Под сенью пророчества

Глава 8

Оглянувшись по сторонам, Лиасса поежилась и в который уже раз подумала: и чего ее понесло по городу гулять? И что теперь делать? Спросить у кого-то, как пройти к Ратушной площади она боялась, уж больно много страшных историй довелось ей услышать от Фалона и Милны о том, что творилось в больших городах: и о нападениях, и о похищениях, и даже о продаже в рабство… Помнится, тогда она была в ужасе и потрясенно спросила, почему власти ничего не делают, на что Фалон лишь хмыкнул и пояснил, что они вполне могут быть замешаны… И вот теперь Лиасса, заблудившись в Эранте, бездумно бродила по улицам, вглядываясь в прохожих и пытаясь понять, кто из них может подсказать ей дорогу и не навредить…

Печальные мысли прервал мужской крик:

— Безрукая! Ты что натворила, как мне теперь заказы выполнить! Уйди с глаз моих долой!

— Сам дурак, не больно-то и хотелось этой гадостью дышать! Подавись своей работой, — ответил ему визгливый девичий голос.

В доме впереди открылась дверь, и наружу выбежала растрёпанная девица. Хлопнув дверью, она сделала неприличный жест, заставивший Лиассу покраснеть, и зашагала по улице. Девушка покачала головой: да уж, в деревне за такое той девице бы юбку задрали да выпороли так, что неделю сесть не могла бы! Бросила взгляд на вывеску дома, из которого та выбежала, и охнула, не веря своей удаче. Поправив платье и проверив, аккуратно ли заплетена коса, заспешила к двери.

Толкнув дверь, она оказалась в небольшой лавке. Навстречу ей повернулся пожилой мужчина: полностью седой, с усталым взглядом бледно-голубых глаз и морщинами, прорезавшими высокий лоб.

— Что вам угодно, теа? — отрывисто спросил хозяин лавки. Девушка приметила и горькую складку у губ, и слегка дрожавшие руки.

Вдохнув знакомый запах, Лиасса спросила:

— Почтенный тен, я хотела бы спросить, не купите ли вы у меня кое-какие травы?

Мужчина приподнял брови:

— Какие именно?

— Ядогон, ирный корень и жабья трава.

Хмурый взгляд травника обежал ее с ног до головы и слегка посветлел:

— Как вас звать, юная теа, и откуда у вас столь редкие у нас травы?

— Меня зовут Лия, я с севера. Травы я сама собирала, и сушила как надо, вам понравится! Только надо на постоялый двор за мешком сходить…

Мужчина оценивающе посмотрел на нее:

— Пожалуй, я бы купил ваши травы, Лия… Далеко вы остановились?

— Я не знаю, — беспомощно призналась та, — постоялый двор называется «Приют путника», а далеко ли он…

— Недалеко. Кстати, меня зовут тен Долер. Идемте, я позову мальчика вас проводить. Видно, вы недавно в столице?

Лиасса кивнула, выходя следом за травником на улицу. Тот махнул рукой пареньку лет двенадцати, бесцельно слонявшемуся неподалеку:

— Эй, Улик, проводи тею до «Приюта путника» и обратно.

Постоялый двор оказался действительно недалече: через час Лия в сопровождении Улика подошла к лавке Долера, за ее плечами висел мешок с драгоценными травками. Получив медную монетку, мальчишка убежал, довольный, а травник усмехнулся:

— Ну что ж, показывайте.

Лиасса кивнула и принялась бережно доставать из мешка свои сокровища. Травник зажег еще несколько свечей и принялся рассматривать ее добычу. Взял в руки, помял, понюхал, коснулся одной из травок кончиком языка и устремил на девушку внимательный взгляд. Казалось, он принял какое-то важное решение. Поколебавшись немного, он проговорил:

— Значит, девица, ты с севера, и в Эранте недавно. А родня у тебя здесь есть?

— Нет. Но есть друзья, которые меня ждут, — чуть отступила назад девушка.

— Не бойся, я тебе ничего не сделаю, и у меня есть к тебе одно предложение. Ты ведь травница, так?

— Дома ученицей была, у меня и мама, и бабка, и их бабки были травницами и знахарками.

