Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II

Глава 4 "Новая жертва"

Валентина вырвалась — вернее, Эмиль отпустил ее. Она не испугалась его предложения, сразу догадавшись, что он снова применяет к ней терапию страха. И та вновь сработала — Валентина шла без поддержки, она даже бежала. Выбежала одна из-под арки на улицу и пошла к набережной.

Уже значительно стемнело, но фонари и неоновые огни витрин расцветили ночь всеми цветами радуги. Или это перед ее глазами вновь поплыли радужные огни. На всякий случай Валентина остановилась и привалилась к стене дома. Затем оглянулась, ища глазами графа Заполье. Он обязательно почувствовал ее уход и сейчас придет за ней. Или призовет к себе, и она пошла дальше.

Теперь в плаще стало, зря она не вернула его Эмилю. Впрочем, бродить среди ночи полуголой не лучший для Петербурга вариант. Лучше вспотеть.

— Александр! — позвала она шепотом.

Он страшен лишь на расстоянии. В его объятьях страх тут же растворяется, как сахар в горячем чае — быстро и незаметно.

— Александр, приди скорее! — повторила она уже громче и остановилась.

Но не потому, что увидела кого-то или услышала что-то. Ее била дрожь, ноги занемели и дальше идти она просто не могла.

— Александр, вы здесь?

Страх неизвестности убивает быстрее клыков. Она боялась обернуться, безнадежно глядя вперед на равнодушно мерцающий огнями город. Бесполезно, ей все равно не услышать его шагов. Смерть всегда приближается неожиданно и бесшумно. Как же холодно. Теперь ей плаща показалось мало — закутаться бы в домашний халат и усесться на подушку подле пылающего камина.

— Я тоже мечтаю о доме.

Она не почувствовала холода рук, словно вампир и не прикоснулся к ней. Валентина с надеждой тронула свое плечо и нащупала долгожданную руку. Их пальцы встретились, и Александр развернул ее к себе, как в танце. Их руки так и остались вверху. Потом резко опустились, и граф шагнул в сторону, а потом и вовсе исчез у нее за спиной. Валентина не посмела обернуться, а просто пошла вперед, не разбирая дороги, просто для того, чтобы двигаться, ведь замри она сейчас, его руки окажутся на ее плечах, а клыки глубоко в ранках.

Они миновали два перекрестка, не останавливаясь даже на секунду. Она перебегала улицу на красный свет. Он остановит машины, с ней ничего не случится без его на то воли. Она продолжала идти вперед, хотя понимала, что все равно окажется в его объятиях. Рано или поздно. Поздно или рано. В голове шумело, в глазах щипало, ладони вспотели.

— Теперь направо, милая.

Голос раздавался совсем рядом, но Валентина все равно не решалась повернуть головы. Шея затекла, шея болела, запястье ныло и тянуло руку вниз. Вот она коснулась асфальта пальцами и тут же оказалась у графа на руках.

— Тебе нужно поспать. Завтра обязательно станет легче, — прошептал он ей на ушко.

— Завтра вы снова меня укусите, — ответила она одними губами.

— Завтра я тебя не трону. Обещаю…

На его губах играла улыбка. Она смотрела на него молча и слушала звон в ушах — это так разбивались фарфоровые стены ее душевного спокойствия, которые она старательно возводила остаток зимы, всю весну и начало лета. Его рука легла ей на запястье, и Валентина закричала в голос, но он не убрал руки. Он медленно поднимал прокушенное запястье к своим приоткрытым губам. Валентина хотела зажмуриться, но не могла: кошмар вырвался из сна в ее явь, неся с собой боль и разрушение. А она наивно надеялась, что простилась с бессмертным хищником в том страшном декабре навсегда.

— Мы вместе навсегда, — уголки его темных губ изогнулись в легкой улыбке, от которой по спине Валентины побежали мурашки. — Я старался унять жажду, потому что скоро поспеют яблоки. В них заключена целительная сила, а еще я хочу, чтобы ты обязательно попробовала овечий сыр с альпийских лугов. Я принесу его для тебе лично.

