Подземный флот маркшейдера Вольфа

Глава 9

Глава Девятая.

С испуганным папой, рассерженной мамой,

рассеянным изобретателем, застрявшим на другой планете, и наконец, спасенной-таки и практически покорённой княжною.

— Никитушка… сынок!

Кит испугался папиного голоса. Папа звал его шепотом как будто из далекого далёка… и не просто так звал, а звал на помощь.

Да еще «сынок»! Да еще «Никитушка»! Так папа не обращался к Киту уже очень-очень давно, чуть ли не с тех пор, как Кит научился ходить.

А папа вдруг резко поднялся из кресла и сделал то, что тоже себе уже давным-давно не позволял. Он прямо рванулся-бросился к Киту — и, как тот сидел на стуле, так папа и прижал его со всей силы к себе. Одной рукой за плечо, другой за голову.

— Ты можешь это… — снова зашептал папа тем самым странным, далеким, устрашающим шепотом. — Что ж ты раньше не говорил?! Ты ведь себе не представляешь, как это опасно… очень опасно!

«Еще как представляю!» — крикнул в ответ, но про себя Кит.

Теперь он стал заодно бояться того, что, не дай Бог, вдруг прямо сейчас зайдет мама, — и тогда, вообще жутко подумать, что будет…

А папа все шептал, рассказывал. Одно ухо Кита было плотно прижато к папиному животу — и Киту уже казалось, что папин голос доносится из живота, как из таинственных глубин земного шара.

Оказалось, что у папы в раннем детстве тоже проявился дар «сборщика» — может, и не такой мощный, как у Кита… И он пару раз нечаянно чинил свои игрушки. И однажды папин отец, то есть дедушка Кита, которого Кит не помнил, застукал маленького папу за моментальной починкой грузовичка и… как вы думаете, что сделал? Высек папу ремнем! Ни много, ни мало! И еще поставил в угол… И сказал, что если еще раз увидит такую забаву, то больше никогда никаких игрушек покупать не будет.

Такие угрозы и наказания выглядят безумием каким-то! Казалось бы, наоборот, радоваться нужно: сыну новые игрушки покупать больше не надо, всё сам живо починит, а в будущем станет великим инженером-сборщиком, если разовьет свой дар… Но когда папа Андрей подрос, его отец ему все очень серьезно рассказал.

Дар «сборщика» считался в их семье настоящим родовым проклятием. У папиного прадеда, то есть прапрадеда Кита, этот дар проявился очень ярко. Семейная легенда гласила, что давным-давно, в одна тысяча восемьсот восемьдесят каком-то году, где-то на Балтийском море произошло столкновение двух кораблей — пассажирского и военного. И пассажирский пароход стал тонуть. А на этом пароходе как раз и находился прапрадед, тогда еще как ровесник Кита, со своими родителями.

Военный корабль пробил пароходу бок и заодно легко погнул поручни на борту прогулочной палубы. И когда все ринулись спасаться, кто как мог, прапрадед таинственным внутренним зрением увидел искрящуюся радугу над сломанным поручнем… Оторвавшись от родителей, которые испуганно кричали ему вслед, он подбежал к поручню и… и просто взялся рукой за нужное место в нужное время.

Какой страшный вихрь тут поднялся! Дамские шляпки взлетели над кораблем стаей испуганных чаек… Корабль подбросило вверх, потом он шлепнулся на воду, подняв тучи брызг. Все попадали на палубу. Сколько криков было, можно представить! Только на этом всё и кончилось… Уже через несколько секунд корабль качался на волнах, как новенький. Никаких пробоин, никаких повреждений! Даже краска на борту вся была цела!

Все были ошеломлены, никто ничего не понимал. Зато всё очень хорошо увидели и поняли военные на своем корабле… хотя тоже, ясное дело, были слегка и даже не слегка удивлены. Один военный, судя по всему, хладнокровно наблюдал картину катастрофы в бинокль. Он-то и приметил убежавшего от родителей подростка и не только его, но и волшебное мановение его руки, от которого сначала резко выпрямился поручень и вновь соединился в разорванной части, а потом восстановился весь пароход.

Спустя полчаса на пассажирском корабле уже хозяйничали военные. Они популярно объяснили капитану, команде и пассажирам, что никакой пробоины не было — типа, всем померещилось от испуга, глюк был…

А потом все, начиная с команды, выстроились к письменному столу, установленному на палубе. За стол сел самый старший военный в черном парадном кителе, и все начали ставить подпись в каком-то особом журнале под общим заявлением о том, что никто, сойдя на берег, никогда и никому не скажет ни слова об этом странном морском происшествии.

Виновника происшествия, точнее чудесного спасения парохода и пассажиров, к новому ужасу его родителей, военные забрали на свой корабль — и он им там тоже всё в два счета починил.

Что началось потом, можно легко догадаться. Прапрадеда привлекли не к починке и строительству полезных вещей, а к созданию новых мощных вооружений… а потом он куда-то таинственно пропал.

А потом… потом жил уже после революции в Советской России некий человек по фамилии Демидов. Был он простым рабочим… и почему-то строго наказывал своего маленького сына всякий раз, как только тот брал в руки какие-нибудь железки. Одним словом, всячески мешал развитию его дара, если таковой вообще был… И только на старости лет рассказал взрослому сыну — деду Кита — необычайную семейную легенду про случай, происшедший на Балтийском море с его отцом, когда тот был подростком.

О том, куда его отец делся, куда пропал, рабочий Демидов напрочь отказался говорить. Признался только, что сам он — незаконнорожденный сын того великого таланта. Отцу якобы ненадолго удалось скрыться от военных, он провел пару лет в Финляндии или еще где-то, там и встретил свою единственную любовь… которую потом пришлось тайно оставить, чтобы не навлечь беду на нее и их общего ребенка.

У незаконнорожденного отпрыска того гения таинственный дар, если и был, то совсем слабый, а у деда, то есть папиного отца, этот дар практически не прорезался, но почти… Он рассказывал папе Кита, как во время Отечественной войны они оба — дед и прадед — все-таки пытались развить его в себе — хоть для создания нового оружия, хоть в мирных целях. Но ничего не вышло… Ничего, кроме одной безделушки, эдакого концентратора энергии, который они придумали для усиления дара. Но оказалось, что с его помощью можно только разрушать предметы, а не собирать разрушенные.

Дед Кита женился поздно и родил сына уже в то время, когда уже первые космонавты летали и когда, как он считал, такой дар снова нужно скрывать во что бы то ни стало… а то, мол, новой, совершенно невиданной гонки вооружений не избежать. И он постарался отбить у сына опасный талант напрочь. И преуспел: когда тот вырос и узнал семейную легенду, никакие «сборки» у него уже не получались, даже когда он осторожно пытался что-нибудь такое сделать.

Так дошла очередь и до Кита. Папа Андрей наблюдал за своим сыном, но в раннем детстве тот не проявил никаких особых талантов и к тому же был такой несобранный, рассеянный, что папа уж подумал: всё, никакого страшного дара — и слава Богу!

Но, наверно, на этот раз таинственный дар вызревал медленно, ждал своего часа… словно знал, что торопиться нельзя, а то прихлопнут в младенчестве, как у предков. И вот когда включились мамины «математические гены» и у Кита прорезался талант в точных науках, вот тут-то — как теперь предположил папа — оно и началось. Спящие папины гены стыковались с мамиными — тут-то и бабахнуло!

И что же теперь делать?

…Папа уже снова сидел в кресле и тревожно смотрел на сына. А Кит всё так же сидел на стуле и только потирал ухо, отдавленное о папин живот.

— Па, я знаю, что это опасно, — еще раз со всей сознательной твердостью повторил он.

— Так зачем тебе эта деталь от мотоцикла? — еще раз спросил папа, успокоившись.

И тут Кит понял: если уж папа открыл ему великий семейный секрет, то и он должен поделиться с отцом своим секретом: осторожно рассказать хотя бы то, что не напугает папу до смерти. Хотя трудно было представить, что папу что-то может напугать до смерти, до инфаркта. Можно было, конечно, просто соврать про то, что он хочет быстренько собрать старинный мотоцикл, но… нет, такое не прокатило бы.

— Па, ты веришь, что путешествия во времени… ну, в общем, могут быть? — начал Кит почти издалека.

Папа даже глазом не моргнул. Но почему-то сжал губы… и почему-то долго молчал.

— А ты знаешь, что это может быть куда опаснее, чем применение самого страшного оружия? — вдруг спросил он Кита, и снова — тем самым странным, пугающим шепотом.

