Подземный флот маркшейдера Вольфа

Глава 10

Глава Десятая.

С вражеской атакой,

невероятным ремонтом подземного дирижабля

и походом к центру Земли навстречу самому опасному врагу.

И вновь история повторялась! Двери усадьбы как ни в чем не бывало открывал услужливый Евсеич! Один из клонов…

— Не беспокойтесь, Никита, — сказал князь, явно предвидя растерянность, а заодно и священную ярость Кита. — Все уже прояснилось. Евсеичи покаялись. Мы их простили. Это жандармы их еще месяц назад запугали. Вернее не их поначалу, а их младшую сестру, которая проживает со своей семьей в Москве и работает на ткацкой фабрике. Пригрозили, что отправят всех на каторгу, как изменников и «пособников немчуры», а детей — в приют. Обязали ее отправиться сюда. Для виду — в гости к братьям, которых она давно не видела и по которым ужасно соскучилась, а на деле — прочистить близнецам-братьям мозги и передать послание начальника жандармерии с приказом тайно сдать вас в его руки. Пришлось выручать всё семейство их сестры, как и вас. Так что денек выдался хлопотливый, и на нашем боевом ковчеге народу прибыло.

Пока князь красиво говорил на ходу, Евсеич с робким видом стоял в дверях, растерянно и испуганно глядя на Кита и даже как будто не замечая невероятной ноши в его руках. И вдруг он, Евсеич, бросился по парадной лестнице вниз и… бухнулся перед Китом и княжной на колени!

— Простите нас грешных, Никита Андреевич! — прямо-таки старинно возопил он за себя и брата-близнеца, который отсутствовал по неизвестной причине.

Кит облился потом от стыда и неловкости, хотя, как серьезному путешественнику во времени, ему пора было привыкнуть к этим крепостным пережиткам.

— Бог простит, боцман, а мы давно простили, — сокрушенно ответил за Никиту князь и стал поднимать-тащить «боцмана» с земли. — Когда ж ты, наконец, оставишь эти холопские замашки?! Так мы никогда никаких врагов не осилим.

— Клянусь, батюшка Георгий Януариевич! Клянусь, ваше сиятельство! — приговаривал, тяжело поднимаясь, Евсеич. — Нынче же оставлю.

— Прими-ка лучше у Никиты Андреевича сию драгоценную ношу, — довольно властно попросил князь Евсеича. — И поосторожней. Она слегка повреждена. И Настю живо зови. Я сейчас подойду и окажу необходимую помощь.

Кит стоял, как столб, и молчал.

Княжна пошевелилась в его руках, подавая новые признаки жизни.

— Да-да, Никита. Отдай меня. Теперь уже можно, — очень даже ласково попросила она. — Спасибо тебе. Я у тебя так хорошо пригрелась.

Кит как стоял, так и стоял. Евсеич сам осторожно вынул княжну из его окаменевших рук.

Пока происходила передача из рук в руки ценного груза, князь со странно-недоуменной улыбкой смотрел на Кита. Потом он, как и Кит, проводил глазами Евсеича, уносившего княжну в дом. Та уже в дверях махнула из-за Евсеича рукой. Тогда князь снова обратил свой гордый княжеский взор на Кита.

— Так вы уже с Лизой на «ты»… — заметил он, как ни странно, без ехидства и подколок, а напротив, будто с завистью и восхищением.

И вдруг совершенно изменился. Даже цветом лица. Как будто порозовел и ожил князь. И взгляд его стал теплым и дружеским.

— Жорж, — вдруг сказал он и протянул Киту руку.

Кит не понял и только похлопал глазами.

— Думаю, нам тоже пора перейти на «ты», — сказал князь. — Отныне зови меня просто Жоржем. Так меня отец звал… вернее, зовет.

И князь вдруг, не дождавшись рукопожатия, убрал руку, стянул с нее перчатку, снова протянул и сказал:

— Прошу извинить меня…

Кит, наконец, понял… и сразу простил князя. И облегченно вздохнул.

— Кит, — сказал он и пожал мягкую и теплую княжескую руку.

Но все-таки пожал с невольной осторожностью — князь как-никак, живой, настоящий князь!

— Если позволишь, я предпочту звать тебя по имени, — чуть прищурился князь. — А твое прозвище, как особую привилегию, оставлю сестре. Ты её спас. Я благодарю тебя, Никита, мы все перед тобой в вечном долгу.

Кит чувствовал, что стоит весь холодный и тяжелый, а уши начинают гореть.

— А нас сейчас не атакуют? Не разбомбят? — нарочно отвлекся он на более важную тему и посмотрел вниз, в сторону поля.

Сквозь деревья плохо было видно. Но ясно было, что никакой армии, идущей на приступ усадьбы с боевым кличем, в ближайшее время не ожидается. Стрельбы слышно не было: судя по всему, Александр Македонский уже растратил все патроны…

Только Кит об этом подумал, как послышался скач — и будущий завоеватель древнего мира появился на белом скакуне. Осилив подъем, он сразу перевел коня на шаг и, как ни в чем не бывало, проехал мимо князя и Никиты, только легко махнув рукой с револьвером и бросив какое-то слово. Сделав дело и разогнав врагов, он теперь держал путь к конюшне.

— Александр Филиппович сказал, что они отступили обратно в лес. Так я и думал. Сюда не сунутся, уверен, — успокоил князь и так не особо взволнованного Кита. — Хотя, полагаю, оцепление в ближайшие часы усилится… Да и нам пора выходить в боевой поход. Уж извини, Никита, но развеяться и отдохнуть тебе особо не придется. Как капитан, даю на личное время не больше часа. И потом за дело… Да, кстати! А где граммофон?!

Поздно хватился князь!

Кит чуть было не повторил то, что кричал княжне в падающем аэроплане: «Выкинул на фиг!» Но тут вспомнил про важное-преважное письмо. И даже испугался, не потерял ли его… Нет, не потерял. Оно было прикопано в правом, застегнутом на молнию, кармане вместе с коммуникатором… И кстати, не кокнулся ли гаджет, когда Кит кувыркался при посадке?

Кит достал из кармана и то, и другое.

— Вот… Это вам… — сказал он, почему-то побоявшись сразу сказать, что письмо от отца. — Тебе и Лизе.

И тут же занялся проверкой коммуникатора, чтобы, кстати, не смотреть на юного князя — точнее на то, как ему сейчас снесет крышу…

Коммуникатор оказался в порядке… Кит продолжал проверять всякие опции, то есть делал занятый вид… Краем взора он наблюдал, как князь аккуратно отгибает клапан конверта, достает сложенный вчетверо лист бумаги… Потом… потом что-то вдруг случилось с князем. Он резко, испуганно вздохнул и даже отпрянул, будто обжегся.

— Боже мой! Боже мой! — услышал Кит шепот пораженного князя. — Как же так может быть?!..

Князь отошел в сторону и… и сел, даже не сел, а рухнул за ступени лестницы. Он привалился плечом к постаменту, на котором еще недавно восседали львы… Только сейчас Кит заметил, что нет на постаментах огнедышащих железных львов, охранявших усадьбу. Совсем беззащитной показалась Киту усадьба — бери ее голыми руками.

Кит не знал, куда ему самому теперь деваться: идти в дом и дожидаться князя у себя, в гостевой комнате, или же… Он удивился, поймав себя на том, что так и подумал: «у себя, в комнате». Надо же! Теперь и вправду у него была «своя комната» в начале прошлого века!

— Никита! — глухим голосом позвал его князь, не оборачиваясь.

Кит с облегчением вздохнул, подошел к князю и сел рядом с ним на широкую ступень парадного крыльца… И тут же отвернулся в сторону, потому как заметил, что по щекам князя катятся слезы.

— Ничего, — тихо сказал князь. — Это не стыдно. Ты не отворачивайся.

— Ну да, — только и сказал Кит и повернул голову… и нашел в себе силы посмотреть прямо в заплаканные глаза князя. — У меня тоже такое бывало.

Кит соврал. Такого с ним еще не бывало. До такой степени он еще ни разу не скучал по маме с папой. Так получилось, что они никогда надолго не оставляли сына одного. Да и теперь Кит почему-то не чувствовал, что они слишком уж далеко и он покинул их надолго. В общем, как это ни удивительно, но в эту минуту Кит вдруг сильно ему, князю… что? Позавидовал!

