После конца

Глава 11

ДЖУНО

Мы проводим ночь на вершине уступа, наблюдая, выжидая. Я хочу узнать этот город, прежде чем войти в него. Спящие псы согревают палатку теплом своего дыхания, и я лежу, наполовину из нее высунувшись и подоткнув под себя края палатки, чтобы удержать тепло. Я не чувствую холода. Внутри меня горит огонь, с момента исчезновения моей общины, и эта новая загадка заставляет его разгореться еще ярче.

Я жую кусок вяленой оленины, разглядывая город. Вдоль побережья тянется целый лес из высоких зданий, теснящихся друг к другу, но чем дальше от центра города, тем расстояние между ними становится все больше, а они сами все ниже. На краю города располагаются группки домов, окруженные небольшими парками и пунктами снабжения. Я пытаюсь вспомнить, как же они называются… кажется, магазины.

За несколько часов до наступления сумерек, машины начинают покидать город и направляться к окраинам. Я смотрю, как одни подъезжают прямо к домам, а другие сначала останавливаются у магазинов. Люди, с высоты моего наблюдательного пункта, кажутся маленькими, словно муравьи - выходят, катят металлические тележки, полные продуктов, выгружают их в машины, и, добравшись до дома, переносят их в дом.

Мой разум противится тому, что видят мои глаза. Люди - обычные люди - ходят на работу и возвращаются домой к своим семьям. Возле домов весело играют дети, закутанные в цветастые теплые одежки. Кажется, у них вдоволь топлива (я насчитала как минимум десять заправочных станций) да и провизия доступна в изобилии.

Я пытаюсь отстраниться от эмоций: растерянности, шока, страха, и цепляюсь за каждую унцию здравого разума. Я не могу позволить себе запаниковать. Если я не смогу сохранить холодный рассудок, то и своих людей навряд ли смогу найти. Мне уже неоднократно приходилось избавляться от мысли о жизни в полном одиночестве. Подобное предположение слишком пугающее, чтобы о нем раздумывать. Я должна сосредоточиться на своей цели: найти Уита. Тогда – вместе – мы сможем вернуть нашу общину.

Слишком много вопросов вертится у меня в голове. Как смог этот город избежать атомной катастрофы в Третьей мировой войне? Мог ли он полностью восстановиться за три коротких десятилетия? И если выжил этот город, могли ли выжить и другие? Я вижу, как корабли заходят в порт и его покидают, значит, они должны куда-то направляться.

Все, что я вижу перед собой, кажется невозможным: процветающий оплот цивилизации всего в трех днях пути от нашего поселения. Я снимаю свой огненный опал с шеи и кладу на ладонь. Связь с отцом по-прежнему отсутствует, и ветер ничего не доносит до меня.

Я борюсь с растущим чувством тревоги. Я никогда не была вдали от отца – и моей общины – больше чем на день или два, когда мы отправлялись с друзьями в своеобразный поход с палатками. В те времена я наслаждалась уединением, зная, что все живы и здоровы у себя в юртах. А теперь… Я делаю глубокий вдох и пытаюсь выкинуть из головы переполняющие меня беспокойные мысли.

Я сосредотачиваюсь на Уите. Представляю его лицо, которое помнила столь же ясно, как и лицо отца, и Йара показывает мне его эмоции. Страх. Смятение. Я не могу почувствовать отца, но чувствую Уита, а значит, он все еще где-то поблизости.

И хотя крошечные человечки внизу, кажется, не несут никакой угрозы, я не хочу привлекать к себе внимание. Уж лучше я послежу за ними как за добычей во время охоты. Изучу их повадки. Узнаю их, прежде чем сделать следующий шаг. Я не осмеливаюсь разжечь огонь здесь, на уступе, хотя могла бы использовать порох, чтобы спросить Йару, где Уит. Мне нужно дождаться утра, чтобы воспользоваться менее заметным способом Прочитать его местонахождение.

Я прячусь обратно в палатку, подтыкаю плотнее ее края, и, закутавшись в меха, слушаю посапывание спящих хаски и чуждые звуки цивилизации в отдалении.

Солнце только взошло. Город спит. Я прячу сани и громоздкие припасы на окраине города, захватив лишь большой рюкзак и закрепив его лентами на спине. Бекетт и Неруда охраняют меня, шагая по бокам, когда мы пересекаем границу жилого района.