У Кита перехватило дыхание…

Потом он с трудом вздохнул, выдохнул и снова глубоко вздохнул, чтобы сказать твердое и уже проверенное на собственной шкуре «да», но…

Но в этот момент дверь открылась — и на пороге появилась мама.

И Кит посмотрел на нее… как? Да, по меньшей мере, как на ввалившегося в комнату снежного человека, йети.

В руках у мамы был… да-да, тот самый старинный аристократический костюмчик, в который Кита одел чинный и расфуфыренный слуга коварного Льва Константиновича!

Ничего особо опасного лицо мамы не предвещало. Просто оно было очень удивленным и совсем немного сердитым.

— Что это у тебя, а? Почему такой дорогой театральный костюм в шкафу скомканный лежит? — совершенно, в общем-то, по делу, спросила она.

«Молыньей» промелькнула в воображении Кита такая картина: мама зашла в его комнату, решив все-таки разобраться, можно ли починить джинсы… а заодно и посмотреть, не пора ли что-нибудь еще у сына постирать или погладить.

Кит ненавидел эту мамину привычку без объявления устраивать шмон в его шкафу. Он бы тут взорвался, как бывало раньше, но… только не сейчас! Нельзя было начинать ссору-разборку с мамой в эту ответственную минуту великих откровений, хоть убейся!

— А что ты так смотришь, будто сам этот костюм первый раз видишь? — задала наблюдательная мама новый каверзный вопрос.

— Ты веришь, что путешествия во времени возможны?

Кто задал маме такой, еще более каверзный, сбивающий с толку встречный вопрос?.. Не угадали! Не Кит. У Кита в голове, вообще, полная каша была, и он бы сейчас пропал… Папа, родной папа выручил его! Это он спросил маму — да еще весело так, с приколом.

— Не верю, — четко ответила мама, продолжая глядеть на Кита. — Боюсь, мне трудно будет поверить во всё, что он сейчас расскажет…

«Это уж точно!» — безнадежно подумал Кит.

— А зря, Светик. — Папа продолжал отважно вызывать огонь на себя. — Ты же знаешь, что сейчас большая мода на исторические реконструкции. Очень полезная игра. Ребята читают книги, изучают историю, потом собираются и воображают, что на дворе какой-нибудь старинный год… Какой, Кит?

— Тысяча девятьсот пятнадцатый, — наконец обретя дар, обычный такой дар речи, честно признался Кит.

— Вот! — воодушевился папа. — Очень интересный и поучительный год!

«Всё, папаня рулит! — с облегчением вздохнул Кит. — Сейчас он заболтает…»

Но не тут-то было!

— Ты мне зубы не заговаривай! — уже всерьез стала сердиться мама, но не на Кита, а на папу. — У вас тут заговор! Ты ему деньги даешь на прокат дорогих костюмов. Вы от меня всё всегда скрываете… а вот результат. Этот аристократ, — мама указала рукой, занятой аристократическими брюками, на своего безалаберного сынка, — будет сидеть на званом вечере в своем девятьсот пятнадцатом году во всем мятом. Мне что, в этом веке под землю от стыда провалиться?!

— Ма, извини, я просто спешил, — встрял Кит, решив, что пришел его черед выручать папу. — Я все сейчас объясню…

Он уже почти придумал правдоподобную историю на основе плодотворной папиной идеи про историческую реконструкцию. Он собирался прямо взять и рассказать про обед в усадьбе… только — как про будущую затею.

Но в этот момент послышался странный звук.

Как будто старинная музыка заиграла за стеной… и кто-то запел… Точно! Это был «Последний рейс»! Только очень-очень тихий и трескучий…

Кит — вот напасть! — уже в который раз за этот долгий, почти вечный день облился холодным потом.

Мама только удивленно повернула голову в сторону, на звук. А папа вдруг вскочил.

— Погодите! Что это?! — воскликнул он и бросился к своему граммофону, который тихо-мирно стоял себе на своем столике.

Ясное дело, никакой пластинки на нем не было, и он молчал в тряпочку… то есть в трубочку.

— Как же это?! — ошеломленно пробормотал папа и осторожно протянул руку к граммофону, словно пытаясь проверить, не галлюцинация ли он, этот древний гаджет…

Тогда Кит сам вскочил. И понесся.

Он всё понял. А главное понял то, что у него на все про все одна минута, не больше!

Сделав лихой вираж, он промчался мимо мамы, выскочил из папиной комнаты и ринулся в свою… и только на пороге осознал, что он вылетел в одних носках, сбросив с ног домашние тапки.

Кит невольно выругался — не скажем как — и помчался в прихожую.

— Ты куда?! — еле догнал его оклик мамы.

— Я сейчас… — ответил Кит, лихорадочно надевая кроссовки.

Завязывать шнурки времени уже не было.

Он промчался назад, опять с риском для жизни обогнул маму, уже вышедшую из папиной комнаты, и ворвался к себе…

Так и есть — его кровать уже начинало заволакивать фиолетовой дымкой!

Кит кинулся на пол к кровати — и рывком вытащил оттуда граммофон с «обрубком» трубы.

Теперь романс «Последний рейс» был слышен куда лучше!

Но что за чертовщина: пластинка крутилась и звучала без поставленной в ее начало иглы!..

Но если присмотреться, то было видно, что от иглы к черной поверхности пластинки тянется тоненькая-тоненькая… молния-искорка.

Кит не знал и не хотел знать, как такое возможно, но он точно знал, что делать. Он аккуратно обхватил граммофон и привстал у кровати, спиной к ней, приняв такую позу… ну, извините, при взгляде со стороны можно было незвначай подумать, что Кит осторожно присаживается на невидимый унитаз. Никто же кругом не знал, что Кит приноравливается усесться на место второго пилота в старинном аэроплане.

— Ты что делаешь?! — пораженно спросила мама, уже появившаяся на пороге, и можно было подумать, что она так и подумала «при взгляде со стороны»…

И с еще большим удивлением спросила мама, переходя вдруг на жутковатый мужской бас:

— И что тут у тебя за дым?!

Известно, что любой звук превращается в бас, если его замедлить.

— Не подходи! — закричал Кит что было силы и как можно медленней, ведь иначе в своем времени мама бы услышала только ускоренный нечленораздельный визг.

Тут в комнате рядом с мамой появился папа.

Он двигался, как в замедленной съемке. Он посмотрел на Кита, широко — и при этом очень медленно — раскрыл глаза, потом очень медленно моргнул и сказал:

— Неужели это начало-о-О-О-О-с-с-сьь?

Долгое «О» доносилось до Кита гулким утробным звуком останавливающегося времени.

На черной пластинке — в том месте, где ее касалась тонкая ниточка-искра — засветилась яркая точка…

Последнее, что увидел Кит в своем времени: странное движение мамы. Она очень медленно опускалась на пол — так медленно можно падать только, если стоишь по горло в воде, в бассейне или на дне водоема.

Кит успел догадаться: мама наотрез отказывалась верить своим глазам и не нашла ничего лучшего, как отключиться от невероятной реальности, иным словом, свалиться в обморок!

«Фигово!» — подумал Кит.

Искорка на пластинке вдруг вспыхнула, как сверхновая звезда, ослепив Кита.

Он зажмурился и почувствовал, что валится на спину.

Вот сейчас он окажется на месте второго пилота в горящем и падающем аэроплане. И без всякой нужной детали! Надежда на успех — нулижды-нуль!.. Но и остаться в стороне, тихо отсидеться дома с мамой и папой он уже не мог — совесть не позволяла.

Что же делать? Кит прикинул: надо будет как-то перебраться вперед… как-то доползти по корпусу аэроплана до места первого повреждения, вызванного обстрелом, — может тогда что-нибудь получится… А если не получится? Об этом лучше вообще не думать!

Итак, Кит приготовился к худшему. Но то, что он увидел, когда приземлился спиной на что-то мягкое и, по первым ощущениям, совсем не похожее на место второго пилота, а потом открыл глаза — то было хуже всякого худшего!

Он оказался в какой-то незнакомой и противно уютной старинной комнатке, на мягком кожаном диване, а прямо перед ним стоял и недоуменно смотрел на него в старинное пенсне — очки такие, надеваемые прямо на нос! — какой-то старинный и совершенно незнакомый дядя в серой жилетке, очень белой сорочке и при галстуке-бабочке. Галстук-бабочка был черный в белый горошек, а сам дядя был похож на какого-то знаменитого русского писателя… Потом Кит проверил, на какого — на Чехова!