— Ты видел нашего отца, — сказал князь, завидуя Киту непредставимо сильнее. — Как он там?

— В норме, — кивнул Кит и осекся: как-то по-другому, не так сухо надо было сказать.

Князь улыбнулся дрожащими губами.

— «Давление в котлах в норме». Любимое присловье отца, — тихо сказал он.

«Не слышал», — подумал и не сказал Кит, а потом собрался с силами и сказал князю вот что:

— Он… Януарий Федорович просил передать, что он вас любит и скоро вернется.

Князь снова прослезился, и пока он слезился, в мозгах Кит вертелось: «Он улетел, но обещал вернуться». Нет, Карлсон тут никак не был уместен, и Кит стал гнать из мозгов это дурацкое присловье.

— Ну же, довольно, довольно, — видимо, приказал себе самому князь, шмыгнул носом и поднялся. — Пойдем уж… А то и вправду не стали бы бомбить с воздуха. У них ума хватит.

Когда они вошли в дом, князь вдруг с интересом осмотрел на Кита с головы до ног, будто только сейчас увидел его в этом несовременным по тогдашним меркам прикиде.

— Кстати, можешь не переодеваться. Отличный боевой костюм! — оценил князь спортивный костюмчик неизвестного в начале прошлого века бренда и сурово свел брови. — Ты теперь больше всех будешь нужен. Полчаса на отдых довольно будет?

— Да я сейчас готов, — бодро ответил Кит, чувствуя себя в форме как никогда.

— Действительно? — Князь проницательно вгляделся в Кита и кивнул. — Действительно… Тогда подожди меня в гостиной. Я только о сестренке позабочусь.

У дверей гостиной Кита догнал какой-то Евсеич. Но Кит сразу понял, какой: этот был вторым по отношению к тому, который встретил их в дверях усадьбы. Этот тоже едва на колени не кинулся и стал рассыпаться в раскаяниях-покаяниях.

— Нормально. Проехали, — сказал Кит.

— Куда?! — удивился Евсеич.

— Мимо, — уточнил Кит.

Евсеич помолчал чуток, похлопал глазами, наконец, догадался — и прямо весь целиком растянулся в улыбке:

— А-а! Благодарствую… Так что с дорожки вам подать, Никита Андреич? Может, осетринки холодной да с ботвиньей? Мимо не проедете такой вкусноты…

Кит угукнул — скорее не от голода, а из интереса увидеть необыкновенную рыбу с зеленой ботвой, как у морковки или свеклы. Евсеич в два счета принес большую глиняную миску с какой-то непонятной окрошкой. Это и была ботвинья — квас с рыбой и зеленью, одно из любимых блюд старинного русского народа.

Не успел Кит отведать национальное яство, как появился князь.

— Прошу извинить, Никита, — сказал он с загадочной улыбкой. — Если не затруднит, оторвись ненадолго… Элиз просит тебя… Иными словами, принцесса призывает своего рыцаря.

Кит и усом, которого у него еще не было, не повел. Встал из-за стола и пошел с князем.

— Ты только не обижайся на меня за эти шпильки. — Князь по-дружески ткнул Кита кулаком в плечо. — Я все-таки брат ей. Присматривать должен за младшей сестренкой.

— Понятное дело, — очень даже деловито кивнул Кит.

Княжна была устроена не в своей комнате, а в малой гостиной. Она лежала на диванчике, прикрытая пледом.

— Никита! Кит!

Она так порывисто протянула к нему руки, что Кита опять застопорило. Он замер, задохнулся, вспотел и… что еще-то? Ну да, покраснел, конечно, до самых жутко воспламенившихся ушей… но огнетушители в те времена на стенах еще не висели.

— Садись, садись, она не при смерти, — стал выручать его князь, взяв за плечо и поведя к стулу у дивана.

— Ты видел нашего пап'а… Как он там, на Марсе?

Княжна при Никите слезу не пустила. Видно, отплакалась заранее и больше себе раскисать при своем «рыцаре» и «герое» не позволяла. Негоже было раскисать храброй авиаторше, это точно!

— Нормально, — опять по-дурацки ответил Кит, а потом рассказал ей то, что уже рассказывал князю, и кое-что добавил, чтобы показать, что старший князь-космонавт держится геройски.

— А что же он там ест, бедный? — вдруг спросила княжна, обескуражив Кита.

— Ну… Морковные галеты, — вспомнил он наконец.

— Не всё и нам масленица, — вздохнул младший князь. — Скоро будет и нам великий пост…

Княжна вздохнула глубже и печальнее.

Тут двери распахнулись, и в комнату, грозно шурша платьем, ворвалась София Христиановна.

— Так… что есть это?! Почему надлежащая помощь не есть оказана своевременно? — грозно оценила она положение дел и стала повелевать чисто по-императорски. — Мне живо воды, спиритус и что есть вязать…

— Простите, ваше высочество… — Князь явно хотел возразить что-то.

— Я уже вязать поврежденья войны, — резко пресекла всякое вмешательство будущая императрица. — И моему фатер и господам офицерам. Я знаю, что есть делать. Несите и выйдете все вон.

— Слушаем и повинуемся, ваше высочество. — Князь сломался пополам и из поклона подмигнул Киту, а когда они вышли, сказал со вздохом: — Не каждый в этом мире может похвалиться, что его перевязывала сама Екатерина Великая…

— Жалеешь, что тебя тоже не подстрелили, — уже без всякого стеснения подковырнул Кит князя.

Тот стрельнул взглядом и… и весело, уже совсем по-свойски хлопнул Кита по плечу:

— А ты как думал! Ты, что ли, не жалеешь?

Через полчаса князя было не узнать. Он созвал всю свою боевую команду на самый верх, в обсерваторию, на особое, чрезвычайное собрание. Даже ее высочество смотрело на него теперь с явным почтением. Князь выглядел роскошно. Он был одет в черный военно-морской мундир без погон, сахарно-белую сорочку с блестяще-угольным столбиком галстука, а на голове у него красовалась прямо-таки адмиральская фуражка с кокардой в виде распахнувшего крылья белого лебедя!

Впрочем, и юный Александр Македонский выглядел не менее роскошно, если не сказать — попросту сногсшибательно. Он тоже был в парадно-боевом «мундире», то есть — в царских боевых доспехах древних времен. На голове у него блестел шлем с двумя алыми метелочками-султанчиками, за что в древние времена и называли Александра Македонского не иначе как «Двурогим», а на поясе у него висел короткий меч в кожаных ножнах, украшенных рубинами.

Посмотреть на все это разношерстное собрание со стороны — смех да и только, детский утренник-маскарад… Однако ж война предстояла не по-детски серьезная, немыслимая, такая война, какую и представить себе невозможно, поэтому древний меч ни у кого смеха не вызывал. И меч мог пригодится в такой войне. На крайний случай, в качестве отвертки.

Остальные «воины Времени», сидевшие за небольшим круглым столиком, чуть в стороне от телескопа, торчавшего в дневное небо, были одеты буднично скромно. Даже ее высочество ничуть не смущалось своего серого — «дорожного», как оно потом само сказало — наряда. Дорога, и вправду, предстояла нелегкая.

Присутствовала и княжна, слегка перевязанная, с подбитой рукой на повязке и перевязанной ногой — оказалось, был вывих стопы. Она, как обычно, устроилась между Томом Эдисоном и Александром Македонским в качестве переводчика-полиглота, то есть человека знающего кучу языков. Кит почему-то стеснялся смотреть на нее — казалось, стоило глянуть на спасенную-переспасенную княжну, так уши сразу вспыхивали, как бенгальские огни. Княжна же, напротив, так и постреливала глазами в Кита, как недавно вражеский летчик-пулеметчик из своего орудия. Казалось бы, не Кит, а принц Александр во всем его завоевательном великолепии должен был слепить ей глаза, но она на него даже мельком не смотрела.

— Ваши высочества! — важно произнес князь, возвышаясь над столом. — Дамы и господа! Соратники! Час настал. Из адских глубин будущего на нас двинулась грозная темная сила! Подобно варварской орде, подобно дьявольскому смерчу, она стремится смести всю многострадальную Историю человечества, все великие труды поколений и создать на руинах Истории эдакую тюльпанную оранжерейку под начальством умильного садовника… эдакого волка в овечьей шкуре.

