По ту сторону моря

Глава 13

Тук. Тук. Тук.

Я резко проснулась и села. Вагон утопал во тьме, все спали, тишину нарушали лишь чье-то похрапывание и мерный перестук колес. Я сделала глубокий вдох. Почему я проснулась? За пару дней мы уже успели привыкнуть к шуму поезда.

Тук. Тук. Тук.

Я вздрогнула – это стучал не поезд. Звук казался приглушенным и несся издалека. Я поднялась, еще раз осмотревшись, а потом вышла из вагона. Звук стал чуть громче, и я последовала за ним. Вагон за вагоном, все громче и громче. Уже не просто стук…

Бум. Бум. Бум.

Я знала, куда иду. Все мои внутренности холодели от страха, но ноги сами несли меня вперед. Я открыла очередную дверь и замерла. Звуки ударов оглушили, страх быстро перерос в ужас, ноги и руки задрожали. Помятая дверь сотрясалась от ударов, и на ее железной поверхности появлялись все новые и новые вмятины. Кто-то рвался наружу, рвался туда, где стою я. Надо было бежать подальше, разбудить остальных, но вместо этого я подошла еще ближе и приложила ладонь к двери. Звук оборвался. На несколько секунд воцарилась пугающая тишина. А потом… Бум! С удвоенной яростью. Я вскрикнула и отскочила назад. Удар оказался настолько мощным, что дверь вышибло с петель, и она отлетела в сторону, чудом не задев меня. Черный поток хлынул из того вагона, я истошно закричала, и…

Резко села. Вокруг посапывают ребята, лунный свет заливает скамьи и подсвечивает спящие лица. Стучат колеса. Только они, и больше никаких ударов. Я провела ладонью по слипшимся волосам и шумно втянула носом воздух. По лбу, по спине катился холодный пот, дрожали руки, горло пересохло от жажды. Перед глазами все еще стояла эта картинка – сотрясающаяся от ударов дверь и поглощающая волна тьмы. «Это всего лишь сон. Это всего лишь сон», – повторяла я мысленно. Но какой же он был реалистичный!

Я потянулась за бутылкой с водой, но не успела даже поднести ее ко рту, как меня вдруг пронзил холод. Послышались шаги. Неправдоподобно громко они стучали по железному полу. В надежде я осмотрела ребят, но все были на месте. Соскользнув с лавки, я вжалась в стену и ухватилась за пистолет. Кто бы это ни был, я не дам ему навредить нам.

Шаги замерли у входа в вагон. Я сидела на полу, и весь обзор мне перекрывала спинка скамьи, но и меня можно было заметить не сразу. Дверь практически бесшумно отъехала в сторону, и я разглядела в лунном свете чьи-то ноги в тяжелых черных ботинках. Меня передернуло от страха, и я покрепче перехватила пистолет, стараясь дышать как можно тише и ровнее. В нос ударил странный запах, как будто вагон наполнился дымом. Ноги на мгновение задержались у входа, лунный свет куда-то исчез, уступая место густой темноте.

Тишина. Не слышно ни движения, и от этого звук моего дыхания кажется непомерно громким. Серебристый свет вновь проливается через окна, но, когда я смотрю в сторону двери, никаких ног там уже нет. Слишком поздно я замечаю рядом с собой силуэт. Я дергаюсь и хочу выставить пистолет вперед, но мои руки не двигаются ни на миллиметр. Я не могу пошевелиться, не могу даже закричать! Передо мной стоит мужчина, или же юноша – его лицо расплывается как в дымке, так что возраст невозможно определить. Сначала он стоит неподвижно, затем медленно опускается на корточки, так близко, что я могла бы дотронуться до него. Запах дыма становится еще сильнее. Человек наклоняет голову набок, разглядывая меня. Везде, где пробегает его взгляд, кожа покрывается мурашками. Духи, помогите! Сквозь дымку в глазах я замечаю на его лице насмешливую улыбку, которая внушает мне настоящий ужас. Он чувствует это, я знаю, и его улыбка становится еще шире. Человек тянет ко мне руку, я хочу отодвинуться подальше, все внутри меня кричит: «Нет, нет, не прикасайся ко мне!», и его рука вдруг замирает в миллиметре от щеки. Пальцы у него длинные, изящные, как у девушки, и от них одновременно исходят и жар, и холод. Слышится смешок, он убирает руку и быстро поднимается на ноги. Он проходит вдоль вагона – только по той части, которую я могу видеть – и разглядывает спящих. Он высокий и худой, но лицо так и остается одним размытым пятном.