Пластинка остановилась, фиолетовый туман быстро рассеялся, и дядя задумчиво и немного растерянно сказал:

— Вот оно как получилось!

И так развел руки в стороны, будто изображал из себя самолет — и не какой-нибудь старинный биплан, а весь из себя современный истребитель.

«Просто улёт!» — на этот раз уже не с робостью и страхом, а со злостью подумал Кит.

И впрямь получился «просто улёт». В буквальном смысле слова. Улёт неизвестно куда. Произошла какая-то ужасная, непредсказуемая ошибка… или снова враги его, Кита, перехватили?!

Кит поставил уже никчемный граммофон на диван, вскочил с него и ринулся в бой — теперь он вертеть собой, как куклой, никому не позволил бы!

— Где я? — агрессивно спросил он.

Старинный дядя в пенсне выдвинул вперед ладонь, останавливая Кита.

— Не торопитесь, молодой человек, мне нужно подумать, — и без того уже не в меру задумчиво пробормотал он.

И, отвернувшись от Кита, он выключил странную и очень большую лампу-колбу, торчавшую вверх из патрона величиной с цветочный горшок, который, в свою очередь, был надет на блестящий штырь на круглой подставке. Можно было подумать, что это такой необычный торшер… Папе бы он точно понравился.

— А вы кто? — агрессивно надвинулся Кит на старинного дядю теперь уже с тылу.

Дядя повернулся к Киту и задумчиво посмотрел на него.

— А… действительно… — пробормотал он, словно только что проснувшись. — Позвольте представиться. Веледницкий. Януарий Федорович… Хотите перекусить с дороги?

— Какой «перекусить»! — взвился Кит, сразу все поняв.

А что поняв? А то, что он, по ошибке, угодил в гости к отцу княжны Лизы и ее брата, к тому самому великому изобретателю, который застрял где-то далеко-далеко в непонятной экспедиции и теперь от скуки ставил новые опыты… И жертвой очередного опыта стал он, Кит. И вот-вот станет княжна!

— Там ваша дочь в смертельной опасности! — неприлично закричал Кит не просто на взрослого человека, а на очень умного князя, великого изобретателя. — Отправляйте меня скорее туда… к ней!

Януарий Федорович ничуть не изменился в лице. Он только чуть опустил голову и посмотрел на Кита исподлобья. Поверх очков-пенсне.

— Не торопитесь, молодой человек, — всё так же тихо, хоть уже и не чересчур задумчиво проговорил он. — Если мне удастся отправить вас туда, куда вы хотите, то, когда бы я вас туда не отправил, вы все равно попадете в это самое «туда» и как раз в ту самую секунду, когда вы покинули мою дочь в так называемой «смертельной опасности»… Как я понимаю, на этот раз спасать ее будете именно вы, а не ее брат?

«Соображает мужик! — вдруг как-то сразу успокоился Кит. — Но чудной же! Дочке вот-вот хана, а ее папаня в коме!»

— Ну да…Жорж ни фи… ну, в общем, не успеет, — пробормотал Кит, вдруг как-то застеснявшись и… и вдруг заразившись задумчивостью. — Извините…

— Ничего. Я вас понимаю, всё так неожиданно, — с улыбкой сказал старший князь Веледницкий. — Одна беда… Вы даже не представились.

— Извините, — совсем устыдился Кит. — Я — Никита Демидов…

И он едва сдержался, чтобы не добавить: «…Может, слышали?»

— А-а… Наслышан! — уже вполне живо сверкнул глазами сквозь очки старший князь. — Значит, вы и есть тот самый легендарный Сборщик! Мы вашего появления, можно сказать, целую вечность ждали…

— Почему «ждали»? — не понял Кит. — Ваш сын… и княжна… они же сами меня нашли… Наверно, с вашей помощью?

— Э-э, молодой человек, все не так просто, — со снисходительной улыбкой проговорил старший князь и снова развел руками, только теперь как будто не взлетал куда-то, а открывал перед собой широкие двери. — Проходы во времени не каждый день открываются… Может, будет время — я попытаюсь объяснить…

И тут Кит разозлился: все ему обещают всё объяснить, да только времени нет, хотя все этим же временем распоряжаются, как… как жвачкой, вот как!

— Нет, вы уж, пожалуйста, мне сейчас коротенько так объясните, а то у меня крыша едет, — выдавил он из себя.

— А что объяснить? — забывчиво, маразматически вопросил князь профессорской внешности.

— А всё! — размахнулся руками Кит. — Раз уж вы или этот Вольф первыми путешествовать во времени смогли, почему вы тогда не можете сами будущее изменить и этого придурка там, в будущем, остановить? И почему сами не можете дочку выручить, когда энергию соберете? Вы же в любую точку времени можете попасть, верно? Если захотите. Зачем вам все остальные нужны, вся эта суета?

Старший князь посмотрел на Кита с той самой улыбкой, от которой его уже тошнило. Все они, знатоки великих тайн — хоть друзья, хоть враги — начинали вот так, снисходительно улыбаться!

— Если вкратце… — вздохнул князь и перестал улыбаться. — Время подобно так называемому буферному раствору. Вы знаете, что такое буферный раствор?

Кит помнил кое-что из популярной химии. Если вкратце, это раствор с такими свойствами, что он долго не становится кислее, если в него начать вливать кислоту… ну, до определенной концентрации.

Кит кивнул.

— Вот и представьте себе, что время, вернее, сам «раствор событий» в любой его точке, способен сопротивляться любому воздействию извне, из другого времени, — сказал князь. — И даже если вам удается что-то изменить, то при этом возникает как бы параллельное русло времени и событий в нем… То, первоначальное, остается течь по своему руслу… Но умоляю вас не воображать, будто возникают самостоятельные и параллельные миры, в которых недоумевают два Никиты Демидова. Эти параллельные русла соединены непостижимым для нашего ограниченного ума образом. И первое русло постоянно притягивает к себе новое, пытаясь слиться с ним… Для реального изменения в будущем, надо изменять прошлое на всем его протяжении к тому будущему. Хотя бы в определенных, важных узлах. И постоянно эти изменения поддерживать. Вы не сможете отправиться в прошлое и застрелить там самого себя, потому что вам придется проникать в каждую секунду прошлой жизни и в каждой секунде убивать себя вновь и вновь… и так до последнего мига, который будет истончаться до квинтиллионной доли секунды, и в каждой этой неимоверно малой доле вы прошлый будете вновь и вновь выскакивать перед дулом вашего револьвера. Вообразите, какое это хлопотное выйдет занятие! Так же хлопотно будет для вас предотвратить какую-нибудь катастрофическую беду в будущем… коли она вам суждена безоговорочно.

Князь помолчал и добавил загадочно:

— Впрочем, некоторые пытаются набраться терпения. Вот откуда вся эта суета.

Он немного помолчал, глядя на Кита, тупо переваривавшего нечто несравнимое даже с тайнами квантовой физики.

— Говоря совсем коротко, забудьте о всяких временных парадоксах. Чтобы изменить прошлое или будущее, нужно немало усилий человеческой психики, — сказал князь. — Но если психика многих людей разом взялась за это дело, то посреди всех времен как бы возникает высокая театральная сцена, отрешенная от обычного мира. И на этой сцене, где сейчас мы стоим, происходит своя великая драма со своим особым сценическим временем, отличным от того, что происходит за пределами сцены…

Князь, представив себе масштабы такой грандиозной сцены в зазеркалье вселенной, весь замкнулся в себе и замедитировал, глядя куда-то ввысь.

И вдруг столь же внезапно вернулся назад из параллельного мира.

— Видите ли, Никита, — спохватившись, снова обратился он к Киту. — Я получил тревожное сообщение от своего сына, но полагал, что здесь появится он сам… Половину всей имеющейся у меня энергии я приложил к тому, чтобы доставить его сюда с тем, чтобы проинструктировать по ряду крайне важных вопросов. Но как я вижу, они, не предупредив меня, послали вас… И как вижу, вы сами не посвящены в их затею… Детишки у меня, знаете ли, тоже с большими причудами.

«Знаю, еще как знаю…» — подумал, но не сказал Кит.

