Полюс Доброты

Глава 10

Серый. Соколова пустынь. 149 км от Бункера

До поселка бункерную, с грехом пополам, дотолкали. На лыжах девка едва стояла. Она, как выяснилось, лыжи до сих пор и видела-то пару раз издали — куда бункерным на них ходить? А в поселке адаптов этот способ передвижения пришлось осваивать еще при первых снегопадах.

Серому тогда было лет двенадцать, и он хорошо запомнил, как отец долго копался в книгах, а потом включил компьютер. Это действо было сродни волшебству, Серый ждал таких случаев и каждый раз замирал у отца за спиной, затаив дыхание.

На вопрос, заданный в далеком детстве, почему нельзя включать волшебную штуку почаще, Кирилл со вздохом объяснил, что работающей техники, созданной до того как все случилось, с каждым годом становится все меньше. Техника сложная, молотком не починишь, и запчасти на грядке не растут. Сломается — все, привет. Поэтому с тем, что уцелело, нужно обращаться очень бережно. Тогда же, в детстве, Серый узнал, что Кирилл скачал в бункерном компьютере и загрузил в свой всю информацию, которая, как он думал, могла пригодиться в освоении нового мира.

— Мы не должны потерять знания, накопленные цивилизацией, — говорил Серому Кирилл. — Я не собираюсь заново махать каменным топором и добывать огонь трением. Из того наследия, которое нам досталось, мы обязаны выжать максимум, иначе грош нам цена.

Серый тогда в его словах мало что понимал. Кивал, конечно, а глаза так и тянулись к экрану, к мелькающим на нем картинкам и длинным простыням текста — хоть и знал, что ни кино, ни книжек о приключениях в компьютере нет. Впрочем, даже если бы были, «насиловать технику», чтобы посмотреть кино, отец бы не позволил.

В ту ночь Кирилл копался в простынях текста и разглядывал картинки с изображениями лыж почти час, с каждой новой простыней разочарованно качая головой. А потом вдруг шлепнул ладонью по столу:

— Есть! Не зря я был уверен, что все придумано до нас. Смотри, — и показал Серому невзрачную картинку с изображением ленты, свернутой в рулон. — Это называется камус. То есть, изначально-то камус выглядел по-другому. Так называли меховые чехлы, которые надевали на лыжи — чтобы и к зверю бесшумно подобраться, и на уклоне не оскальзываться, и в снегу не вязнуть. — Показал другую картинку — лыж, обернутых в мех.

Серый взвизгнул:

— Круть! Давай такие сделаем!

Отец улыбнулся:

— Выглядит симпатично, не спорю. И сделать такие можно, конечно — но получится крайне специфическая штука. А нам нужно что-то универсальное — такое, чтобы и все перечисленные функции выполняло, и при необходимости давало хорошую скорость. Я был уверен, что до того как все случилось решение нашли, и не ошибся. Смотри, — отец снова ткнул на картинку с лентой, — у этой штуки — клеевая основа. Ты просто берешь ее с собой, при необходимости отрезаешь кусок нужного размера и клеишь на лыжи. А после того, как закончил с охотой, ленту отрываешь.

Серый тогда вздохнул — лыжи в меховых чехлах ему понравились гораздо больше дурацких наклеек. Идею отца оценил позже, когда зимняя охота прочно вошла в жизнь поселка.

Серый и Мрак гордо носили звание лучших лыжников в округе, за пять лет приноровились носиться с такой скоростью, что никто угнаться не мог. А с бункерной они измучились насмерть.

Если по ровной поверхности девка еще ползла, то при малейшем уклоне норовила грохнуться —не могла сладить со скользкими лыжами. До поселка добралась на трясущихся ногах и с белыми губами. Устала.

Забор поселка ощетинился колючей проволокой, ворота оказались запертыми. Стучаться и кричать не стали, решили просто подождать, пока обитатели заметят гостей. Серый догадывался, что времени пройдет немного — так оно и оказалось.

— Чего надо? — настороженно окликнули из-за ворот, не здороваясь и не открывая.

— Да много чего, — уклончиво отозвался Серый, — откроешь — расскажем.

— Угу, разбежались! Катитесь, пока целы.

— Ты чего такой сердитый, хозяин? Мы ж не с пустыми руками. — Серый вытащил из кармана специально припасенную замануху — таблетку сухого горючего. С тех пор, как отец освоил производство, этот товар стал одним из самых востребованных в Цепи, Серый полагал, что и южан он должен заинтересовать. Развернул обертку, показал таблетку на ладони: — Во!