— Жорж, извини! — прервала княжна пламенную речь брата. — Принц Александр не знает, что такое «тюльпанная оранжерейка»…

— Скажи ему, что… — Князь на миг задумался. — Просто загон для овец. Для глупых беленьких и пушистых овечек… да хоть и умненьких… но только под началом того же волка. Про овец и волков принц поймет лучше нас.

Он подождал, пока сестра переведет, и продолжил:

— Темные силы будущего уже совершили на нас первое нападение. Они узнали о нас, они признали в нас мощную угрозу их коварным планам. Пока великое время, созданное Богом, на нашей стороне. Но больше оно не ждет. Первым делом мы полностью закроемся, отгородимся от этого мира. Посему я, как капитан боевого корабля, поднимающего якорь, прошу вас сделать окончательный выбор…

Князь медленно обвел взглядом команду. Несколько мгновений стояла необычная, возвышенная тишина.

— Как заметить, вы, капитан… — вдруг строго проговорила София Христиановна, — …думать о нас плохо.

Князь побледнел.

— Приношу извинения, ваше высочество… — он поклонился Софии Христиановне, а потом быстро обвел взглядом всех, тормознув только на Александре Македонском, который сидел с неподвижным лицом, горящими глазами и выпятившейся вперед нижней губой — того и гляди рубанёт мечом! — Всем приношу самые искренние извинения за свой вопрос. Это был мой долг капитана. А теперь я поднимаю якорь…

Александр Македонский вдруг резко поднялся и выхватил из ножен меч. Кит аж похолодел!

Принц Александр же выбросил руку вперед над столом и отрывисто произнес несколько слов.

— Его высочество предлагает древнюю македонскую клятву боевой верности, — с трепетом сказала княжна, тоже поднявшись со стула. — В ней нет слов. Тот, кто приносит ее, просто кладет руку на меч.

Все тут же, без колебаний, встали и протянули руку к мечу, поданному над столом плашмя. Кит тоже осторожно положил руку на плоскость древнего меча, выглядевшего как новенький. Княжна как будто специально дожидалась, когда он положит свою руку, чтобы положить свою рядом так, чтобы их руки соприкоснулись. Другой рукой она придерживалась за стол. Странное дело, Кит снова жутко оробел и опустил глаза… хотя еще недавно без всякой робости нес на руках княжну — и при том всю целиком! «Придется учить Историю, точно!» — вновь мелькнула в голове Кита дурацкая мысль.

Внезапно меч исчез — и рука провалилась. Княжна на миг подхватила кисть Никиты…

Кит очнулся.

Принц Александр что-то важно сказал и сел первым.

— Клятва принята, — перевела княжна.

— Аминь! — с воодушевлением сказал князь и, сняв фуражку, перекрестился. — Лучшего решения и я бы не смог придумать!

Княжна Лиза и София Христиановна тоже перекрестились и сели.

Оставшись на ногах, князь снова надел свою адмиральскую фуражку, деловито поправил ее и протянул руку к центру стола, к небольшому кружку диаметром с кофейное блюдечко.

Тут только Кит заметил, что на этом кружке-инкрустации изображена контурная карта мира.

— Команда готова? — спросил князь.

— Уже есть давно, — твердо ответила за всех София Христиановна. — Я — сто пятьдесят лет. А принц Александр, полагать, все тысяча и триста.

Князь нажал на кружок, и кружок вдавился в стол, как большая кнопка.

В тот же миг небо за широко раздвинутой «шторкой» обсерватории ярко засветилось, а спустя миг стало стремительно меркнуть. Все невольно подняли глаза к небесам.

Киту показалось, что небо наполняется тучами птиц… и эти тучи начинают густеть и слипаться. Кит внимательно пригляделся: «птицы» выглядели, как плоские жердочки-планочки, которые множились и быстро соединялись.

Спустя еще несколько мгновений стало совсем темно…

И вдруг наружи вспыхнул свет. Но не солнечный, а явно искусственный. Его источника, однако, не было видно.

Все сидели в тишине, достойной фильма ужасов.

— Впечатляет? — гордо спросил князь.

Никто не ответил. Все продолжали сидеть в оцепенении.

— Внешняя оболочка «Лебедя» собрана, — мягко, без пафоса, сообщил князь, явно не ожидавший такого ошеломляющего эффекта. — Это наша защита, наша внешняя броня. Теперь нам никакой штурм, никакая бомбардировка не страшны.

Слово «броня» всем понятно испокон веков. Услышав его, все зашевелились и вздохнули с облегчением. Это был еще не конец света.

— Теперь команде пора по местам — Князь снова перешел на твердый капитанский тон. — Ваше высочество, — обратился он к принцу Александру. — Управление великой боевой лодкой в вашем распоряжении… А вы, ваше высочество, — с полупоклоном обратился он к Софии Христиановне, — пока пребываете в боевом резерве и в вашем распоряжении свободное время… весьма драгоценное в нашем нынешнем положении… А вы, Никита Андреевич, — очень серьезно посмотрел князь на Никиту, — вы, как и великий поэт Пушкин, вы сейчас — «наше всё». На вас вся надежда. В вашем распоряжении весь «Лебедь». Я передам вам в личные руки секретный чертеж корабля. Ищите поломку. Вам в помощники назначается бортовой инженер Томас Алва Эдисон.

— А я — переводчиком, — тут же назначила себя княжна.

Князь посмотрел на сестру строго, но — не очень.

— Разумеется. Вы, Елизавета Януариевна, назначаетесь главным переводчиком всех времен и народов, — утвердил он назначение, сразу дав княжне большое повышение. — Только носильщик у вас будет теперь другой. Выбирайте Евсеича, который получше.

Княжна на миг поджала губы, но не огрызнулась. Чрезвычайное положение обязывало.

Бывают такие моменты в жизни — да хоть на той же контрольной! — когда нужно срочно решить очень трудную задачу, и ты совершенно не знаешь, как ее решать, но уже чувствуешь, что обязательно решишь. Такая звенящая наэлектризованная пустота стоит во всем теле… и дыхание немного захватывает.

Именно такое чувство было у Кита. Именно в тот момент, когда князь сказал, что они «закрываются от этого мира», Кит ясно ощутил, что вот теперь он уже никак не вернется обратно к папе с мамой и навсегда останется в этом огромном подземном дирижабле, на веки-вечные, как муха в куске янтаря, как Микки-Маус внутри стеклянного шара китайского производства… Это ужасное и непоправимое произойдёт, если он не починит и эту «жестянку». Немыслимо-огромную «жестянку»!

Он первым помчался вниз по витой лестнице, припустил так резво, что себя устыдился — вот рванул, как трусливый заяц. Тормознув, он дождался, пока остальные погремят ступенями, пока какой-то из Евсеичей неторопливо, с комфортом, спустит на руках княжну.

— Если знаете, что и где, бегите. Нас не ждите. Потому что время не ждет, — сказал князь.

— Ничего. Все нормально, — успокоил его, а заодно и себя Кит. — А что опять на «вы»?

— В служебное время, — ответил князь. — Так правильно… Тогда, с вашего позволения, мы поторопимся. Будем готовить рубку.

Князь понесся дальше вниз с принцем Александром, а Кит со своей командой спустился туда, куда его вела интуиция Сборщика. Так достигли парадной лестницы.

Теперь необычные лампы на высоких колоннах у подножия лестницы сияли ярким сиреневым светом, но смотреть на них можно было не щурясь.

Кит чувствовал, что где-то здесь… как будто даже между этими лампами, оборвалась тонкая стальная… и при этом раскаленная добела нить. Нить силы. И именно по этой причине «подземный дирижабль» надорвался, не смог двинуться дальше.

Том Эдисон что-то проговорил на своем американском, показав то на одну, то на другую лампу, а потом посмотрел на Кита с гордой улыбкой.

— Том говорит, что он смог починить лампы, и теперь они горят, — перевела княжна. — Но чего-то не хватает. Что-то должно быть между лампами. Что, он не знает.

«Лезет не в свое дело», — мысленно огрызнулся Кит.

…И именно в эту минуту возникла большая угроза того, что он со временем сильно возгордится и начнет думать, что он и вправду весь из себя супергерой, каких свет не видывал. Сами знаете, к чему это может привести… Впрочем, тогда Кит еще не возгордился, некогда было.

— Подождите меня здесь. И близко не подходите, — предупредил он команду и стал спускаться по лестнице к лампам.