— Ну тогда смотри. Я могу купить твои травки, и мы расстанемся. А могу купить их и предложить тебе стать моей помощницей. Ежели ты согласишься на мое предложение, будешь жить здесь, столоваться вместе со мной, и я буду платить тебе сверх того две серебрушки в месяц.

Лиасса задумалась, закусив губу и насупившись. Циркачи пробудут в столице не больше двух недель, и она уже заранее боялась остаться в этом огромном незнакомом городе одна. А так и жить где будет, и не одна, а уж работы она не боялась. Да только ж это он сейчас речи сладкие ведет, а кто знает, что случится, когда она в его власти окажется?

Видно, тен Долер понял, какие мысли ее одолевают, потому что покачал головой, улыбаясь:

— Меня бояться не стоит, не обману. Коль согласишься, пойдем к стряпчему да контракт подпишем. Ты хоть грамоте-то обучена?

— Обучена… А контракт — это чего такое? И чего такое стряпает этот… стряпчий?

— Ты что ж, совсем с глуши? Ну не злись, Лия, — усмехнулся травник, — уж больно говор да манеры у тебя деревенские. А контракт — это бумага такая, где записано, что каждый из нас делать должен, а тот, кто их составляет, называется стряпчим. Ну а коль я что не так сделаю, ты сможешь в стражу пожаловаться или тому же стряпчему. Ну так как?

— А чего я-то? — девушка все еще боялась верить.

— Я уже немолод, и помощник мне нужен в любом случае. А ты уж точно поумней той дуры, что настои мои перепутала, да и травки твои высушены как надо. Значит, знаешь толк в нашей работе.

— Только я ж не смогу долго работать, — сдалась Лиасса, — я в Магическую Школу хочу…

— В Школу?! — глаза травника поползли на лоб. — У тебя дар есть? И знаешь, как его для приготовления настоев использовать?

Она кивнула, заставив хозяина покачать головой:

— Ох ты ж… Тогда буду платить четыре серебрушки. Ну что, пойдем к стряпчему?

— Прям счас? — Лиасса не верила своему счастью, целых четыре серебрушки в месяц, стол да жилье!

— А чего ждать? Подпишем контракт, да завтра работу и начнешь. Ну а коли в Школу поступишь… Ладно, то разговор долгий, пока сговоримся на четыре месяца, как раз после того и экзамены начнутся.

Контора стряпчего находилась через два дома от лавки травника. Пока они шли, Лиасса старалась не вертеть головой по сторонам, слова тена Долера о ее речи и манерах запали в душу, и сейчас девушка ругала себя за то, что допустила слабину. Эх, привыкла она за эти месяцы к тому, что можно не дрожать все время! Похоже, пора отвыкать…

Контракт девушка читала долго, мучительно пытаясь понять, что именно там написано: вроде почти все слова понятные, но смысл хитро закрученных фраз доходил до нее с пятого на десятое. Наконец она отодвинула бумаги и вздохнула:

— Чего мне делать-то надо?

— Одну минуту, теа, — ответил ей стряпчий, пожилой сутулый мужчина, и обернулся к травнику, — друг мой, на пару слов.

Они вышли за дверь, а Лиасса прислушалась. Они говорили тихо, но для ее слуха вполне различимо:

— Долер, ты уверен в том, что поступаешь правильно? Скажи откровенно, ты и правда берешь ее на работу или… прости, друг мой, пленился свежим личиком?

— Лиртан, ты действительно подумал, что у меня могут быть такие мотивы?!

— Ну, или ты мог ее попросту пожалеть…

— Знаешь, в чем-то ты прав, но главное в другом: мне обязательно нужен помощник, я уже не могу смешивать сложные составы — руки дрожат. А эта девочка подходит как нельзя лучше: она потомственная травница, к тому же деревенская, а значит, вежливая и воспитанная. И вместе с тем достаточно упрямая, чтобы сбежать из дома и добраться до столицы. Я дам ей защиту и помогу освоиться в городе, а она даст мне возможность сохранить многих клиентов.

Лиасса осела на стуле. Слава Богам, значит, она и вправду нужна травнику как работница! Когда мужчины вернулись, стряпчий сказал:

— Теа Лия… А фамилия какая?

— Фамилия? — в который раз Лиасса почувствовала себя так, как будто все вокруг говорили на каком-то непонятном языке.