Он останавливается около Джоанн, долго изучает ее, но потом двигается дальше. Около скамьи Рахель он снова останавливается и рассматривает девушку, опять по-звериному склонив голову набок. «Не трогай ее!» – злобно проносится у меня в голове. Человек оборачивается и пронзает меня взглядом неразличимых глаз. А потом отворачивается и кладет ладонь на лоб девушки. Ее тело судорожно дергается, и она издает истошный вопль. Но никто не просыпается. Я хочу сорваться с места, хочу закричать, но тело будто окаменело. Юноша (или мужчина?) убирает руку и снова приближается ко мне. Рахель корчится от боли, продолжая кричать, но ее глаза все так же плотно закрыты.

Юноша стоит рядом со мной несколько секунд, его губы шевелятся, но я ничего не слышу. А потом он просто разворачивается и направляется к выходу. Во мне разгорается дикое желание пойти следом, я даже поднимаюсь на ноги, но остаюсь на месте. Крик Рахель становится все громче. Юноша выходит из вагона и оставляет дверь открытой. За ней – только темнота. Крик пронзает мои уши.

Я вскакиваю на скамье и судорожно оглядываюсь. Вагон заливает солнце, и кто-то кричит.

– Проснись, Рахель, проснись! – крик обрывается, и я вижу, как девушка вскакивает на своей лежанке.

– Все хорошо, это просто кошмар! – Азриэль гладит сестру по голове, пока та ошалело оглядывается вокруг и цепляется за брата.

Я чувствую на себе взгляд и поворачиваюсь. Джоанн. Девочка смотрит на меня в упор, а потом поднимается с пола и подходит ко мне.

– Что бы ни было в том вагоне, оно хочет, чтобы ты пришла.

– Откуда ты знаешь? – хрипло выдавливаю я.

– Оно сказало мне во сне, – девочка беззаботно пожимает плечами.

– Ты говорила, что это лишь следы прошлого, и они не могут навредить, – произношу я, указывая на Рахель.

– Так и есть. Оно просто напугало ее. И оно будет приходить до тех пор, пока не сведет нас всех с ума – или пока не поделится своими воспоминаниями.

– Но почему я? – мой голос дрожит от страха и внезапно навалившейся усталости.

– Вот сама у него и спросишь! – с возмущением в голосе отвечает девочка и возвращается на свое место.

Я вышла в тамбур. Солнце нещадно жарило, несмотря на ранний час, и бликами отражалось от воды. Ветер трепал мне волосы, обдувал лицо. Прошло три дня с того момента, как мы покинули Объединения и Пустошь, но пейзаж вокруг так и не изменился. Сколько еще нам предстоит мчаться на этом железном звере? Достигнем ли мы берега раньше, чем иссякнут наши запасы, или нас не замучают призраки? Донимали ли они Двэйна и ребят? Мысли о них, как всегда, навевали тоску. Мне вспомнился смех Ли, мягкий голос Вэнди, шуточки Шона, вечные недовольства Мисс и Двэйн. Решительный, вечно озабоченный делами рейта старший. Его глубокий взгляд, чарующий голос, поцелуй…

– Ты в порядке?

Раздражение вспыхнуло во мне как огонь, и я до боли стиснула зубы. В очередной раз убеждаюсь, что она буквально чует, когда мои мысли возвращаются к Двэйну.

– Вполне, – сдержанно ответила я и посмотрела на девушку.

После нашей недавней ссоры было странно услышать такой обыденный вопрос. Кристина смотрела на горизонт. На ее лице как всегда сохранялось умиротворенно-покладистое выражение, как будто она в любой момент готова услышать приказ и броситься выполнять его. «Не надо, – мысленно одернула я себя, – она хороший человек, она помогала тебе».

– Не стоит так напрягаться, – заявила девушка. – Забудем тот разговор. Мы с тобой не друзья, и тем не менее нам необходимо сотрудничать.

– Знаю… Извини, – выдохнула я. – Не помню, благодарила ли я тебя хоть раз за твою помощь в Городе. Так что – спасибо! – произнесла я искренне.

– Пару раз говорила, – кивнула девушка. – Надеюсь, Двэйн оценит мои старания, – она подмигнула мне, но я только кисло улыбнулась в ответ.

Кристина молчала, я – тоже, но потом мне в голову вдруг пришла одна мысль:

– Кристина, скажи, ты веришь в призраков?