Том Эдисон ослушался было его и двинулся следом, но Кит всерьез показал ему кулак, не нуждавшийся в переводе на английский.

Он спустился на последнюю ступень и встал точно между лампами-колоннами. Над головой у него слегка затрещало, и волосы поднялись дыбом. Княжна наверху хихикнула, но ей Кит мог простить все — заранее и оптом.

Он посмотрел вверх. Глаза стало щипать, даже слезы потекли. Кит прищурился.

Когда смотришь, щурясь, на сильный источник света, всегда в глазах разлетаются яркие стрелы. Вот и сейчас в глазах Кита полетели световые стрелы — но странно как-то: не во все стороны, как видишь обычно, а — точно под одной линии, точно между лампами… и еще куда-то в стороны от них… В самом деле, не хватало чего-то важного… энергетического. Словно порвалась энергетическая струна, соединявшая «подземный дирижабль» воедино.

«Ось! — осенило Кита. — Энергетическая ось!»

Ему казалось, что «дирижабль» слегка погнулся, роя землю, повредил свой прямой, как стрела, энергетический «хребет» — и по этой-то причине застрял при первом же погружении.

Кит опустил голову, вытер кулаками слезы, посмотрел налево, посмотрел направо.

— Что там? В самом конце… — указав налево, спросил он через плечо разом всех, кто остался за спиной.

— Корма, — донесся звонкий голосок княжны. — Машинное отделение. Топка.

— А там? — Кит указал направо.

— Буровое отделение. Рыхлитель, — доложила княжна.

Скучные технические слова звучали в ее устах, как песня.

Вот, что теперь нужно было сделать: нужно было пройти по всей линии «энергетической оси» — от конца до начала.

И они пошли. Вернее Кит повел команду, двигаясь вперед по наитию.

— Ты как будто не только чертеж успел изучить, но и без него все давно знаешь, — удивленно заметила княжна позади Кита, когда они двигались по подземной части «Лебедя», по коридорам, по отсекам, загроможденным какой-то таинственной старинной аппаратурой.

— Кто знает, может, я тут уже когда-то был, — столь же таинственно ответил Кит.

Впереди всё сильнее гудела и урчала некая грозная сила. К тому же становилось теплее. И наконец, они дошли до большой железной двери с железным колесом посредине.

— Замок тяжелый, да и дверь под стать, — донесся голос Евсеича. — Как бы вам одному не справиться, Никита Адреевич… и даже с Томасом Алвовичем со товарищи.

— Никита, подержи немного, пока Евсеич откроет. Ты ведь отдохнул… — Вот теперь княжна была как княжна: веселая и ехидная. — Евсеич, Никита Андреевич меня пока подержит.

Деваться было некуда. Кажется, и секунды не прошло, как княжна вновь устроилась на руках у Кита. К тому же вся чем-то надушенная, какой-то старинной «шанелью». И хотя Кит уже имел опыт носильщика всяких княжон, но, кажется, смутился и покраснел еще сильнее, чем в прошлый раз. Наверно, потому что теперь княжна была в широком платье — прямо девушка на выданье… Благо, в тусклом свете красноватых фонарей горящие уши и щеки Кита выглядели не катастрофически пожарно.

— Не тяжело? — кокетливо спросила княжна.

— Ты только меня не сбивай, пожалуйста, — с невыносимой вежливостью пробубнил Кит. — А то вообще никуда не поедем.

— Молчу, молчу, — мило спохватилась княжна и в самом деле так затихла, будто дышать перестала.

Тем временем, Евсеич двумя руками изо всех сил покрутил «руль-колесо» на двери, а потом стал ее открывать.

Из-за двери пахнуло жаром и гулом. К тому же там, за дверью, оказалось гораздо светлее, чем в коридоре. В машинном отделении было странно светло — прямо как в ночном МакДоналдсе.

Если вы не видели в каком-нибудь фильме машинное отделение старинного парохода, то вам будет трудно представить здешнюю обстановку. А если видели, то и описывать не надо все это царство темного и мрачного железа, труб, угля, огня и всяких круглых циферблатов со стрелками.

Киту внезапно понравился этот мир, этот густой, жаркий горьковато-подземный дух горячего железа и масла. Даже гулкая жара ничуть не пугала. Что-то чувствовал здесь великий Сборщик такое — родное и близкое…

Топка зияла как пасть огромного механического льва, гудела и слепила глаза. Около нее стояли, опершись на лопаты и переводя дух, два человека, оба на лицо блестящие от пота и слегка чумазые. Один был другой Евсеич, а второй — какой-то незнакомец, высокий мощный мужчина лет сорока, с густыми черными усами и очень жилистыми руками.

— Зятек наш, — шепнул Киту ближайший Евсеич, которому сегодня выпала явно более приятная миссия, чем его брату-близнецу.

— Кто? — не понял Кит.

— Муж нашей сестренки, Артемий, — уточнил Евсеич, принимая обратно из рук Никиты ценный груз. — Как раз ко двору пришелся.

Кит догадался, что это и есть один из новых членов «команды», которого вместе с семьей пришлось срочно эвакуировать из опасного московского мира.

Зять Артемий и сам быстро разобрался с пришедшей делегацией.

Коротко поздоровавшись со всеми вслед за прочим Евсеичем, он сразу выделил из делегации Кита и шагнул к нему.

— Вы, что ли, тот самый господин инженер? — спросил он очень деловито и с большим достоинством.

— Я не инженер. Я — сборщик, — скромно уточнил Кит.

Такая профессия очень понравилась зятю Артемию.

— Сборщик — это хорошо. Это по-нашему, по-рабочему, — прогудел он над головой Кита, перекрывая гул топки, и подал мощную руку. — Артемий Захаров буду.

— Никита Демидов, — сказал Кит и утопил свою ручонку в теплой мощной ручище.

— Имя тоже хорошее. Нашенское, знаменитое, — сказал зять Артемий, явно намекая на свое отрицательное отношение ко всяким дворянским именам-фамилиям. — А кто господином инженером будет?

— Главный инженер у нас — Томас Эдисон, — ответил Кит, перебив Евсеича, который подал было голос, и указал на Тома. — Он приглашен из Америки.

— Значит, американский у нас будет инженер. Тоже не худо. Эти толк знают не хуже наших. — И зять Артемий протянул руку Тому.

С Томасом он тоже вполне достойно и тепло познакомился. Оба улыбнулись друг другу честно и по-свойски.

— Я ж на Ярославской железной дороге помощником машиниста, — сказал зять Артемий Никите. — Так что мне эта вся машинерия знакома. Но считай до того узла, где давление пара в иную силу обращается. Там уж для меня — тёмный лес. А всё, что туточки есть, под рукой, — всё родное. Спрашивайте, расскажу… Да тут-то, по-моему, всё цело.

Кит и сам уже видел, что на этом конце «подземного дирижабля» всё цело. Таинственная и невидимая энергетическая ось начиналась здесь, сходясь-свиваясь из пучка отдельных лучей, испускавшихся разными узлами. Никаких искажений и обрывов не было заметно.

— Точно, — кивнул Кит, осмотревшись. — Тут все в норме.

— Что я говорил! — гордо сказал зять Артемий. — Раз уж меня сюда Бог послал, так тут впредь и будет. Даю полную гарантию!

Когда двинулись по узким подземным коридорам на другой конец «Лебедя», тогда только Кит всерьез осознал, какая-то это и вправду огромная махина. Шли будто целую вечность. Хотя идти было как будто легче, чем в сторону кормы… Кит, наконец, заметил совсем небольшой наклон «дирижабля» на нос.

Княжна позади, на руках у Евсеича, совсем притихла. Сам Евсеич как будто слегка запыхался с ней — дышал шумно, покашливал. Но вот добрались. Больше всего Кит обрадовался тому, что дверь в буровое… или как там его?.. рыхлительное отделение была уже открыта. Нянчить княжну не придется! А то уж совсем обнаглела…

На этом, переднем конце «дирижабля», из-за железной двери, веяло, напротив, холодом, и стоял за ней такой бледный полумрак, будто где-то там одиноко светилась одна холодная неоновая лампа, отчаявшаяся побороть тьму.

Кит на всякий случай оглянулся.

— Можно? — спросил он.

— Даже нужно. Там тебя ждут — не дождутся, — сказала то ли всерьез, то ли в шутку княжна.

— Кто? — У Кита холодок пробежал между лопаток.