— Вот мне и надо теперь основательно подумать, как просветить и подготовить вас, чтобы не промахнуться, — продолжал старший князь Веледницкий. — На посылку вас обратно потребуется остаток моей энергии. И мне потом придется собирать ее заново… Здесь это — нелегкий и долгий процесс, а я бы тоже не хотел тут застревать еще на полгода, а то и больше. Есть тут сейчас одно срочное дело… А потом дела земные ждут, знаете ли…

— А где мы? — спросил Кит, входя в трудное положение отца молодого княжича и юной княжны «с большими причудами», отца, которого угораздило застрять вдали от больших событий в их жизни.

Януарий Федорович загадочно улыбнулся.

— Попробуйте догадаться сами. А то на слово мне не поверите, — сказал он. — Походите тут… В иллюминаторы поглядите… В общем, располагайтесь пока. Вон там, в аппарате, есть чай и морковные галеты. Уж чем богат. Многого с собой не взять было… Не стесняйтесь. Будьте, как дома.

И князь пошел к старинному письменному столу, стоявшему у стены, по которой сверху вниз спускались ряды мощных заклепок.

«Тоже дирижабль какой-то», — предположил для начала Кит и поднял голову.

Ряды заклепок тянулись через свод, в центре которого не слишком ярко светился округлый плафон.

Кит осмотрелся вокруг. Комната получалась странной, восьмиугольной формы. Слева и справа были иллюминаторы. Кит пошел к ближайшему, правому и… Идти было как-то очень легко… будто Кит в дороге успел сильно похудеть и потерять вес… Тут он чуть было не растянулся, наступив на длинный шнурок кроссовки.

«Чудной дядька, точно! — подумал он, пока завязывал шнурки. — Вообще не обратил внимания, в чем я… Если б я сюда, к нему, ломанулся в рыцарских доспехах и с мечом, тот же эффект был бы. Никакой!»

Князь Януарий Федорович, тем временем, сосредоточенно шелестел бумагами в свете настольной лампы с зеленым абажурчиком. Не похоже это было на опасную экспедицию на Южный полюс или куда подальше.

Кит подошел к круглому иллюминатору, вгляделся в неизвестную даль, как сквозь линзу. Даль была до самого горизонта слегка загромождена буро-красными каменистыми холмами. Небо над холмами было мелким, мутным и чуть-чуть сиреневатым. Сплошная пустыня внизу и вверху.

Кит вспомнил свою поездку с мамой и папой в Египет, в Хургаду… Было похоже на ту пустыню, только цвета немного другие. А еще Кит видел фильмы про Сахару. Можно найти в ней просторы и в такой раскраске, какую теперь наблюдал Кит.

«Может, он где-то в Сахаре специально прячется… — предположил Кит. — Залег на дно, как на подлодке…»

— Тот пейзаж не слишком показателен, — вдруг донесся до него голос старшего князя, не отрывавшегося от своих занятий. — Сейчас тут вечер, закат… Даю подсказку. Посмотрите в другой иллюминатор.

Кит, ничего не ответив, пошел через комнату к другому иллюминатору. В противоположном направлении открывалась та же безрадостная и безжизненная картина… Только у самого горизонта висел маленький светящийся шарик — белесый такой. И подсвеченная им атмосфера казалась синевато-коричневой мутью. Короче говоря, жутко унылый, депрессивный пейзаж!

«Луна, что ли… какая-то мелкая…» — так же мутно предположил Кит.

И тут у него волосы зашевелились на голове… и по спине как будто ёж прокатился, свернувшись клубочком…

«Что?! Солнце это?! — взорвалась мысль новогодней петардой. — Не может быть…»

— Как вы изволили заметить? — донесся до Кита голос князя.

Кит понял, что все мысли он повторил вслух, сам того не заметив.

— Мы что… — Кит уже неудержимо съезжал к жуткой догадке, как с ледяной горки прямо на несущееся навстречу дерево. — …Вообще… не на Земле?!

— Если по размеру Солнца определите наше местоположение во вселенной, ставлю «отлично» по астрономии, — вдохновенно пообещал князь, даже не повернув головы к Киту.

Вот беда! Просто хоть везде школьный дневник с собой таскай! Везде сплошные уроки и сплошные оценки! Даже на Марсе!

На Марсе?

На Марсе?!

— На Марсе… — прошептал Кит.

И в полной растерянности — точнее потерянности — отвернулся от иллюминатора. Туда теперь страшно было смотреть!

У князя оказался очень хороший слух.

— «Отлично»! — сказал он и протянул в сторону левую руку. — Давайте вашу табель…

— У меня нет…, - только и пробормотал Кит.

— Ладно, в другой раз не забудьте, — успокоил его князь, продолжая что-то чертить. — Тогда просто отпускаю вас на перемену… Чаю! Чаю выпейте… Вон там. Небось, от такого экзамена во рту пересохло. И поторопитесь немного. У нас мало времени.

— А-а… — выдавил Кит из себя.

В этом нечленораздельном «А-а» были спрессованы сорок, а то и больше самых насущных вопросов жизни и смерти, которые хотелось задать одновременно. Потому и получилось одно дурацкое «А-а»… как предсмертный крик утопающего.

С пересохшим ртом, на негнущихся ногах Кит доковылял до чайного агрегата, похожего на обычный чайно-какао-кофейный автомат, какой у них стоял в школе, около столовой. Разобраться с ним было — раз плюнуть. Даже в такой коме, в какой сейчас пребывал Кит. Он налил себе чаю в блестящую металлическую — похоже, серебряную — кружку с княжеским гербом, добрался до сахара и морковных галет и попытался использовать их в качестве успокоительных таблеток.

Мозги Кита сейчас напоминали эти безжизненные марсианские холмы, за которые заходило крохотное холодное Солнце. Никаких мыслей не было. Только одна вспыхивала изредка, как обленившаяся полицейская мигалка: «Надо же! На Марсе…»

Старший князь закончил дело, сложил несколько исписанных и исчерченных листов в конверт, поднялся и подошел к Киту, устроившемуся у чайного столика, как бедный родственник.

— Вот, возьмите, пожалуйста, — протянул он конверт Киту. — Окажите мне честь, передайте это моему сыну лично в руки.

Кит вскочил на ноги, взял конверт… И постыдился засовывать его в карман спортивных штанов.

— Сложите, как вам удобно, — заметил князь неловкость Кита. — Это не послание государю императору.

Он вернулся к письменному столу, взял стул и, вернувшись с ним, присел к гостю. Через минуту они оба попивали себе чай где-то на Марсе.

— У вас, наверно, целых сорок вопросов — и все в голове смешались, — сказал очень догадливый князь.

— Угу, — угукнул Кит, тут же страшно устыдился и быстро прожевал галету. — Извините, Януарий Федорович… Я это…

— Еще бы! — улыбнулся старший князь. — Сейчас я попытаюсь погасить лесной пожар ваших вопросов.

И он все рассказал коротко и понятно. Действительно, в опытах князя имела место одна серьезная ошибка.

Князь Веледницкий, помимо огромного «Лебедя», создал небольшой геоскаф. По его замыслу, на этом геоскафе можно было бы незаметно подбираться в глубинах Земли к огромным геоскафам-крейсерам Вольфа, как на крохотной юркой подводной лодке, и выводить их из строя. Этот геоскаф был очень маневренным и мог развивать под землей гораздо более высокую скорость благодаря использованию сил не только земного притяжения, но и Солнца, вообще гравитационных сил Солнечной системы. То есть годился и для межпланетных путешествий.

И прежде, чем воевать с великим и ужасным Вольфом, князю потребовалось слетать на Марс. В довольно-таки отдалённое будущее. Причем тайно — не только от всего человечества, но — и от собственных детей.

Вопрос «зачем?», наверно, вспыхнул у Кита на лбу, как красная лампа «тревоги».

— Мне, возможно, удастся остановить новое германское наступление… Именно здесь, в вотчине бога войны, — почему-то шепотом проговорил князь.

— Где?! — шепотом спросил Кит.

— Вот прямо здесь, — указал князь на иллюминатор. — На Марсе.

«Совсем у деда крыша съехала!» — похолодел Кит.

— Я понимаю, это звучит бредом сумасшедшего, — кивнул князь. — Это, уверяю вас, большая тайна. Я посвящаю вас в нее, поскольку почти не сомневаюсь в том, что и вам когда-нибудь придется помочь мне. Ударом из какой-то иной эпохи… Пожалуйста, ничего не говорите моим наследникам. А то они, как и вы сейчас, подумают, что их батюшка положительно и окончательно свихнулся. Даёте слово?

— Ага… — пробормотал Кит и спохватился. — Даю-даю… Честное слово!

