Поцелуй чернокнижника

Глава Первая

Через шесть месяцев после Раскола

Адалин прерывисто вздохнула и сжала губы. Ревенант² на дороге впереди развернулся к ее машине, его конечности безвольно качнулись от внезапного движения. Светящиеся белые глаза существа встретились с пристальным взглядом Адалин, и ревенант напрягся, широко открыв рот, чтобы издать нечеловеческий крик. Несмотря на то, что Адалин не могла слышать этот звук из-за поднятых окон, она слышала подобное так много раз за последние несколько месяцев, что чувствовала это нутром.

Она крепче сжала руль.

— Мы в безопасности.

— Я знаю, Адди, — сказал ее брат Дэнни с пассажирского сиденья. — В любом случае, это лишь один.

Но даже один ревенант был опасен.

Ревенант бросился к машине, не заботясь о своем благополучии, двигаясь неестественным, дергающимся шагом, который, казалось, должен был вывернуть суставы существа. Кусочки плоти, видневшиеся через изорванную, запятнанную и выцветшую от времени одежду, выглядели так словно были обожжены неделями палящего солнца.

Даже после шести месяцев взаимодействия с этими существами, Адалин все еще иногда испытывала трудности, чтобы не видеть в них людей. Когда они были повреждены так сильно, как этот, было немного легче, но она была там, в самом начале, когда они только начали подниматься. Она видела худшее.

Каждый из этих призраков когда-то был человеком. Но когда Раскол разделил Луну пополам, и Земля задрожала, как будто разваливалась на части, что-то изменилось. Что-то нарушило законы жизни и смерти так же неумолимо, как раскололо Луну. Различать что реально, а что нет, стало сложнее с тех пор.

Старые правила, казалось, больше не работали.

Она взглянула на указатель уровня топлива и стиснула зубы. Индикатор показывал пустой бак, а маленький значок бензоколонки горел красным. Они ехали буквально на парах топлива. Они останавливались на четырех заправках — четырех! — и на каждой не было бензина. Она слила столько топлива, сколько смогла, из брошенных машин, мимо которых они проезжали, но те жалкие капли бензина, что ей удалось добыть не стоили того риска, которому она подвергала себя и Дэнни, чтобы добыть их. Либо все остальные ездили, пока их баки не опустеют, либо кто-то опередил ее, забрав все топливо.

Адалин понимала, что это неизбежно с того самого момента, как им повезло найти машину — она знала, что им рано или поздно снова придется идти пешком. А до этого момента, она собиралась использовать машину, чтобы увезти их как можно дальше от опасности.

Оглянувшись на ревенанта, Адалин нажала ногой на педаль газа. Машина на мгновение заколебалась, прежде чем рвануться вперед, двигатель взревел, как дикий зверь, отвечающий на вызов врага, несущегося навстречу.

Боковым зрением, она увидела как Дэнни вскинул руку и вцепился в ручку над дверным проемом.

— Адди, что ты делаешь? — Все ее тело напряглось. Она крепче вцепилась в руль, пока не заболели костяшки пальцев. — Мы не можем позволить этому преследовать нас. Ты же знаешь, эти твари будут гнаться за машиной милями, если их ничто не отвлечет.

Адалин посмотрела в сверхъестественные глаза немертвого существа непосредственно перед столкновением. Ревенант не уклонился от лобовой атаки. Автомобиль врезался в него с глухим звуком, и существо исчезло под ним. Весь автомобиль тряхнуло, когда тот подпрыгнул, проехавшись по телу.

Удерживая педаль газа, Адалин взглянула в зеркало заднего вида. Ревенант лежал на тротуаре, но все еще двигался — он перекатился на живот и повернулся к машине, используя единственную оставшуюся руку, чтобы ползти, ноги бесполезно волочились за ним. Жуткий свет в его глазах не угас — и взгляд по-прежнему был прикован к Адалин.

Сколько времени пройдет прежде чем это буду я? Когда я начну преследовать Дэнни вот так?

Она не отпускала педаль газа до тех пор, пока существо не скрылось из виду далеко-далеко позади них.

— Вот это жесть, — сказал Дэнни. — Совсем не так, как в видеоиграх.

Она открыла рот и собиралась сказать, что это не игра, но тут же закрыла его, прежде чем заговорить. Он и так это знал; комментарий был просто способом справиться с очередным ужасом в мире, который стал адом для выживших. Он никогда не должен был сталкиваться с такой реальностью. Никто не должен был столкнуться с этим лицом к лицу.