Так как мы приближаемся к центру города, начинает появляться все больше магазинов, пока мы не выходим на широкую улицу заполненную предприятиями с обеих сторон. Я слышу шум и замираю, так как к нам сзади приближается автомобиль. Шерсть собак встает дыбом, и они ближе прижимаются ко мне, когда человек выходит из автомобиля и идет к двери одного из магазинов. Он вынимает что-то из кармана и начинает шевелить этим в ручке двери. Открыв дверь, он отряхивает снег с ботинок и оглядывается по сторонам, прежде чем войти внутрь. Заметив меня, он вежливо улыбается, кивает головой и здоровается: - Доброе утро! - Затем он исчезает в магазине. Я застываю секунд на десять, и когда он не возвращается с заряженным ружьем или еще каким-то оружием, выдыхаю с облегчением, выпуская изо рта облачко теплого пара.

В свои семнадцать лет я знала всего сорок шесть людей. Одни и те же люди каждый день, люди, которых я знала, как облупленных. И вот я только что увидела мужчину, которого не знала и с которым никогда не говорила. Я прохожу мимо магазина и вижу, как он возится внутри - и фух! - я иду дальше, и его уже для меня не существует.Мне слышится, как Деннис шутливо бранит меня в школе: "Джуно, дай нам всем покой и оставь свой экзистенциализм для философского кружка".

Спустя несколько минут, женщина с белыми волосами выходит из дверного проема, и я снова охвачена тревогой. Ее лицо морщинистое, и хотя я видела картинки стариков, это первый раз, когда я встречаю одного из них. Я чувствую, что смотрю на чужаков, как будто они из другого далекого мира. От нового опыта по позвоночнику бегут мурашки.

Она поворачивается и ловит мой пристальный взгляд, но после короткого любопытного взгляда на меня и собак, игнорирует нас и движется дальше. Я осторожно продвигаюсь к территории с деревьями и травой, и нахожу убежище на скамейке. Я сижу там вместе с собаками, пока город начинает оживать. Пока я могу наблюдать, как люди приходят и уходят, без взбешенного сердцебиения.

На скамейку напротив меня садится мужчина, ставит рядом с собой дымящийся белый стаканчик и достает газету. Я приказываю собакам сидеть и подхожу к нему поближе. Он поднимает на меня глаза и его брови подскакивают вверх в изумлении. Что ж, я тоже не видела здесь никого, одетого в мех и шкуры.

- Я могу вам чем-нибудь помочь? - спрашивает он.

- Где мы?

Он осматривается вокруг и снова поворачивается ко мне.

- В парке, - пожимает он плечами.

- Я знаю, что мы в парке, - говорю я, - но в каком городе?

- Анкоридж, - отвечает он, прищурив глаза, и видимо, ища подвох в вопросе, но затем его выражение лица сменяется беспокойством.

- Ты потерялась? - спрашивает он.

- Нет, - бросаю я, и свищу собакам, которые тут же подлетают ко мне. Мы направляемся к выходу из парка, но я мешкаю. Обернувшись, я вижу, что мужчина все еще смотрит на меня и решаюсь задать вопрос.

- Расскажите мне, как этот город уцелел в войне?

- Какой войне? - спрашивает он с интересом.

- Третьей мировой войне. Последней Войне. Войне 1984 года, - перечисляю я все известные мне названия.Он открывает рот и произносит слова, которые, как я подозревала с прошлого вечера, были правдой.

- Не было Третьей мировой, - сказал он, - тьфу-тьфу, - и постучал костяшками пальцев по скамейке.

Я чувствую, как меня накрывает приступ тошноты. Мое лицо и руки становятся липкими, и мне кажется, что меня вот-вот вырвет. Мне нужно присесть. Я возвращаюсь к парковой скамье и опускаю голову между колен, пока приступ не пройдет. Я вижу, как мужчина уходит, бросив напоследок обеспокоенный взгляд в мою сторону, прежде чем толкнуть металлические ворота и исчезнуть. Я же пытаюсь переварить сказанное им.

Не было никакой войны. Я все еще не могу поверить, что мы жили так близко к этому городу, но ничего не знали. Как могли мой отец и другие взрослые так ошибаться?Но ведь не было способа узнать об этом, понимаю я. Они сами изолировали себя на тридцать лет.

Я отгоняю эти мысли прочь. Мне нужно найти мою общину. Даже если их похитили не бандиты, они забрали моих близких и убили наших животных. И мне по-прежнему нужно найти Уита. Я должна получить знак, что делать дальше.

Внезапно рядом появляется нужный мне человек. Кое-кто, чьи мысли не скованны реальностью. Чей разум свободен для доступа к коллективному бессознательному, содержащему в себе все прошлое, настоящее и будущее человечества.

Этот человек - пожилая женщина, закутанная в разномастное тряпье. Она пробирается через железные ворота, толкая впереди себя металлическую тележку, доверху нагруженную всяким хламом: старыми ботинками, пачками бумаги и алюминиевыми банками, нанизанными на веревочку и с грохотом волочащимися вслед за ней.