— Лия, как твоя деревня зовется? — голос тена Долера был мягким.

— Никак, у нее нет названия, — растерянно посмотрела на него девушка, — у нас рядом ни одной деревни нет, так что все просто говорят, что деревня у Торенских гор…

— Лиртан, запиши: теа Лия Торн. Запомни, коль кто спросит, твоя фамилия Торн. А теперь подпишись вот здесь.

Прикусив от усердия кончик языка, Лиасса написала свое новое имя, стряпчий поставил печать и сказал:

— Ну вот и все. Теа Лия, отныне вы на четыре месяца помощница тена Долера в обмен на кров, еду и четыре серебряных монеты в месяц.

— Идем, Лия, уже вечер, тебе надо обустроиться, — улыбнулся ее новый хозяин. — Ты говорила, у тебя здесь друзья?

— Да, мне надо им рассказать, что сталось, — кивнула она.

— Ну вот устроишься и сходишь.

Комната оказалась небольшой, зато в ней было все необходимое: кровать, стол, пара стульев и шкаф. Ситцевые занавески на окне с настоящим стеклом придавали комнате уют.

— Вот, теперь это твоя комната. Здесь никто не жил, так что немного пыльно, но я думаю, ты с этим справишься. Вообще-то у меня есть экономка, она следит за порядком в доме и готовит, но у нее заболела мать, и она уехала на неделю. Ну что, еще что-то?

— А… — девушка смутилась, но прошептала, чувствуя, как загорелись щеки и уши, — отхожее место?

Мужчина хмыкнул, созерцая ее покрасневшее лицо, подошел к окну, выходящему на задний двор, и указал:

— Вон, будочку видишь? Там оно и есть. А вон там, — ткнул пальцем в другую сторону, — баня, ее топят раз в неделю, но можно погреть воды на кухне и помыться в любой день. А вообще через пару дней вернется Хания, вот она тебе все и покажет… Так, сама дорогу к постоялому двору найдешь?

Лия кивнула: дважды пройдя по этому пути, она запомнила его наизусть.

— Ну тогда ступай. Да не задерживайся: скоро стемнеет, а на улицах Эранта ночью опасно. Вот, возьми ключ от дома, и не забывай запирать дверь, когда уходишь.

Через два часа Лия вернулась, ее провожал Сиран: как оказалось, у нее незаметно появились кое-какие вещи. Распрощавшись и пообещав обязательно навестить труппу перед отъездом, девушка поднялась в свою комнату и облегченно вздохнула. Вот и еще один шажок на пути сделан. «Мамочка, надеюсь, я все делаю правильно» — шепнула она, закрывая глаза.

Коррис стоял и смотрел на то, как заходящее солнце опускается в воды моря. Впрочем, смотрел — сильно сказано, красочная картина совершенно не интересовала его. Сжатые губы, белые заострившиеся скулы, закаменевшее тело — все в нем выдавало состояние крайней ярости. Подошедший к нему Орван вздохнул и негромко позвал:

— Капитан.

Коррис развернулся и уставился на помощника потемневшими почти до черноты глазами:

— Всех вывели?

— Да, командир. Я и думать не мог…

— И никто не мог, — взгляд Корриса устремился к выходу из прибрежной пещеры, откуда его люди выводили и выносили пленников, — Боги, Орван, ты только посмотри на них! Сколько в Ронтаре не слышали о работорговцах?

— Сотни лет, — кивнул тот, — но я другого не понимаю… Теперь, когда Пути закрылись, для морской торговли нужны гребцы на галеры, но зачем женщины и дети?

— Не знаю, и это меня пугает. Что с их пособниками?

— Упакованы в лучшем виде, будет подарочек палачам из Тайной службы.

Коррис помрачнел еще больше и покачал головой:

— Нет. Пока их доставят в Эрант, пока там что-то выведают, здесь успеют спрятать концы в воду. Мы займемся ими сами.

— Сами?! Капитан, мы готовы, но вы… Если об этом узнают…

— Я стану изгоем в обществе, — кивнул Коррис, — плевать. Орван, эти мертвые малыши… За такое я с огромным удовольствием попробую на этих подонках все, что только смогу придумать! И на том, кто их прикрывает… Знаешь, когда я понял, что нам предстоит делать и на кого работать, я хотел было отказаться, и рад, что этого не сделал! Ладно, идем!