— Совсем не как в играх, — сказала она вместо этого.

Ее бешено колотящееся сердце лишь постепенно успокаивалось, но пульс отдавался в виде тупой, пульсирующей боли в голове. Она делала медленные, глубокие вдохи, пытаясь заставить себя успокоиться, пытаясь отсрочить надвигающийся приступ.

Пожалуйста, пусть у нас получится продвинуться еще немного дальше. Пусть нам удастся найти безопасное место.

Согласно тусклому циферблату на приборной панели, с момента стычки с ревенантом прошло всего семь минут, когда машина начала барахлить. Адалин снова бросила взгляд на уровень топлива. Она и подумать не могла, что уровень может быть ниже пустого.

Адалин подняла взгляд, чтобы осмотреть густой лес по обе стороны дороги. Они путешествовали по этим проселочным дорогам в течение многих дней, передвигаясь черепашьим шагом, стараясь найти убежище — место, как можно более далекое от кишащих ревенантами городов.

Даже маленькие города стали слишком опасны после Раскола; больше людей означало больше ходячих трупов, означало больше всего — монстров, которые должны были существовать только в фильмах и книгах. Ревенанты казались самыми обыденными из того, что Адалин и Дэнни видели до сих пор. Оборотни, призрачные сущности и те, кого она могла описать только как горгулий, были среди ужасных существ, которых она видела собственными глазами, и это даже не считая нереально красивого мужчины, излучающего золотой свет и, казалось, обладающего какой-то магией. До них доходили слухи о более жутких вещах в те редкие разы, когда они общались с другими выжившими после того, как они покинули свою первоначальную группу.

Теперь все эти вещи были очень, очень реальны, и все это было ужасно, но самым пугающим было то, что Дэнни в конечном итоге придется иметь со всем этим дело в одиночку.

Сейчас не время об этом думать. Сосредоточься, Адалин.

Несмотря на красоту окружающего леса, он затруднял поиск примыкающих дорог и поворотов — их можно было заметить уже после того, как проехал мимо. Адалин предпочла бы припарковать машину где-нибудь на лесной дороге или заброшенной тропе — подальше от основной трассы, — но когда двигатель заглох окончательно, это стало невозможным. Пытаться столкнуть машину с дороги было бы пустой тратой энергии и времени.

Здесь везде брошенные машины. Одной больше или меньше — какая разница? Если кто-нибудь наткнется на нее и проверит припасы и бензобак, то уйдет с пустыми руками.

Она направила дрейфующую машину к узкому краю грунтовой дороги. Под шинами раздался хруст камней и гравия. Она поморщилась. Одно дело шуметь, когда можно уехать на машине, и совсем другое, когда предстоял путь пешком.

Как только машина остановилась окончательно, Адалин вытащила ключи из замка зажигания и инстинктивно сунула их в карман. Она остановила себя и посмотрела на ключи в руке. Они ей больше не нужны. Даже если бы они нашли больше бензина — что на данный момент было маловероятно, — было бы практичнее найти новую машину, а не возвращаться к этой.

Она тяжело вздохнула и бросила ключи в подстаканник.

— Ну, мы знали, что рано или поздно этот день настанет.

Дэнни отстегнул ремень безопасности и повернулся, чтобы дотянуться обеими руками до заднего сидения.

— Мы справимся, — сказал он с той самой самоуверенной, непоколебимой уверенностью, которая свойственна подросткам, что считают себя умнее взрослых, а затем с трудом перетащил походные рюкзаки на переднее сидение.

Адалин не смогла сдержать улыбку, когда Дэнни передал ей сумку, набитую едой, водой и предметами первой необходимости. Он мог использовать этот сопливый подростковый тон, когда хотел, но она знала, что это ее брат. Он плюхнулся обратно на свое сиденье, положив другую сумку на колени.

— Спасибо, — сказала она, поворачивая голову, чтобы осмотреть лес за окном со стороны пассажира.

Лес достаточно густой, что обеспечит некоторое укрытие во время ходьбы. Пока они будут держать в поле зрения главную дорогу, они не заблудятся — и в конечном итоге найдут здание, в котором смогут укрыться, пока Адалин будет обдумывать следующий шаг.

К сожалению, у нее было не так уж много времени на планирование. У нее было не так уж много времени на что-либо.