— Всё-всё… Не сбиваю. Прости, — спохватилась княжна и не продолжила шутку, хотя, надо полагать, имела в виду каких-нибудь зомби или призраков.

Кит осторожно зашел.

И только он зашел, как тут же замер, увидев перед собой поистине фантастическую картину. В просторном, как небольшой кинотеатр, помещении со сводчатым потолком, прямо перед Никитой, шагах в тридцати, слабо мерцала огромная, туго натянутая паутина-«мишень», а в центре мишени неподвижно сидел… нет, не паук, а мутный глаз-сапфир, мертвенно светившийся.

Указать при этом размер этого «глаза» — эдак с детеныша бегемота, затем размер сети — эдак с необычный, квадратный экран кинотеатра, и еще добавить холодный запах только что вырытой большой ямы, точнее могилы — и вот вам готов тронный зал Кащея Бессмертного.

— Это и есть рыхлитель, — согрел сердце Никиты голосок княжны. — Он перестал получать энергию.

Теперь уж робко топтаться на месте было никак нельзя. Кит решительно пошел вперед, к рыхлителю… и вновь остановился, на этот раз шагах в десяти от него.

В сумраке он ясно различил, что сеть натянулась внутрь помещения, сдерживая какую-то тяжеленную, темную и жуткую массу…

Земля! Это была масса сырой земли! И с нее вниз, на пол, сочилась глубинная влага…

— Рыхлитель временно переводит породу в особую молекулярную взвесь… своего рода туман, — объяснила княжна, оказавшись рядом на заботливых и длинных руках Евсеича… почти что на блюдечке с золотой каемочкой.

Голосок ее теперь звучал немножко глухо, потому что она держала у носа надушенный платочек.

«Рыхлитель»! Уж назвали бы этот невероятный агрегат как-нибудь по-современному… Дезинтегратором, например. Или дисперсером. А то «рыхлитель»… Такой вроде у мамани на кухне есть.

Вся эта бесполезная ерунда кишела у Кита в мозгах, пока он разглядывал агрегат, осматривался вокруг и… И не знал, что делать дальше. Еще немного — и он, пожалуй, почувствовал бы себя тут погребенным заживо… а там и до панической атаки недалеко, хотя он никогда этим не страдал.

Вдруг подал голос Том Эдисон. Американская речь зазвучала в этой Кащеевой пустоте так мощно, гулко и веско, будто на помощь уже прилетел прямо из Голливуда сам Супермен или Бэтмен.

Кит слегка успокоился, княжна переводила, а Том показывал вверх пальцами, как бы проводя одну линию-траекторию между «глазом» в центре «паутины» и выходом из отсека.

— Том говорит про какую-то струну, — объясняла княжна. — Он считает, что должна была быть какая-то струна… Вроде как стальная. Отец тоже написал про струну… — Она чуть помолчала и добавила от себя: — Только мы с братом ее никогда не видели. И это очень странно…

Кит пригляделся… Струны не было, но… Точно! Она была тогда — в только что построенном «Лебеде». Тончайшая струна, наверно, из какого-то особого стального сплава… И она почему-то лопнула при первом же испытании «Лебедя»… распалась… исчезла.

Том — молодец! Достал его, Кита, из могилы… а заодно и всех остальных.

— Класс! — не выдержал Кит и хлопнул Тома по плечу. — Молоток!

Оказалось, что Том лез как раз в свое дело. Пока Кит в глубине души паниковал и терял от этого свой уникальный дар, простая инженерная интуиция не подвела хладнокровного Тома — быть ему, и правда, великим изобретателем… Да почему это «быть», когда он уже есть и почти все, что мог, наизобретал! Только не здесь — а за пределами их мира и времени. Там, за броней «Лебедя».

Том тоже хлопнул Кита от души — да так, что в иное время можно было бы и веселую потасовку затеять… но только не сейчас! Дети они, что ли, чтобы при княжне международный конфликт затевать?

Внезапно Киту стало не до чего. В глазах у него зарябило, замерцало, заискрило… Он зажмурил их и замахал руками, чтобы все помолчали и его не трогали. Наступила гробовая тишина.

Снова тонкие световые стрелы пролетали перед глазами Кита. Вдруг вспомнилась ему цепочка от княжеских очков-пенсне, с помощью которой он починил аэроплан-трансформер… Цепочка ослепительно сияла и плавилась… Хотелось зажмурить глаза еще сильнее — ну куда там! Слепило-то не снаружи, а как будто внутри самих глаз… прямо в мозгу.

Нужно сделать новую струну. Новый проводник энергии. Чуть потолще… и при этом витой. Из чего?

Вдруг появился перед внутренним взором Никиты меч принца Александра. Они касались его руками. Меч. Меч заискрил, засветился… и вдруг разлился в разные стороны ослепительным ручьем расплавленного металла.

— Меч… — невольно прошептал Кит.

— Что?! — испуганным шепотком спросила рядом княжна.

Кит резко раскрыл глаза. Перед глазами поплыли фиолетовые круги… Кит даже отступил на шаг назад, испугавшись, что невзначай проваливается в водоворот времени… Но обошлось.

— Меч у Александра древний? — спросил Кит и посмотрел на княжну.

Темные глаза княжны сверкнули во тьме искрами-бриллиантами.

— Нет, этот меч принцу здесь выковали… — тихо проговорила она, словно уже обо всем догадываясь. — Он из того же сплава, что и броня «Лебедя»… Очень дорогой сплав. Его отец изобрел. Почти треть состояния на него ушло.

— А еще здесь есть предметы из этого сплава? — поинтересовался Кит и уточнил: — Именно выкованные.

— Вряд ли, — повела плечиками княжна. — Деревенского кузнеца Ефрема приглашали. Я бы слышала звон…

Евсеич, державший ее на руках, делал вид, что вообще отсутствует и не слышит никаких великих секретов.

— Он отдаст свой меч? — с большим-пребольшим опасением спросил Кит.

— Кто? Принц? — словно оробела княжна и задумалась… думала-думала и сказала решительно: — Я сама попрошу. Раз вопрос жизни и смерти…. Только сначала с братом переговорим.

Никто не ожидал, и больше всех не ожидал сам Никита, что Александр Македонский окажется таким покладистым. Будущий завоеватель мира всё понял с полслова. Он бесцеремонно прервал едва ли не хоровую речь княжны и ее брата, придумавших витеватую просьбу, обращенную к наследному принцу древней Македонии, и ответил коротко и роскошно. Примерно так звучал в переводе ответ принца, сверкавшего доспехами и давно готового ринуться в битву со Злом:

— Я предвидел. Мой меч превратится в этот великий боевой корабль. Весь корабль сам станет моим разящим мечом.

— Похоже, принц принимает тебя за жреца какого-то верховного божества, управляющего далеким будущим, — шепнул князь Никите.

«Вот еще… — вдохнул про себя Кит. — Теперь еще и мифы народов мира придется учить на „пятак“».

— Только стесняется спросить напрямую, — добавил как всегда ехидный князь.

И вот произошла торжественная передача личного меча Александра Македонского в фонд восстановления боевого подземного дирижабля «Лебедь».

Действо происходило на парадной лестнице дома, превратившегося во внутреннюю надстройку дирижабля, и напоминало посвящение Никиты Демидова в рыцари непонятного ордена. Наверно, Ордена Сборщиков, который весь и состоял из магистра, сенешаля и всех рыцарей в одном лице.

Присутствовали все, кроме Насти, особо чувствительной служанки княжны, за которую опасались: как бы при виде всяких фокусов ее не хватил разрыв сердца. Насте, впрочем, было поручено, возможно, самое важное в условиях чрезвычайного положения дело: ее, как не только чувствительную, но и особо богомольную, отослали в домовую часовню усадьбы молиться за успех предприятия и чтобы, как отдельно попросил Кит, «не вышло того, чего не нужно».

Всё устроили юные князья Веледницкие. Высочеств они разместили на ступенях повыше, так что теперь принц Александр временно оказался на голову выше Кита. Сами князья разместились по сторонам от Кита всего на одну ступеньку выше, а, типа, простолюдинов — одного Евсеича с незанятыми руками, служанку будущей императрицы и зятя Артемия с семьей, — поставили на три ступеньки ниже Никиты… Тьфу, противно!.. Но, с другой стороны, наблюдался эффектный порядок, не присущий демократично-хаотичной толпе.

