Планета Горгоны (сборник, том 1)

ПЛАНЕТА ГОРГОНЫ

Наши проблемы начались с той секунды, когда был найден труп Флаэрти. Он стоял застывший в поле в полукилометре от корабля. Мы всеми кишками ненавидели этого здоровенного ирландца, но его совершенно целое тело без единой царапины, стоявшее неподвижно, послужило завершающим толчком. Не было никаких явных признаков гибели, фактически, мы сначала даже подумали, будто он спит стоя, как это делают лошади, а сам Флаэрти недалеко ушел от мощного битюга.

Но он не спал. Он был мертв, чертовски мертв. Когда все население планеты состоит из восьми человек, и один из этих восьми внезапно умирает по неизвестной причине, земля как-то начинает уходить из-под ног. Короче, мы испугались.

«Мы» — это Первый Исследовательский отряд Земли (тип А-7) на Беллатриксе IV в Орионе. Мы — это восемь человек, которым было поручено составить полный отчет о планете. Восемь человек, из которых один, бычара Флаэрти, стоял теперь перед остальными нами, жесткий, как доска.

— Что это сделало с ним, Джоэль? — спросил Тэви Эптон, наш геолог.

— Откуда же мне знать, черт побери, Тэви? — огрызнулся я и тут же пожалел о своей вспышке. — Прости, Тэви. Но я знаю обо всем этом столько же, сколько и ты. Флаэрти мертв, и что-то убило его.

— Но тут ничего нет, — заявил биолог Кэл Фрамер. — Мы находимся тут уже три дня и не нашли ни малейших признаков животной жизни.

Ботаник Джонатан Морро выпрямил все свои сто девяносто сантиметров роста и глянул на нас сверху вниз.

— А может, его убило какое-нибудь разумное растение, а, Кэфтен?

— Что-то я сомневаюсь, Джон, — покачал я головой. — На теле не видно никаких признаков насилия, да и нет поблизости никаких растений. Мы нашли его посреди поля, стоящим на двух ногах, застывшим и мертвее мертвого. И я понятия не имею, что это было, но только не растения.

В углу каюты трудился над трупом Стигер, наш медик, а теперь по совместительству и патологоанатом. Стигер был старше большинства из нас и буквально гнил на службе. На Фомальгауте II он подхватил лягушачью оспу, и теперь ноги у него были из хромированного титана. Я повернулся к нему.

— Можете что-нибудь сказать, Док?

Стигер глянул на меня слезящимися глазами.

— Нет никаких физических повреждений, Джоэль. Но все его мышцы так, будто... словно... ну, я даже не могу это ни с чем сравнить. Он был словно заморожен на полушаге какой-то странной силой. Я в замешательстве, Джоэль.

Фил Янус, наш летописец, оторвал взгляд от игры в шахматы, в которые играл с пилотом Гаром Холденом, и рассмеялся.

— А может, он перебрал своей выпивки, которая мумифицировала все его артерии?

Это был намек на то, что Флаэрти учудил еще в первый день прилета на планету. Поскольку он был навигатором, то пахал без устали, пока мы не сели на Беллатрикс IV. Но после посадки внезапно притих, час болтался без дела, заявляя, что отдыхает, а потом вдруг куда-то исчез. Он не сказал никому ни слова, но к ночи уже чуть ли не на бровях ползал, а разило от него, как от спиртового завода. Он молчал и не говорил, где спрятал самогонный аппарат, хотя мы искали его по всему кораблю. На второй день Янус нашел литровую флягу самогона, что стоило ему подбитого глаза.

— Нет, — сказал Фрамер. — Давайте будем хоть минутку серьезными. Член нашей группы мертв, и мы не знаем, что убило его. Флаэрти явно на что-то наткнулся. На что-то или на кого-то. Я за то, чтобы организовать поисковую группу и найти, что именно это было.

— Поддерживаю, — пробормотал Морро.

Я посмотрел на труп, затем на шестерых человек, собравшихся возле меня. Фрамер был моей опорой и прирожденным лидером. Морро тоже не был слабаком, но обычно пребывал в скуке, и его не волновало состояние отряда. Молодой Холден, пилот, всегда был ведомым и не имел собственного мнения или, по крайней мере, не выражал такового. Тэви Эптон, тихий, улыбчивый, скромный, был не очень сильным человеком. А Док Стригер был маленьким, вечно испуганным человечком и никак не походил на сурового косморазведчика. Флаэрти — слава богу! — был уже мертв. Этот бык много раз создавал неприятные инциденты и являлся вечным источником неприятностей на корабле.

