Полюс Доброты

Глава 29

Эри. Горная дорога. 1503 км от Бункера

Дорога спустилась с гор в долину. Жуткие обрывы, мучительный подъем и тяжелый спуск остались позади. Тропа стала шире, с обеих сторон ее обступили незнакомые деревья с гладкими стволами и большими резными листьям, похожими на кленовые. Стволы ужасно хотелось потрогать, а под деревьями прилечь. Эри поглядывала на часы, дожидаясь заветного слова «привал». Но привала не получилось. Выйдя из-за поворота дороги, они увидели висящий над обочиной труп.

То есть, увидели адапты. Сначала сбился с шага и застыл, напряженно глядя вдаль, Мрак, потом рядом с ним замер Серый:

— Что?

Мрак молча указал вперед. Серый подобрался, присматриваясь. Эри тоже пригляделась и в свете луны увидела, что со стоящего у дороги дерева свисает странное: как будто большая, в человеческий рост, кукла.

Адапты синхронно выхватили оружие. Серый дернул Эри за руку, заставляя сместиться к краю дороги. Задвинул ее за спину, вполголоса предупредил:

— Цыц.

Кивнул Мраку, указывая подбородком на дерево. Мрак пригнулся и через пару шагов растворился темноте. К тому, что адапты умеют сливаться с местностью так, что кажутся ее частью, Эри успела привыкнуть. Мрак просто исчез, а появился уже под деревом.

Обернулся к Серому и Эри, махнул рукой.

— Безопасно, — перевел жест Серый, — идем.

Они подошли к Мраку. Сначала Эри разглядела его хмурое, окаменевшее лицо. А завизжала уже потом, когда поняла, что висящая на толстом суку фигура, принятая ею за куклу — труп. И что труп одет в знакомые по снаряжению адаптов камуфляжные штаны. То есть, попробовала завизжать — Серый, похоже, был готов к такой реакции и за мгновение до вскрика зажал ей рот.

А потом вопль как-то умер сам. Эри мотнула головой, вырываясь.

«Двое», — подсчитал кто-то у нее в голове. Мозг заработал, будто не имея отношения к чувствам, цинично прикидывал варианты.

Если бы здесь висел Кирилл, или под табличкой на перевале лежал Кирилл, оставшиеся двое повернули бы назад и уже сто раз вернулись. А, раз они не вернулись — значит, досюда Кирилл точно дошел. И есть еще Джек — который, по словам адаптов, слишком крут для того, чтобы умереть. И Олеся — которая, если Эри правильно поняла, по части крутизны могла бы поспорить с Джеком. Значит, погибли самые слабые. Кирилл пошел дальше в сопровождении кого-то из своих старых союзников.

И не вернулся. Скорее всего, тоже погиб. И впереди их ждут еще одна табличка и еще один труп, потому что прибить последнюю табличку будет некому. Эрик — не из старых друзей Кирилла. А значит...

Всё, хватит! — поняла вдруг Эри.

Мысль была обжигающе холодной и какой-то посторонней, будто не своей. Та Эри, которая жила в Бункере, испугалась бы ее настолько, что мгновенно отогнала прочь. Но под деревом с гладким стволом и резными листьями стояла совсем другая Эри.

Ее отец погиб. Ей незачем идти дальше. Но и вернуться она не сможет — одна, без адаптов, не дойдет. А они не согласятся возвращаться. Умолять бесполезно, Эри слишком хорошо изучила обоих. Серый и Мрак бросят ее на съедение волкам, или шакалам, или кто тут еще водится, и пойдут себе дальше. «Мы обязаны сделать то, за чем идем, — сказал однажды Серый. — И мы это, хоть расшибемся, сделаем». Забота об Эри в планы Серого определенно не входила. А значит, нужно позаботиться о себе самой.

Давным-давно, в стылом доме чужого поселка, в самом начале пути, Эри пообещала Серому, что воздействовать на их с Мраком эмоции не будет и пытаться. И все эти ночи держала слово, честно не прислушивалась ни к нему, ни к Мраку. Сорвалась единственный раз — когда испугалась, что Серый убьет пленного, но тогда сделала это не нарочно, сама не сразу поняла, что произошло. А сейчас все по-другому. Сейчас она полностью отдает себе отчет в том, что собирается делать. Ей это не нравится, и в прошлой жизни никогда бы так не поступила. Она не хочет этого делать, но...

— Снимаем? — Эри так задумалась, что от голоса Мрака вздрогнула. Адапт, задрав голову, разглядывал труп. — Веревку обрезать недолго.

— Не надо. — Серый тоже смотрел вверх. — На нем куртка, видишь? Даже не сопрела, вроде.

