МАЙЛС
Я просыпаюсь от того, что в лицо мне дует холодный вечерний ветер. Джуно протягивает руку:
- Если будешь так спать, то потянешь себе шею и не сможешь нормально вести машину. Она тянет меня из авто в палатку, где я неуклюже заваливаюсь на свою половину.
Джуно уходит и возвращается с кружкой дымящейся жидкости.
- Я тебе чай приготовила, чтобы хорошо спалось. - На вкус чай напоминает лакрицу с алтеем*, так что я выпиваю его до дна, прежде чем снова улечься.
(Майлс узнает вкус трав потому, что в США таким чаем традиционно лечат кашель, боль в горле, колики, боли в животе… Всем с детства знаком его вкус, примерно, как у нас знают вкус чая с ромашкой.)
- Прости, если показалось, что я тебе не поверил, - сонно бормочу я. - Просто слишком много информации за один раз. Но я правда не насмехался над тобой. Я всего лишь стараюсь тебе помочь.
Уголки ее губ приподнимаются, и она выглядит почти смущенной.
- Знаю. Было видно, - говорит она и берет меня за руку.
Я реагирую на соприкосновение нашей кожи. И мгновенно просыпаюсь...бодрым на все сто процентов. Ощущение, будто в груди проносится вихрь из шипов, жалящих изнутри. Звучит будто это болезненно. Но это не так. Это чувство непреодолимой жажды, желание сделать что-то безумное. Побуждающее воплотить в жизнь желания, о которых ты и не подозревал.
Или, может, я подозревал это, просто отгонял подобные мысли. Ведь с Джуно у меня была возможность реабилитироваться в глазах отца, и мне не хотелось все испортить. Теперь, когда она рассказала свою историю, я уверен, что это просто недоразумение. Что бы ни говорил отец, она не шпион. Да, ее воспитали с верой в какую-то несуразицу, но она-то в этом точно не виновата. И вообще, учитывая то, через что Джуно приходится проходить, она, должно быть, невероятно сильная. И храбрая.
Осознавая это, я замечаю, что она в кои-то веки опустила защиту. Взгляд ее янтарных глаз, скользящий по моему лицу, полон отзывчивости. И я чувствую всепоглощающую потребность притянуть ее к себе, заключить в объятия и поцеловать.