По губам жрицы скользнула легкая улыбка. Она развернулась и поприветствовала вошедшего в зал мужчину:

— Здравствуй, Атисс. Что привело тебя сюда?

— Алисса… Скажи, что происходит?

— О чем ты? — недоумение в ее голосе было, казалось, совершенно искренним.

Атисс лишь покачал головой. Прошедшие годы добавили седины в его волосы, но он был все также силен и крепок. Внимательно посмотрев на Алиссу, он вздохнул:

— Ты так его и не простила? Ты же знаешь, не так уж он и виноват…

— Я не хочу говорить об этом. Что было — прошло, важно лишь настоящее и будущее, и узор уже плетется…

Последние слова она проговорила в некоем подобии транса, глаза Атисса вспыхнули. Он сделал шаг вперед и взял жрицу за плечи:

— Сестренка, пожалуйста! Что ты видишь? У нас есть надежда?

— Надежда есть всегда, — Алисса улыбнулась брату, — а с тех пор, как Шассэр снова ожил — и подавно. Но беда в том, что больше я ничего не чувствую! Если пророчество истинно, он дал своему носителю право и обязанность выбора, и кто знает, куда ведет этот путь?

— Шассэр защищает его?

— Нет, скорее испытывает и прячет от нас. Именно поэтому я не могу его найти, лишь чувствую, что он жив.

— Хотя бы так… но неужели действительно нет никакого способа почувствовать носителя, найти его?

— Я узнаю его только в одном случае: если он войдет в храм. Но ты ведь хотел говорить не об этом, так?

— Ты права. В Ронтаре творится что-то странное, и меня это пугает: мы знаем, что можем ждать от Императора, но если империя распадется…

— Я не разбираюсь в политике, брат, но на днях кое-что поняла: похоже, кто-то пытается возродить Древних богов. Зачем — не знаю, но если это произойдет… тот Миридан, который мы знаем, исчезнет, и наступит время тьмы и крови…

Атисс изменился в лице:

— Спасибо, Лисси. Получается, похищение Шассэра могло быть с этим связано?

Алисса помрачнела, устремив взгляд куда-то вдаль, затем вздохнула и заговорила, в ее голосе слышалась горечь:

— С тех пор, как Варина похитила Шассэр, я все пыталась понять: зачем? Ведь если она хотела причинить боль Рессару, этого можно было добиться и другим путем. И только теперь я догадалась: то, что происходит сейчас… было бы оно возможно, оставайся Пути открытыми по-прежнему?

Ее брат покачал головой:

— Нет. Когда в любой конец того же Ронтара можно было добраться за несколько дней…

— Власть Императора была неоспоримой, — подхватила Алисса, — а сейчас?

— Сейчас наместники провинций превратились практически в самовластных правителей. Значит, и война тоже могла быть начата ради этого, а еще чтобы ослабить оба наши народа, посеять недоверие и ненависть…

— И ради крови. Не забывай, что Древние боги получали силу от жертвоприношений!

— Лисси, но кто может стоять за всем этим?

— Я знаю только одно: тот, кто делает это, жаждет силы и власти.

— Надо сказать Рессу… И… ты уверена, что по-прежнему не хочешь видеть его? Вам же обоим плохо от этого…

— Уверена. А сейчас ступай, мне нужно остаться одной…

— Вы за это ответите! — градоначальник безуспешно попытался вырваться из рук Шарта, глядя на свой горящий дом. — Я буду жаловаться Его Величеству! Я дворянин, а не какой-то там простолюдин!

— Дворянин? Тот, кто забывает о присяге и продает своих людей в рабство, им считаться не может! А жаловаться… Пожалуешься, тварь, если от тебя хоть что-то останется!

Ледяной голос заставил градоначальника задрожать, а направленный на него взгляд — отшатнуться. Казалось, на него в упор взглянула Мора, в глазах цвета грозового неба он прочитал свой приговор. Оглянувшись по сторонам, он понял, что не дождется ни сочувствия, ни помощи: на лицах людей из пленившего его отряда без труда читались гнев и ярость, а наемники, на которых он так рассчитывал, сложили оружие почти сразу после начала штурма. Впервые за годы он понял, что действительно попался и бухнулся на колени:

— Прошу вас! Я заплачу сколько скажете, не губите! У меня жена и дети!