Это свое честное слово Кит вспомнит в свое время… вернее — в своем времени, а именно — следующим летом, когда начнется новая удивительная история и он столкнется с новой неведомой и сокрушительной силой — со Спящей Охотницей.

А пока Кит решил на всякий случай отвлечь гения:

— Долго летели… — посочувствовал Кит.

— Примерно одну миллионную долю секунды, — уточнил князь.

— Мгновенная транспортировка в пространстве, — восхищенно догадался Кит, вспомнив научную фантастику. — Вы и это изобрели?

— Не в пространстве, а во времени, — уточнил князь. — Именно сдвиг во времени позволяет переноситься в любую точку вселенной.

Князь достал золотые карманные часы, нажал на головку, крышечка открылась, заиграла звонкая механическая мелодия.

В тот же миг за окном… то есть за иллюминатором словно сверкнула молния…

— Вот и они… Немецкие псы-рыцари, — загадочно проговорил князь. — Точно по расписанию. Вам пора эвакуироваться.

— В прошлое? — невольно, с опаской уточнил Кит.

— Если вы торопитесь выручить мою дочь, то истинно так — в то время, которое для вас уже стало замшелым и изъеденным молью прошлым, — сказал князь.

Он шустро поднялся и стал колдовать с той самой большой лампой-колбой, стал щёлкать всякими тумблерами на ее штативе. По всему видно было, что это — типа, волшебная лампа, но не Алладина, а Януария.

— Представьте себе реку, — по ходу дела, проговорил князь. — Это поток времени. Мы плывем по его течению. Но если мы хотим не просто жить-поживать, а вырваться из потока и переместиться в прошлое или будущее, мы должны прорыть отдельный канал, срезающий расстояния… Но далеко не всегда и не везде это возможно сделать. По берегам реки времени вздымаются невидимые, непреодолимые и таинственные скалы, через которые напрямую не пробиться… Нужно дожидаться дня, пока река пронесет тебя по ущелью мимо скал и ненадолго откроется ровный простор. Именно поэтому прямая связь между прошлым и будущим возможна только в строго определенные моменты, в строго определенные даты календаря. И я вам советую набраться терпения: эти дни, если вы уж плаваете по параллельным каналам времени и спасаете мир, эти дни, ничем не примечательные для окружающих вас людей, могут для вас растянуться надолго…

Кит чуть не сказал «угу». Сдержавшись, он просто кивнул.

— Я вижу, вы уже обвыклись в этой мешанине времен и относитесь к ней по-философски, — усмехнулся князь в ответ на молчание Кита. — Может, и к лучшему, что я еще задержусь здесь. Наши недруги на Земле наверняка опасаются, что я затаился где-то в засаде и по этой причине вдвойне опасен. Поэтому и не идут на бедных Жоржа и Лизу в атаку на танках и аэропланах.

«Уже идут!» — чуть не закричал Кит, но решил не пугать отца, который еще не может сам прийти на выручку к своим детям.

— Вообще-то, уже начинают… — осторожно сказал он.

— Детишки держатся мужественно? — задал князь вполне княжеский вопрос.

…И вполне по-княжески спокойно.

— Угу, — не сдержался Кит, озадаченный невозмутимостью старшего князя.

— Я знаю, что вы им сможете помочь, — с большой уверенностью сказал князь, даже не поморщившись на это дурацкое «угу», достойное снежного человека, йети. — Так какая там смертельная опасность угрожает Елизавете?

Ну, наконец-то!

Кит осторожно и кратко рассказал, стараясь не налегать на спецэффекты.

— Да, признаться, коллизия и вправду нешуточная, — оценил князь ситуацию без особо трагических чувств, вздохнул и свел брови. — А вы, как я понимаю, настроены серьёзно?

— Еще как! — Кит даже возмутился вопросу.

Князь снял с носа свои очки-пенсне, а с уха крючочек на серебристой цепочке, тянувшейся к оправе. Потом он так же неторопливо отсоединил от оправы тоненькую цепочку, положил пенсне на столик и… и треснул по ним сверху кулаком!

Кит чуть не подпрыгнул от испуга.

Стекло в одном из овалов рассыпалось…

Но на этом пытка интеллигентных очков не кончилась. Князь взял оправу, легонько постучал ею по столику, чтобы стеклышки осыпались совсем, а потом просто погнул дужку несколько раз и сломал ее.

— Теперь — полный ажур, — оценил князь наведенные разрушения. — Сможете?

Кит понял, наконец, замысел князя. Опять предстоял экзамен. Само собой у Кита получалось, а вот на «оценку»…

Но не успел он сказать «не знаю», как увидел знакомые искорки, которые засуетились на столе и облепили сломанные очки, будто светящиеся муравьи. Больше всего их собралось на одном, совсем неприметном осколочке линзы.

Лови момент! Кит протянул руку и даже весь потянулся к этому осколочку. Он не то, что взял его, а просто прилепил к указательному пальцу, тихонько надавив на него… Палец ощутил жжение, как от муравьиного укуса. Кит бросил короткий взгляд на оправу — и приставил осколочек туда, куда его душа просила.

Дунул со стола в лицо теплый ветерок, маленький вихрь подхватил и закружил обломочки и осколочки… И всё! Пенсне можно было снова надевать на нос. Князь рисковал не зря.

— Готово! — сказал Кит.

Он даже как-то не особо порадовался успеху — приелось что ли?

Князь сидел, как окаменевший, и смотрел на восстановленное пенсне.

— Всё уже… — еще раз невольно подтвердил Кит, уведомив князя о завершении фокуса.

И тут он догадался, что невозмутимый и чудной князь потрясен до глубины души.

— Феноменально! — наконец прошептал князь. — Я пытался представить себе эти трансформации… но чтобы так эффектно… уму не постижимо!

И вдруг движения князя стали быстрыми, будто само время заторопилось и двинулось гораздо быстрее.

Князь порывисто протянул Киту цепочку от очков.

— Берите! — очень живо и воодушевленно сказал он. — Берите и не удивляйтесь. Она сделана из того самого металла, который пошел и на некоторые детали нашего аэроплана-«кентавра».

— Трансформера, — догадался Кит.

— Что? — не понял в свою очередь князь — разные века, разные термины! — но тут же догадался: — Да, пожалуй, можно и так назвать… Этой цепочки при ваших способностях будет достаточно. Вы готовы?

О, как вдруг заторопил князь!

Кит опять бессовестно угукнул, засовывая цепочку в карман спортивных штанов.

На самом же деле, он успел как-то сильно расслабиться в старинных гостях… и теперь даже заробел, вспомнив про подвиг, который ему предстоял.

— Ваша невозмутимость просто удивляет, — восхитился князь, не зная про фирменную Китову бесчувственность, залитую поверх всех страхов.

Он указал на диван:

— Тогда садитесь.

Кит встал из-за стола и покорно двинулся к дивану.

— Хотя минутку… — вдруг остановил его князь. — Извините, Никита. Впереди у вас большие приключения… Вы не хотите предварительно заглянуть?

— Куда? — не понял Кит.

И вдруг понял! Князь намекал, что перед большими приключениями очень даже стоит заглянуть… вернее забежать… ну, вы сами знаете, куда… И почему только все эти остальные супер и не очень супер герои во всех книгах и фильмах как будто вообще, извините, не писают и не какают, будто не живые люди, а просто киборги, как тот же Терминатор. Кит был всё-таки человеком, а не киборгом, а потому чисто по-человечески решил не стесняться и позаботиться о спокойствии на все ближайшее будущее, в котором точно будет не до того…

В маленькой кабинке, под большим железным бачком с длинной цепочкой он только успел поудивляться: «Надо же… и это я делаю на Марсе… никто никогда не поверит!» И он еще прикинул, а не надежнее ли прихватить заодно и вот эту длинную и толстую цепочку, с помощью которой спускают воду известно где. Может, она больше пригодится? Но спрашивать у князя не решился… а спросил другое, когда уже вышел из кабинки и сел на диван:

— А граммофон?

— Для вас лишний груз, — твердо сказал князь. — У детей есть еще один… А мне пригодится. Не исключено, что с его помощью я ускорю процесс возвращения. Звуки этого романса оказались просто уникальным проводником во времени… К тому же такое символическое название — «Последний рейс».

