Портфель точка два

Глава 39

Эпизод 39.2

Проблемы надо решать.

Под утро из телевизора вылез Жириновский. Он звучно откашлялся, а потом выплюнул:

— Беседин, ты мерзавец!

Возразить, находясь во сне, было трудно, но Владимир Вольфович и не ждал диспута. Наполовину высунувшись из черной панели, он вещал, брызгая слюной:

— Тебе разрешили демократию — чего ждешь? Женись! Хоть три раза женись, если они не против! А ты?

— А что я? — хотел спросить Степан, однако горло не слушалось.

— А ты негодяй! — разгибая свою линию, обличал Жириновский. — Накопил полный сейф золота, но жены нет! Потом, офис так и не выкупил. Нормально, да? Чем ты там занимаешься?

Что-либо сказать в свое оправдание во сне не удалось, поэтому Владимир Вольфович завершил выступление совершенно беспрепятственно:

— Я тебе еще покажу, скотина!

Поперхав, Жириновский в очередной раз плюнул, попятился, и втянулся обратно в экран выключенного телевизора.

— А ведь он прав, — подумал Степан во сне, поворачиваясь на бок. — Пора уже с этим золотом чего-то решать.

Справка. Диктатура — это запор. Демократия — понос. Выбирайте, что вам больше нравится. Гениальная цитата принадлежит В. В. Жириновскому.

Клад, что хранился в сейфе, Беседин рассортировал давно. Первым делом озаботился. То есть разложил монеты по кучкам, оценил, и даже оцифровал в виде каталога. Самую большую горку составляли германские золотые марки 1888 года. Лик короля Пруссии Фридриха Третьего выглядел на монетах чистеньким и новеньким, как будто по рукам и не ходил. У коллекционеров такое состояние называется мудрено: UNC или Uncirculated, «не запущенный в обращение». Видимо, бывшему хозяину клада удалось раздобыть целый мешок этого добра прямо на выходе с монетного двора. Каталожные цены радовали: монета достоинством в двадцать марок оценивалась под 1250 долларов, а десять марок в современных ценах «весили» 1100 долларов.

Рядом высилась британская кучка. Английский король Карл Первый выпускал свою монету, «тройной золотой юнайт». Гордая надпись по кругу жалила глаголом: «Протестантская религия. Английские законы. Свобода парламентаризма». Теперь эта красота идет по тысяче долларов за штуку. Ласкала глаз небольшая, но солидная коллекция английских золотых монет «нобль с розой». Их чеканили в период правления Эдварда Четвертого, и сегодня цена выросла до двенадцати тысяч долларов. Хорошая цена, жаль что кучка подкачала.

Имелись на полках шкафа и французские франки, и испанские песеты, и серебряные фунты. Но жемчужиной коллекции оказалась старинная монета из Саудовской Аравии. Степан раскопал в сети, что сей винтаж носит красивое имя «Динар Хашими». Текст на монете перевелся как «мой командир верных». Великолепная монета прекрасно сохранилась, а интернет заявил, что она «не только редка, но и является важным историческим документом». Как оказалось, динар изготовлен из золота возрастом более тысячи лет. И добыто оно в руднике неподалеку от Мекки, который принадлежал Халифу, одному из наследников пророка Мухаммеда. Особенно приятно было прочитать, что на аукционе в Лондоне подобную монету продали за полтора миллиона фунтов стерлингов.

Именно арабскую монету Степан понес к старому антиквару. А кому еще такую красоту показать? Настоящих ценителей в этом мире мало.

Выложив динар на бархатку, дрожащими руками Моисей Соломонович поднес лупу.

— Это то, что я подумал? — прошептал он. — Да нет, не может быть! Молодой человек, вот там в холодильнике есть минеральная вода. Мне без газа.

Вода оказалась вкусной, но незнакомой марки. Антиквар охотно пояснил:

— Это кошерная вода, «Эден таль». Пейте-пейте, мне из Израиля еще пришлют.