— Это еще что?

— Горючка. Берешь с собой — и о том, чтобы в ливень костер разжечь, или, там, воды вскипятить, палатку обогреть, можешь даже не париться.

— Врешь, — не поверили за воротами.

— Не обучен. Спроси кого постарше — подтвердят, что до того как все случилось было такое.

— А вы где взяли?

— Сами сделали. По восстановленной технологии.

— Чё? — озадачились за воротами.

— Вот тебе и «чё»! Старшего зови, говорю.

Спустя минуту из-за ворот прогудели:

— Ну, я старшая. — Серый переглянулся с Мраком: хотел убедиться, что ему не показалось, и густой басовитый голос действительно говорит о себе в женском роде. — Вы кто такие?

— С севера пришли. — Серый не знал, как объяснить точнее. — Дом у источника, слыхали?

— Нет, — отрезали из-за ворот, — и слышать не хотим! Проваливайте.

— Дак, хозяйка... — начал Серый.

— Соли в задницу хочешь? — деловито предложили из-за ворот. — Для скорости. Или сразу боевым жахнуть?

— Да что ж ты такая негостеприимная, — всплеснул руками Серый. — Смотри! — Положил таблетку в снег, поджег. Над сугробом вспыхнуло синеватое пламя.

Голоса за забором стихли. Серый надеялся, что от восхищения.

— Двадцать минут гореть будет, — пообещал он, — в любую погоду! А просим-то — сущую малость.

— Что? — быстро спросил голос, заговоривший первым.

— Не твое дело, — перебила его «хозяйка», — Пошли вон отсюда, кому сказано! — из-за ворот грохнул выстрел. Видимо, в качестве подтверждения серьезности намерений.

Бункерная аж присела. Серый тоже шарахнулся — не ожидал такой резкости.

— Побежали! — бункерная дернула Серого за рукав. — Она не будет разговаривать. Она нас боится.

— Кто? — Серый рывком заставил девчонку подняться. Уже и сам понял, что надо валить.

— Эта женщина! Которая главная. Тому, второму, интересно. А она боится.

От ворот троица улепетывала с максимально возможной скоростью. Дух перевели лишь после того, как ограда поселка скрылась за поворотом.

Бункерная, остановившись, тяжело дышала.

— Теперь... можно... помедленнее? — умоляюще посмотрела на Серого.

Тот пожал плечами:

— Вроде не гонятся... Отдохни, ладно.

Бункерная с готовностью плюхнулась в снег. За время переходов успела перенять у спутников наиболее удобный способ отдохнуть, не снимая лыж — лечь на бок и вытянуть ноги.

— Приют будем искать? — Мрак смотрел на бункерную, думая явно о том же, о чем и Серый — еще один переход девчонка не выдержит.

— Да какой приют, — Серый поморщился. — Не факт, что они тут вообще водятся. А, если водятся — не факт, что и оттуда пальбой не погонят... С чего местные такие нервные-то? А?

Мрак пожал плечами:

— Пёс их разберет. — Прищурившись, посмотрел на небо — с него начали сыпаться колючие снежинки, пока еще редкие. — К лесу надо откатываться, метель поднимается.

Преодолев подлесок, с дороги сместились в сторону, под защиту разлапистых елок. Нарубили лапника, выстелили «подушку» — поставить палатку. Девчонку пристроили сидеть на поваленном дереве, на этот раз повалиться в снег Серый ей не позволил. Велел допивать остатки чая из термоса.

— Там кто-то есть, — пискнула бункерная, когда Серый, ухватив за подмышки, потащил ее в раскинутую палатку.

— Где? — насторожился Серый.

— Там, — бункерная дернула головой в сторону елок.

И мгновение спустя Серый разглядел, как едва заметно качнулись заснеженные лапы. В ельнике действительно кто-то прятался. Прошипел:

— Что ж ты сразу не сказала?!

— Я звала, вы не слышали.

Ну да, еще бы они услышали. В ушах метель свистит, а голос у уставшей девчонки — как у больной пичуги.

— Мрак, — тихонько окликнул Серый.

— Понял, — так же тихо отозвался Мрак. Он, подобравшись, смотрел в сторону ельника. — Девку спрячь. Разберусь. — Отошел в сторону и принялся надевать лыжи.