Она пересекает парк и, увидев меня, приближается. Бекетт и Неруда прилипли к ноге, но не рычат. Она останавливается у другого конца скамьи и медленно наклоняется, чтобы присесть. Ставя свою тележку около себя, ласково гладит ее, как будто в тележке ребенок, а не горы мусора. Затем, повернувшись, неопределенно смотрит в моем направлении. Лицо тускнеет. Мутнеет.

- Мужчины, они встроили видеокамеру в мой телевизор и следят за мной, - начинает она, как ни в чем не бывало. – Они поместиликамеру даже в мой душ.

Я игнорирую ее растрепанный внешний вид и параноидальную речь и вижу ее тем, чем она является. Подарком Йары.

- Я могу взять вашу руку? - спрашиваю я. Она колеблется, и вспышка подозрения мелькает на ее лице. Наклоняясь вперед, она удерживает свой взгляд на мне. Затем, разобравшись, на что она смотрит, она делает удовлетворенный кивок и снимает правую перчатку. Сняв рукавицы, я беру одной рукой ее скрюченную, потрескавшуюся руку, а другой держу опал.

-Спасибо, - говорю я, - это для того, чтобы связаться с Йарой. Я должна задать вам некоторые вопросы. Очень важные вопросы. Вы ответите на них для меня?

- Конечно, милая. Ее взгляд стал более сосредоточенным, а лицо приобрело умиротворенное выражение.

- Я ищу своего друга. Его зовут Уиттиер Грейвз. Я представляю его сейчас мысленно. Вы его видите?

Старуха резко зажмуривается, но затем медленно открывает глаза, и ее взгляд фокусируется на точке в воздухе, где-то слева от моей головы.

- Я вижу твоего друга, - говорит она.

- Где он?

- Он на лодке. Покидает наш залив. - Она поднимает свободную руку и рассеяно машет ей в сторону невидимой уплывающей лодки, за моим плечом.

-Что? - восклицаю я, и затем быстро беру эмоции под контроль, прежде чем мой оракул впадет в шок. - Когда он взошел на лодку? - спрашиваю я, мое сердце мучительно трепещет, но мой голос настолько твердый, насколько я могу им управлять.

-Совсем недавно.

-Он был один? - спрашиваю я, мое уже похолодевшее лицо застыло от страха.

- Нет, он был с мужчинами. Плохими мужчинами. Двое из них отправились с ним, а остальные остались.

Я пытаюсь сохранять спокойствие.

- Вы знаете, куда направляется лодка?

Узнать это - непростая задача для женщины. Ее можно использовать, чтобы увидеть настоящее и недавнее прошлое в разумных пределах. Но из упражнений по чтению оракула, которые практиковал со мной Уит, я знаю, что этот вопрос граничит с гаданием. Женщине необходимо заглянуть в будущее или даже забраться в подсознание Уита, чтобы дать мне ответ. Но и сам ответ в лучшем случае будет загадкой. Я сосредотачиваюсь на ней, готовясь улавливать каждое слово.

Лицо женщины концентрируется.

- Скажи это как-нибудь по-другому, - отвечает она через несколько секунд.

Я задумываюсь, и, наконец, переспрашиваю:

- Куда я должна отправиться, чтобы найти Уита и свою общину?

- Ты должна следовать к своим корням, - тут же выдает она.

- Моим корням? - растерянно переспрашиваю я. - Денали?

- Нет. - Она мотает головой, разочарованная моим непониманием. - Нет, раньше.

- Но я родилась в Денали, - возражаю я.

Ее взгляд становится еще более хмурым.

- Разве ты не слышишь? Ты должна взять лодку. - Она расстраивается, и я понимаю, что связь с Йарой уже не такая крепкая. Но у меня еще очень много вопросов, которые я хочу задать. Я кручусь вокруг самого важного.

- Ты можешь видеть моего отца? Все ли с ним в порядке?

-Я понятия не имею, о чем ты говоришь, - упрямо продолжает она твердить, и дергает руку, которую я держу, к себе.

Разочарованно, я поднимаю ее перчатку и тщательно расправляю ее на ее пальцах. Она полностью вернулась к своему безумному миру. Она моргает, как будто удивлена, и я держу ее руку, пока она не начинает полностью ориентироваться.

-Спасибо за вашу помощь, - говорю я стоя. Собаки проказничают в стороне.

-Они следят за мной. Они даже знают, о чем я думаю, - продолжает женщина.

-Скажите им, чтобы уходили прочь, и, возможно, они оставят вас, - отвечаю я.

- Вообще-то, это - идея, говорит она, ее губы растягиваются в улыбке, улыбка становится шире, поскольку ее мозг возвращается в какое-то приятное воспоминание, так что, когда собаки и я покидаем ее, она выглядит почти счастливой.