Сегодня им нужно было найти какое-нибудь безопасное место — желательно до наступления темноты — и, где-нибудь в течение следующей недели или двух, место, где Дэнни мог бы спокойно жить.

Адалин посмотрела в зеркала, чтобы убедиться, что на дороге никого нет. Она переключила внимание на Дэнни как раз в тот момент, когда он обнажил один из самых больших ножей, которые Адалин когда-либо видела.

Ее глаза расширились.

— Дэнни! Где, черт возьми, ты это взял?

Он ухмыльнулся и повертел запястье взад-вперед, осматривая лезвие.

— Довольно круто, да? Я нашел это в одном из грузовиков на нашей последней заправке.

Адалин протянула руку.

— Дай это мне.

— Что? — спросил он, низко опустив брови, когда отдернул нож. — Ни за что.

— Даниэль Адам Джеффрис, отдай мне этот нож прямо сейчас. Ты слишком молод, чтобы обращаться с ним.

— Адди, ты серьезно? Оглянись вокруг! Мне это нужно, чтобы защитить тебя.

— Я должна быть той, кто защищает тебя.

Даниэль закатил глаза.

— Я больше не маленький ребенок, Адди. Что, если бы мы не увидели того ревенанта там, сзади? Что, если бы он подкрался к нам? Чем бы мы могли отбиться от него, твоим перочинным ножичком? Нам уже следовало достать пистолет! — Он нахмурился и отвел взгляд. — Мы оба знаем, что ты больна. По-настоящему больна. И я… мне нужно научиться заботиться о нас, на случай, если, ты знаешь… что-нибудь случится.

Слезы навернулись на глаза Адалин. Двенадцать лет разделяли ее с братом, и хотя сейчас ему было тринадцать, она всегда видела в нем того пухлого малыша, который улыбался ей так, словно она повесила луну на небо, малыша, который сжимал ее руку, когда был напуган, маленького мальчика, который последовал за ней на глубину бассейна, потому что хотел быть таким же храбрым, как его старшая сестра. Но он рос прямо у нее на глазах, и она не могла игнорировать это.

Он был прав. Она обращалась с ним как с маленьким ребенком, и в долгосрочной перспективе это могло только навредить ему. Она уже несколько месяцев знала, в каком мире они живут, даже если не могла понять, почему все было именно так. Это был мир, который пожирал слабых и выплевывал их как ходячих трупов. Мир, в котором все, даже дети, должны были знать, как защитить себя. Ему нужно было научиться этим навыкам, но как она могла научить его тому, чего сама не знала?

Глубокая правда ситуации усилила остроту мыслей — даже если бы она обладала этими навыками, у нее не было времени передать их Дэнни.

Адалин опустила руку и вздохнула.

— Хорошо, ты можешь оставить его себе. Но просто будь осторожен! Если тебя порежут…

— Знаю, знаю, — перебил он, опустив плечи. Он слышал это уже тысячу раз, но продолжал с удивительным терпением. — Если я получу порез, в него может попасть инфекция, а наш запас антибиотиков ограничен.

Мягкая улыбка тронула ее губы.

— Хорошо. По крайней мере, мы знаем, что ты способен запоминать не только имена спортсменов, футбольные команды и то, что чувствовать после убийства в видеоигре.

— Эй, Это называется добивающее приседание³, и это искусство.

Адалин рассмеялась и покачала головой.

— Ты такой отвратительный.

— Ты просто ханжа.

У нее отвисла челюсть.

— Ханжа? Я не ханжа. И где, черт возьми, ты узнал это слово?

Медленная улыбка растянула его губы.

— Из одной из твоих романтических книг, — он поджал губы и изобразил звук поцелуя. — О, он такой красивый, такой сильный, такой мужественный. И его чл…

— Ладно, хватит! Новое правило: тебе запрещено читать. Вообще. Никогда больше.

— Но из той книги я еще кое-что узнал про женщин, например…

— Мы это не обсуждаем. Разве мама с папой не говорили с тобой о сексе?

Дэнни фыркнул.

— Мама была еще большей ханжой, чем ты, и сказала папе сделать это. Я позволил ему некоторое время позаикаться и притворился, что еще не узнал всего из Интернета и от других детей в школе.

Адалин повернулась на сиденье, чтобы посмотреть в заднее стекло.

— Где этот призрак? Кажется, я передумала. Я хочу, чтобы он поймал меня.

— Но секс в твоем романе был довольно горячим. Просто к слову.