— Далеко собрался? — нарочито громко позвал Серый.

— Дров поищу. — Мрак оттолкнулся палками и покатился в сторону, противоположную той, где колыхались еловые ветки.

— Он не там, — встрепенулась бункерная.

— Ч-ш-ш! — Серый прижал к ее губам варежку. — Мрак знает, что делает. Не мешай. — Откинул полог палатки, помог девчонке забраться вовнутрь. — Сиди, тут хоть не дует. — Раскатал коврик, поверх бросил единственный спальник, показал кивком: — Ложись пока так, потом печку растоплю, — и торопливо выбрался наружу.

Долго ждать не пришлось: скоро из ельника донесся вскрик, закачались, роняя снежные шапки, развесистые лапы.

Мрак выбрался на утоптанную полянку спиной вперед, чтобы не царапаться о хвою. Чужаку он заломил руки назад и держал его перед собой на весу. Еще издали Серый разглядел, что пацану лет двенадцать, вряд ли больше.

***

— Ты кто такой? — Мальчишку поставили на колени в снег, руки стянули сзади ремешком, которым связывали лыжи. — Откуда взялся?

— Из Барыбино я. Того поселка, откуда вас погнали. Это я с вами разговаривал, пока Эльвира не пришла.

Пленения пацан, как ни странно, не испугался. На лице, укрытом от морозного ветра шарфом и туго затянутым капюшоном, сверкали одни глаза, но смотрели они смело.

— Эльвира — это главная ваша?

— Ну.

— А тебя как звать?

— Евстафий. Можно Стафка, все так зовут. Эльвира-то взбрыкнула, погнала вас — чужаков боится. Да она всего боится, дура старая! Полазила бы с моё, по дождю да по холоду — небось, не стала бы дурковать. Иной раз так продрогнешь, что лучше сдохнуть, а костер разжечь не с чего... На что горючку меняете? — Несмотря на связанные руки, держался Евстафий собранно и деловито.

— Мрак, развяжи его, — решил Серый.

— Во, — обрадовался пацан, — так бы сразу! — с готовностью оттопырил связанные кисти.

— Дак, сам бы и вышел сразу! Зачем прятался?

Евстафий снова шмыгнул носом:

— Присмотреться думал. Лихо вы меня срисовали. — Он с уважением посмотрел на распутывающего ремень Мрака. — Дак, это... — зубами стащил варежки, принялся растирать затекшие руки. — Сколько горючки-то дадите? И что хотите за нее?

— Нам нужны два спальника. Хороших, на мороз. Коврик-скатка. И ботинки вроде охотничьих — чтобы и шагать сподручно, и лыжи прицепить. — Серый посмотрел на ноги Евстафия, прикидывая: — Твоего размера.

Евстафий задумался. Протянул:

— Спа-альники... Не, два точно не найду. Один могу принести — но большой, двоим можно влезть. То есть, — переведя взгляд на Мрака, поправился он, — вам-то вдвоем — вряд ли, вон какие здоровые. А, если кому-нибудь с ней, — кивнул на девчонку, — то поместитесь.

Серый подумал, что сам бы сейчас не удержался, ввернул пошлую шуточку. А Евстафию ничего подобного, кажется, и в голову не пришло.

— Ладно, — устыдившись собственных мыслей, кивнул Серый, — один, значит, один. Коврик?

— Найду. И ботинки найду. А сколько горючки дадите?

— Три таблетки. Спальник, коврик, ботинки — как раз.

— Да иди ты. — Евстафий пренебрежительно сплюнул. — Меньше, чем за десять, и разговаривать не о чем.

— Ну окей, четыре.

— Да щас! Восемь.

— Лопнешь! Пять.

— Сам не лопни! Семь.

— Ладно, шесть! Ни тебе, ни мне. По рукам? — Серый протянул руку.

Евстафий, для виду поколебавшись, хлопнул:

— Ладно уж. — Пообещал: — Я быстро обернусь. Это, — он посмотрел на Мрака. — В той стороне дров нету, ты вон туда иди, — махнул рукой, указывая направление. — Там бурелом, на дневку быстро наберешь. Или вы на дольше?

— Посмотрим. — Серый принес Евстафию захваченные Мраком в качестве трофея лыжи. — Держи.

— Ага. — Пацан сноровисто встегнулся. Пообещал: — Я быстро! Не успеете проснуться — я уж тут как тут. Волков рядом с поселком нет, кабан по этому времени тихий...