Девушка перевела на меня изумленный взгляд:

– Забавно, только сегодня Ворон меня спрашивал о том же.

Ворон?! Любопытно…

– Я – ученый и верю только тому, что могу наблюдать. Но, когда имеешь дело с Пустошью, можно поверить во что угодно. Иногда то, что казалось пустой болтовней, она превращала в реальность. Как Тьму, например.

Я тут же насторожилась:

– Тьму? Тебе что-то о ней известно?

– К сожалению, нет. Нам удалось увидеть ее лишь раз, и только издалека. Впечатлений хватило, и мы ничего не смогли о ней узнать.

– Мои родители изучали ее, ты знала об этом?

Она задумчиво посмотрела на меня:

– Знала. Но они не нашли ничего, что могло бы нам помочь. И все их… теории, они были не доказаны. Одни предположения.

– Тьма убила их, это правда?

Мой вопрос застал ее врасплох, лицо Кристины напряглось. Ей явно не хотелось говорить на эту тему.

– Мы ничего точно не знаем. Никого рядом с ними не было. Все, что касается Тьмы, завязано на сплошных домыслах, Алиса. Никто ничего не знает и не понимает, а исследования твоих родителей противоречили сами себе, и только всех запутали. Лучше оставь в покое их души, если они есть. Ты поэтому спросила меня о призраках?

Я заставила себя кивнуть.

– Нет, я в них не верю, но верю в темную и светлую энергию, в физику и знаю, что она может создавать удивительные вещи, о которых потом говорят с содроганием сердца, не понимая природы этих явлений. В этом поезде нет призраков, Лиса, но он стар, и что происходило тут раньше, мы не знаем. И не знаем, как его энергия может влиять на нашу психику.

– Понятно, – ответила я. – Спасибо!

Что это должна быть за энергия, которая бродит с человеческим лицом?!

Дверь тамбура со стуком отъехала в сторону, и к нам вышел Элиасс. Он с подозрением, как и всегда, покосился в мою сторону и пробурчал:

– Я бы хотел поговорить со своей женой. Наедине.

Я молча кивнула и вернулась в вагон. Странно, в разговоре охотник редко называл Кристину по имени, только «жена». Но в его голосе не слышалось грубости или пренебрежения, наоборот, он произносил это слово с нежностью. А еще со страхом. Мне казалось, что Элиасс постоянно пытается напомнить нам всем, кем ему приходится Кристина. А может, хотел напомнить себе или ей? Элиасс был крепко сложен, его короткие темные волосы стояли торчком, лицо покрывала щетина, прибавлявшая ему парочку лет. На всех он смотрел искоса, будто подглядывал, и редко вступал в разговор.

– Перестань, – раздался сбоку голос Ворона. – Нехорошо так бесцеремонно разглядывать людей.

– Мне не нравится, что они здесь, – повернувшись к стражу, пробормотала я. – Мы – преступники, они – верноподданные Закона. Уезжая с нами, они подписывают себе приговор. Но при этом они не собираются поддерживать изгнанников. Тогда почему? Тебе не кажется это подозрительным? И только не начинай разговоры о том, что Кристина помогала мне. Я это помню, и я благодарна. Но это было в прошлом, а здесь и сейчас это уже не имеет значения!

Ворон молча и пристально разглядывал меня своими бездонными черными глазами. А потом ответил:

– Я позволил им, и тебе этого должно быть достаточно, – тон, не терпящий никаких препирательств.

– Духи, куда я вообще ввязалась! Я ни черта о тебе не знаю, но должна беспрекословно подчиняться, с нами едут личности с подозрительными мотивами, и я ничего не могу с этим поделать! Скоро Саша и Элиасс начнут биться врукопашную, и, поверь мне, все изгнанники, включая меня, встанут на ее защиту. Джоанн ведет себя вдвойне странно, ночью… эти кошмары… и я еще Рахель с Азриэлем втянула во все это!

Страж слушал молча, выражение его лица ни на секунду не изменилось. Но как только я закончила, он тихо и равнодушно произнес:

– Если ты еще раз решишь устроить истерику, я запру тебя в том вагоне на целую ночь.

– Я… – мой рот захлопнулся сам собой.

Хм, он серьезно или нет? Это было бы очень удобно – если Ворон сам запрет меня там, мне не придется придумывать, как улизнуть из-под его надзора.

Краем глаза я заметила Джоанн. И почему она всегда оказывается где-то поблизости? Девочка пугающе расширила глаза и без конца кивала на стража. Хорошо, но…

– Ворон, почему ты спросил у Кристины о призраках?