Что же касается меня, Джоэля Кэфтена, космического лейтенанта, я был напуган. Весьма напуган. Чудовища на незнакомой планете — это всегда весьма плохо, а уж если чудовища еще и невидимые, то это не планета, а ад. Я глянул в иллюминатор на широкую пустую равнину Беллатрикса IV, где местами росло нечто вроде отдельных деревьев, затем обернулся обратно к людям.

— Все, кто за создание поисковой группы, поднимите руку.

Большинство оказалось «за». Это было необходимо, и мы разделились. Нас было семеро — поровну никак не разделишь. Стигер был нужен нам в качестве доктора, но снаружи он был бесполезен. Холден был — теоретически — не так уж необходим, при нужде я и сам мог бы вести корабль, но мне очень бы этого не хотелось, и я оставил его внутри. Поэтому в поисковиках оставалось всего лишь пятеро.

Логично было бы разделиться на две группы, в одной — три, в другой два человека. Но на меня на секунду нашло какое-то затмение, и я заявил, что у нас будет три группы. При этом я не подумал, что какой-то бедолага должен будет пойти один.

Я взял себе Элтона, Фрамер выбрал Морро. А Янус остался один. Я готов дать себе в глаз всякий раз, как вспоминаю его. Какая безумная идея — заставить человека идти в одиночку!

Но сам Янус не возражал. Фил вообще редко возражал против чего-либо.

— Похоже, я — одинокий волк, — только и сказал он. — Хорошо, господа. Если услышите громкую тишину из моей бочки, неситесь ко мне со всех ног.

Воздушный шлюз был все равно открыт (у Беллатрикса IV есть почти земная атмосфера, что всегда является благом для космонавтов), и мы впятером вышли наружу.

Мы с Тэви пошли к месту кончины Флаэрти, оба весьма напуганные в душе. Когда продолжительность жизни составляет полторы сотни лет и сотня уже позади, вас не прельщает геройская смерть на чужой планете. Фрамер и Морро направились к гребню холма позади корабля, а Янус двинулся к рощице скрученных деревьев с красными листьями, метрах в двухстах от корабля.

Мы с Тэви шли медленно, бросая взгляды во всех направлениях. Как и прежде, мы не видели ни малейших признаков животной жизни. На Беллатриксе IV была разнообразная растительность (растения, основой которых был не хлорофилл, а какая-то железистая смесь), умеренный климат, спокойные реки настоящей воды Н₂О. И никаких животных. Разумеется, мы исследовали лишь небольшой кусочек планеты — два-три квадратных километра.

Кругом стояла полная тишина. И внезапно, в течение всего лишь двух быстролетных секунд, мы увидели первый признак животной жизни на Беллатриксе IV. Бедный Янус пулей выскочил из рощицы, а за ним неуклюже неслась причудливая тварь метра три в высоту, с атрофированными крылышками, мерцающими золотистой чешуей, и рядом извивающихся щупалец толщиной с карандаш.

Мы буквально застыли столбами. Эта тварь появилась из ниоткуда и собиралась прикончить нашего Януса. Я сорвал с плеча винтовку и выстрелил в ее чешуйчатое туловище, впрочем, без малейшего успеха. А Янус внезапно остановился, повернулся и какую-то долю секунды глядел на тварь.

Та тоже резко остановилась и посмотрела на него. Буквально на миг они впились друг в друга взглядами, затем чудище развернулось, бросилось назад и скрылось в рощице.

Янус же продолжал стоять, где был, закоченевший и мертвый.

Мы принесли на корабль второй труп и угрюмо расселись в общей каюте. По Флаэрти вряд ли кто станет убиваться или хотя бы скучать. Но Янус — это другое дело, он был всегда приветливым, умным, чрезвычайно способным юношей, и трудно было смириться с мыслью, что он мертв — убит взглядом Горгоны.

Потому что эта тварь из рощицы бесспорно была Горгоной. Первые подозрения дал нам доктор Стигер, сказав, что смерть была вызвана внезапным ударом по нервной системе.

Фрамер взглянул на него.

— Но ведь не было никакого физического контакта у Фила с этим чудовищем.

— Да, — добавил Эптон. — Янус просто взглянул на эту тварь и застыл...

Почти мгновенно одна и та же мысль пришла мне и Морро.

— Горгона, — сказал я.

— Горгона, — эхом отозвался Морро, встал, неуклюжий, длиннющий, как верстовой столб, и глянул в иллюминатор на равнину с оказавшейся смертельно опасной одинокой рощицей скрюченных деревьев. — Горгона.

— Простите, сэр, — сказал Холден. — Но кто такая Горгона? Нам в Академии ничего не говорили о них.

Фрамер что-то прошептал. Я знал, что он был человеком широкой эрудиции и презирал современную методику образования в специализированных учреждениях.