— Ах ты, гад такой! — не выдержал один из тех, кто разгромил его поместье.

— Взятку предлагаете? — это исчадие Темных Богов в мундире капитана шагнуло к нему, — интересно, и сколько стоит твоя жалкая жизнь? Может, ты сможешь воскресить тех, кто умер из-за твоей подлости и жадности?!

Градоначальник взвизгнул и обмочился, заставив капитана презрительно скривиться:

— Орван, привяжи этого засранца и подготовь инструменты. Посмотрим, кто еще в этом замешан…

— Не надо, я и так все скажу, клянусь! — дрожа мелкой дрожью, провыл градоначальник.

— Что ж… Орван, запиши, а затем упакуй его и его семейку, нам пора возвращаться в столицу.

Коррис бросил последний взгляд на арестованного и шагнул прочь, сопровождаемый женским криком, ударившим его в спину словно стрела:

— Палач! Будь ты проклят!

— Я уже проклят… — шепот не услышал никто, как и не увидел боли, на миг исказившей его лицо…

— Лия, на сегодня достаточно, — негромко окликнул тен Долер.

— Сейчас, я почти закончила, — откликнулась та.

Травник покачал головой, глядя на склонившуюся над столом девушку, и подумал, как ему повезло, что она заблудилась именно в этой части города. Да, именно благодаря ее зельям ему удалось-таки перетянуть к себе клиентов от Картана, выиграв в их давнем соперничестве за место поставщика для трех аристократических семейств… Если бы еще получилось Ханию усмирить, все-таки жить в одном доме с двумя враждебно настроенными друг к другу женщинами удовольствие то еще! Хмыкнув, он вышел из комнаты и направился в сторону столовой, откуда доносились аппетитные запахи.

Как только дверь за ним закрылась, Лиасса отложила ступку и пестик и потянулась. Поднявшись, принялась наводить порядок, чутко прислушиваясь к тому, что творится в доме.

Первые два дня в доме тена Долера пролетели незаметно: Лиасса освоилась с его инструментами и необычной печкой, помогла рассортировать травы, а первым же вечером начисто вымыла свою комнату и постирала занавески. К ее удивлению, поднимались в этом доме позже, чем она была приучена, да и работа заканчивалась раньше. Для привыкшей вставать с петухами и работать до темноты девушки это было странным и необычным.

В первый же день после завтрака тен Долер бросил на нее задумчивый взгляд и произнес:

— Лия, нам надо поговорить о твоем даре. Скажи, ты можешь использовать его только для приготовления лекарств или умеешь исцелять? И если да, то лечила ли ты кого-нибудь магией?

Лиасса растерялась. Судя по голосу травника, она сделала что-то неправильное, но что?

— Да, исцелять могу и лечила тоже, — робко призналась она.

— Никому об этом не говори! Скажи, те, кого ты лечила, могут выдать тебя магам? Не спеши, подумай!

Выдать магам?! Это что, так плохо? Вздрогнув, девушка принялась вспоминать всех, кого лечила. Ну деревенские-то не страшно, они так и не поняли, что у нее магия есть, циркачи не выдадут, а вот тот капитан… Она снова вспомнила острый взгляд серых глаз и поежилась. Слава Богам, что она тогда мальчишкой представилась!

— Нет, никто не выдаст, — покачала головой она.

— Хвала Богам! Запомни, Лия: маги считают преступлением, когда кто-то кроме тех, кто закончил Магическую Школу, использует магию. Понимаешь? Коль тебя на этом словят, дар заблокируют навечно!

— Но… а как же настои? — окончательно растерялась девушка.

— Понимаешь, Лия, когда готовятся настои, силы там добавляется капля, да и та, как маги говорят, не оформленная, — поймав ее непонимающий взгляд, травник хмыкнул и продолжил, — словом, когда маг исцеляет, там как-то сложно все закручено, и силы берутся не только целителя. Поэтому маги и говорят, что нельзя неумехам целительством заниматься, а как поймают кого, так и наказывают. А еще, — он усмехнулся недобро, — все, кто Школу закончили, десятину от своих доходов платят Школе, да еще десятину — в казну, поэтому невыгодны магам свободные целители! Поняла?

