла в пол, влетела в него под прессом кулака, а вылетела… под моими ногами.

Чёрт возьми!

В ту же секунду меня подбросило в воздух, как будто подо мной разжалась невидимая пружина. Удар гладиатора пришёлся по ногам, и если бы я не успел чуть подпрыгнуть, почуяв опасность, то меня бы переломало.

Тело приняло на себя смазанный удар, но всё равно было больно, будто меня двинули снизу той самой железобетонной сваей, пущенной из катапульты.

Перевернувшись в воздухе, я приземлился на ноги, сделал кувырок…

…и снова получил удар!

Ах ты, мать твою!

Не сходя с места, Лавр опять вбил кулак в пол, но при этом сменил траекторию выхода энергии, чтобы ещё раз отправил меня в воздух. И на этот раз я не успел среагировать.

Получил на полную катушку.

Причем не по ногам, а по спине, потому что в это время делал кувырок. Меня подбросило, и я снова перевернулся в воздухе, скрючившись от боли и скрипя зубами.

Лавр приготовил кулак, чтобы опять ударить, как только я приземлюсь, а такого допускать мне очень не хотелось. В конце концов этот гигант просто переломает мне кости.

Прямо в полёте я сам приготовил кулак, собрав в нём всю силу биомагии, которую имел. Ну а потом, когда Лавр сработал на опережение, уже зная куда приземлится моё тело, я ударил в ответ.

Прямо в эту чёртову железобетонную сваю энергии.

Я буквально вбил её обратно в пол, отправив по тому же пути, по какому она ко мне пришла. А значит, прямо в Лавра.

Голема подбросило вверх метра на четыре, но в отличие от меня, он не обладал ловкостью, поэтому просто рухнул на спину, как груда камней.

От грохота задребезжала вся арена.

Сев на полу, Лавр уставился на меня. Его каменные брови сдвинулись.

— Неплохо, ученик. Очень неплохо.

Он еле поднялся на ноги, поскрипывая каменными суставами.

— Это называется Тыловой Кулак. Ты отправляешь свой гладиаторский удар по вектору прямо в тыл противника. — Он снова принял стойку и добавил: — А теперь ударь ещё раз в пол. Проверим кое-что.

Я потёр ладонью правый кулак и склонился к полу, чтобы по нему ударить. Затем глазами провёл мысленный маршрут до ног Лавра и снова посмотрел на пол перед собой.

— Ну же! Давай! — громко потребовал учитель. — Двинь, как следует!

Ну я и двинул.

Мой кулак угодил в пол и…

Мать ва-а-ашу! Я чуть костяшки себе не сломал! Хлестанул по полу голым кулаком, как дебил.

Отдёрнув руку, я сматерился сквозь зубы и поморщился от боли.

— Аха-ха-ха! — засмеялся Лавр. — Не так-то всё просто, а? Знай себе махай кулаками!

Потирая кулак, я еле дождался, пока он отсмеётся.

— Ну а теперь приступим к настоящей тренировке, — наконец объявил учитель.

Полтора часа Лавр показывал мне, как правильно выставлять Тыловой Кулак, наводить цель и бить так, чтобы не расхлестать себе руку и не переломать запястье, а это искусство оказалось посложнее, чем резать фрукты с помощью мышц с биомагией.

Ещё час я занимался тем, что бил кулаком в тренировочный мат на полу. Следующие полчаса учился создавать вокруг кулака Энергетическую Точку, а потом толкать её по направлению к врагу вместе с импульсом гладиаторского удара.

Ещё через час у меня наконец начало хоть что-то получаться.

Лавр опять не стал со мной церемониться и сразу же объявил новый поединок в стиле Стра-То.

На этот раз мы сошлись в схватке без поклонов и провокаций. Просто схлестнулись в жёсткой гладиаторской рукопашной. Причём, несмотря на разницу в массе, держались мы практически на равных. Я усиливал свои кулаки точками энергии, а тело покрывал гладиаторской защитой, иначе от меня остались бы только переломанные кости.

Несколько раз я недурно получал от мощнейших ударов Лавра, пару раз пропахал лопатками пол, пару раз ударился о поручни сидений на первом зрительском ряду, а один раз пролетел ещё дальше и приземлился уже на пятом ряду.

Мы дрались примерно полчаса, но этого хватило, чтобы разворотить часть зрительской ложи, свернуть столб с прожектором и пробить пол арены в двух местах.

Я почти не использовал силу сидарха.

Почти.

Всё же она была у меня в крови, и в любой непонятной ситуации я применял именно её. Порой ловко уходил от кулаков Лавра или вместе с гладиаторским ударом использовал еще и силу сидарха.

После боя со мной у учителя осталась только одна рука, треснул правый бок и немного вывернулась челюсть. Падал он от моих ударов не реже, чем я — от его ударов. Короче говоря, это была хорошая тренировка.

Когда Лавр остановил поединок, я, весь мокрый от пота и немного избитый, отдышался и спросил:

— Ну как, учитель?.. Я уже стал скалой?

Тот скривил рот в оскале. Его челюсть с хрустом вывернулась ещё больше.

— Нет, ученик. Тебе нужна минимум неделя для тренировок. Ты всё ещё призрак.

— Ясно… — выдохнул я.

— Очень сильный призрак, — добавил Лавр, подходя ближе и нависая надо мной каменной махиной. — Сегодня ты подтвердил все мои выводы.

Я замер, задрав голову и глядя в его грубо вытесанное лицо.

— И какие же выводы вы про меня сделали, учитель?

Лавр понизил голос:

— Помнишь, я говорил тебе однажды, что в стиле Стра-То ты дерёшься, как один известный воин из прошлого? Я называл тебе его имя — Коэд-Дин — и говорил, что ты его нахально копируешь.