Страж показался удивленным:

– Я ничего такого не спрашивал. Или ты, или она что-то перепутали. Призраки меня не интересуют, только если у них нет дополнительных запасов еды и воды.

– Но… ладно, – я не знала, что на это ответить.

Это я схожу с ума, или меня просто обманывают? Даже не знаю, какой вариант предпочтительнее!

***

Наверное, глубоко внутри я все-таки не верила, что Ворон в самом деле способен запереть меня в этом проклятом вагоне. Наверное, я надеялась, что он оставит меня где-нибудь в другом месте. Но страж оказался верен своему слову.

Разозлить его не составило труда, правда, из-за этого я чуть не схлестнулась в перепалке с Элиассом. Ворон молча и с совершенно непроницаемым лицом схватил меня за шиворот и поволок сквозь поезд. Он держал не больно, но из его захвата я бы при всем желании не вырвалась. Надеясь, что не переигрываю, я красочно высказала стражу все, что думаю об охотниках и ОБ, и даже попыталась сопротивляться. Ворон молчал. И все тащил и тащил меня вперед. Около помятой двери он резко остановился. Солнце опускалось в морские глубины, и тамбур тонул в прощальном золотисто-сиреневом свете. Меня пробрала дрожь. Я перестала ругаться и вырываться и вдруг поняла, что это очень… очень плохая идея. Но назад уже не повернуть.

– Ну что, ты довольна? – глухим голосом спросил Ворон, и по моей коже побежали мурашки.

– О чем ты? – хрипло отозвалась я.

Мой вопрос он проигнорировал:

– Я не стану подпирать дверь, захочешь – уйдешь. Не захочешь, сиди тут хоть несколько дней. Но, – он посмотрел на меня пронзительным взглядом, – не вздумай больше так себя вести, не вздумай подрывать мой авторитет и оспаривать мои приказы. Никогда! – его голос звучал на тон ниже, чем обычно, и мне даже стало не по себе. – Все и без того смотрят друг на друга косо, в обычной жизни мы априори все друг другу враги. Охотники, изгнанники, стражи… Цитадель… каждый из вас мне должен, и только поэтому мы еще не переубивали друг друга. Но это очень ненадежная опора. Стоит хоть раз усомниться в силе лидера, и конец нашему путешествию. Поблажек не будет ни для кого! – Он еще раз сверкнул глазами, развернулся и пошел прочь.

Он знал! Я ни на секунду не сомневалась, что он узнал о моем решении переночевать здесь. Джоанн проболталась? Или… А что если он тоже слышит Тьму или как-то связан с ней? От этой мысли меня замутило, но ведь такое возможно. Когда мы с Вэнди вдвоем попали в черноту, Князь пощадил нас обеих. А ведь в рейтах говорили, что никто не выживает после встречи с ним. Так почему бы и Ворону не оказаться замешанным во всю эту историю? Почему ему так важно найти тот берег? Почему он спас нас? Почему так спокойно оставил меня здесь?

Я тяжело вздохнула и снова перевела взгляд на дверь. Сейчас лучше оставить все вопросы и сосредоточиться на том, что внутри. Медленно повернув ручку, я вошла. Закат преображал это место, и поломанные предметы и изувеченные стены выглядели не так жутко. Даже тяжелая атмосфера, которая угнетающе нависла над нами в первый раз, теперь не ощущалась, и я приободрилась. Может, все не так уж и страшно.

Мне захотелось снова побывать в кабинке управления. Я прошла вперед, аккуратно обходя стекло и обломки, дернула дверь, но та не поддалась. Но ведь в прошлый раз она была открыта! В животе у меня образовался тугой узел, и я уже хотела бежать за Вороном, как дверь внезапно открылась. В первое мгновение я отшатнулась, но когда спустя минуту никто не выскочил на меня, осторожно заглянула внутрь. Никого. Все те же панорамные окна, все те же кнопки. Вот только на этот раз я уловила здесь легкий знакомый запах. Кристина, здесь пахло ее духами. Спрятаться в кабинке было негде, значит, она уже ушла. Но в разрушенном вагоне я не чувствовала ее запаха. Странно. Странно до холода в затылке. Я еще раз внимательно осмотрела всю кабину, прощупала стены, оглядела высокий потолок. Запах, запертая, а потом внезапно открывшаяся дверь – все говорило о том, что мне пора бежать к Ворону и делать это как можно быстрее. Но вместо этого я вернулась в вагон, закрыла дверь кабины, придвинула к ней одну из скамеек и подперла ручку какими-то деревянными палками. Так хотя бы никто не сможет застать меня врасплох. Надеюсь. Уходить я не собиралась. Если этот парень, Князь или кто он там, снова придет к нам ночью, это может закончиться не только кошмарами.