— Хорошо бы, не последний, — само собой вырвалось у Кита, и он уточнил: — Для меня хотя бы…

— Да, всё в мире относительно, — сделал гениальный вывод князь. — Агрегат готов к транспортации. И позвольте вам, Никита, дать одно напутствие… Вы там, на Земле, своим талантом особо не разбрасывайтесь, а главное, не демонстрируйте его на публику. Вы не фокусник, у вас всё по-настоящему, и восторженные аплодисменты вам не нужны, они вас только испортят… И далеко не всё, что сломано и разрушено, подлежит восстановлению. Многое стоит оставить в покое развалин… Рекомендую вам: прежде, чем решитесь восстановить что-либо из созданного руками человеческими, возьмите да помолитесь, чтобы не вышло чего лишнего… Не знаю, верите ли вы в Бога или нет, но все-таки помолитесь Ему на всякий случай… Примерно так: «Боже, сделай так, чтобы у меня ничего не получилось, если от этого будет больше вреда, чем пользы»…

Кит слегка растерялся от такого напутствия, потом прикинул и как всегда решил уточнить:

— И так каждый раз молиться, чтобы ничего не получилось?

— Хм… — прикинул и князь. — Смею заметить, весьма полезная идея!

И он нажал на самую главную кнопку.

В «лампе» заискрили два металлических уса — и между ними образовалась электрическая дуга необычного фиолетового оттенка.

— Передайте моим сорванцам, что я их очень люблю, что нестерпимо скучаю по ним и, главное, что непременно вернусь… — проговорил князь, и голос его становился все ниже и ниже. — Просто скажите, что «скоро»… А теперь соберитесь. Никита! Представьте себе, что вы уже на месте второго пилота… Лучше закройте глаза.

Кит и так уже весь сжался… и, можно сказать, весь целиком зажмурился.

— Как говорится, Ангела-хранителя вам в дорожку, — пожелал князь, и голос его уже звучал со всех сторон и даже сверху, с марсианских небес, гулким стереофоническим басом. — И да поможет вам Бог!

Накатила теплая волна. Ослепительно полыхнуло.

Кит зажмурился, а в ушах у него зазвенело…

…и тут же зарокотало! И в лицо ударил уже не теплый и мягкий, а холодный и резкий поток воздуха.

Никиту ударило спиной об не слишком жесткую, но и вовсе не уютно-диванную поверхность.

Кит распахнул глаза.

В них ударило солнце… А в нос ударил маслянистый дым!

Кит даже не стал вертеть головой и оглядываться по сторонам, чтобы, чего доброго, не испугаться любой из грозивших со всех сторон опасностей — вражеских аэропланов или уже такой близкой и грозящей гибелью земли.

Княжна Лизща сидела впереди и, верно, готовилась красиво умереть. Кит только глянул ей в затылок и сразу понял — не надо отвлекать её от героических мыслей или спасительных молитв… а то она всё испортит, и тогда они точно гробанутся. Он сделает ей сюрприз чуть позже. Если успеет.

Он живо выудил из кармана цепочку от очков-пенсне и… Куда же ее приткнуть в подбитом аэроплане, в какое тайное место сборки?

Нигде не видно было таких нужных, таких спасительных искорок…

Кит чувствовал, как его все сильнее клонит вперед… Еще немного — и аэроплан войдет в штопор! И тогда — всё… Конец!

Вымученный рокот-треск дымящего двигателя уже превращался в захлебывающийся кашель. Стало трясти…

Идея проползти вперед по корпусу и добраться до подбитого двигателя выглядела теперь явно суперменской, без голливудских каскадеров и спецэффектов совершенно не выполнимой, то есть — попросту идиотской!

Еще чуть-чуть — и Кит страшно бы испугался самого ближайшего будущего. Впору было звать папу с мамой!

И вдруг Кит заметил прямо перед собой, как из металлического обода, окружавшего по корпусу место пилота, от мелкой тряски начинает, как крохотный грибок, сам собой вылезать то ли винт, то ли заклёпка… и вылезает не просто так, а разбрасывая мелкие, редкие искорки!

Озарение! Тут-то и снизошло на Кита озарение!

Кит протянул свободную руку, подцепил «грибок» за шляпку и изо всех сил дернул вверх. Вулканчик искорок ударил из отверстия!

Другой рукой Кит попытался поднести очёчную цепочку к отверстию так, чтобы ее концом попасть прямо в извергающее искорки отверстие.

— Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы получилось! — невольно взмолился он наперекор совету князя Веледницкого.

Аэроплан трясло, цепочка дергалась и раскачивалась… и вдруг ярко засветилась, как раскаленная!

— Ой! — вскрикнул Кит от ожога и, отпустив цепочку, отдернул руку.

Цепочка на миг превратилась в прямой светящийся стержень… и вдруг, как макаронина в рот, всосалась в отверстие.

В тот же миг Киту сильно обожгло пальцы другой руки. Из них вырвалась-вылетела раскаленная заклепка и тут же присосалась к своему законному месту, откуда была извлечена.

Аэроплан содрогнулся. Ослепительный золотистый фейерверк вспыхнул впереди. Киту послышалось, что княжна вскрикнула…

Спустя пару секунд фейерверк погас… и вместе с ним исчез поток темного дыма.

Всё! Двигатель аэроплана урчал, как новенький! Он рокотал натужно, но уже бодро и довольно. А аэроплан стал задирать нос все выше и выше, в чистое небо.

Сердце гулко и страшно часто стучало в ушах Кита, будто изо всех сил помогало вылеченному на лету, восстановленному двигателю аэроплана.

— Ну, Боженька, спасибо Тебе, если Ты есть! — еле двигая страшно сухим языком, прошептал Кит, как-то растерянно решив, что сам он тут был вообще не при чём.

И его бросило из жара в холод. Он стал жутко мерзнуть!.. Ясное дело, Кит сидел в аэроплане в легком спортивном костюмчике. Самая опасная опасность отступила, стресс утих, и Кит почувствовал реальность такой, какой она была…

И тут к нему пришла первая нормальная и здравая мысль:

«Она ж меня тут заморозит! Вниз надо!»

Кит огляделся: они летели над полями и лесами… Это раз. Вражеский аэроплан продолжал лететь поодаль, по правому борту. Это — два!

Кит посмотрел назад. Там, в небесах, выше и тоже поодаль, тащилась дурацкая и бесполезная Петровна. Это — три… А «четыре» — то, что вражеский аэроплан с пулеметом снова шел на сближение.

«Второй попытки не будет, это точно!» — не столько со страхом, сколько со злостью подумал Кит и, подавшись вперед, заорал во всю глотку:

— Сажай! Сажай!

Княжна потянулась вверх и, насколько смогла, развернулась к Киту… Кажется, ее глаза сделались величиной со стекла ее больших пилотских очков.

— Заводи! Заводи граммофон! — срывая голос, и оттого визгливо и противно прокричала она.

Княжна явно решила, что Кит так никуда и не девался-спасался, а попросту застрял от страха в аэроплане. Она сама от стресса даже не заметила, что Кит где-то успел переодеться.

— Вот дура! Ни фига не понимаешь! — злобно, но еще не громко прорычал Кит, а потом снова заорал, тоже срывая голос: — Нет граммофона! Выкинул на фиг! Сажай!

И он замахал руками, показывая, что и вправду нет у него уже никакого ящика с пластинкой «Последний рейс». Не будет этот рейс последним — и точка!

Княжна разинула рот, застыла, как в стоп-кадре… а потом ожила, махнула рукой, отвернулась и… пошла на вираж.

«Ну, тормоз!» — с облегчением вздохнул Кит, обозвав княжну для порядка и уже без всякой злости.

Вражеский, хоть и родной, русский пилот, тем временем, пришел в себя после демонстрации невероятного фокуса, а именно — мгновенного тушения и капитального ремонта аэроплана на лету. И теперь он, видно, решил потребовать его, то есть фокус, на «бис»… Короче, он пустился вдогонку, снова нацеливая свой гнусный пулемётик.

Княжна резко повела машину на снижение…

Кит узнал уже знакомые ему места! Поле, за ней река… По другую сторону поля — возвышенность, заросшая высоким лесом. Кит увидел сверху усадьбу среди деревьев. Как её?.. Веледниково…

Кит прикинул, что делать, когда при посадке аэроплан превратится в мотоцикл… Опять, что ли, хвататься изо всех сил за княжну?! Надо прицелиться к талии, так что ли?

Что-то резко щелкнуло и вспыхнуло яркой искрой рядом с ним, на кромке борта! И тут же что-то маленькое и злобное резко ткнуло в плечо — и тоже вспыхнуло! Кит глянул в сторону, откуда ткнуло… и обомлел! Это же вражеский летчик дал новую очередь из пулемета!