Принц Александр, держа меч правой рукой за середину клинка, величественным жестом протянул его Никите и присовокупил несколько торжественных слов. Мол, «вручаю сие непобедимое оружие великому защитнику вселенной» и всё такое «ради сокрушительной победы над всеми злыми духами Аида»… Аид — это у древних греков и македонцев царство мертвых, если кому это важно.

Никита, как проинструктировал его заранее князь, принял у принца меч обеими руками и с легким поклоном, а в ответной речи уже без всякой инструкции выразил всего ничего: типа, «спасибо» и «рад стараться»… Сказать правду, торжественно-упорядоченная толпа Киту уже очень сильно мешала настроиться. И он попросил ее разойтись. Но — очень вежливо попросил:

— Может, отойдете подальше, а? А то как бы не жахнуло…

Даже перевода не потребовалось, потому как позади Кита лампы на железных колоннах вдруг засияли ярче и едва слышно затрещали, как плохие электрические контакты. Аристократы шустренько двинулись по лестнице вверх, а простой народ на всякий случай не менее шустро укрылся в одном из коридоров первого этажа.

Хотя волосы на голове Кита снова вздыбились по естественным электростатическим причинам, но ему и в самом деле на этот раз стало слегка страшновато. До этого он чинил всякую мелочь, однажды едва по случайности не собрал вертолет, недавно восстановил в воздухе подбитый и падающий аэроплан… но теперь ему предстояло нечто грандиозное — восстановить силовую ось необыкновенного корабля размером… ну, эдак с атомную подводную лодку, не меньше. А вдруг и его сейчас шарахнет какой-нибудь «молыньей»?! И все… кучка пепла вместо Никиты Демидова.

Но отступать было некуда: позади была вражеская Москва 1915 года, куда вообще не сунешься, а впереди… что впереди?

Меч принца Александра стремительно нагревался в руках Кита, а лампы на колоннах трещали всё сильнее. До воображаемой линии, соединявшей две металлических колонны, оставалась всего одна ступенька…

Наконец, держать меч в руках стало и вовсе невмоготу — так он разогрелся. Кит раскрыл ладони и стал легонько подбрасывать его… Потом он собрался с духом и закрыл глаза… И тут же увидел, как должно быть. Он вновь увидел, как меч разливается в стороны ослепительным потоком металла.

— Ну, Господи, помоги! — уже невольно прошептал Кит, открыл глаза и шагнул на ступеньку ниже.

Лампы засияли прямо над ним так, что стало жечь макушку… Меч легонько засветился, по нему от рукояти до острия и обратно понеслись маленькие яркие стрелы-«молыньи»… он сделался почти раскаленным, но… ничего больше не происходило. Что-то было не так?!

Еще мгновение — и Кит, наверно, выронил бы меч, от которого уже едва не дымилась кожа на ладонях….

Вдруг он услышал крик Тома:

— Up! Up!

Точно! Вверх!

И Кит, зажмурясь, изо всех сил подбросил меч вверх обеими руками — так, чтобы он на миг оказался прямо между ламп…

Так, с такой силой, с таким воодушевлением побрасывают стрижа, нечаянно упавшего на землю и уже не способного самостоятельно оттолкнуться от земли и подняться ввысь из-за чересчур длинных крыльев.

В тот же миг над головой Кита страшно сверкнуло и шарахнуло!

Дамы — что величества, что простые — хором вскрикнули.

Кит аж присел, втянув голову в плечи.

После вспышки «молыньи» наверху раздался треск — и сквозь металлическую оплетку ламп вниз посыпались искры и мелкие осколки стекла.

Кит в один прыжок достиг выходной двери, но тут же развернулся, успев испугаться того, что все подумают о нем плохо — будто бы он решил выскочить наружу.

Он успел увидеть только завершение фокуса с фейерверком: между лампами в воздухе висела тонкая натянутая струна, и она еще ярко светилась, но уже затухала. Эта струна продолжалась и в обе стороны от колонн — под очень острыми углами она тянулась вниз, прямо в горлышки двух маленьких декоративных ваз, отлитых, судя по всему из того же уникального сплава. Эти участки струны уже почти потухли… и вот вдруг стали практически невидимыми.

«Струна… Всего несколько молекул в диаметре, — смог прикинуть Кит, хотя голова у него жутко гудела. — Поэтому ее и не видели».

Только он прикинул, как вдруг пол под ногами резко, хоть и не глубоко, просел и чуть-чуть накренился в сторону, к носу «Лебедя».

Дамы снова хором вскрикнули.

Кит невольно подался назад и прижался спиной ко входной двери, которая теперь, судя по всему, открывалась прямо в непролазную толщу земли.

— Ура-а! — вдруг заорал князь с верхней ступени. — Никита поднял «Лебедя»! Все по местам! С Богом!

«Вроде как опустил „Лебедя“, а не поднял», — невольно прикинул математически дотошный Кит, у которого голова теперь не только гудела, но и слегка кружилась.

Но прежде, чем вся команда разбежалась по своим местам, Киту пришлось пережить еще одно испытание, еще одну беду — бремя славы.

Первым прямо перед ним возник князь. От резкого сдвига «Лебедя» адмиральская фуражка на нем тоже сдвинулась набекрень.

— Молодец! Гений! — крикнул он поочередно в оба Китовых уха, пока крепко обнимал его. — Отдохни! И в бой!

Не успел Кит перевести дух, как его всего сдавило так, что треснули все ребра, и еще подбросило вверх. Оказалось, это сам Александр Македонский подскочил к Киту, обхватил его руками, будто крокодил челюстями, придавил к своим доспехам и приподнял. После чего, к великому своему ужасу, Кит даже не смог толком разобрать, кто его поцеловал в щеку — сначала в одну, потом в другую… То ли княжна, то ли высочество, то ли обе по очереди. Это потому что у него круги плыли в глаах…

После этого у Кита треснули по очереди правая кисть и ключица, потому как его похвалил, хлопнув по плечу и стиснув руку, зять Артемий… От таких поздравлений — прямо на носилки и в машину «Скорой помощи»!

Но тут вдруг все исчезли.

Кит стоял, привалившись спиной ко входной двери барского дома, и переводил дух. Но перевести его так и не удалось. Потому как снова пришлось затаить дыхание…

Странные вещи увидел Кит. Мимо него со стороны носовой части «Лебедя» по направлению к корме вдруг стал течь-тянуться негустой сероватый туман. Кит потянул носом: туман имел землистый запах… Проплывали какие-то сгустки, напоминавшие формой камни, маленькие и большие… Проплывала какая-то прозрачная бахрома, напоминавшая то ли водоросли, то ли корни… Прямо перед носом проплыло… что проплыло?! Кит вгляделся и похолодел. Он мог поклясться, что мимо проплыла в воздухе прозрачная игрушка — большой мохнатый крот.

Кит махнул рукой, рука прошла сквозь летучего крота, не нанеся призраку летучего крота ни малейшего ущерба…

Глюк! Переутомился парень!

Так Кит и понял, закрыл глаза и сказал себе:

— Мне срочно нужны настоящие каникулы. Срочно!

Шуму торопливых шагов он не придал никакого значения: в ушах и так шумело-звенело.

— Никита Андреевич!

Кит открыл глаза — и увиденному Евсеичу, хоть тот на вид был не прозрачным, а во плоти, тоже не придал никакого значения. На всякий случай.

— Никита Андреевич! — пробился какой-то Евсеич сквозь шум в Китовых ушах. — Вас его сият… простите, капитан, просят… Вам что, не хорошо?

Кит еще не мог определить как — «не хорошо» или «совсем хреново». Для этого надо было прояснить обстановку.

— А это что? — спросил Кит, ее проясняя. — Вам это тоже видно?..

— Что-с? — услужливо не понял некий Евсеич, но догадался, о чем речь, когда Кит стал водить перед его носом пальцем по воздуху, натурально как псих в дурдоме. — А-а! Не изумляйтесь… Это землица наша русская в глубине своей. В паровом виде, так сказать.

Кит продолжал стоять не лучше психа.

— Ну-да, капитан вам сам объяснит, — терпеливо перевел стрелку некий Евсеич. — Пойдемте…

Капитан объяснил: туман и вправду оказался плотью земли, в которую погружался «Лебедь» и которую таинственный рыхлитель временно переводил в некое особое молекулярное состояние.

— Эфемерное… — затрудняясь найти точное слово, неуверенно сказал князь.