Эри тоже, машинально, подняла голову вверх. Куртку в темноте почти не видела, но разглядела, что одна из камуфляжных штанин задралась, обнажив лодыжку погибшего.

Темная кожа ссохлась, нога истончилась — если бы не шнурок, ботинок давно бы свалился. Эри подумала, что нога напоминает лапу огромной птицы. А еще разглядела, что кожа над ботинком треснула.

Эри зажмурилась — показалось, что трещина шевелится. А когда открыла глаза, увидела, что из трещины выбралась многоножка и деловито поползла по ноге вверх. Эри с трудом удержалась, чтобы не заорать. Почувствовала, что ее мутит.

«Меня, кажется, сейчас вырвет... Ох, только не это! Пожалуйста!» Потихоньку отступила в сторону и уговаривала организм, как могла. Слова адаптов долетали, казалось, откуда-то издали.

— Значит, давно висит, — продолжил Серый, — с холодов еще. Снег, дождь, птицы клевали... Там от лица-то, поди, ничего не осталось.

Эри зачем-то представила, как может выглядеть лицо повешенного. И не выдержала — упала на колени, захлебываясь спазмами.

Ее рвало, но голова работала на удивление ясно. Если до сих пор Эри колебалась, то сейчас приняла решение бесповоротно.

Она не хочет увидеть то, во что могут превратиться Серый и Мрак, выполняя идиотский приказ — отданный человеком, который погиб сам и загубил своих соратников. Для чего им слушаться Кирилла? Чтобы ее, Серого и Мрака постигла участь того, кто висит на дереве? Нет! Это для адаптов Кирилл — почти бог, они задуматься не посмеют о том, чтобы поступить по-своему. Но она-то — тайно сбежавшая из Бункера?.. Она, уже преступившая все возможные запреты?.. Неужели тоже отправится дальше, искать тех, кто убил этого несчастного?

Нет. Она не позволит Кириллу командовать собой. Она никуда не пойдет! И не пустит адаптов.

Серый и Мрак не виноваты в том, что их с малолетства учили подчиняться приказам — так же, как ее учили слушаться старших. Но у нее хватило смелости пойти наперекор, а Серый с Мраком о таком пока не задумываются. И, если она открыто начнет призывать к бунту, ничем хорошим это не закончится. Значит, действовать придется исподтишка. Так, чтобы Серый сам не понял, что происходит, и Мраку не позволил задуматься.

— А-а-а!!! Ы-ы-ы!!! — приняв решение, Эри повалилась наземь. От души надеялась, что истерику изображает достоверно.

— Ты чего? — Серый кинулся к ней. Схватил за плечи, затряс: — Алё!

Эри старательно не реагировала.

— За батей ревит, — решил Мрак. — Думает, что Эрик тут.

— Да за каким «батей»?! Она его в глаза ни разу не видала.

— Ы-ы-ы, — еще пуще заревела Эри.

Кирилл. Туапсе. 1524 км. от Бункера

За день Олеся, переждав самые светлые, тяжелые для организма часы и вернувшись к работе ранним вечером, перепилила решетку на окне Кирилла в нескольких местах. Пропилы замазала ржавчиной, смешанной с землей. Прутья теперь держались на честном слове, единственного сильного нажатия хватило бы на то, чтобы выдавить часть решетки.

— К Жеке я тоже сбегала, — доложила Кириллу Олеся. — Завтра его решетку перепилю, и валим.

— На ночь глядя? — удивился Кирилл. — Чтобы нас пришли будить, не нашли и бросились догонять? Нет. Бежать нужно на рассвете, когда все в поселке улягутся, так мы выиграем запас во времени.

— Нельзя на рассвете.

— Почему?

— Пацан с нами пойдет. А он по светлому не сможет.

Кирилл, сообразив, что за «пацан», схватился за голову:

— Лазарь?! Ты с ума сошла? Вместе с Джеком — я так понимаю, идея его? Что за бред, мальчишку с собой тащить? Измучаем и его, и себя.

— Джек сказал, что измучают его, если останется, — мрачно объяснила Олеся. Ей, судя по всему, такая перспектива тоже не улыбалась. — Сказал, Шаман рано или поздно срисует, что он нам помогал, и тогда пацану не жить. Нельзя его бросать, Джек пообещал.

— Жениться бы он так обещал, — в сердцах бросил Кирилл.

Хотя уже и сам сообразил, что Джек прав. Какими способностями обладает Шаман, понял, кажется, куда лучше него самого. Если думает, что Шаман сумеет вычислить предателя и заставить его рассказать правду — скорее всего, так оно и есть. Какая участь ждет в этом случае Лазаря, лучше не думать.