— Горгона, Гар, — сказал Морро, — это мифологическое животное. Оно убивает взглядом. Если посмотреть ему в глаза, то человек каменеет. Эта тварь снаружи — живое воплощение Горгоны вплоть до щупалец на голове. У мифологической Горгоны на голове вместо волос росли змеи.

Холден ничего не сказал, только глаза его остекленели.

Эптон почесал нос толстым пальцем.

— Ну и как, Джоэль, мы будем сражаться с нашей подружкой Горгоной, поджидающей снаружи?

— Так же, как и Персей, — ответил я.

Так началась «Операция Медуза». Сперва потребовались предварительные обсуждения. С одной стороны, у Холдена в голове была большая часть нашей технической информации. С другой, он понятия не имел про миф о Персее, поэтому нам пришлось вводить его в курс дела.

Морро, гигант терпения, взял на себя все объяснения.

— Персей, древнегреческий герой, похвастался, что может убить медузу Горгону. Боги дали ему волшебные сандалии, в которых он мог летать, и шапку-невидимку. Затем он отполировал свой щит так, что в него можно было смотреться, как в зеркало, напал на Горгону, глядя на нее в этот зеркальный щит, и отрубил ей голову.

— Я понял, — сказал Гар. — Нам придется искать Горгону, не глядя на нее, иначе... иначе... — Он не договорил и кивнул в иллюминатор на два свеженасыпанных земляных холмика.

— Верно, — кивнул Фрамер. — Вот только у нас нет зеркала, и не из чего его сделать. Так что теперь?

— Попробуйте радар, — предложил Эптон.

— Правильно! — закричал я. — Выследим эту чертову Горгону при помощи радара, не глядя на нее!

И началась охота на Медузу. Но она не сдалась без боя.

Холден быстренько собрал радиолокационный экран. Правда, видимость у него оказалась весьма ограниченной, но на равнине вполне терпимая. И вот, в один теплый летний день, мы отправились на поиски Горгоны.

Мы все еще не могли привыкнуть к красной листве деревьев и особенно — к красному ковру травы под ногами. Беллатрикс IV, насколько мы видели, почти весь представлял собой одну громадную равнину, покрытую этим кровавым ковром. Всякий раз, опуская взгляд, я испытывал укол боли при воспоминании о двух могилах возле корабля и двух косморазведчиках, которые уже никогда не вернутся на Землю.

Стигер остался на корабле, пристально наблюдая за нами по экрану радара. Нас было пятеро, и мы постепенно расходились вооруженные до зубов и перепуганные до самых печенок. Я уже представлял, как вечером меня принесут к кораблю, твердого, точно камень, и похоронят на нашем маленьком кладбище возле Януса и Флаэрти.

Стигер волновался больше, чем любой из нас. Он сгорбился перед экраном радара и должен был сообщать нам об обстановке. Мы знали, что Горгона прячется где-то в рощице, потому что Фрамер накануне видел, как эта тварь проковыляла туда и исчезла среди деревьев. И с тех пор ее больше никто не видел и не слышал. Но только дурак пошел бы туда за животным, способным убивать взглядом.

Мучительно медленно мы впятером образовали широкий круг у этой рощицы, стоя не ближе сотни метров от края зарослей. Никто из нас не осмеливался, разумеется, смотреть в нее, мы все опустили взгляды в кроваво-красную траву, лишь Стигер направлял нас шаг за шагом по рации. У нас ушло полчаса, чтобы образовать этот круг, потому что Док направлял нас поочередно на несколько шагов, частенько ошибаясь, так что приходилось возвращаться. Наконец круг был замкнут. А пятеро Персеев стали к тому времени зеленоватыми от страха.

Затем началось самое трудное, когда мы принялись ждать нападения. Когда Стигер даст сигнал по рации, я должен буду пустить в рощицу осветительную ракету, и если все пойдет так, как мы планировали, то Горгона вылезет из нее. И мы расстреляем ее, не глядя.

Задним умом все крепки, поэтому я теперь понимаю, насколько легкомысленным был наш план. В нем столько раз все могло пойти наперекосяк, и просто чудо, что он вообще сработал.

Док дал сигнал, я поднял руку и пустил ракету, машинально при этом глянув на рощу. Пораженный ужасом, я тут же испугался и целую секунду боялся, что может появиться Горгона, но ее не было и следа.

А затем в рощице начался кромешный ад.

Осветительная ракета взрывается слепящим светом и светит не хуже чем солнце. Вот и роща озарилась ярко-желтым светом, и где-то на размытой границе между красными листьями и желтым светом ракеты я уловил, как что-то огромное мечется в рощице, но тут же опустил взгляд. Я заставил себя глядеть только на свои ботинки.