Пить после этого сразу перехотелось. Но пришлось. — вместе с водопоем Моисей Соломонович затеял торг, который затянулся на полчаса. Беседин ясно видел, что антиквар сражен наповал и согласен. Однако сразу сдаться ему не позволяли старые привычки. Сломался он после неожиданного предложения Степана.

— Интересно… Старея, человек видит хуже, — ответил он на предложение, — хуже, но шире. Изложите вашу мысль подробнее.

— Хорошо, — согласился Беседин, доставая из портфеля бумаги. — Повторю: мне не нужны эти полтора миллиона долларов. Взгляните на договора: вот банковский кредит, а это долги частным инвесторам. Кроме того, вот этот договор аренды офиса я хочу переделать на акт купли-продажи. И если этим вопросом займетесь вы, то выгоду найдете сразу: отдавать долг можно частями.

— Логично мыслите, — кивнул Моисей Соломонович. — Всех ваших кредиторов я знаю. Более-менее знаком и, думаю, договорюсь. А вы не опасаетесь оставлять мне это сокровище? Люди бывают жадные до чужого добра, знаете ли.

— Если не верить вам, то кому? — Беседин подлил немного лести. А потом добавил стали в голос: — Есть еще один аргумент: русские всегда приходят за своими деньгами.

Антиквар на это пробурчал:

— Вы знаете, молодой человек, что из-за долгов не спят два человека? Один — пока не вернет, другой — пока не получит, — он помолчал и добавил: — Эту проблему мы постараемся не затягивать, чтобы спать спокойно. Неделя вас устроит?

— Вполне, — кивнул Степан.

Полдела было сделано, оставалось еще одно.

Вторую проблему золота пришлось решать на ипподроме. Нет, не путем безумных ставок с подкупом жокеев. Взрослый человек, слава богу, иллюзии остались в прошлом. Просто он договорился о встрече с Колей Уваровым, местным бизнесменом.

— Какой офис, Степа? Какие дела в воскресенье? — перекрикивая гул стадиона, заорал тот из телефона. — Я на скачках.

— В самом деле, как это я забыл, — пробормотал Беседин. — Однако и там можно поговорить. Думаю, тебе будет интересно.

— Не пожалею, говоришь? Хотя какая разница? Выдвигайся, в любом случае посидим, как раньше. И, как обычно, легкое светлое?

Коля любил мужские игрушки — преферанс, бильярд и пиво. И отдавался им со всей страстью. На охоту выезжал по первому зову, а по воскресеньям непременно предавался пороку на ипподроме. Средства позволяют, тогда почему нет?

Колина жена давно обитала в Швейцарии. Дети учились в местном университете, им требовался мамин пригляд. Но Уваров редко посещал родовой шале на альпийском склоне. Впрочем, как и строительную сочинскую империю, которой руководил тесть. Жарить курочку и варить глювайн Коля предпочитал вдали от тещи. Прямо здесь, в родном городе. Точнее, в загородном особняке с кусочком присвоенной реки.

Когда-то Коля Уваров был простым парнем. И олигархом стал случайно, по залету своей будущей жены. Конечно, парня одного не бросили в житейском бурном море. Его пристроили к делу в сочинской империи, дали высокую должность. А пару лет назад откомандировали на родину, «наводить порядок» в местном филиале. Наведение порядка заключалось в распродаже непрофильных активов, одним из которых являлась линия по производству металлопластиковых окон. Вот на этот актив Степан и нацелился.

Кировский проспект, упиравшийся в приземистое трехэтажное здание, заканчивался ипподромом. Парковаться пришлось значительно раньше, дальше было все забито до упора. Так делали все, превращаясь в пешеходов. Степан тоже кочевряжиться не стал. Чай, не баре, можно и пешочком пройтись.