— Если ты сейчас же не вытащишь свою слишком-молодую-для-разговоров-на-эту-тему задницу из машины, я заберу у тебя этот нож и не буду нести ответственности за то, что с ним сделаю.

— Ладно, ладно, — Дэнни рассмеялся и открыл дверь. Он вышел из машины с пакетом в руке и пробормотал: — Ханжа.

Адалин не смогла сдержать смешок, выходя из машины.

— Я не ханжа! Вообще-то, это книга была моя с самого начала. Просто мне не нужно слышать, как о ней рассуждает мой младший брат.

— Вместо этого я мог бы поговорить об убийстве ревенантов, — сказал он, выставляя нож вперед, как будто сражаясь с невидимым противником.

— Даниэль, — предупредила она, свирепо глядя на него и тихо закрывая дверцу машины.

Он замер, уставившись на нее широко раскрытыми глазами, и опустил нож.

— Ты говоришь совсем как мама, когда произносишь мое имя так.

В его голосе не было ни намека на юмор. Они достаточно залечили свои раны, чтобы смеяться и шутить, чтобы вспоминать родителей с улыбкой, но боль утраты еще оставалась. Адалин знала, что, как бы ни было ей больно, для Дэнни это было еще тяжелее — он прилагал много усилий, чтобы скрыть боль.

Она тихо вздохнула. Просунув руки в лямки рюкзака, она обошла машину и остановилась рядом с Дэнни, чтобы обнять его.

— Поехали. У нас еще есть время до темноты, но я бы не хотела застрять здесь, — она отстранилась. — Мы пойдем в лес, чтобы спрятаться, но будем держаться поближе к дороге, чтобы не заблудиться.

— Ладно, — он убрал нож, прицепив его к поясу, прежде чем надеть рюкзак, затем зашаркал прочь от дороги и поднялся по небольшой насыпи в лес.

Адалин в последний раз проверила дорогу, прежде чем последовать за ним мимо линии деревьев.

На ходу они держались поближе друг к другу, соблюдая баланс между скоростью и бесшумностью, которым была довольна Адалин. Слишком медленно, и они рисковали застрять здесь ночью, когда самые страшные твари в новом мире, казалось, были наиболее активны. Слишком быстро они рисковали произвести достаточно шума, чтобы предупредить других — как живых, так и мертвых — об их присутствии.

Здесь, у черта на куличках, шансы встретить кого-нибудь были невелики — вот почему Адалин уводила их подальше от большинства поселков. Конечно, одинокий ревенант на дороге был доказательством того, что низкая численность населения не была синонимом отсутствия населения, но это все же было лучше, чем голодная стая из десятков существ.

Она рассматривала это как меньшее из зол — меньший шанс подвергнуться нападению ревенантов в обмен на большие потенциальные трудности с поиском пищи. Большая часть того, что они съели за последние полгода, была собрана в заброшенных магазинах и домах. Здесь таких мест было меньше, но если они найдут нужное место, пока еще есть время, она сможет научить Дэнни выращивать пищу самостоятельно.

Дэнни молчал и был начеку, Адалин была ему благодарна за это. Она обожала беседы с ним, но он все еще оставался ребенком, несмотря на то, как рано ему пришлось повзрослеть. Чем больше он говорил, тем более возбужденным становился, начинал говорить быстрее и громче. Адди было трудно за ним поспевать даже в лучшие времена, а сейчас, когда к их походу прибавилась еще погода — пасмурная, но удушающе жаркая и влажная, — она знала, что не смогла бы дышать, если бы ей пришлось идти и разговаривать одновременно. Она вспотела с первых минут, и с каждым шагом голова раскалывалась все сильнее.

Пожалуйста, пусть мы поскорее что-нибудь найдем.

Хотя головные боли начинались медленно, со временем они становились все более изнурительными, особенно когда приводили к тошноте, головокружению и припадкам. Иногда она приходила в себя в течение часа или около того, но в последнее время они все больше ее истощали, и после них она впадала в беспамятство на несколько часов. Если это случится до того, как они с Дэнни найдут убежище…

Дэнни уже приходилось накрывать их одеялом и ночевать посреди леса, и она не хотела, чтобы ему снова пришлось это пережить. Им и так было страшно вдвоем, а когда у нее случался приступ или она теряла сознание, все становилось еще хуже — особенно для Дэнни. Он не знал, очнется ли она или нет, и ничего не мог сделать, чтобы помочь. Он был совсем один и беспомощен, каждый раз не понимая — это просто приступ или ее последний.