Кит не успел испугаться, как провалился вниз, отстав от кресла — и тут же жестко догнал его задом. Это княжна резко сбросила высоту.

— Господи, помоги! — взмолился Кит.

Он всерьез так взмолился всего-то второй раз в жизни… а первый раз был всего-то минутой-другой раньше!

Аэроплан, снова весь дрожа, шел на посадку. Двигатель натужно рокотал…

Кит ожидал, что княжна в нужное время даст команду, но все не было и не было никаких команд. Кит напрягал слух, а мгновения тянулись, как долгие часы и — уже без применения всяких фантастических граммофонов времени.

Посадочная полоса стремительно понеслась навстречу. Кит напрягся и принял позу мотоциклиста, ожидая, что вот-вот очутится в седле старинного Индиана Твин… и даже руки вытянул так, чтобы уж без команды и всякого княжеского позволения или приказа ухватиться за княжну…

Внезапно впереди вспыхнуло широкое кольцо мерцающих искр, потом второе — и аэроплан стал пролетать сквозь них, как цирковой тигр сквозь горящие обручи. И каждое феерическое кольцо накатывало порывом жаркого воздуха…

Вдруг аэроплан резко тряхнуло!

Земля! Старинный самолетик побежал и запрыгал, словно от радости, по твердой земле… Крылья его засветились… и стали таять… потом заискрил корпус аэроплана… и тоже стал таять на глазах. Кит напрягся сильнее и… провалившись чуток, ударился задом о мотоциклетное седло.

В первые мгновения мотоцикл показался страшно длинным… И тормозя, он быстро сокращался… и приближал, приближал княжну.

От торможения Кита сильно клонило носом, и он успел подумать, что удержится в седле, обойдясь и без княжны… но в тот же миг его уже немилосердно, рывком, дернуло-швырнуло вперед, он ударился лбом в спину княжны, внезапно оказавшейся перед ним на расстоянии выдоха, потом получил страшный пинок под зад и… И дальше полетел сам, уже без всякого аэроплана-мотоцикла!

Кит перелетел через княжну и через кувырнувшийся мотоцикл, приземлился — и прокатился тоже кувырком по мягкому песчаному грунту, а потом — проехался по густой траве.

Странное дело: он совсем не расшибся! А когда вскочил на ноги и мельком оглядел себя, оказалось, что он не только не ободрался, но и почти не замарал свой новенький, белый с красными обводками, спортивный костюм. Наверно, уберегла его в чужом веке та «защитная пленка» его собственного времени, о которой говорил младший князь… Может, и с неба тоже не так страшно падать, как ему грозили? «Не, это лучше не проверять», — благоразумно рассудил Кит.

И больше ни о чем он не успел поразмышлять, увидев, что княжна в своем родном веке расшиблась не на шутку. Она лежала навзничь в пыли и песке, на краю посадочной полосы. Мотоцикл валялся метрах в трех от нее и продолжал бессмысленно вертеть колесами.

Кит бросился к княжне… И жутко обрадовался, увидев, что она дышит — глубоко и часто.

— Ты как? Жива?! — выдохнул он, бухнувшись около нее на колени.

Княжна с трудом приподняла левую руку в лётной перчатке и коснулась левого глаза… вернее очков.

Кит очень осторожно приподнял лётные очки княжны и сдвинул их на шлем.

— Жива?! — невольно повторил он, от растерянности решив, что без очков ей будет не только лучше видно, но и слышно.

Княжна ничего не отвечала. Она смотрела на Кита недоуменно и страдальчески, потом то ли поморщилась, то ли улыбнулась и… и потрогала рукав его спортивного костюма.

«Ну да, я не призрак», — чуть не сказал Кит.

Но оказывается, дело было в другом…

— Ты вернулся… — тихо и благодарно пролепетала-прошептала княжна. — Ты вернулся…

Кит понял и обиделся.

— Ну да! Я ж не… — Он задумался, какое нелитературное слово будет тут к месту, и нашел одно, очень даже старинное: — Я ж не крыса корабельная какая-то, чтобы смыться — и всё… Надо ж было жестянку твою починить.

Княжна смотрела на Кита… как? Стыдно сказать «как»… С обожанием! Киту даже страшно стало от такого ее страдальчески-обожающего взгляда, и он наглухо замолк.

— Ты починил… — благодарно прошептала княжна. — Спасибо…

— Не за что… Так получилось, — смущенно повинился Кит.

— Ты меня опять спас… — еще более благодарно и обожающе прошептала княжна, и глаза ее заблестели… и даже настоящая слезинка покатилась из уголка ее левого, особо прекрасного в эту минуту глаза.

Тут Киту стало уж совсем невмоготу, и он отвел взгляд. Он вообще отвернулся и стал смотреть, что делается вокруг. И очень вовремя занялся этим делом. Оказалось, что из дальнего леса выступила длинная цепь солдат с винтовками! Солдаты не бежали с криками «ура», в атаку на Кита и выведенную из строя княжну, а двигались медленно и очень осторожно, словно шли по топкому болоту… или в замедленном времени. Пока они казались вдалеке совсем маленькими, оловянными и безобидными…

Кит смотрел на них, будто видел их на экране, сидя в кинотеатре. Иным словом, страха он в эту минуту совсем не испытывал, видно, успев израсходовать весь его запас за этот слишком долгий день. Однако, глядя на медленно приближавшуюся цепь солдат, Кит ясно сообразил, что если он не пошевелится, то весь его сегодняшний труд по спасению княжны пойдет насмарку.

Что-то, тем временем, все сильнее гудело в небесах. Заподозрив, что будут бомбить, Кит посмотрел и в ясные небеса. Вражеского аэроплана не было видно. Зато с нарастающим гулом приближалась, постепенно снижаясь, дурацкая и бестолковая Петровна, глаза б ее не видели! Из ее нижней части во все стороны били струи пара.

— Ты можешь встать? — спросил Кит.

— По-моему, меня немного ранили… — с опаской сказала княжна и указала левой рукой на правую.

Тут только Кит короткую темно-красную полоску на правом плече княжны. Ей страшно повезло: пуля прошла вскользь по плечу, разорвав комбинезон и только повредив кожу.

— Похоже, по касательной прошло, — так и определил Кит, приглядевшись. — Надо быстро сматываться отсюда.

Княжна крепко сжала предплечье Кита и попыталась подняться. Кит помогал ей, как мог аккуратно и вежливо. Но только княжна встала на ноги, как отчаянно вскрикнула и вся прямо обвалилась-рухнула вниз.

— Нога! — простонала она.

Непонятно, что случилось — перелом или растяжение. Одно было ясно — княжна сама идти не сможет. Положение на твердой земле показалось Киту куда более безвыходным, чем недавно в небесах. Как собрать развороченный «жигуль» или подбитый аэроплан, он знал, а вот на то, чтобы собрать слегка покалеченную княжну, у него не было никаких супергеройских гипермегаспособностей…

Кит прикинул расстояние до усадьбы. Метров сто до подъема, потом еще сотня — в гору. Даже если эти солдаты вроде бы родной, российской, но в этот час очень даже вражеской армии будут догонять их, как в замедленной съемке, все равно дело — дрянь.

Бывает так, что в минуту опасности вертятся, колобродят в мозгах самые дурацкие мысли. Вот и у Кита, пока он оценивал безнадежную обстановку, вертелась одна такая. «Вот интересно, — подумывал он, — носит ли Дум Ленку на руках?.. Наверно, где-нибудь втихаря… Или у них совсем не бывает такого?» Как Дум возил Ленку на плечах и радовался, как верный осёл, Кит видел, но это что — это просто детская развлекуха. А вот дама на руках — это ж совсем другое дело. Это ж…

— Слушай, — с трудом сглотнув, выдавил из себя Кит. — Мне это… придется тебя нести… наверно.

— Я помогу! — вдруг очень живо отозвалась с земли ушибленная и раненая княжна. — Держись крепче!

Она схватила его сначала за кисть, потом за локоть, потом за плечо — и так, словно забираясь вверх по Киту, как по дереву, поднялась на ноги. Вернее — на одну, здоровую ногу.

— Выпрямись, а то не удержишь меня и клюнешь носом! Курам на смех! — совсем ожив, уже вовсю командовала княжна. — Готов?

— Вроде… — ответил Кит, куда ж деваться.

— Подхватывай! — Княжна здоровой рукой ловко и сильно обняла Кита за шею и подтянулась.