Купил программку, огляделся. Прошло прилично времени с последнего визита, и многое здесь изменилось. С той стороны забора ипподрома подступили многоэтажные дома, а на втором ярусе трибуны появились официанты возле столиков для вип-клиентов. Время изменилось, лишь огромное поле и дух тотализатора остались прежним. Пахло обычно — конюшней и азартом. И жажда наживы витала над толпой, постоянно оборачиваясь наживкой. Жертвы об этом знали. Но, тем не менее, народу это положение нравилось. Мыши кололись, как говорится, но жрали кактус.

Колю Уварова искать не пришлось, в гордом одиночестве он заседал за отдельным столиком. Присутствовали салатики, сырная нарезка, шашлык и заливная рыба. Коля махнул рукой, тут же для Степана появился стул.

— Ну, за встречу? — Коля решительно открутил голову «царской» водке.

— Извини, есть еще дела, — Степан накрыл рюмку рукой.

— Эй, какие дела? — возмутился Уваров. — Трезвого водителя вызовем!

— В больницу надо заехать.

— Заболел?

— Нет, человека проведать. И с доктором поговорить.

В это время объявили очередную гонку, и разговор прервался сам собой. Коля сорвался со стула с криком «Балерина, давай, давай!». При это он пытался закусить биноклем. Пока Уваров бесновался у ограждения трибуны, Степан достал телефон.

— Ася, как дела?

— Ой, Степа, — обрадовалась она. — Я на работе. Не могу долго говорить.

— Ладно, говори быстро. Назови любые три цифры до пяти.

— Ты что, в спортлото там играешь?

— Нет, на ипподроме. Дела у меня здесь, ну и заодно вот решил удачу проверить.

— Степа, какая удача может быть с каталами? Слезай оттуда!

— Есть пять лошадей, — Степан гнул свою линию. — Можно поставить на любую. Итак, число?

— Три, — сдалась Ася. — Число «три». Но только один билет, ладно? Чисто для проверки.

— Это не все, говори еще число.

— Зачем?

— В заезде пять лошадей. Надо угадать пьедестал почета — кто придет на финиш первой, второй и третьей.

— Понятно. Назови имена лошадок.

Беседин заглянул в программку:

— Диктую по порядку: Бриг, Тристан, Анархист, Вавилон, Богач.

— Анархист будет первый, — Ася помолчала. — Мне нравится это имя. Следом будет Бриг, потом Тристан.

— Спасибо, — сухо сказал Беседин. — Давай работай, потом перезвоню.

— Нет, ты видел? — с горечью буркнул Уваров, возвращаясь на место. — Корова хромоногая, а не Балерина.

Скачки на лошадях всегда были захватывающим зрелищем. А для владельцев тотализатора еще и неслабым средством дохода. Эту простую истину Степан познал давно, на собственной шкуре — после нескольких серьезных проигрышей. С тех пор он ходил сюда именно за зрелищем и, конечно, выпить пива под это дело.

Коля считал иначе. Ведь он был в «теме», глубоко разбирался в лошадях, и иногда выигрывал! Бывали приличные суммы. Каждый выигрыш подтверждал Колину правоту: он истинный знаток, в отличие от невеж и лохов. А то, что все деньги, в конце концов, возвращались в карманы владельцев тотализатора, волновало его мало.

— Пойду за билетиком на следующую скачку, — поднялся Беседин. — Тебе взять?

— Зачем ходить? — удивился Коля. — У меня для этого человечек есть. Пиши свои комбинации.

Мужичок, который ошивался рядом, подскочил по мановению руки. Без лишних слов Уваров отдал ему свою программку, где все было помечено заранее.

— Три-один-два, — сказал Беседин. — Тройной экспресс.

— Чего? — еще более поразился Уваров. — И все? Больше вариантов нет?

Степан его добил:

— Один билет на одну скачку.

Целую минуту Уваров молчал. Потом его прорвало:

— Ладно, один билет — я понимаю. Мало денег на кармане, временные трудности и все такое. Но «тройка» — это Анархист!