— Поняла, буду молчать как рыба, — кивнула Лиасса.

— И никого больше не исцеляй, — поставил точку в разговоре тен Долер, — люди разные бывают, не стоит рассчитывать на их благодарность.

Лиасса напоследок оглядела комнату, которую хозяин называл непривычным ей словом «лаборатория» — в первый день ей пришлось несколько раз повторить его, прежде чем удалось выговорить название без запинки. Снова подошла к приготовленным для отправки клиенткам флакончикам и коробочкам и покачала головой. Тен Долер готовил не только лекарства, для знатных рей он изготовлял душистую воду и разные штуки, что те наносили на лицо, чтобы красивей стать. Интересно, как этим пользоваться? Хозяин на ее вопросы не отвечал, только строго сдвигал брови и говорил, что порядочные и скромные девушки лица не раскрашивают…

Тряхнув головой, Лиасса задула свечи и вышла из комнаты. Пока шла по коридору, вздохнула: интересно, какую гадость ей скажет Хания сегодня?

Экономка была женщиной примечательной: высокая, пышногрудая блондинка с ярко-голубыми глазами и острым языком. Она рано овдовела, детей у нее не было, и вот уже лет десять управляла хозяйством тена Долера. До появления в доме Лиассы она была единственной женщиной в доме и, как казалось девушке, была неравнодушна к хозяину. С ним она всегда была ласковой хлопотуньей, Лиассе же доставались язвительные замечания по поводу внешности, манер и деревенского говора.

Лиасса вдруг остановилась от пришедшей ей в голову мысли. Ну не может же Хания и вправду думать, что хозяин питает к своей помощнице какие-то чувства? Или и вовсе попросту ревнует? Фыркнув, девушка решила, что если экономка еще раз заденет ее — спросит прямо.

В столовой было пусто, и она вздохнула с облегчением, принимаясь за еду. Однако спокойствие длилось недолго: в дверь вошла Хания, тут же бросив язвительно:

— И как тен Долер позволяет тебе за одним столом с ним сидеть? Даже есть как надо, и то не умеешь!

Она принялась собирать со стола, бубня себе под нос:

— Лезут в приличный дом всякие, разве ж порядочная девушка с дому сбежала бы? Небось, и мать такая же была…

Лиасса в ярости вскинула на Ханию глаза, заставив ту отшатнуться и сделать обережный знак: в глазах всегда смирной и послушной девушки бушевало пламя. Отодвинув тарелку, она встала одним гибким движением и шагнула навстречу:

— Не смейте так говорить о моей маме! Она была замечательной, самой лучшей! А вы… Коль положили глаз на хозяина, так признайтесь ему, а не шипите на меня змеюкой подколодной!

Хания поежилась и попыталась отвести глаза, но странная помощница тена Долера словно держала ее, во взгляде ее была какая-то жутковатая сила. Экономке вдруг стало страшно, она впервые подумала, что эта девица ее и отравить может, и никто не защитит…

— Я… — ее голос дрогнул.

Лиасса сощурила глаза:

— Может, перестанете ко мне цепляться ровно репей к собачьему хвосту? Хотите хозяина окрутить, так я вам не помеха, мне б только спокойно до экзаменов в Магической Школе дожить! А ежели я делаю чего неправильно, так сказывайте, как надо! Я-то знаю, что столичным манерам да речам не обучена…

Прозвучавшая в последних словах горечь вдруг заставила Ханию поежиться и новыми глазами взглянуть на ту, которую она невзлюбила с первого взгляда. 'А правда, чего я на нее взъелась-то? — озадаченно подумала женщина, — будто поколдовал кто! Были ж уже помощницы, и много хуже ее!'. При этой мысли виски прострелило острой болью, вырвав у нее короткий стон.

— Теа Хания, что с вами? — пробился сквозь боль голос Лии.

— Голова заболела вдруг, — простонала экономка, держась за виски.

Лиасса протянула руку и тут же опустила. Ведь говорил же ей тен Долер, а она, дура набитая, чуть не выдала себя!

— Сейчас принесу лекарство, подождите.

— Не надо, уже проходит, — покачала головой Хания, — надо ж, ты что, мне и вправду помочь готова была?