— Подожди, — встрепенулся Серый, — какой, на фиг, «проснуться не успеете»? Ты что, не сегодня вернешься?

Евстафий нахмурился. Кажется, пытался понять, дурачат его или нет. Выразительно махнул рукой в сторону востока:

— В ваших краях солнце не жжется, что ли? Я лично не дурак — по рассвету выползать.

— Угу, — медленно, глядя на парня во все глаза, проговорил Серый. — Мы тоже не дураки. Вот, вообще ни разу... Иди, Стафушка. Иди... То есть, езжай.

***

— Он не наш. Понимаешь? Не наш!

— Вот и мне показалось, странный какой-то. — Мрак кивнул. — Хотя там — поди разгляди. Рожа капюшоном закрыта, один нос торчит, глаз тоже особо не видать... Я сразу-то не отдуплил. А потом, как он начал про солнце загибать, присмотрелся. В натуре, не наш.

— А кто он? — вмешалась бункерная. В тепле палатки — Серый собрал сконструированную отцом специально для походов печурку, — укутанная в спальник, девчонка отогрелась. Разговаривать начала. — Откуда взялся?

Серый хмыкнул:

— А ты не знаешь, откуда дети берутся? Оттуда же, откуда мы с Мраком. Вряд ли они тут пробирками заморачиваются.

— А разве вакцину на юг передавали? — вмешался Мрак.

Серый пожал плечами:

— Не знаю. Знаю, что с Егором отец разговаривал, но тот отказался. Тогда — не то в Пекше, не то в Ногинске — кто-то умер от передоза, побыстрее адаптироваться хотел. И слух пошел, что порошок опасен, тогда многие испугались. Егор порошок не взял, а сюда — наверное, передал все-таки? Не с Луны же этот Стафка свалился.

Мрак качнул головой:

— С порошка он должен быть таким, как мы с тобой. А он светлый.

— Светлая вот сидит, — кивнул Серый на бункерную. — А Стафка — не светлый и не темный, как наши взрослые, которые прививаться не захотели. И солнца боится так же.

— А может, они тут свою вакцину придумали? — подала голос бункерная. — Которая побочных эффектов, вроде потемнения кожи, не дает?

— Н-ну... Может, и так. Ладно, чего гадать? Завтра у него и спросим. Мрак, поспишь без спальника?

— Куда я денусь. — Мрак потушил свечу.

Серый улегся на тот же коврик, что и бункерная. Придвинул закутанную девчонку к себе, обнял покрепче и заснул.

***

— Меня принесла Мать Доброты, — Стафка говорил, как о чем-то само собой разумеющемся, — Царица Лунного Света. Своей добротой и миролюбием мы заслужили нового человека, и я появился в Лунном Кругу.

— Чего? — обалдело переспросил Серый. — Где?

— В Лунном, — раздельно повторил Стафка, — Кругу! Дошло, нет? Вы алкоголь употребляли, что ли? — подозрительно присмотрелся к Серому.

— Ты, похоже, сам употреблял, — рассердился Серый, — причем не только алкоголь! Чего несешь-то? Какой еще круг?!

— Лунный, — повторил Стафка. — У вас не так, что ли? Сами-то вы откуда взялись?

— Не поверишь, — съязвил Серый, — мамка родила! А ты, как домой придешь, у своей спроси — ничего она насчет Круга не попутала?

— Мне не у кого спрашивать. — Стафка посерьезнел, смотрел настороженно. — Нет у меня никакой мамки, и не было никогда! Говорю же, я в Лунном Кругу появился. Как и все.

— Кто — все?

— Ну, я, Злата и Нестор. Все, кто не взрослые. А у вас не так?

— Нет, — медленно проговорил Серый, — у нас не так. — И быстро, не углубляясь в подробности, продолжил: — А как вас Круг приносит?

Стафка пожал плечами:

— Обыкновенно. Вечером встаешь — а в кругу дитё спит. Злату я не помню, а Нестора видал, как принесло, он малой совсем. Пять годов.

— Не «годов», а «лет», — машинально поправил Серый. — И что? Он прямо на снегу лежал?

— Ты чего? — Стафка постучал пальцем по лбу. — Откуда же зимой дети? Они только летом бывают, в июле. Если июль прошел и никого нету — значит, и не будет уже. Мы Нестора долго ждали, семь лет.

— Семь лет никто не появлялся?