— Я ему свой комбез отдам, — сказала Олеся. — Пару часов на закате продержится, а там уж далеко будем. И места здешние знает, поди, получше нас.

Кирилл покачал головой:

— Вот в этом не уверен. Детишек тут берегут, из поселков почти не выпускают. Это наши с трех лет — кто с отцом на лесопилку, кто с матерью на ферму, кто с братьями-сестрами по грибы. А здесь другой уклад... Но неважно. Бросать пацана нельзя, Джек прав. Комбез, значит комбез.

***

Поселок покидали «дальними огородами» — так назвал Лазарь ряды длиннющих грядок, разбитые за садом.

— Мы тут играем иногда, — объяснил он, — и в поле еще, когда мать Серафима не видит. В поле мы один раз даже шалаш сделали! Но потом она нас поймала и заругалась, что не пристало человеку, как собаке, на улице жить. А у вас можно шалаши строить?

— Можно, — успокоил Кирилл. Подумав о том, что в их мире ровесники Лазаря вовсю помогают взрослым на строительстве настоящих домов.

— Это хорошо, — довольный Лазарь заспешил дальше.

Закутанный в комбинезон Олеси, выглядел мальчишка забавно — слишком длинные, подвернутые рукава и штанины, слишком просторный капюшон.

Впрочем, выглядели они все, мягко говоря, странновато — по словам Джека, «как из дурки сбежали». Штаны и рубахи местного пошива — так же, как куртки из грубой ткани, подбитые войлоком, с наступлением холодов выданные Кириллу с Джеком в качестве верхней одежды — свою функцию рабочих спецовок выполняли неплохо, но для похода не годились категорически. Хорошо, что пленникам вернули хотя бы обувь, должно быть, не подобрали аналогов нужного размера. Сами аборигены носили что-то вроде лаптей, Джек обозвал их «сраными калошами». Идти в таких по каменистой дороге — не вариант, конечно, быстро развалятся.

Вооружена из всего отряда была только Олеся. Впрочем, она единственная и одета была как надо, готовая к любой погоде и любым препятствиям. Олеся сказала, что в поселке на берегу Дона обшарила каждый дом и пообещала, что уж там «барахло» точно отыщется. Хотя, скорее всего, раньше что-то подберут, брошенного жилья вокруг полно — главное, уйти от погони.

Пояс Джека украшал ремень с чехлом для ножа, а из чехла торчал нож.

— Мать Серафима его на кухню приспособила, — рассказал Лазарь, — а ремень прибрала. Я подсмотрел, куда. Я ж запомнил, что это твой, — и преданно взглянул на Джека. Тот, похоже, в глазах мальчишки успел превратиться в нечто вроде божества.

— Молодец, — похвалил Джек. — Жаль, пистолет не нашел.

— Его Шаман унес. — Лазарь вздохнул. — Широкие ножи женщинам отдал, для хозяйства, а узкие унес. И пистолеты тоже... А зачем вам узкие? Что ими резать?

— Ничего не резать, — фыркнул Джек, — пацанов болтливых в задницу колоть, чтоб бегали быстрее.

— Я и так быстро иду!

— А надо еще быстрее.

— Это метательный нож, — вмешалась вдруг Олеся, — его кидают. Если стрелять нельзя, или патроны закончились.

— А ты, что, тоже кидать умеешь?

— Она не «тоже», — улыбнулся Кирилл, — она круче нас ножи кидает.

— Женщина?! — не поверил Лазарь. — И ножи?

— Да. Иди, не болтай.

Лазарь ускорился.

Беглецы вышли из поселка и начали подниматься в гору. Лазарь с интересом вертел головой по сторонам.

— Ты что, никогда тут не был?

— Нет. В горах опасно, вдруг обвал или змея?

— И ты из поселка вообще не выходишь?

— Мы иногда к морю ходим, купаться. Но это, если у матери Марии время есть. А у вас можно одним к морю ходить?

— У нас нет моря.

— Вообще?! Как это?!

— Ну вот так, не повезло. Зато у нас речка есть. Когда пароход пройдет, тоже волны получаются, как на море... Иди.

Через два часа подошли к памятному перевалу — тому, где погиб Эрик. По словам Олеси, крюки над пропастью были вбиты надежно. По крайней мере, трое суток назад она прошла тут без проблем.

Лазарь, по счастью, обрывов не боялся. Наоборот, переходя пропасть, взвизгивал от восторга, Кириллу смелый мальчишка нравился все больше.