Она ненавидела, что так часто заставляла его проходить через это.

Очень скоро спина ее рубашки промокла, прилипнув к коже под рюкзаком, а пот струйками тек по лицу. До того, как она заболела, такой поход, даже в подобную погоду, показался бы приятным и освежающим.

Теперь это было похоже на дорогу через ад.

Хотя она держала в поле зрения дорогу слева от себя, она не видела никаких отметок миль, пока они шли; было невозможно оценить, как далеко они продвинулись.

— Эй, смотри, — сказал Дэнни, поворачиваясь к ней лицом и указывая большим пальцем на что-то впереди.

Адалин подняла взгляд, чтобы проследить за его жестом. Узкая дорога, заросшая и неухоженная, прорезала лес в нескольких сотнях футов от них. И хотя отсюда было сложно разглядеть, казалось, что это не больше, чем две глубокие колеи с полосой из травы и сорняков между ними.

— Это может привести нас к хижине, или к палаточному лагерю, или еще к чему-нибудь, — сказал Дэнни.

Остановившись, Адалин положила руку на ствол ближайшего дерева и перевела дыхание. Она подняла воротник рубашки и вытерла им пот с лица. Через несколько мгновений она сбросила рюкзак на землю, достала дорожный атлас и начала перелистывать потрепанные страницы, пока не нашла их местоположение. Она машинально прикусила губу, пока палец скользил по линиям карты.

— Я думаю, мы где-то здесь, а это значит, что мы, — она прикинула расстояние пальцами и масштаб карты, — по крайней мере, в двадцати пяти милях от ближайшего города.

— Тогда это наш лучший вариант, — сказал Дэнни, стоя рядом с ней и вглядываясь в карту. Он оставил невысказанным то, что они оба знали — Адалин не пройдет и двух миль, не говоря уже о двадцати пяти.

Она закрыла атлас и вернула его в рюкзак.

— Мы пойдем и посмотрим, куда это нас приведет.

Когда она наклонилась, чтобы поднять свою сумку, Дэнни поспешил схватить ее первым и помог ей надеть. Она закрыла глаза, борясь с внезапной волной головокружения — и мимолетным приступом угрожающих слез, который сопровождал это.

Дэнни было тринадцать лет, он был ее младшим братом. Он не должен был заботиться о ней.

— Выпей это, — сказал он, поднося что-то к ее рту.

Адалин взяла бутылку с водой и сделала несколько медленных глотков. Хотя это помогло расслабиться, это не могло исцелить то, что мучило ее. Когда головокружение прошло, она открыла глаза и протянула бутылку Дэнни.

Он пил быстрее и жадно, но не осушил бутылку. Он знал, что нужно было ограничивать себя, пока они не найдут надежный источник, чтобы пополнить запасы.

Они продолжили идти вперед, пока не достигли края грунтовой дороги. В этом месте дорога была на одном уровне с лесной почвой, но по мере того, как она уходила вглубь леса, справа от Адалин земля по обеим сторонам начала подниматься, образуя небольшую тропинку в маленькой долине, на сколько хватало глаз. Слева она вела к основной дороге, но заросли сорняков и кусты скрывали обочину.

Неохотно она отправила Дэнни к основной дороге, чтобы проверить, нет ли указателей. Сердце бешено колотилось, когда она наблюдала, как он крадется к дороге. Он осмотрел обе стороны, прежде чем скрыться за придорожным откосом. Двадцать секунд спустя — черт возьми, она считала, — он снова появился и поспешил назад. Облегчение, что она почувствовала в тот момент, было одновременно и преувеличенным, и оправданным.

— Никаких указателей, — доложил он.

— Тогда вероятно частная дорога… но похоже ей давно не пользовались, — Адалин снова посмотрела направо, сделала медленный успокаивающий вдох и кивнула. — Что ж, давай узнаем, куда она ведет.

Они снова пошли вперед по краю дороги. Адалин испытывала странное беспокойство при одной мысли, что придется идти по нависающей с двух сторон земле, где торчат голый грунт и обнаженные корни.

Может быть, на каком-то первобытном уровне это было слишком похоже на хождение по могилам.

Через некоторое время дорога повела вверх по небольшому склону. Когда они достигли гребня, Адалин остановилась. Впереди что-то преграждало дорогу — какие-то ворота. Они с Дэнни переглянулись и продолжили движение вперед с некоторой осторожностью.