— Я не люблю, когда кому-то больно, — тихо ответила девушка, — раз вы в порядке, я пойду.

— Ты не доела…

— Спасибо, мне чего-то не хочется.

Лиасса направилась к выходу. Вспышка гнева и странной уверенности прошла, и она чувствовала только усталость и отчаяние: что ждет ее в Магической Школе, если она и с экономкой договориться не может? Что же с ней не так?

— Лия, — окликнула ее Хания.

Девушка застыла: за две недели та в первый раз назвала ее по имени! Повернувшись, взглянула удивленно. Хания вздохнула:

— Ты это… Не серчай, я и сама не знаю, чего на тебя так взъелась. А речи да манеры… Я и сама не знатная рея, да только ты и правда говоришь да ведешь себя неправильно. Если хочешь, буду тебя поправлять… чтобы не позорила дом, в котором живешь!

Последние слова она проговорила, сурово сдвинув брови, но Лиасса вдруг ощутила, как с ее души упал камень. Она поклонилась экономке:

— Благодарствую за науку.

— Иди уж, — махнула на нее рукой Хания, — завтра учить начну. Может, хоть за городскую сойдешь. И носом не шмыгай, позорище!

— Неран, какие новости? — принц Ориан поднял голову от бумаг и уставился на помощника, — садитесь!

— Пусто, — вздохнул тот, устало опускаясь в кресло, — кто бы нам ни противостоял, он очень талантливый конспиратор. Каждый из арестованных знает лишь одного подчиненного и прямого руководителя, а с верхушкой заговора… Словом, всё так же, как с Горвалом дер Жентар: говорят обо всем, кроме этого.

— Маги? — короткий вопрос принца вряд ли бы понял кто-то, знающий его хуже, чем Неран.

— Не уверен, что стоит привлекать их. Полагаю, они замешаны: вряд ли без помощи магии можно было добиться того, чтобы такие трусы, как тот же Горвал молчали, несмотря на пытки. И к сожалению, последние события не позволяют рассчитывать на верность владеющих Силой… Амулеты же не дают возможность определить, находится ли человек под ментальным воздействием… Ваше Высочество, неужели Император не понимает?

Неран не закончил, принц же помрачнел и покачал головой:

— Увы, дядюшка так боится смерти, что прислушивается ко всякому, кто обещает продлить ему жизнь! А поскольку это под силу только магам… Этот его последний указ… Столько веков было потрачено, чтобы взять магов под контроль, и вот пожалуйста: один трусливый старик росчерком пера сделал их независимыми от короны!

Неран только вздохнул, зная, что наступил начальнику на больную мозоль. Увы, были вопросы, по которым Император не слушал даже своего главу Тайной службы… Остается только молиться, чтобы не повторились события семисотлетней давности…

То время в хрониках называлось Магическим Мятежом или Смутой, и считалось самым страшным и темным периодом в истории империи. Даже архивариусы, проживающие жизнь среди древних фолиантов, не могли дать ответа на вопрос: как вышло, что маги смогли взять такую силу?

Тысячу лет назад в Ронтаре каждый, кто закончил Магическую Школу, напрямую подчинялся Совету магов, в который входили директора Магических школ и несколько наиболее сильных магов разных стихий. И неважно, к какому роду ты принадлежал и чьим вассалом являлся до получения диплома! Тех же, кто пытался использовать магию и при этом не учился в одной из Школ, попросту уничтожали… Так продолжалось почти триста лет, и в какой-то момент независимость владеющих Силой достигла такого уровня, что они стали неподсудны короне, и более того — несколько важнейших должностей в правительстве оказались сосредоточенными в их руках. Казалось бы, чего еще желать? Но некоторым власти никогда не бывает достаточно… Вот и тогдашний глава Совета — дальний родственник императорской династии — решил, что корона будет куда лучше смотреться на его голове, чем на юном императоре Кэриане. Двадцатилетний император был коронован после странной и скоропостижной смерти родителей, и казался умудренному опытом магу легкой добычей. Однако молодость не помешала Кэриану действовать мудро и загодя готовится к противостоянию. Попытка переворота не удалась лишь потому, что против магов поднялись армия и народ, ненавидящий их за высокомерие и презрительное отношение ко всем, кому не повезло родиться обычным человеком. Война была страшной, следы ее остались и поныне: в некоторых местах их числа тех, где солдаты империи и немногие сохранившие верность законному императору маги сражались с заговорщиками, до сих пор на свет появлялись странные, будто искаженные неведомой силой животные и растения. В земельных реестрах империи те земли именовались Запретными, и все разумные люди избегали их. Лишь некоторые отчаянные головы решались преодолеть свой страх ради призрачной надежды найти магические артефакты далеких времен. Многие из них гибли: кто-то на Запретных землях, кто-то, вернувшись домой с добычей — от непонятных болезней, кто-то от рук бандитов, что караулили на границах удачливых охотников, ведь за находки платили, и платили щедро.