— Не-а. И после него никто. Шестой год пошел, как никого.

— Почему?

— Блин. — Стафка встряхнул головой. — Вот, хоть убей — кажется, что дуришь меня! Как будто просишь рассказать, что ботинки на ногах носят.

— Не дурю, — заверил Серый, — вот, чем хочешь поклянусь! Мы правда не знаем, и Круга у нас нет. Так, почему никто не появлялся-то?

— Ну потому что, значит, мы недостойны, — объяснил Стафка, — значит, в нас мало доброты и миролюбия.

— Миролюбия — это как?

— Ну... Это, когда слушаться надо. Не спорить, не перечить.

— Кого слушаться?

— Эльвиру, конечно, она же главная. И тех, кто тебя воспитывает, тоже. Ну и, там, друг друга любить, чтобы все было по-доброте, как в Слове Матери говорится. Помогать друг другу надо, о стариках заботиться. А если доброты в поселке мало, то дитё не появится.

— Охренеть система, — вырвалось у Серого. — А просто так вы свою Эльвиру слушаться не будете, что ли? И о стариках заботиться?

Стафка шмыгнул носом. Неохотно признался:

— Да если б не Слово Матери, я бы Эльвиру давно послал. Ничего не делает, только псалмы распевает. То есть, поет-то хорошо, вон у нее какой бас — Мать Доброты радуется, наверное, урожай хороший посылает. А только пацан у ней дома жил, Герасим, на два года меня старше, так Эльвира его в мороз в лес погнала — то ли за дровами, то ли еще за чем... Он заблудился и замерз насмерть. Труп только по весне нашли, насилу узнали — зверье обглодало.

Бункерная ахнула. Стафка недоуменно оглянулся на нее и продолжил:

— А сейчас у Эльвиры Златка живет, тоже еле дышит. И я все думаю — как же повезло, что Эльвира на меня глаз не положила! Я, когда мелкий, хилый был, еле выжил — вот и не взяла. Златка-то, хоть и младше, но покрепче.

— А все вместе это называется «доброта»? — уточнил Серый.

— Ну... дети ж появляются, так? На то лето, я думаю, должно повезти. И урожай, опять же, хороший снимаем.

— И правда, — процедил Серый. — Урожай — это по любому Мать Доброты подсуетилась. Не поспоришь.

— Слушай, — Стафка уже переминался с ноги на ногу, — у меня времени мало, возвращаться надо — пока Эльвира не узнала, что свалил. Вы товар-то будете смотреть?

— Будем. — Серый встряхнулся. — Валяй, показывай.

Из всего, что принес Стафка, хороши оказались только ботинки: почти новые, бункерной на два носка нормально налезли. Вместо коврика пацан приволок кусок потертой дерюги, а вместо спальника — сложенное пополам одеяло с завязками. Половина завязок оторвалась, из прорех ветхой ткани выглядывали куски синтепона. Но все же это было лучше, чем ничего, и обещанные таблетки горючего Серый отсчитал.

— Мог бы меньше дать, — глядя вслед счастливо улепетывающему Стафке — на радостях пацан даже попрощаться забыл, — буркнул Мрак, — за такое барахло.

— Да где он другое-то возьмет? Он бы, может, и рад чего получше притащить — да, видать, нету. Бедно живут.

— Одно верно. Про Доброту он точно не врал, — задумчиво изрек Мрак.

— Почему?

— Так ему в голову не пришло, что мы можем за товар не расплатиться. Просто по шее двинуть, забрать все, что принес, да еще у самого ботинки с лыжами отжать.

— Скажешь тоже. Звери мы, что ли?

— Дак, это мы знаем, что нет! А он-то откуда? Я бы сто раз подумал перед тем, как барахло тащить, а он и не чухнулся. Выходит, в натуре никогда по щам не получал. Знать не знает, что так бывает.

— Ну... может, ты и прав, — подумав, признал Серый. — Может, реально они тут по доброте двинутые.

— Он рассказывал какие-то странные вещи, — подала голос бункерная. Мрака она, кажется, не слушала, думала о своем. — Я бы решила, что это выдумки — но чувствую, что не выдумки. Он говорил правду. Даже про мальчика, который замерз.

Адапты переглянулись.

— А я говорил, намаемся с ней, — проворчал Мрак.

— А я, между прочим, не спорил. — Серый подтолкнул к бункерной оставленные Стафкой ботинки. — Надевай, чучело! Выдвигаться пора.