По мере приближения ворота становились все более четкими — они были высокие, кованные и покрытые ржавчиной, с острыми шпилями и арочной конструкцией, что напоминала о готической эпохе. Они соединялись с каменной стеной, что расходилась в обе стороны и исчезала среди деревьев. Стена выглядела такой же старой, как и ворота — местами потрескавшаяся и осыпающаяся, что заставляло задаться вопросом, как все это вообще уцелело.

Через прутья в центре ворот был продет кусок цепи, запертой на ржавый замок. Дэнни взялся за висячий замок и потянул.

— Она заперта, но, — он слегка присел и раздвинул скрипучие ворота, открывая пространство шириной чуть больше фута, — Я думаю, мы сможем пролезть.

Адалин нахмурилась. Хотя ворота и стена выглядели так, словно простояли здесь в заброшенном состоянии десятилетиями, замок и цепочка были в несколько лучшем состоянии, покрытые скорее грязью, чем ржавчиной. Эти ворота, возможно, и были запечатаны с целый век, насколько она могла судить, но цепь и замок были новее. Адалин не могла определить, года им или месяца.

Вероятно, это место было заброшено еще до Раскола, но они не могли себе позволить рисковать. Они уже видели и слышали признаки присутствия других людей — живых людей — даже в этой сельской местности, и всегда был шанс, что Адалин и Дэнни были не первыми, кто наткнулся на это. И если стена была в таком состоянии, могли ли они ожидать, что за ней будут какие-либо безопасные строения?

Но также было вероятно, что они не найдут другого шанса укрыться в подобном месте до того, как Адалин придется остановиться.

Адалин подошла к воротам, взялась за решетку и наклонилась вперед, чтобы заглянуть внутрь. Дорога продолжалась за стеной, поворачивая сначала налево, а затем снова направо. Что бы ни находилось за вторым поворотом, его скрывала густая, темная сосновая роща.

Она вздохнула и на мгновение рассеянно прикусила нижнюю губу.

— Мы можем проверить, но ты должен оставаться рядом, хорошо?

— Понял.

Они сняли походные рюкзаки, и Дэнни придержал калитку открытой, пока Адалин протискивалась под цепью. Металл стонал и скрипел, цепь гремела, а частички ржавчины оседали на одежду, но щели было как раз достаточно, чтобы она могла пролезть.

Пожалуй, один из плюсов недоедания.

После того, как он передал ей сумки, она придержала для него ворота.

Как только Дэнни прошел, Адалин отпустила металл. Ее мышцы болели. Даже такое небольшое напряжение было для нее прямо сейчас почти непосильным.

Они продолжили путь по грунтовой дороге, Адалин непрерывно осматривалась вокруг, несмотря на усиливающуюся пульсацию в черепе. Сегодня им было относительно легко, но они не могли позволить себе никаких ошибок, не могли позволить себе терять бдительность.

Когда они свернули за поворот и прошли мимо сосен, Адалин остановилась посреди дороги. Дэнни сделал еще несколько шагов, прежде чем тоже остановиться.

Перед ними простиралась открытая местность, протяженностью не менее шестидесяти-семидесяти ярдов, если не считать нескольких высоких дубов и кленов, а по краям ее обрамлял густой лес. Редкая, неухоженная трава, кое-где усыпанная опавшими листьями, покрывала землю. Но Адалин едва заметила это — ее внимание поглотило соседнее здание.

Перед ними был просторный особняк древнего вида с крытыми верандами, опоясывающими как нижний, так и нижний этажи. Десятки колонн поддерживали крышу и веранду второго этажа. В доме было так много окон, что Адалин с трудом бы пересчитала их, даже если бы не страдала от жуткой головной боли.

Она не могла предположить, когда он был построен — судя по виду, дому однозначно было более века, а возможно даже больше. Краска потускнела и облупилась, дерево потемнело от времени, веранда была усыпана опавшими листьями и ветками, а окна, хоть и целые, были темные и замутненные. Если здесь и жил кто-то в последние лет десять, то явно не заботился о доме.

И все же, несмотря на все это, он выглядел на удивление крепким. Она ожидала увидеть провалившуюся крышу, разбитые окна или покосившийся балкон, но все стояло прочно и гордо, несмотря на косметический износ.

— Вау, — сказал Дэнни.

— Я… не ожидала этого, — сказала она.