Смута продлилась почти десять лет, и кто знает, чем бы она закончилась, если бы Кэриану не пришла помощь с неожиданной стороны. Кшаси открыли для войск императора свои Пути, на которые до того ни разу не ступала нога человека, и возможность почти мгновенно перебрасывать войска во все точки гигантской империи переломила ход событий. Многие маги погибли тогда, многие наследственные линии пресеклись, и теперь Повелители стихий остались лишь в легендах. Законы изменились: Магический совет был распущен, отдельное судопроизводство — упразднено, а магам запретили занимать ответственные посты как в армии, так и на гражданской службе. Вместе с тем им вменили в обязанность служить короне пять лет, и уклонение от службы каралось жестоко: диплом мага уничтожался, а его сила запечатывалась. Семьсот лет империя жила мирно и процветало, и вот все подошло к концу…

Неран негромко спросил:

— Неужели у нас нет хотя бы одного верного человека среди магов?

— Если и были те, кто не алкал власти, они погибли в войне с кшаси, честно исполняя свой долг. И порой мне кажется, что это было одной из скрытых причин начала войны. Если мои предположения истинны… кто бы ни стоял за всем этим, он одним выстрелом убил нескольких оленей: рассорил Ронтар с Кшасаэром, ослабив оба народа, уничтожил Пути, практически истребил верных короне магов… И, что немаловажно, сделал наследником престола слабого и безвольного дядюшку Миранна! Ведь останься в живых его старший брат, он вряд ли бы позволил бы своему отцу подписать этот идиотский указ!

Некоторое время в кабинете царила тишина, потом принц тряхнул головой и спросил:

— Ладно, вернемся к делам. Что происходит в Вентерисе?

Неран хмыкнул:

— Наш капитан навел там шороху! Вот, — он достал пухлую папку, — это жалобы дворян провинции на его самоуправство и жестокость.

Принц усмехнулся, открыл папку и пробежал первый попавшийся лист глазами, а затем брезгливо его отбросил:

— Дворяне… Рассказывай!

— Он нашел многих, замешанных в работорговле. Судя по донесениям, во всем этом есть что-то странное: работорговцы захватывают не только мужчин, но и женщин и детей, причем несколько раз отряд дер Сартона находил их убитыми.

— Детей?! — принц побледнел.

— Да. Именно после первой такой находки рен Коррис перестал отправлять пойманных к нам… Вернее, те, кого привозили в столицу, были…

— Что ты мнешься?

Неран вздохнул:

— Словом, если я правильно понял, капитан дер Сартон не гнушался лично допрашивать тех, кого считал виновным. Кое-где в этих бумагах его называют Вентерисским палачом… А вы же знаете, как к этому могут отнестись в свете…

— Действительно, как в светском обществе могут отнестись к тому, кто выполняет свой долг, даже если ради этого нужно замарать руки? — в голосе принца звучала холодная ярость. — Как ты считаешь, его отряд еще нужен в Вентерисе?

— Нет, сейчас там нужнее опытные дознаватели, я уже послал десяток ему на помощь.

— Отзывай отряд в столицу. Я хочу поговорить с реном Коррисом, возможно, у него будут соображения по поводу происходящего — из тех, которые нельзя доверить бумаге. Да и отпуск он и его люди давно заслужили!

— Я сегодня же отправлю гонца, — склонил голову рен Неран. — Как все-таки плохо без Путей!

— Будь Пути по-прежнему открыты, вряд ли бы в империи творилось такое, — вздохнул принц, — ладно, займемся делами. Мне через два часа предстоит бал, опять изображать из себя светского бездельника…