Я осмотрела вагон, выбрала себе уцелевшую скамейку и, с противным скрипом протащив ее в ближний к выходу угол, забралась на нее с ногами. Ну и что дальше? Из разбитых окон нещадно дуло, и я поняла, что промерзну за ночь насквозь. И почему я не догадалась захватить с собой спальник? Пришлось подняться и пойти рыться в старом тряпье. Брезгливость можно оставить в стороне, когда грозит переохлаждение. Старая разодранная одежда, что-то смутно похожее на одеяло, усыпанное хрустальными крошками, рассыпающиеся клочки бумаги, раздавленная старая ручка и даже карандаши. И огромное количество галечных камней, погребенных под мусором. Зачем кому-то пришло в голову притащить их сюда? Я подняла один и перевернула: на серой гладкой поверхности виднелась широкая белая полоса, уже изрядно подстертая временем. Я подняла другой камень. Тот же рисунок, только направление полосы другое.

Лишь на секунду заколебавшись, я принялась переворачивать камень один за другим и выкладывать их в центре вагона. Когда все они, по крайней мере, то, что мне удалось найти, лежали белыми рисунками кверху, я попыталась представить их как единый узор. Некоторые линии определенно можно было соединить между собой. С каким-то нездоровым энтузиазмом я бросилась собирать эту мозаику. Дело оказалось совсем нетрудным. Камни образовывали круги. Семь кругов, один в другом, как кольца внутри дерева, а в самом центре… лишь один камень был раскрашен иначе. Но что за рисунок он на себе нес – разобрать было невозможно. Краска практически стерлась. Возможно, что-то похожее на дерево. Как только я об этом подумала, в голове тут же всплыла песенка Джоанн: «…там древо многоликое, иссохшее растет…». От необъяснимого ужаса я выронила камень и раскидала остальные, ломая рисунок. Больше я ничего тут не буду трогать! И на что мне сдались эти камни?! Чем быстрее эта ночь пройдет, тем лучше!

Тук. Тук. Тук.

Я резко села. Снова этот звук! Я осмотрелась. Тот же вагон, в котором я уснула, вот только здесь не было ни вмятин на стенах, ни мусора. Он был чист, а через целые окна сияло солнце.

Тук. Тук. Тук.

Я перевела взгляд вперед. Около двери спиной ко мне стоял мальчик. Он раздраженно бил кулаком в дверь, но словно и не ждал ответа. Внезапно он замер и обернулся. Я была уверена, что мальчик смотрит прямо на меня. На вид ему можно было дать около десяти, и, несмотря на свой хмурый вид, он был довольно симпатичным. Его черные глаза долго изучали меня, а потом он спросил:

– Ты призрак?

«Ты призрак?». «Ты призрак?» – раздалось со всех сторон, и я испуганно заозиралась. Мальчишку, кажется, это не смутило, и он молча ждал моего ответа.

– Нет.

«Нет». «Нет». «Нет». Неужели эхо звучит только в моей голове?

– Значит, ты сон, – уверенно заявил мальчик.

«…сон». «…сон».

– Или ты мой.

«…мой». «…мой».

– Я тебя знаю?

– Нет, мы видимся впервые.

«…впервые». «…впервые».

Мальчик подошел чуть ближе и прищурил глаза. В его руке я вдруг заметила круглый серый камень.

– Это подарок, – проследив за моим взглядом, ответил мальчик, – от них.

– От них? – повторила я.

– Тех, кто держит меня здесь, – «…здесь, здесь…». – Бумага закончилась, и я могу рисовать только на этом.

– Как тебя зовут? Почему тебя заперли в этом вагоне?

Я вдруг осознала, что не слышу стука колес.

– Я не помню своего имени и не знаю, почему я здесь. И нет, поезд не едет. Пока что.

«…не едет», «…не едет».

– Где твои родители?

– Не знаю.

– Давно ты здесь?

– Не знаю.

– Тебя куда-то повезут?

– Не знаю.

Его голос звучал бесцветно, будто ему было совершенно все равно.

– Ладно, – не зная, как продолжать этот разговор, отозвалась я. – Мне жаль, что с тобой так поступили.