Я нахмурился.

— Помню.

Лавр кивнул и снова хрустнул челюстью.

— Проанализировав всё, что я о тебе знаю, все твои тренировки и бой, который однажды показывали по телевизору, все твои фотографии из газет и информацию о твоей семье, я сделал вывод. Ты не просто копируешь Коэд-Дина. Ты и есть Коэд-Дин.

Лавр склонился надо мной так низко, что его каменное лицо замерло в нескольких сантиметрах от моего лица.

Мы смотрели друг другу в глаза около минуты.

Не знаю, о чём думал Лавр, но я думал о том, что этот голем хоть и каменный, но превзошёл по наблюдательности большинство людей на планете.

— Я не прошу от тебя ответа, ученик. — Лавр выпрямился и добавил: — Потому что это был не вопрос.

— Тогда как насчет ещё одной тренировки? — спросил я.

Голем поклонился, с большим уважением.

— Почту за честь, ученик.

Я тоже поклонился ему, с не меньшим уважением. После этого сразу же принял образ призрака и, прихватив свои мечи из шкафчика, покинул стадион никем больше не замеченный.

Неделю Лавр-325 тренировал меня на Зелёной Арене, делая из призрака скалу, о которую рушатся другие скалы.

И за эту неделю мне пришлось осваивать базовые знания сразу нескольких рангов гладиатора, вплоть до девятого. Учитель разработал индивидуальный план тренировок, очень жёстких, с учётом всех моих способностей.

Он, как всегда, не церемонился и не жалел меня. К тому же, даже не пытался внедрить мелкие навыки, а сразу приступал к самым основным, сложным и мощным.

Сначала мы работали с Искусством Атаки и со всеми стилями боя без исключения, потом приступили к Искусству Защиты и броне.

— Сделаю из тебя бронетанк! — хохотал Лавр, сам напоминая такой же бронетанк.

Ну а потом он приступил к самому сложному — к Искусству внутренних сил и метаморфоз.

Туда относилось многое: наращивание биомагических мышц, умение ставить и направлять точку энергии и различные виды усиления удара, от элементарного Раскалывания Камня до сложнейшего Массового Нокаута, когда можно вырубить одним ударом сразу целый взвод врагов.

Так я узнал не только о том, как аккуратно резать фрукты, но ещё и научился делать из себя скалу: теперь выбить из меня опору даже мощнейшим ударом было практически невозможно. В такие моменты образ призрака и сила сидарха отходили на второй план.

После каждого нашего занятия работникам Академии приходилось латать арену и менять кресла в зрительских рядах.

А ещё я заметил, что на каждой тренировке за нами следили всё больше глаз. Студенты прятались за креслами или пробирались под самый потолок, к осветительным приборам, и глазели на наши с Лавром поединки.

Когда же я пришёл на завершающую тренировку, то даже не удивился, что все зрительские ложи заполнены людьми под завязку.

Лавр всё так же стоял посередине арены и ждал меня, а когда увидел, то улыбнулся и развёл руками.

— Они просто наконец-то всё организовали.

Зал грянул аплодисментами.

Я оглядел зрителей, сразу примечая знакомые лица. Среди студентов заметил всю группу из отделения Пути Динамис, с которой мне довелось учиться.

— Бринер! Эй! — кричал и махал руками Паша Гауз. — Мы зде-е-есь!!!

Рядом улыбалась его сестра Алла, а на её блузке по-прежнему блестела брошь — та самая, о которой мне вещал Семён. На ней нимфа обнимается с купидоном под яблоней. Это был намёк о тайной влюблённости, а точнее, не намёк, а настоящее заявление.

В другом зрительском ложе чинно сидели брат и сестра Жаровы, Корней и Дарья. Они, конечно, ничего не кричали и не улыбались, но тоже явились сюда, чтобы поглазеть.

Заметил я и тех, кто еще в начале лета провалился со мной под Чёрную Арену и отбивался от мутантов. Савелий Римский, маг земли восьмого ранга, и студент-друид Андрей Носов.

Они оба приветствовали меня аплодисментами.

Я перевёл взгляд на Лавра, а тот снова улыбнулся.

— На мои лекции записалось невиданное число студентов, я стал первым големом, которого внесли в список ведущих учителей Академии, а еще мои индивидуальные программы обучения признали Высшим Государственным Советом по Образованию. И тут не обошлось без твоего влияния.

Теперь и я развёл руками.

— Они просто наконец-то всё организовали.

На самом деле мы оба понимали, что если бы не моё влияние, то Лавра-325 до сих пор бы не замечали, каким бы гениальным учителем он ни был.

Голем отступил на шаг и поднял руку, прося зрителей замолчать.

Зал стих.

— Сегодня мы проверим твои силы, ученик! — объявил Лавр на весь стадион. — Твои противники уже не терпят с тобой встретиться! Поверь, это серьёзные ребята! И они хотят взять реванш!

Я вскинул брови.

— Реванш?..

Лавр указал на распашные ворота, откуда на арену уже выходили три высоченных каменных голема в мрачных чёрных плащах до пола. При каждом их шаге вздрагивал пол, а на каменных кулаках всё ярче мерцали рельефные магические знаки.

Увидев их, я сразу догадался, откуда дует ветер «реванша».

Это были три родовых голема, посланных семейством Жаровых.

Вот, значит, зачем Корней и Дарья сюда явились. Они до сих пор не простили мне победу Паши Гауза в поединке с их родовым големом Брониславом. Тогда довольно слабый гладиатор Гауз нокаутировал голема с помощью моих Накладных Кулаков и выиграл спор.

Я опять посмотрел на зрителей, отыскав глазами брата и сестру Жаровых.

Теперь они и улыбались, и хлопали, довольные собой.