Они дошли до машины. Он распахнул дверцу и усадил Валентину на пассажирское сиденье. Затем его рука мягко вытянула ремень безопасности. Валентина вся сжалась в комок, когда пальцы вампира ненароком скользнули по ее груди, хотя разве вампиры делают хоть что-то ненароком…

Через секунду граф сидел уже на месте водителя. На лице его все еще блуждала улыбка. Он пристегнулся и завел машину, потом перегнулся назад, будто что-то вспомнил, и по знакомому звуку Клер поняла, что он открыл гроб: через секунду на ее колени легла белая роза.

— Я оставил одну для тебя.

— Остальные все раздарили?

Он кивнул.

— Это не дикие розы, так что их не жалко… — Александр нацепил на нос темные очки и вырулил на дорогу. — Люди думают, что если насыпать в гроб диких роз, вампир не поднимется из него, пока не завянет последний лепесток. Если в этом гробу будешь со мной ты, я прикажу Эмилю засыпать нас розами и сделаю вид, что уверовал в это поверье. Хотя нескольких дней с тобой мне все равно будет мало…

Сердце Валентины предательски сжалось и замерло, словно она снова касалась темных губ, сладость которых успела ощутить во время рождественского танца среди звезд. Столько ночей она напрасно искала их, уткнувшись в свою холодную подушку. Она искусала себе все губы, пока с ожесточением затирала на листе ватмана холод глубоких темных глаз, делая эскизы к кукле.

— Я слышу, как шумит твоя кровь. Сколько же мне надо ее выпить, чтобы успокоиться…

Он не спрашивал, он говорил сам с собой, и Валентина в страхе сжала кулак, совершенно забыв про розу.

— А вот это ты зря… — граф побледнел еще больше, понимая, что сейчас все его обещания больше не кусаться полетят в тартарары.

Они оба смотрели на растущее ка пальце кровавое пятнышко и молчали. Затишье перед бурей пугало обоих, но никто не знал, куда спрятаться от надвигающегося ненастья.

— Я перелезу назад! — закричала Валентина.

Срывающийся голос выдавал безумный страх. Знай она, что эти визгливые нотки бальзамом ложатся на десны вампира, помогая клыкам безболезненно удлиняться, никогда бы не закричала… Граф, чувствуя, как раскаленным жгутом пережимает ему горло жажда, дрожащей рукой крутанул руль, и машина встала на тротуар, перегородив въезд под арку. Валентина сунула кровоточащий палец себе в рот и ринулась в зазор между сиденьями. И только этот кляп удержал ее от нового крика. Из-под крышки закрытого гроба торчали рыжие волосы — и это не был парик.

Она рухнула обратно на пассажирское сиденье, ударилась головой о торпеду и замерла. Граф сидел, вцепившись в руль, будто машина могла удержать его от желания наброситься на живую девушку.

— Кто там? — едва слышно выдохнула Валентина. — Кто в гробу?

— Мой завтрак, — граф стучал ногтем по тонкому рулю. — Но из-за твоего пальца может стать моим ужином.

— Она жива?

Граф кинул очки на приборную доску.

— Скорее да, чем нет.

— Вы ее укусили?

— Да… Но в ней еще достаточно крови. В чем дело, Тина?

Валентина обхватила руками коленки — не помогло, она дрожала всем телом.

— Вы ее убьете?

— Я не знаю, — вампир пожал плечами и даже скорчил гримасу. Комедийную. — Посоветуюсь с профессором Макгиллом. Тина, прекрати задавать дурацкие вопросы! Ты нужна мне живой!

— Поэтому вы убьете другую? — не унималась та. — Вместо меня?

— Тина, хватит! Ты видела мой сундучок. Одной больше, одной меньше…

— Вы обещали быть со мной человеком… — уже через рыдания выкрикнула она свою боль.

— Я ничего подобного тебе не обещал! — закричал вампир. — Не мог! Я живу за счет крови живых людей. Это моя сущность.