Остановиться решили через час — Лазарь тяжело дышал, хотя, конечно, не сознался бы в том, что устал, ни за какие коврижки. Да и Кириллу с Джеком шаманская диета явно не пошла на пользу.

— Пипец — вы тощие, — оглядев их, поставила диагноз Олеся, — знала бы, жратвы б побольше запасла.

— Я тоже взял еду! — похвастался Лазарь. — Хлеб, сыр и клубнику. Это третьего урожая, тепличная! Последняя, теперь уж ее долго не будет.

— Молодец, — нашел в себе силы не съязвить Джек. Потрепал пацана по волосам. — Прям не знаю, что б мы делали без клубники.

Лазарь расцвел в счастливой улыбке.

Съели, в итоге, и большую часть припасов Олеси, и хлеб с сыром, которые захватил с собой Лазарь. Олеся, заметил Кирилл, к клубнике едва притронулась — съев пару ягод, потихоньку пересыпала остатки своей порции Лазарю. Должно быть, поняла, кто у них в компании главный любитель полакомиться. Пацан уловку не заметил, смел клубнику быстрее всех.

— Ничего, — успокоила Олеся, — со жратвой тут нормально. Там, дальше, я кролей диких видала, куропаток.

— Главное, что мы выбрались, — сказал Кирилл, — дальше справимся. Погони пока нет?

Олеся мотнула головой:

— Все чисто.

— Значит, идем.

Тронулись.

Прошло еще около часа. Олеся остановилась.

— Люди.

Ну, как и следовало ожидать.

— Далеко?

— Пока да. Километра два.

— Идем максимально быстро, — решил Кирилл. — Ищем место, где можно надежно спрятаться. Как только увидим — останавливаемся, пропускаем погоню... Лазарь! Ты чего?

— Живот. — Мальчишка вдруг побледнел, как полотно, схватился за живот руками. Согнулся пополам. — Болит!.. Не могу. — Упал на колени, потом на бок, сжавшись в позу эмбриона.

Кирилл наклонился к нему, пощупал живот, но понять ожидаемо ничего не сумел. Может, банально отравился непривычной пищей — вяленым мясом, например, — а может, и приступ аппендицита.

— Олесь, из лекарств что-то есть?

— Уголь.

— Давай хоть его.

Кирилл заставил Лазаря выпить порошок. Взял мальчишку на руки.

— Ищем место, где спрятаться. Быстро.

Скоро Джек объявил, что место нашлось — ложбина в стороне от дороги. Ее надежно скрывал кустарник. Однако до ложбины Кирилл не дошел.

Он вдруг почувствовал страшную резь в животе. Такую, что слезы из глаз брызнули. Едва не уронил Лазаря.

— Жека!

Джек обернулся.

— Возьми пацана. Мне что-то тоже... — Кирилл понял, что стоять больше не в силах.

— Что — «тоже»?! — Джек бросился к нему, подхватил Лазаря. — Что, блин, «тоже»?!

— Живот. — Кирилл не сдержался, застонал. От боли потемнело в глазах.

— Шаман, падла, — зло бросил Джек.

— Что?

— Клубника, «что»! Не зря, видать, эта Серафима, мать ее, на столе оставила! Она отравленная!

Кирилл поверил сразу, подлость была вполне в духе Шамана. Из поселка они не сбежали — их отпустили намеренно. С какой целью, непонятно, и мозг сейчас не готов об этом думать.

Из последних сил Кирилл позвал:

— Олесь. Беги! Жеку сейчас тоже накроет, а ты ягоды почти не ела.

— Уже кроет, — отозвался Джек. Он заметно побледнел.

— Беги, — повторил Кирилл.

— Бросить вас? — Кирилл никогда не видел Олесю такой растерянной.

— Да! Про тебя никто не знает. Искать не будут. Цель похода помнишь? Мы здесь для того, чтобы разведать местность и вернуться! Уходи.

Олеся повернулась к Джеку.

— Уходи, — эхом повторил за Кириллом тот. — Ты одна, их много. Не справишься.

Вместо ответа Олеся молча схватила Лазаря за подмышки и поволокла в сторону лощины. Потом помогла дойти Кириллу, Джек доковылял сам.

Олеся поправила винтовку на плече. Обвела глазами корчащихся от боли друзей. Надавила себе на горло — хотела, наверное, что-то сказать, но не нашла слов. Развернулась и, действительно бегом, бросилась прочь.

Кирилл очень старался не стонать. И Лазарю пытался зажимать рот — мальчишка орал на крик. Однако в сознании Кирилл оставался недолго. Скоро в глазах потемнело, и они сами собой закрылись.