«…мне жаль», «…мне жаль».

Мальчик пожал плечами:

– Однажды я отсюда выберусь. Мне только не нравится ждать.

«…ждать», «…ждать».

То, каким тоном он это произнес, немного меня напугало.

– А ты… ты знаешь что-нибудь о Тьме?

Его глаза сверкнули:

– Я слышал, как они шептались об этом. О черной мгле, что поглощает океаны. Они сказали, что она может поглотить и меня, а здесь я в безопасности. Но я думаю, что они лгут, и не понимаю, почему я на самом деле здесь. Они много лгут. И не знают, что я знаю об этом. А Тьма… я ее не боюсь. Она не страшнее Света. – Его голос не дрогнул, но в глазах я все-таки заметила промелькнувший страх. Слава духам, хоть какие-то человеческие эмоции!

Его очертания вдруг поплыли:

– Ты уходишь. Жаль. У тебя любопытный взгляд, это забавно. А еще в тебе есть что-то странное, сначала я даже подумал, что ты и есть та Тьма, которая должна прийти за мной.

Я остолбенело посмотрела на мальчика, но вагон уже превратился в серую дымку. Прошло всего пару мгновений, за которые я даже не успела осмыслить происходящее, как пространство вокруг меня стало плотнее, и вагон вернулся на место. Я будто опять проснулась, и воспоминание о мальчике казалось далеким сном.

На этот раз в вагоне царила ночь, в углу валялась пара сломанных скамеек, а на полу лежал юноша. Сначала я испугалась, что он мертв – его глаза были закрыты, ни один мускул не шевелился, – но потом он глубоко вздохнул, и я успокоилась. Тихо поднявшись со скамьи, я подошла к нему. Определенно тот же мальчик, только старше – лет шестнадцати на вид. Неужели он все эти годы так и провел здесь? Я рассматривала его неподвижное лицо. Точеные скулы, прямой нос, высокий лоб, тонкие, сердито поджатые губы. Рядом с ним валялось несколько камней и белый огрызок мелка.

– Я знал, что ты когда-нибудь вернешься, – раздался тихий голос, и юноша резко открыл глаза.

«…вернешься», «…вернешься».

– Ты помнишь меня?

– Конечно, у меня не так уж много посетителей, – хмыкнул он, оставаясь на полу и с любопытством разглядывая меня.

– Но это же только сон.

«…сон», «…сон».

– Чей? Твой или мой? – снова усмехнулся он.

– Это уже что-то совершенно невразумительное, – промямлила я.

Юноша только посмеялся. Он стал куда более похожим на человека, чем в детстве.

– Снова будешь задавать мне вопросы?

– Только если тебе есть что мне рассказать.

– Как грустно, что ты нагло используешь меня для информации.

– А чего ты хотел? Я, к твоему сведению, просто сплю.

– Что ж, мне особо нечего рассказывать. Поезд все так же стоит, я все так же сижу здесь, Тьма все также не приходит ко мне.

– И ты все так же ничего не помнишь о себе?

– Нет. И даже забываю. Из моего детства остались только эти стены и ты. Чем я занимался последние шесть лет – не имею ни малейшего понятия!

– Тебя это не пугает?

«…пугает», «…пугает».

– Нет. Но меня это бесит.

– Могу представить.

– Нет, не можешь. И надеюсь, тебе никогда не придется.

Он резко сел, и я невольно отшатнулась. Но юноша если и заметил, то вида не подал. Его глаза пугающе блеснули:

– Знаешь, что я услышал? Древо все еще растет, и корни становятся все длиннее и толще!

– Я не знаю, что это.

– Нет? – он удивленно выгнул брови и хитро улыбнулся: – Ну тогда у тебя будет повод вновь прийти сюда.

– Это нечестно, я не могу это контролировать.

– А ты попробуй, вдруг получится.

Его очертания начали рассеиваться, как и в прошлый раз. Вокруг снова собралась серая мгла, а потом пространство опять сгустилось, вот только из-за кромешной темноты я с трудом различала предметы.

Бум. Бум. Бум.