Кит сделал все, что мог. И — о, чудо! Княжна вся оказалась у него на руках — совсем не такая тяжелая, как он боялся. Даже наоборот — легкая, как… Нет, ну все-таки не как пушинка, это точно!

— Только не торопись, мой герой… — прошептала княжна Киту в самое ухо. — А то всех врагов и вправду рассмешим до животных коликов… Ты не бойся, брат нас сейчас прикроет.

«Дождешься его! „Прикроет“… Как бы сам там не накрылся…» — предусмотрительно не сказал вслух Кит и пожалел, что его не видит Дум. Тот сдох бы от зависти… А Ленка Пономарева?.. А та — от злости, это точно! Причем не на Кита, а на Дума!.. Вот какие тайны жизни стал постигать Кит.

— А мне-то чего бояться? — деловито хмыкнул он. — Мне тут у вас пули не страшны.

— Мне тоже нечего бояться, — прошептала княжна. — Ведь со мной ты…

— Уроню… — мрачно предупредил Кит.

Княжна сразу притихла.

Кит шел широким, мощным шагом по направлению к усадьбе и прикидывал… Кто может выйти навстречу и помочь им? На эту летающую консервную банку по прозвищу «Петровна» и ее экипаж, похоже, надежды никакой, хотя она и гудит-пыхтит-тарахтит в небесах всё громче и громче…

Кто остался там, в усадьбе? София Христиановна… Она, чего доброго, «Трех мушкетеров» запоем читает и вообще ничего не слышит, у нее сейчас в мозгах шпаги звенят. Александр Македонский?.. Ищи ветра в поле, как говорил про него какой-то из Евсеичей. Он, небось, где-то с персами или индусами всякими воюет, как бывало… А их обоих — этих предательских Евсеичей — или уже выгнали… или за измену вообще расстреляли и повесили по законам военного времени…

Вдруг Кит заметил впереди, среди деревьев и кустов, что-то белое и стремительное… И в следующее мгновение из лесу в чистое поле вылетел на белом коне… кто? Правильно! Кому еще вылететь против всех врагов на белом коне, как не самому Александру Македонскому! Нашелся ветер в поле и очень даже кстати!

— Я же говорила! — восхищенно выпалила княжна.

— Не знал, что он тоже твой брат, — ощутив укол в сердце, хмыкнул Кит.

— Я бы на твоем месте сейчас не иронизировала бы, — прямо-таки всерьез обиделась-рассердилась беспомощная княжна.

Юный Александр Македонский мчался галопом на выручку — и Кит просто не поверил своим глазам: будущий великий завоеватель мира скакал, держа повод… в зубах! А в каждой руке у него было — и вы тоже не поверите! — по револьверу!

Принц Александр примчался, страшно сверкнул глазами, страшно оскалился, что означало веселую боевую улыбку — и стал палить из обоих стволов в сторону цепи солдат, опасливо двигавшихся следом за Китом на почтительном расстоянии.

Кит читал когда-то про так называемую «стрельбу по-македонски». Древние македонские воины славились тем, что искусно бились двумя мечами. Вот и стрельбу разом из двух пистолетов в двадцатом веке назвали «македонской». Теперь получалось, что «стрельбу по-македонски» придумал не кто иной как сам же Александр Македонский! Кто бы знал, сколько удивительных тайн таит История!

«Греческий гость» палил, белый конь под ним шарахался в стороны и поднимался на дыбы!

«И в него не попадешь, и сам он ни в кого не попадет», — своим холодным рассудком математика прикинул Кит и осторожно оглянулся.

Оказалось, всё равно польза от стрельбы была приличная — цепь залегла, а значит, остановилась.

Шуму и грохоту делалось все больше — приближалась-снижалась дурацкая Петровна. Уже ветром от ее пропеллера качало траву под ногами и волосы на макушке.

«Сейчас точно на голову сядет!» — только и успел подумать Кит, как…

…как сверкнула позади страшная «молынья» — и как грохнул жуткий, оглушительный гром!

Белый конь взвился на дыбы, и будущий великий Александр едва усмирил его. А Кит, невольно пригнувшись в испуге, чуть и вправду не выронил княжну.

— Я же говорила, брат нас прикроет! — торжественно объявила княжна.

— Предупреждать надо… — только и буркнул Кит, представив чудовищную картину уничтожения вражеской армии с помощью управляемого грозового разряда. Это вам не голливудские спецэффекты!

Не успел Кит достичь со своим особо хрупким грузом подъема в гору, как и сам юный князь Георгий Януариевич Веледницкий оказался в их рядах. Он с проворством циркового акробата спустился с Петровны по висячему трапу, а сама летающая драндулетина, управляемая Томом Эдисоном, вновь набрала высоту и полетела над деревьями к усадьбе.

— Славно пугнули! — весело сказал князь и при этом как-то очень нехорошо, ехидно посмотрел на Кита. — Они там теперь до ночи залегли… Все, небось, в штаны от страха наложили.

— А что, никого не убило? — удивился Кит.

— А вы, Никита, хотели, чтоб убило? — совсем противно поморщился князь, пристроившись рядом. — Революция и гражданская война, вообще-то, еще не начались, и мы своих принципиально не убиваем. А если жаждете крови, тогда задержитесь здесь, в старой России, еще на годик-другой. Вот тогда вы увидите настоящую бойню, а не ваши игрушки в волшебной шкатулке с окошечком!

Кит догадался, что так князь называет компьютер.

— Довольно тебе, Жорж! — снова резко ожила княжна и едва не кинулась из рук Кита на его, Кита, защиту. — Пока ты там прохлаждался в небесах, меня-то как раз чуть не убили по-настоящему… ранили… А Никита меня спас… и между прочим, за один день — дважды!

Князь, шедший рядом, как будто споткнулся. Он забежал вперед и, развернувшись, к ним лицом, зорко осмотрел сестру.

— Действительно! — с легким смущением проговорил он, убедившись, что ранение не опасно. — Приношу свои извинения…

— Значит, вы нарочно не сбивали самолет? Он же нас обстреливал и чуть не сбил? — мрачно спросил Кит, начиная понимать происходившее.

— А вы как думали! — взмахнул руками князь и снова пристроился рядом.

— Значит, и Александр сейчас палит просто так… развлекается… — сделал логический вывод Кит.

— Да, мы его предупредили заранее, — подтвердил князь и вдруг стал трясти перед носом Кита руками. — Никита, нам нельзя никого убивать! Мы должны справиться с врагами без крови… Иначе нас постигнет фиаско… полная неудача. Когда-нибудь вы сами постигнете эту мистическую истину.

— А с маркшейдером Вольфом… с геоскафами… — не находя толком, что сказать, пробормотал Кит.

У него самого руки уже онемели и готовы были отвалиться, но он уже поклялся себе, что должен донести княжну сам. А она только тихонько дышала, пригревшись…

— Сами увидите… — загадочно ответил князь.

— Но ведь нас самих-то могли и убить, между прочим, — заметил Кит. — Чуть-чуть не убили.

— Во-первых, «чуть-чуть» не считается, — заметил князь. — А во-вторых, не убили же… Как ни крути, Господь Бог всё устроил по нашим молитвам… Вы же, наверно, молились, когда там, — он указал рукой, одетой в пижонскую рыжую перчатку, в чистые небеса, — вас совсем припекло…

Кит промолчал, не зная, как лучше ответить… а просто говорить «да» не хотелось, почему-то стыдно стало.

— …А раз так, значит, пока мы всё делаем, как нужно, — выдал мистический вывод князь.

Вдруг он снова скривил физиономию, будто боролся, но не смог побороть ехидную аристократическую улыбку. И не вытерпел:

— Может, вам помочь?

Если бы князь не приходился княжне родным братом, Кит убил бы его! Точно! По-настоящему! И без всяких этих дурацких дворянских вызовов на дуэль…

— Язва ты, Жорж! — снова подала голос княжна. — Одно слово, язва!

— Знаю, — ухмыльнулся князь и сделал на ходу изящный поклон. — За это меня скоро расстреляют большевики. И очень даже заслуженно.

— Дурак! — почти неслышно, вернее так, чтобы мог услышать только Кит, прошептала княжна с горечью в голосе.

Кит, стиснув зубы, преодолел со своим хрупким грузом весь подъем к усадьбе. От злости на князя у него открылось второе дыхание, и он чувствовал, что сможет подняться с княжной на руках хоть до самой обсерватории, хоть до самых небес, но… но невольно замер как вкопанный, когда увидел, что парадную дверь усадьбы им открывает… кто бы вы думали?