— Виртуальное, — добавил от себя Кит.

Князь немного подумал, осваивая словечко довольно далекого будущего.

— Пожалуй, можно и так сказать, — наконец согласился он и указал на боковую стену рубки управления, закрытую темной атласной шторкой. — Запах придется потерпеть… Но в глубоких породах и ниже в магме Земли такого духа не будет. Там будет пахнуть, как из теплой печки… — Он замолчал и пригляделся к Киту: — Я вижу, что ты еще не совсем в себе после этого Гераклова подвига… Но через пару минут мы уже не сможем увидеть эту грандиозную картину. Взгляни.

Князь нажал на одну из кнопок на пульте, и шторки раздвинулись. Стена оказалась стеклом «аквариума», наполненного не водой, а голубоватым светящимся гелем.

— Вот остаточный сигнал с нашей системы наружного видения, — сказал князь и нажал еще одну кнопку.

Гель превратился в 3D-экран и Кит увидел… Увидел и открыл рот. Вот это были спецэффекты!

Огромная подводная… нет, подземная лодка, корпус которой был выше сосен и елей, медленно погружалась… и высокие стволы деревьев, оказавшихся внутри ее корпуса, беспрепятственно прорастали вверх сквозь ее, не иначе как эфемерную, виртуальную обшивку, которую князь именовал «ничем не пробиваемой броней „Лебедя“»… Лес постепенно смыкался над корпусом «Лебедя», как болотная ряска…

Кит ожидал, что сейчас сквозь обшивку «прорастет» и сама помещичья усадьба. Но дом так и не появился… Когда «Лебедь» полностью погрузился в лесистую возвышенность, где еще недавно красовалась старая усадьба, на ее месте осталась лишь очень ровная пустая площадка, на которой хоть сейчас ставь ворота и гоняй в футбол.

— А ты опасался, что мы врагам наш любимый домик отдадим? — без труда проник князь в мысли впечатленного зрелищем Кита. — Ты же видел чертеж. Дом — важнейший отсек «Лебедя», тот самый отсек, который не для дела, а для души… А они там пусть все выкусят!

Кит посмотрел на князя, а тот все еще с гордостью смотрел на удивительный «экран».

— В газетах об этом подмосковном феномене не напишут… А жаль! — вздохнул князь. — Я бы на месте тех солдатушек, которых против нас прислали, и всех прочих очевидцев, тоже помалкивал бы в тряпочку… Или придумал бы что-нибудь такое, попроще… вроде «не помню, солнечный удар случился», а то ведь всех скопом отсюда да прямо в сумасшедший дом.

— Это точно, — от души согласился Кит.

Что-то вдруг резко сказал принц Александр, ныне главный стратег и навигатор. Как и в прошлый раз, он вновь сидел за широким пультом, между двумя большими колбами-шарами — этими моделями земного шара со всей его внутренней начинкой. Древний македонский воин за пультом управления да еще в больших блестящих наушниках — картинка хоть куда!

Князь отошел, они немного поговорили, принц Александр эффектно, по-полководчески выбрасывал руку, указывая то на одну, то на другую колбу.

— Пока все идет по плану, — сказал князь, вернувшись к Киту. — Эскадра геоскафов движется медленно в плотном ядре Земли, по грани Вольфа, и теперь мы, с Божьей помощью, должны успеть занять ключевую позицию на «скорлупе» земного ядра, вернее на той самой «границе Вольфа». Если успеем — то наша взяла!

— Как? — муторно засомневался Кит. — Их вон сколько, а мы одни…

Князь загадочно улыбнулся:

— Ты умеешь собирать и восстанавливать механизмы, а принц Александр обладает даром найти точку стратегической опоры и победить врага. В том-то вся и хитрость. Отец рассчитал, что в том слое, что получит название «грань Вольфа» есть особые места. Узлы. Если мы погрузимся в один из таких узлов, то вся оболочка… а это — огромный шар величиной с Луну!.. так вот вся верхняя кромка «грани Вольфа» у земного ядра станет похожей на броню нашего «Лебедя», примет ее свойства. Геоскафы Вольфа не смогут преодолеть ее, и подняться на поверхность Земли. А значит — и нанести удары по разным эпохам. Только — никому! Это наша главная военная тайна… — Глаза у князя засверкали: — Представляешь, Никита, мы запрем врага в страшном подземном пекле и не дадим ему вырваться в наш мир! Враг будет скован там, как сатана в преисподней… Он будет там плавиться и вариться, пока не отступит, не уберется обратно в свое сатанинское будущее! Помнишь, я говорил тебе: не будет никакой крови. Мы не будем никого убивать. Тогда у нас всё получится.

— Круто, — признал Кит.

Он представил себе, как варится и плавится зловещий маркшейдер Вольф в адском котле земных недр… Небось, такой же на вид тихий и интеллигентный гений, как и старший князь Веледницкий. Может, даже такое же пенсне носит… и галстук-бабочку. И еще усы. Обязательно должны быть у зловещего маркшейдера Вольфа такие же зловещие, как его мысли и всякие изобретения, черные усы с острыми на концах завитками-крючками…

А еще Кит представил себе другое — и оно ему не слишком понравилось:

— А мы что, тоже там, внизу, будем загорать, пока они не уберутся? В этом пекле…

— А это еще одна большая военная тайна, — поднял указательный палец князь и заговорил шепотом: — У нас еще есть внутренний корпус. Мы выскочим из большого «Лебедя», как маленькая матрешка из большой. Он останется, как замок на дверях ада, а мы… а нас уже поминай как звали! Мы вернемся, чтобы готовить новые плацдармы. Война будет долгой. До самого Апокалипсиса… Извини за вопрос, ты знаешь, что это?

— Типа, конец света, — с легким смущением ответил Кит, ощутив холодок между лопаток.

Князь немного подумал и кивнул:

— Типа, он самый…

Вот теперь было действительно круто. Кит попытался представить себе… Звездные войны отдыхают!

Он посмотрел на Александра Македонского, управлявшего сейчас невиданным боевым крейсером. Всякие джедаи нервно курят в сторонке!

Невольно Кит представил себе кое-что еще более представимое, и ему стало смешно.

— А за ним ты тоже приезжал на «Рено»?

— За кем?! Куда?! — опешил князь.

— За Александром Македонским. Туда… В Древнюю Грецию.

— А-а! — наконец, дошло до князя, и он рассмеялся. — Тогда бога Зевса, наверно, так бы теперь и представляли — на авто выпуска одна тысяча девятьсот тринадцатого года… Это была особая история. Любой археолог позавидовал бы. Тебя отец вычислял в будущем, как настоящий детектив. Шерлок Холмс. Когда мы узнали, что, по чудесной случайности… или по воле Провидения, у твоего отца есть такой же граммофон, как и у нас, отец занялся подбором звука… голоса, проникающего во время.

Что касается остальных членов команды, то охотиться на них, в каком-то смысле было проще. Человек — единственное существо, которое может проникать во время не только мысленно, но и телесно… Твое тело, как и тела всех остальных гостей из других веков, покрыто защитной «пленкой» вашего времени. И тем не менее, вы можете дышать воздухом нашего века, вкушать еду… ну, и делать все прочее, с этим связанное. Не только ум, но и внутренние органы человека приспособлены к тому, чтобы связывать разные времена… Представляешь, какое чудо!

Кит кивнул, но честно признался себе в том, что такое он еще не в силах вообразить… как, скажем, мороженное, съеденное им в 1915 году, перемещается в его животе из одного века в другой.

— Голос! Все дело в голосе! — продолжал князь. — Голос человека может быть записан не только на пластинку или валик. Когда человек говорит, все предметы вокруг него записывают… запечатлевают его голос. Только очень трудно найти способ воспроизвести его и сделать проводником во времени… Наш отец справился и с этой задачей.

Князь несколько секунд помолчал, чтобы Кит мог еще раз по достоинству оценить уникальный гений князя Веледницкого.

— Потом нам снова пришлось проявлять таланты сыщиков, — сказал князь, когда Кит оценил и кивнул. — Проще всего было найти ход к ее высочеству. Наш отец использовал свои особые знакомства в Царском Селе, — князь поднял указательный палец еще выше, — и получил всего на один день золотую пудреницу, принадлежавшую юной Екатерине. Можешь представить себе, сколько она в нее нащебетала… Но мы, конечно, не подслушивали ее разговоры, упаси Бог! Мы просто воспользовались тембром ее девичьего голоса, запечатленного в предмете. Потом пришлось одеть Лизу по дворцовой моде того времени, купить дорогущую карету, запрячь четверку наших лучших коней и отправить ее прямо в галантный восемнадцатый век. О, это была история в духе самого Дюма… Расскажу как-нибудь на досуге.