— И что?

— Да он никогда ничего не выигрывал в больших призах, Степа. Никогда! Максимум, чего достиг Анархист — это второе место. И то один раз.

Беседин глубокомысленно возразил:

— Значит, есть куда расти.

Коля отмахнулся:

— Далее Бриг. Думаешь, Будет вторым? Возможно. Только зря ты поставил Тристана третьим!

— И с Тристаном что не так?

— Он будет не третьим, а первым, Степа! Тристан — фаворит, и это аксиома.

— Посмотрим, — Беседин пожал плечами.

Перерыв между заездами затянулся, Коля предложил «по одной», Степан снова отказался. Однако заливной рыбы себе положил, и не пожалел — судака здесь умели готовить. Соус из хрена тоже оказался хорош.

— Вопрос, Коля, — прошамкал он. — Ты еще продаешь фабрику по окнам?

Уваров с подозрением уставился на него через рюмку:

— Я-то продаю. А ты с какой целью интересуешься?

— Прицениваюсь, — не стал скрывать он интереса.

— Да ладно, — не поверил Коля. — У тебя водятся такие деньги?

— Деньги есть. Одно понять не могу: зачем продавать прибыльное дело?

Уваров горько усмехнулся:

— О прибыли, брат речь уже не идет. Еле-еле в ноль уходим.

— Чего так?

— Политика диверсификации привела к излишне многопрофильному производству, Степа. Мы строители, понимаешь? Нам дома строить надо, а не металлопластиковые окна продвигать. Себе на стройку нам столько окон не надо, однако завод должен работать стабильно, в две смены. Иначе теряется смысл. А продавать окна на сторону у нас получается не очень — рынок плотный, локтями толкаемся. К тому же недавно крупный заказ подвалил, надо целый микрорайон возводить. Деньги так нужны, что кушать не могу.

В подтверждение своих слов он наколол румяный кусок мяса и принялся энергично грызть. Беседин к дегустации шашлыка присоединился. Оказалось, что и мясо здесь готовить умеют.

— Цена завода не изменилась?

— Если ты в теме, Степа, цена только падает.

— Это как раз логично, — невнятно отозвался Беседин. — Завод пашет в две смены, оборудование изнашивается. Через пять лет новую линию впору покупать.

— А недвижимость дорожает! — Коля привел убойный аргумент. — У нас отличные здания и сооружения. Офис и магазин. Еще котельная и подстанция. Все это дорожает, и земля под ними тоже.

— Может быть, — задумался Беседин. Недвижимость в самом деле дорожала постоянно.

— Ладно, лично тебе могу по-дружески дать эксклюзив, — великодушно бросил Коля. — Три миллиона долларов за все. Но только если сразу. Рассрочка и отсрочка платежа нам не подходит.

— В пакете с заводом металлопластиковых окон идет деревообрабатывающая фабрика?

— Ну, это громко сказано, — Коля взмахнул вилкой. — Так, довесок. Небольшой цех по производству деревянных дверей и встроенной мебели. Кухни, кстати, умеем делать, но продается плохо.

— Почему?

— Мало рекламы, магазин тесный. А вкладываться больше в торговые площади жаба душит. Это тоже не наше, понимаешь, Степа? Торговые салоны, консультанты… Непрофильные активы у меня вот где сидят! Нам лучше продать это все добро умелым людям, и с ними по договору работать.

— Насколько я слышал, ты только ведешь переговоры, — осторожно заметил Степан. — А решать будет хозяйка, твоя теща?

Коля разлил еще «по одной».

— Не совсем так. Формально, конечно, хозяйка она, но в детали вникать не будет. Найду покупателя, что даст цену — подмахнет бумаги не глядя. После юристов, естественно.

— Ну, покупателя ты уже нашел, Коля, — хмыкнул Степан.

Уваров остро глянул, будто и не пил:

— Чем платить будешь? Рубли, доллары, евро?

