Победа будет за нами

Глава двенадцатая

Начальник Генштаба блестяще справился со своей задачей. Он заклинил куранты чучелом Карена Шахназарова, музыкальный барабан намертво зажевал режиссера и онемел. Телеведущий изменений то ли не заметил, то ли решил их проигнорировать по причине бешеной нагрузки на работе.

Эфиры Соловьева, обращенные к несуществующим телезрителям, шли один за другим, но жителям Российской Федерации это больше не мешало, и они дружно готовились к зиме. Со всех сторон уже тянуло лютым холодом, ветер кружил в воздухе первые снежинки, которым никто не радовался. Предыдущая зима обитателям Кремля категорически не понравилась.

Она застала Россию врасплох, и треть населения вымерла по естественным причинам: от холода и голода, в которых по привычке обвинили англичан и американцев. Потом спохватились, что ни тех ни других больше нету, и возликовали, что теперь уж никто, никто не помешает процветанию России!

А тех, что вместо процветания зачем-то перемерли, пришлось столкнуть в огромную воронку на месте Сенатского дворца, в который раз ужаснувшись подлости жидобандеровцев. Вот кем надо быть, чтобы взять и разбомбить жилое здание, на крыше которого большими белыми буквами было написано ЛЮДИ! Эту надпись сделали сразу после первого прилета беспилотника в купол Сената, но кровожадных маньяков это не остановило.

Хотя что ни делается, все к лучшему! Оказалось, что иметь такую глубокую воронку в качестве свалки очень удобно. Куда, в противном случае, сносили бы мусор, хлам и чемоданы с биоматериалами Помазанника.

Кишечник его работал как часы, а справлять нужду абы куда он уже не мог: как говорится, привычка — вторая натура. Чемоданы закончились быстро, поэтому в ход пошли сумки, шкатулки, пластиковые пакеты, резные ларцы, рухлядки, берестяные туеса, сундуки и прочие шедевры народных промыслов из Музея прикладного искусства.

Отвечая на вызовы времени, Президент мог воспользоваться одной шкатулкой и дважды, и даже трижды, но тем не менее емкости копились быстро, так что их таскали к Сенату, где складывали в виде пирамиды. Получалось что-то вроде памятника тем, кто освободил планету от мирового зла, но потом замерз и помер. Пирамида как бы приравнивала павших к египетским фараонам и в целом напоминала о Красном море и о дайвинге.

На зиму Президент решил перенести свою резиденцию в Теремной дворец, где сохранились действующие печи. За ним потянулись и остальные граждане Российской Федерации, все, кроме Соловьева и депутата Милонова, полагавшего ночное соседство с мужчинами греховным и нечистым. Но конопатить дворец он, слава богу, не отказывался. Атаки на Кремль привели к тому, что дворец маленько повело, двери и оконные рамы перекосились и через щели сквозило.

Будучи одной из самых влиятельных женщин мира из списка Forbes, Эльвира Набиуллина в очередной раз совершила невозможное. Она раздобыла десяток ватных матрасов, собственноручно оттащив две трехлитровки гурулевского самогона в казармы Президентского полка. Матрасы распотрошили, и работа закипела.

Конопатка — процедура трудоемкая, требующая внимательности и аккуратности, располагающая к неспешным разговорам. Пользуясь неформальной обстановкой, обсуждали многое — к примеру, присоединение новых территорий.

Вздыхали о жертвах, которые пришлось принести: по центральному отоплению, конечно, скучали. Также скучали и по народу, который с радостью взял бы конопатку и все остальное на себя.

Виталий Валентинович Милонов и Владимир Михайлович Гундяев, которым досталось одно окно на двоих, вернулись к своему давнишнему диспуту о сути радуги. Депутат Милонов, растревоженный контактом с солдатскими матрасами, называл радугу грозным предостережением, чем-то типа знака STOP или «Парковка запрещена», а патриарх Кирилл с ним не соглашался.

Подоткнув юбки, он конопатил верхнюю часть окошка, крепко стоя на резном подоконнике. Патриарх утверждал, что радуга — это свидетельство богоизбранности русского народа, иначе б зачем Господь являл ее в самые неожиданные моменты.

Нынешние радуги, то и дело возникавшие на границе тьмы и света, действительно выглядели природной аномалией и ничем, кроме Божьего промысла, не объяснялись.

— Любит нас Господь, вот и являет нам свою любовь то радугой, то горлинкою белою! — патриарх, торжествуя, указывал пальцем на голубя, торчащего в веселом витражном окне. Голубей в Кремле было видимо-невидимо, это правда.

Виталий Валентинович с божественным происхождением радуги не спорил, но трактовал ее скорее как отеческий поджопник, направляющий тебя в верном духовном направлении. Радуга, волновался Виталий Валентинович, есть испытание помыслов православного мужа и даже приглашение отсечь орган, соблазняющий на нехорошее.

Эти речи никому из ватных конопатчиков не нравились. Во-первых, у всех были органы, нет-нет да и выходящие из-под духовного контроля, что ж теперь, взять их все да отсечь? Башку себе отсеки, нечисть рябая.

Во-вторых, Милонова недолюбливали, ибо именно он со своими ебаными помыслами был виноват в том, что народные избранники маются без душа и тепла. Это он вывел из строя Малый Кремлевский бункер.