— Давай проверим его!

— Дэнни! — Адалин протянула руку и схватила рюкзак брата сзади. Поступательный импульс увлек ее за собой на несколько шагов, прежде чем Дэнни остановился и оглянулся через плечо.

— Мы не можем просто ворваться туда, — сказала она. — Нам нужно убедиться, что там никого нет. Дом может выглядеть заброшенным, но никогда не знаешь наверняка. Осторожность, помнишь?

— Ну же, Адди, посмотри на это место. Здесь целую вечность никто не был.

— Мы этого не знаем. Пожалуйста, Дэнни, просто держись поблизости, ладно? Даже если там никого нет, это может быть опасно. Последнее, что нам нужно, — это чтобы на нас рухнул потолок.

Дэнни кивнул, хотя и нахмурился, и пошел рядом с ней в направлении к особняку. Она подняла взгляд, чтобы изучить место, к которому они приближались. То, что дом вообще стоял, свидетельствовало о мастерстве и тщательности, которые были вложены в его строительство; должно быть, он выглядел красиво, когда был новым. Казалось глупым расстраиваться из-за того, что за этим домом не ухаживают после всех разрушений, катастроф и смертей за последние полгода, но она не могла избавиться от этой грусти.

Входная дверь была закрыта, а узкие окна по бокам от нее были темные. Она наклонилась, чтобы заглянуть в одно из них; комната внутри была слабо освещена, мешанина серого и черного давала слабое представление о деталях, но говорила о годах пыли и запустения. Не позволяя себе колебаться, она потянулась к защелке.

Заперто.

Как можно тише и осторожнее они с Дэнни обошли крыльцо, чтобы проверить другие двери — их было несколько — и окна побольше. Все было заперто, и те немногие окна, через которые они могли видеть, позволяли увидеть пыльные, обветшалые комнаты, которые казались такими же заброшенными, как и все остальное. Но Адалин не могла не заметить, что крыльцо, несмотря на явную древность и износ, было невероятно прочным.

— Итак… Я смогу разбить окно? — прошептал Дэнни, когда они вернулись к входной двери.

— Что? — спросила Адди, нахмурив брови. — Нет. Оно заперто, так что кто-то может быть внутри.

— Может быть, они заперли дверь, когда уходили.

— Или, может быть, они и не уходили.

Дэнни указал на небо, облака темнели по мере того, как сгущался вечер.

— Скоро стемнеет, Адди, и мы оба устали. Все разваливается, машин нет, а дорога заросла сорняками. Здесь никого нет. Это наш лучший выбор на сегодняшний вечер.

Адалин нахмурилась. Дэнни был прав — это действительно был их лучший выбор, особенно потому, что сооружение казалось прочным, несмотря на внешний вид. Это было бы идеальное место для них сегодня.

— Будем надеяться, что там пусто. — Без ревенантов внутри. Она спустилась по ступенькам на подъездную дорожку и наклонилась, чтобы поднять большой камень, спрятавшийся в сорняках.

Череп пронзила боль. Зашипев сквозь зубы, она схватилась за голову обеими руками.

— Адди? — голос Дэнни был полон беспокойства. Крыльцо скрипнуло, когда он сделал шаг к ней.

Она сделала несколько глубоких вдохов, желая, чтобы боль ушла.

— Я в порядке.

Как только острая боль утихла, Адалин схватилась за камень, выпрямилась и вернулась к входной двери. Она все время чувствовала на себе взгляд Дэнни, но прямо сейчас отказывалась принимать во внимание его заботу. Им нужно было попасть внутрь, потому что с такой скоростью она вышла бы из строя в течение часа.

Она сняла с плеч рюкзак, перекинула его вперед и поставила на крыльцо, положив камень рядом. Расстегнув молнию, она начала рыться в содержимом, пока не нашла одну из запасных кофт, из более плотной ткани — приберегла ее для более холодных времен, которые должны были наступить в ближайший месяц-другой. Обмотав кисть и руку тканью, она снова подняла камень.

Развернув камень острым концом наружу, она резко ударила им в узкое окно возле двери. Стекло разбилось вдребезги. Она использовала камень, чтобы разбить оставшиеся осколки по краям рамы, после чего положила орудие на крыльцо перед собой. Несколько секунд Адалин стояла без движения, прислушиваясь. Из особняка не доносилось ни звука.

Она осторожно высвободила руку из-под рубашки и просунула ее через разбитое окно, согнув руку в сторону и нащупывая замок.