— Есть разница?

— Мне все равно, но знать надо. Учти, компьютерами не возьму, только живые деньги.

Ровный гул ипподрома перебил гонг, и диктор объявил интригующим тоном:

— Дан старт четвертой скачке!

Теперь вслед за Колей к ограждению трибуны подошел и Беседин. Без всякого бинокля расклад был ясен: прием вышел кучный, но затем вперед вырвался Тристан. Остальные лошади плотной группой неслись следом.

— Ну, что я тебе говорил? — проорал Коля. — Тристан, вперед!

Ипподром бесновался — зрители кричали, свистели и улюлюкали. Дурдом, да и только. Громовой голос диктора перекрывал толпу:

— Гонку возглавил Тристан. За ним — Бриг. На третье место переместился Анархист!

Скачка плавно вошла в поворот, и здесь ситуация начала меняться — на вторую позицию выдвинулся Анархист. Он летел отдельно, по дальней бровке. А когда скачка вышла на финишную прямую, то Анархист вдруг прибавил еще. Яростно нахлестывая скакунов, жокеи приподняли задницы выше головы.

— Лидирует Анархист! — выкрикнул диктор.

Да, Анархист выстрелил. Он вышел на первую позицию, и разрыв увеличивался. Трибуны взвыли — новый лидер сделал всех, как стоячих. А вот дальше было непонятно, слишком плотно шли догоняющие.

Звякнул финишный колокол, диктор объявил:

— Приз выиграл Анархист! На втором месте Бриг, Тристан занял третье место.

Зрители хором завопили в едином горестном порыве. С трибун полетел фейерверк разбившихся мечт — это раздосадованные игроки пачками бросали проигрышные билеты. Коля тоже присоединился к акции, обильными вливаниями затмив небо на одно мгновенье. Затем он налил еще «по одной», и вернулся к теме:

— Так чем платить будешь?

— Деньгами, Коля. Настоящими деньгами, а не фантиками.

Из бумажника Беседин извлек желтый кругляш в пластиковом пакетике, чтобы вручить его Уварову. Тот мгновенно оценил монету.

— Фридрих третий, двадцать марок. Это штука баксов, — пошевелив губами, Коля поднял глаза: — Таких монет должно быть два пуда.

— Их есть у меня, — согласился Степан. — И не только такие.

Следом за монетой он подал флешку. Уваров принял ее с немалым удивлением в глазах.

— Ты хранишь монеты ведрами? Хм… — дождавшись кивка, он крякнул с сожалением: — Предложение забавное, однако вынужден отклонить. Два пуда золотых монет в Швейцарию не вывезти. А контрабанде мы не обучены.

— Не спеши с отказом, Коля, — осадил его Беседин. — Считай, что монеты уже в Швейцарии. Маякни теще, пусть обозначит место встречи.

— Ну ты монстр, — восхищенно пробормотал Коля. — Тройной экспресс сорвал, на удивленье мне и людям. По сделке все продумал! И главное, все проблемы на тещу перекинул. Какой красивый ход… Если срастется, с меня поляна. Ну что, еще по одной?

Степан поднялся.

— Извини, брат, дела. Если срастется — обмоем обязательно, — он выложил на стол картонку выигрышного билета. — А это за обед, вышло очень вкусно. Звони в любое время, буду ждать. Был рад встрече.

— А уж как я рад, — пробормотал Коля, глядя ему вслед. Затем махнул «еще одну». — Неужто этот головняк с меня упадет?

Справка. Правительство США предупредило свое население: после начала ядерной войны не следует применять кондиционер для волос. Это опасно для здоровья. Дело в том, что вещества, применяемые для нейтрализации шампуня и укрепления корней волос, фиксируют радиоактивную пыль на волосах и делают невозможным их очистку.

Конец второй книги.

Автор Владимир Сербский.

Россия, Ростов-на-Дону.

Продолжение здесь, на сайте