Яростные удары оглушили меня, и к ним вдруг прибавился стук колес. Впереди я различила фигуру, неистово колотящую в дверь. Этот человек был так силен, что от его ударов в металле оставались глубокие вмятины. Внезапно фигура замерла и обернулась. Мои глаза уже немного привыкли к темноте, и я тут же узнала его. Юноша стал старше, наверное, теперь ему было чуть больше двадцати. Он тоже узнал меня и оказался рядом быстрее, чем я успела моргнуть. Его глаза горели безумием. Он резко сжал мои плечи и забормотал:

– Я знал, что ты вернешься, я знал! Ты вытащишь меня отсюда! Я больше не могу… Она убьет меня… Тьма… Или нет… Я не знаю… Что-то происходит со мной, понимаешь?? Я не хочу этого, не хочу!!! Помоги мне! Ты можешь вытащить меня отсюда! Помоги мне!

Эха на этот раз не прозвучало. Я растерянно смотрела в его отчаявшиеся глаза и не знала, что мне делать.

– Но я ведь только сплю…

– Да прекрати же! – закричал он и встряхнул меня за плечи так, что я всерьез испугалась за свою жизнь. – Я могу говорить с тобой! Я могу касаться тебя! Я могу… я могу…

Мгновение, и он вдруг впился мне в губы. Я попыталась вырваться из его рук, оттолкнуть его, но у него была железная хватка. Я ощутила, как колотится его тело, как его обуревает неконтролируемая страсть, и я в ужасе начала колотить его куда придется. Он отпустил меня, и я тут же отскочила в сторону:

– Не смей прикасаться ко мне! – в гневе закричала я.

– Я…

– Замолчи!

На его лице – недоумение. Он словно не понял, что только что сделал. Какое-то время он с болью смотрел на меня, а потом сухо произнес:

– Мне нужно выбраться отсюда.

Бум. Бум. Бум.

Меня трясет, и от этих ударов я вздрагиваю еще сильнее. Самое время проснуться, но у меня не выходит. Я пытаюсь сообразить, что мне делать дальше, как раздается громкий стон, и парень валится на пол. Я подбегаю к нему и останавливаюсь в замешательстве. Он хватается за голову, зажимает ее между коленями и кричит, захлебываясь в рыданиях. Смотреть на это спокойно просто невозможно.

Я опускаюсь рядом и тихо спрашиваю:

– Как я могу помочь?

Он замолкает, поднимает голову и смотрит в ответ полным безнадежности взглядом.

– Ничем, – хрипит он. – Я умру здесь… Я провел здесь двадцать лет и помру здесь же. Буду здесь вечность. Почему они сделали это со мной? – он с надеждой смотрит на меня, будто я могу дать ответ. Слезы без остановки текут по его лицу. – Может, все так живут, и ты тоже?

– Нет, – качаю головой. – Я родилась в лесу, а потом жила в большом городе.

– Наверное, это здорово!

– Там тоже есть много плохого.

– Тебе делали плохо? – он нахмурился.

– Люди часто делают друг другу плохо.

– И ты тоже делала?

– И я тоже.

– Наверное, они это заслужили.

– Но мы не всегда вправе отвечать тем же.

Он замолчал, а потом вдруг вскочил:

– Нет, я здесь не подохну. Я проломлю эту чертову дверь! – Почти с нечеловеческим рычанием он снова бросился на нее.

Бум. Бум. Бум.

Каждый удар приносил ему боль, по рукам стекали капли крови, но он все бился, бился и бился… Скрип колес вмешался в шум ударов, вагон чуть сотрясся, а потом замер.

– Поезд остановился.

– Я знаю, но для меня это ничего не значит. Сколько раз мы уже мотались туда-сюда!

Бум. Бум. Бум.

Парень обессиленно опустил руки и прислонился лбом к стене. От его вида у меня даже слезы выступили на глазах.

– Что ты сделаешь, если выберешься? Будешь мстить?

– Мстить? – он обернулся. – Я хотел бы, чтобы они сгнили заживо! В такой коробке! – Он снова ударил по двери.

– А если я попрошу об обещании и попытаюсь помочь тебе?

Он застыл как изваяние и медленно перевел на меня взгляд.

– Ты попробуешь открыть эту дверь?

– Я вдруг подумала, что раз я сплю, я же могу перемещаться куда угодно, разве нет? Это только теория, но…

– Что пообещать? – его взгляд застывший, но в то же время жадный.

– Никому не мстить, не причинять вреда этим людям, не убивать их. Мы не знаем, что случилось, нельзя нападать на людей, не разобравшись.

Он колебался. Его глаза бегали по вагону, на шее пульсировала жилка, его так и тянуло крикнуть «Нет!». Я бы тоже на его месте так думала, но мне не хотелось подвергать опасности других людей. И оставлять его в таком кошмаре я тоже не хотела. Просто не могла. Как не смогла оставить того изгнанника.