Попробуйте на время ослепить себя и пройтись по городской улице, пустынной в рассветный час. Ужас — невообразимый, непредставимый, безотчетный и беспощадный ужас слепых. Вот что я чувствовал, зная, что в любую секунду чудовище может выскочить из рощи и прыгнуть на меня, пока я рассматриваю свои пыльные космические башмаки. Эти ужасные десять секунд тянулись, как десять дней, а я все более цепенел от страха, пока не перешел его кульминационную точку и не стал почти спокойным. Ничего не происходило, хотя осветительная ракета продолжала пронизывать рощицу желтым. Я лишь слышал какое-то то ли шуршание, то ли шелест.

И внезапно в наушниках у меня заорал голос Стигера:

— Джоэль!

В ту же секунду я вытянул правую руку и перебросил бластер через левое плечо, пригнув голову. Направив бластер под углом в сорок пять градусов, я принялся жечь все подряд. И услышал, что Морро слева от меня делает то же самое.

Затем раздался чудовищный рев. Я слышал, что Стигер что-то вопит в наушниках, но не мог разобрать что именно, потому что сам орал еще громче. И при этом не смел оглянуться.

Я лишь знал, что Горгона уже нависла надо мной и изгибается, собираясь перекусить меня пополам. Но я уже перешел пик страха и был неспособен связно мыслить. Я все орал, стискивая рукоятку и нажимая спусковой крючок измученного бластера, когда спустя пять минут Морро и Фрамер подошли и повели меня обратно к кораблю.

Мы убили эту тварюгу, и именно я, космический лейтенант Джоэль Кэфтен, командир исследовательского отряда А-7 на Беллатриксе IV, оказался Персеем.

— Мы уж думали, что ты никогда не придешь в себя, — сказал Морро.

— Я увидел, как из рощи выходит Горгона, — сказал Стигер, — и завопил тебе. Ты начал размахивать бластером и жечь все вокруг, и Морро побежал к тебе. Но к тому времени, как он добежал, ты уже попал Медузе в шею и почти что снес ей голову.

— Но ты продолжал орать и палить, — сказал Эптон, — хотя Горгона уже была мертва. Холден подошел и окончательно отрезал ей голову, но она по-прежнему била крыльями.

— Ты снес три дерева своим бластером, — добавил Морро. — Это чертовски небрежно, Джоэль.

Я огляделся. Я потратил столько сил, напряженно ожидая, пока тварь вылезет из своего убежища, что теперь чувствовал себя совершенно вымотанным и выжатым досуха. Я поглядел на людей, стоящих возле кушетки, где я лежал.

У своих ног я увидел огромного Морро. А рядом стоял старый Стигер, выглядевший еще более старым после ожидания у экрана радара появления Горгоны. Были тут еще Холден и Эптон. Вместе со мной — пять. И еще две могилы. Итого, семеро.

— А где Фрамер?

— Снаружи, — сказал Эптон. — Наш биолог взял щипцы и скальпель для сбора образцов и пошел обследовать нашу дохлую приятельницу и взять пробы.

— Но вы же сказали, что Горгона все еще била крыльями, — завопил я, вскакивая с кушетки. — Это же значит...

Все тут же поняли, что это значит, и мы помчались к шлюзу.

Разумеется, мы опоздали. Мы увидели биолога, склонившегося над обезглавленной Горгоной и с интересом разглядывающего ее голову... Вот только ничего он уже не видел. Он был неподвижен и тверд, как камень.

Стараясь смотреть только в траву, мы подняли Фрамера, принесли его к кораблю и похоронили вместе с Флаэрти и Янусом. Кэл был ученым больше всех нас и не мог противиться желанию решить загадку Горгоны. Мы никогда не узнаем, успел он решить ее или нет, но очевидно, в нейронной системе Горгоны еще сохранился заряд, сработавший даже после ее смерти. Этот заряд и убил Фрамера, когда он взглянул в ее остекленевшие глаза.

Я направлял действиями из люка корабля, изо всех сил заставляя себя не смотреть на перевернутую голову Горгоны. Эптон и Морро, с завязанными глазами, упаковали эту голову в черный пластиковый мешок для трупов и застегнули молнию. К мешку мы приклеили листок с надписью: «Опасно! Не вскрывать!».

Медуза стоила нам жизней трех человек, но мы все же победили ее. Ее обезглавленный труп мы заморозили и поместили на склад, чтобы ученым на Земле было над чем поломать головы. Мы с трудом справились с ним впятером и были рады, когда наконец закончили. После этого мы решили, что здесь больше нет чудовищ и экспедиция может спокойно продолжать работу.

Но на следующий день Эптон увидел сидящего возле корабля Сфинкса...

Gorgon planet, (Nebula № 7, 1954 № 2, 3).

Пер. Андрей Бурцев.