— Вы не убивали сто лет…

— Не убивал… — почти прошептал Александр, но в другую секунду в его голос вернулась прежняя сила. — Потому что некого было убивать. Вернемся в замок и все пойдет, как прежде. Выедем прямо завтра, и когда вокруг снова не будет людей…

— А я?

— Я обряжу тебя в серебро! Все будет хорошо…

В ушах Валентины зазвенело, и лишь спустя мгновение она поняла, что это ее собственный смех. Схватив пересохшими губами воздух, она вытолкнула из груди дикий вопль, и голос ее вновь перешел на шепот:

— Эмиль тоже так говорит…

— Значит все так и будет! — уже просто взревел граф. — Этот профессор никогда не ошибается. Пристегнись! Скоро рассвет. Ты же знаешь..

Она судорожно схватилась за ремень, но сумела пристегнуться лишь с пятой попытки. Всю дорогу они молчали. Граф въехал во двор и перегородил доступ к мусорным бакам. Эмиль с Дору сидели у железной двери подъезда. Рядом с ними стоял чемодан с куклами. Валентина вышла из машины и повисла на открытой дверце, лишившись последних сил. Но граф, вместо того, чтобы помочь ей, поманил к себе сына.

— Открой багажник и возьми то, что в гробу.

Дору кинулся исполнять отцовскую просьбу, но тут же отпрыгнул от машины.

— Что вылупился на меня? Не можешь отличить спящую от мертвой? — зарычал граф. — Возьми ее и отнеси в квартиру.

— Рарá, это неправильно… Вы, помнится, говорили про охотников на вампиров. Хотите дать им шанс отыскать нас? Что будем делать с телом? — затараторил сын, столкнувшись с гробовым молчанием отца. — Выбросим в помойку?

Валентина взглянула на мусорный бак и ринулась к нему, но не на поиски места для утреннего трупа, а потому что ее вывернуло. Желчью. Больше в ее пустом желудке ничего не нашлось.

— Тина, иди ко мне…

Это позвал ее Эмиль, поднял на руки и понес в подъезд.

— Он не убьет ее, нет? — мотала головой Валентина. — Ты не дашь ему этого сделать, не дашь?

— Все будет хорошо, все будет хорошо…

Она почувствовала под головой жесткий валик дивана.

— Спи, — прошептал Эмиль, промокая ей губы носовым платком.

— А вы?

— Мы будем до вечера в соседней комнате.

— Там же заперто…

— Спи, Тина, Спи, — перебил ее Эмиль.

И она уснула, а он сразу ушел в соседнюю комнату, где Дору старательно занавешивал окно сорванным с чужой кровати одеялом. Эмиль схватил второе, чтобы бросить на пол рядом с диваном, на котором спала Валентина. Потом перетащил на него из кресла рыжую девицу. Достал из шкафа одеяло с подушкой, но позаботился только о Валентине. Затем вернулся к остальным.

— Я могу спать на полу, — сказал он, окидывая комнату холодным взглядом. — Я спал в траншеях по самые уши в воде. Меня полом не напугаешь.

Граф смерил его таким же жестким взглядом.

— Думаешь мне, после гроба, что-то страшно?

— Что делать с рыжей? — ответил Эмиль вопросом на вопрос, чтобы не нарываться на скандал.

— Я думаю, когда Тина обнаружит ее живой, она выставит ее на улицу, — ответил Дору, плюхаясь на диван. — Мы эту девицу точно не увидим. Или вас, рарá, и к ней теперь тянет?

Граф швырнул в сына подушкой и упал на кровать. Мертвым. Эмилю даже пришлось закинуть на матрас свесившуюся с кровати ногу.

— И ты еще спрашивал, зачем мы должны были ехать с отцом? — усмехнулся Дору, но Эмиль ничего не ответил.

Однако, когда лег на голый пол, буркнул:

— Это я предложил.

— Я не буду с тобой спорить… — усмехнулся Дору.

На этом разговор прекратился, но братья еще долго не могли уснуть, вслушиваясь в ровное дыхание двух живых девушек, спящих за тонкой перегородкой — единственной преградой, отделявшей вампиров от приятного забытья, даруемого лишь живой человеческой кровью.