– Обещаю, – наконец, выдавил он. – Тебе пообещаю. Помоги мне, прошу! – последние слова он прошептал, едва размыкая губы.

Я не знала, как это сделать, но сон решил все за меня. Вероятно, ему было достаточно одного моего намерения. Вокруг собрался серый туман, и через мгновение я уже стояла в другом месте. Я медленно обернулась и поняла, что теперь смотрю на помятую дверь с другой стороны. У меня вырвался нервный смешок. Я медлила. Не знаю, сколько времени прошло с нашей встречи. Это могли быть годы. Я подошла к двери и нажала на ручку. Дверь открылась. Вот так просто. Ни замка, ни ключей, она открывалась просто так. Мое сердце колотилось, как ненормальное, я потянула дверь на себя, и проем стал постепенно расширяться.

Он стоял у самого выхода. Все такой же, как и минуту назад, только немного бледнее. За его спиной все тонуло во тьме, в той самой глубокой и непроглядной Тьме, что живет в Пустоши. Меня охватил ужас, и я отступила назад.

Он смотрел удивленно, долго разглядывал проем и проводил по нему рукой, будто не решаясь выйти. Будто не веря в такую возможность. А потом сделал первый неуверенный шаг вперед. Потом еще один. Его лицо изменилось, на нем проступило ликование. Он подошел ко мне вплотную, а чернота поползла следом. От страха у меня комок застрял в горле.

– Прошло три дня, но я знал, что ты не обманешь, – он поднял руку и провел пальцами по моей щеке, вызывая во мне неконтролируемую дрожь. Рука его была холодной и горячей одновременно. Потом она дернулась, как от боли, и мою кожу словно опалили огнем. Эта боль была так похожа на ту, что я обычно чувствую рядом с Ним.

– Ты запретила мне касаться тебя, – мрачно произнес он, удивленно разглядывая свою руку. – Интересно.

– Ты… ты помнишь о своем обещании? – прошептала я.

Он кивнул:

– Слово тебе я не нарушу. Как тебя зовут?

Его властный взгляд вынудил меня ответить:

– Алиса.

Он снова кивнул:

– Это имя тебе подходит. Спасибо, Алиса. Однажды я найду тебя.

Он улыбнулся и ушел. Тьма проползла мимо меня, растягиваясь за ним, как шлейф, а потом вдруг полностью поглотила его и вырвалась на улицу, разбив окно. Я посмотрела ей вслед. Там стояла ночь. Деревья шелестели листьями, волны бились о берег, и я вдруг поняла, что это Пустошь, это место, где стоит Цитадель. Я понимала и не понимала, что произошло. Мне стало страшно, меня затрясло, я обернулась к вагону, и глаза тут же заволокло туманом.

Над головой раздался грохот, и я с криком проснулась. Волосы прилипли ко лбу, дыхание сорвалось, и я никак не могла прийти в себя. Яркие вспышки отражались от стен, и я повернулась к окну. За окном бушевали волны, но поезд продолжал бешено мчаться вперед. Молнии били о воду и громогласно гремел гром. Вспышка. Еще одна. Мне вдруг померещилось, что в воздухе появляются чьи-то безобразные лица, и я закричала от неподдельного ужаса.

Вскочив, я вылетела из вагона, но тут же столкнулась с кем-то. Конечно же, это Ворон. Я без стеснения прижалась к нему и пробормотала:

– Как же хорошо, что ты здесь! Ты ночевал рядом?

– Нет, – сухо ответил страж, отстраняя меня от себя. – Я пришел разбудить тебя. Впереди земля.

– Что? – я вскинула голову. Лицо Ворона нахмурилось.

– Идем.

Он снова завел меня в погромленный вагон и устремился к кабинке управления. Недоуменно посмотрел на мои оборонительные сооружения, молча покосился в мою сторону, а потом также молча все разобрал и зашел внутрь. Я последовала за ним.

Там из ночной тьмы и впрямь вырывались очертания земли, которая приближалась невероятно быстро. Вскоре мы уже различали густой лес и тонущую в нем каменную стену. Все ближе и ближе. Поезд будто намеревался разбиться об эту крепость. Но вот впереди мелькнули слабые огоньки, высвечивая черный зев туннеля. Дождь барабанил по стеклу, сверкали молнии, очерчивая широколистные деревья и каменные блоки, и мы нырнули в проход, грохоча колесами подобно шторму. Темнота окутала нас, и у меня сбилось дыхание. Мы наконец-то прибыли на другой берег!