Задвижка требовала таких усилий, что у нее заболели пальцы, но она со щелчком открылась. Дэнни и Адалин на мгновение переглянулись.

Отступив назад, Адалин стянула рубашку с руки, стряхнув мелкие осколки стекла, прилипшие к ткани, и, скомкав, засунула ее в рюкзак. Она застегнула рюкзак, надела его на плечи и залезла в карман, чтобы достать перочинный нож, вытащив основное лезвие.

— Если кто-нибудь дома, они знают, что мы здесь, — прошептала она.

Внезапно посерьезневшее выражение лица Дэнни выглядело бы комичным до Раскола. Дети его возраста обычно не относились всерьез ни к чему, кроме развлечений, а Дэнни всегда был непринужденный и жизнерадостный.

Он наклонился и вытащил массивный охотничий нож.

Адалин уставилась на нож Дэнни — казалось, он смотрелся почти как меч. Ей была ненавистна мысль, что брат когда-нибудь окажется в ситуации, когда ему придется использовать это, но если это могло его защитить…

— Если кто-нибудь нападет на тебя, Дэнни, используй его. Ты понял?

Дэнни сглотнул и кивнул.

Она повернулась к двери и, стиснув зубы от очередного приступа головокружения, взялась за ручку. Она не знала, что ждет за дверью, и это чертовски пугало ее, но им нужно было это место — Дэнни нужно было место.

Нажав на задвижку, она толкнула дверь и вошла внутрь.

На несколько мгновений Адалин была дезориентирована, но не из-за болезни. Переступить этот порог все равно, что перенестись в прошлое — только так можно было объяснить разницу между наружной частью дома и внутренней.

Они стояли в фойе, которое столетие назад было бы воплощением богатства и образцового декора — пол из темного полированного дерева, выложенный узором из кругов внутри квадратов, а обшитые панелями стены были сделаны из еще более темного дерева. Высокий потолок был чисто-белым, с замысловатыми симметричными узорами по всей поверхности, завершавшимися огромным медальоном в центре, с которого свисала хрустальная люстра. Винтовая лестница вела на второй этаж, где был обнесенный перилами чердак с видом на фойе. По обе стороны от лестницы было по большому дверному проему и еще по одному за ними, а прямо перед — под мансардой — арочный открытый вход вел в большую гостиную. Несмотря на тусклый свет, было видно элегантное резное дерево и узорчатую обивку мебели.

И все это было безупречно.

— Это правда? — спросил Дэнни.

Это было потрясающе, Адалин не могла этого отрицать — ничто не напоминало о пыльных комнатах, что, казалось, она видела снаружи. Но это еще сильнее убедило ее, что здесь кто-то живет. Это место не могло быть в таком безупречном состоянии без заботы о нем.

Для дома такого размера? Вероятно нужна команда людей, чтобы это место выглядело так.

Движение на периферии зрения Адалин заставило ее поднять взгляд на чердак, но там ничего не было, кроме того же мрака и теней, покрывавших все остальное в этом месте.

Страх сгустился глубоко в животе.

Им нужно было уходить. Было бы лучше провести ночь в лесу, чтобы избежать любых потенциальных неприятностей здесь. Она не хотела оказаться в ситуации, в которой им пришлось бы пустить в ход ножи — слишком высока была вероятность того, что один из них будет ранен или умрет.

За этими мыслями последовало нечто неожиданное. Чем дольше она смотрела в темноту над ними, тем яснее становилось, что что-то нарастает — это была музыка, музыка, не похожая ни на что, что она когда-либо слышала.

Но я этого не слышу. Я… чувствую.

Адалин нахмурилась, сосредоточившись на приглушенной, неземной песне. Она не могла разобрать отдельные ноты, не могла полностью разобрать мелодию, но в этом было что-то успокаивающее. Что-то успокаивающее. Что-то правильное.

Она резко покачала головой, вызвав новый приступ агонии. Песня звучала у нее в голове, и сейчас было не время и не место сосредотачиваться на ней. Та часть ее жизни, в течение которой она сочиняла свою собственную музыку, давно ушла, ушла навсегда. Все, что имело значение, — это выбраться из этого места, пока не случилось что-нибудь плохое.

Повернувшись к брату, она прошептала:

— Дэнни, мы должны…

Но Дэнни уже шел вглубь дома.

Черт возьми.

— Дэнни! — позвала она.