Чуть труднее и немногим дешевле было выйти на след юного Томаса Эдисона… Отец решил рискнуть и отправился прямо на встречу к самому Эдисону, уже, между прочим, довольно старому и седому… В Америку, между прочим. Так, сказать, на дружеский разговор изобретателя с изобретателем… Представь себе, этот гений-миллионер внимательно всмотрелся в отца и спросил его, нет ли у него сына по имени Джордж! А потом хитро подмигнул отцу и без лишних разговоров подарил ему одно из своих первых изобретений — электрический счетчик денежной мелочи в кармане… Он ведь в отрочестве жил тем, что торговал в поездах конфетами и газетами. Вот в одном из поездов, шедшем из Порт-Гурона в Дейтройт летом тысяча восемьсот шестидесятого года, я с ним и познакомился… Купил у него оптом кучу шоколадок.

А вот найти концентрат голоса юного Александра Македонского — это была задачка так задачка! Тут уж, извини, похвалюсь. Решил эту задачку твой покорный слуга. Год назад, прямо перед началом войны, отец устроил семейную экспедицию в Македонию, на развалины города Пелла, в котором родился Александр Великий… Это были наши с Лизой лучшие в жизни каникулы! Мы рылись разных местах… И всё безрезультатно. И вдруг я понял, что надо искать совсем в другом месте. Там, где вообще ничего нельзя найти… Догадываешься где?

— Не-а, — сказал Кит, даже не раздумывая, в голове у него еще гудело и напрягаться совсем не хотелось.

— Штаб! — сверкнул глазами князь. — Я стал искать и нашел штаб Александра Македонского!

— Штаб?! — слегка опешил Кит.

— У тебя что, в детстве не было штаба?! — в свою очередь опешил князь.

Пришлось-таки напрячься. Кит раскинул гудевшими мозгами, как эскадрильей тяжелых бомбардировщиков.

— У моих друзей на даче, — вспомнил Кит. — У них был штаб в лесу. На сосне. Из досок.

Действительно, у дачных приятелей Кита имелся в леске тайный штаб, но Кит не любил залезать с ними в эту тесную каморку на развилке толстых сосновых ветвей. Не то, чтобы он страдал с детства особой боязнью высоты или боязнью замкнутого пространства, именуемой клаустрофобией, — просто он с детства любил предметы, которые можно положить в карман и носить с собой, а не те, в которые нужно самому лезть, как в громоздкий и неподвижный карман… или, опять же, подвал.

Князь же, напротив, обожал всякие штабы.

— А у меня был такой роскошный штаб тут в лесу, неподалеку! — вздохнул он печально, вспоминая золотое детство. — Рядом с жильем, а совершенно незаметно… У меня, конечно, нет главного, стратегического таланта Александра Македонского, но штабы мы оба умели делать знатные!..

И вот я попробовал представить себя на его месте. И понял, что он обязательно должен был иметь где-то свой штаб, о котором никто не должен был знать во дворце. Недалеко, но — в самом незаметном для взрослых месте… И я нашел! Это оказалась такая маленькая пещерка к северу от развалин дворца. Дупло в большом камне. Внутри, на стенке, я увидел какие-то линии и точки, выточенные явно острым железным предметом… Я пригляделся и вспомнил учебник истории Древнего Мира. Это был план расположения войск в битве греков и персов при Марафоне! Отец принес туда свой прибор — и уже через минуту мы услышали голос принца, запечатленный в камне более тринадцати веков назад! Еще я нашел там несколько заячих черепов. Принц охотился на зайцев и устраивал себе в своем штабе пикники… Однажды я и заглянул к нему на огонек! Как ты думаешь, за посланца какого бога он принял меня?

«Я не собираюсь стать миллионером», — подумал Кит, давно решив, что такие викторины не для него.

Принц Александр снова позвал князя — причем очень резким, тревожным окриком.

— За Гермеса! Конечно, за Гермеса! — бросил князь через плечо, отходя от Кита.

Принц Александр поднялся со своего места, снял наушники и, подведя капитана к правой шаровой колбе, стал что-то ему усиленно втолковывать, тыча в колбу то одним указательным пальцем, то другим. Князь только кивал и важно хмурил брови… а потом подозвал Кита.

— Вглядись! — предложил он Киту и сам ткнул пальцем в колбу. — Не видишь ли чего-нибудь особенного?

Кит вгляделся.

Трехслойная жидкость в колбе стояла почти неподвижно, только слегка «дышала».

Боясь показаться слепым и к тому же тупым кротом, Кит пригляделся до боли в глазах… и наконец, что-то заметил. Из глубины третьего, нижнего слоя на поверхность пробегала по одной прямой траектории слабая искорка. И в этом месте поверхность чуть-чуть пузырилась, как газировка и пускала вверх парок.

— Всё идет по плану, — сказал князь, но победного воодушевления в его голосе совсем не слышалось. — Отец давно предполагал, что так и случится. Вольф и его нынешний хозяин узнают, что ты пришел и определят на глазок точку, то есть дату, из которой ты проникаешь сюда. Они попытаются нанести удар именно в эту точку, потому что в этот день время становится более мягким, рыхлым… ну, это как потайной ход в неприступной крепостной стене… Вольф соберет всю энергию и пошлет в тот день один небольшой подрывной геоскаф. Поэтому его эскадра сейчас практически стоит на месте — она отдала свою энергию одному маленькому, но достаточно опасному миноносцу…

Жуткая догадка так мощно полыхнула в мозгу Кита, что он сразу очнулся, и в голове его прояснилось как никогда. В терактах он понимал куда больше, чем Александр Македонский и прочие древние завоеватели вместе взятые.

— Они что, мой дом хотят разбомбить?.. Вместе со мной… да?

Кит представил себе минувшую ночь, себя за компьютером, папаню, который расслабился и слушает у себя граммофон, маму, уставшую и сердитую, которая вот-вот войдет в комнату, чтобы разогнать сына… А в эту минуту из глубин земли — шарах! Это называется превентивным ударом… Ни в какую школу он уже не пойдет и никаких «пар» по истории не получит. Утро не наступит.

«Лебедь» со всей его умопомрачительной броней показался Киту не крепче яйца, сваренного всмятку.

— Ты слишком хорошо о них думаешь, — с кривой улыбкой ответил князь. — Они на такую ювелирную точность не способны. Я думаю, они для верности, чтоб уж точно тебя ликвидировать, заложили такие торпеды, что как бабахнут — так пол-Москвы в карстовые пустоты сразу провалится… Им мелочиться не досуг. Что им пара-тройка миллионов человек, когда они собираются дюжину миллиардов одним ластиком стереть?

Кит слышал и не верил своим ушам. Комок подкатывал к горлу, и жутко хотелось изо всех сил дать князю в зубы, чтобы он заткнулся.

— Но раз ты стоишь здесь, значит, тот день, когда я за тобой приехал, они уже не смогут взорвать, — как бы успокоил Кита князь. — Значит, хотя бы один день у нас есть в запасе… Но тот день… или ночь, в который они нанесут удар, никак невозможно перепрыгнуть или объехать. Ты его в своем времени… этот роковой день обязан прожить. Понимаешь?

Что тут понимать? Ясное дело: съезжаешь по крутой ледяной горке к крутому обрыву офигительной высоты… а с тобой до кучи — и половина населения Москвы туда, как горох…

— Вот-вот, — кивнул князь, наверно, увидев эту горку прямо в глазах Кита. — И все это означает одно — наступает звездный час еще одного члена нашей команды. Только без тебя он… вернее она в твоем времени никак не обойдется. Догадываешься, о ком речь?

— Жора… — пробормотал Кит, с ужасом догадываясь. — Жорж. Я и так в коме…

— В чем?! — не понял князь.

— В отрубе… — не нашел Кит слова поприличней.

— А-а… — напряг извилины князь. — У меня сейчас тоже в мозгах целый ком отрубей… Однако пришла пора отвлечь наше высочество от приятного чтения французских романов. Её выход!