Пламя в ночи

Глава 12

Сорок пять минут спустя, когда Гриффин выходил из ванной, Аделаида как раз шла по коридору и несла поднос, на котором лежали свежие бинты. Она надела простое домашнее платье и свежий, накрахмаленный белый передник. Волосы ее были собраны в строгий узел и заколоты шпильками.

Делберт стоял в коридоре, прислонившись к стене, появления Гриффина он даже не заметил: его взгляд был прикован к Аделаиде. Увидев ее, он быстро выпрямился.

— Миссис Пайн, я сказал боссу, что вы велели помочь ему принять ванну, — с тревогой произнес он, — но он поклялся, что справится сам.

— Все в порядке, Делберт. — Аделаида ободряюще улыбнулась и только потом перевела взгляд на Гриффина. — Как я вижу, мистер Уинтерс справился.

— Не сказал бы, что я чувствую себя новым человеком, но точно могу определить, что мне стало намного лучше, — промолвил Гриффин.

Он с чувством неловкости подумал о том, что под черным халатом с вышивкой на нем только панталоны, и потуже затянул пояс.

— Да, на вид вы действительно выглядите намного сильнее.

Аделаида внимательно всмотрелась в него. Гриффин подумал, что лучше бы она не смотрела на него так — как сиделка на пациента. Он бы предпочел, чтобы она видела в нем мужчину — крепкого, здорового мужчину. Он использовал прием, который усвоил еще мальчишкой: скрыл свои чувства под маской формальной вежливости. Склонив голову, он сказал:

— Миссис Пайн, полагаю, я должен просить вас извинить меня зато, что недавно проявил вспыльчивость.

Он сознавал, что до сих пор бурчит, как раздраженный медведь.

— Я все понимаю, сэр, вы были не в себе.

— Ну, если вы так говорите… Готов поклясться, некоторое время назад я на вас накричал, но, возможно, я ошибаюсь.

К его немалому изумлению, Аделаида покраснела, но ее тон оставался таким же чопорным, как крахмальный передник.

— Сейчас я сделаю вам перевязку. — Она пошла дальше в сторону спальни. — Делберт мне в этом поможет, он стал почти экспертом.

Делберт распахнул перед Аделаидой дверь спальни.

— Сэр, миссис Пайн прямо как настоящая опытная медсестра, очень впечатляет.

Гриффин вошел в спальню вслед за Аделаидой. Она поставила поднос.

— Согласен с тобой, Делберт, — сказал он, — Действительно впечатляет. Возможно, все дело в белом переднике. У меня словно появилась моя собственная Флоренс Найтингейл.

Аделаида спокойно повернулась к нему лицом и показала на стул.

— Будьте любезны сесть. Мы промоем рану, нанесем бальзам и наложим свежую повязку.

— Слушаюсь, мэм. — Гриффин послушно сел. — Но не забывайте о моем предупреждении, миссис Пайн. Если окажется, что меня снова неожиданно сморил сон, то, когда я проснусь, я рассержусь не на шутку!

— Но как же боль… — неуверенно возразила Аделаида.

— С болью я справлюсь менее радикальным методом, — заверил Гриффин. — Приступайте, делайте перевязку.

— У меня есть настойка, которая может помочь.

— Миссис Пайн, смените мне повязку.

— Очень хорошо.

Процесс перевязки прошел довольно гладко. Гриффин несколько раз стискивал зубы, но ему было совсем не так больно, как он ожидал. Аделаида делала свое дело быстро, ловко и очень бережно. Она нанесла на рану бальзам, наложила на плечо свежую повязку и закрепила ее полосками ткани.

— Мэм, вам еще нужна моя помощь? — спросил Делберт. — А то, если мы тут закончили, я бы, с вашего разрешения, спустился в кухню. Миссис Тревельян только что достала из печи лимонный кекс и заваривает свежий кофе.

Гриффин вдруг понял, что страшно проголодался.

— Звучит аппетитно.

Делберт задержался на пороге.

— Не волнуйтесь, босс, для вас миссис Тревельян сварила еще бульона. Я принесу его сюда.

— К дьяволу бульон! — заявил Гриффин. — Попросите миссис Тревельян прислать в библиотеку настоящей еды. Я спущусь через несколько минут.

Аделаида нахмурилась.

— Сэр, вам еще некоторое время нужна легкая пища. — Она повернулась к Делберту. — Попросите миссис Тревельян приготовить для мистера Уинтерса тосты и яичницу-болтунью.

— Да, мэм.

— Предупреждаю, Делберт, — сказал Гриффин, — если я не увижу на подносе вместе с тостами и яичницей тот лимонный кекс, тебе скоро придется искать нового работодателя.

— Да, босс.

Делберт поспешил выйти в коридор и закрыть за собой дверь. Аделаида посмотрела на Гриффина с упреком.

— Нельзя так разговаривать с Делбертом. Он вам очень предан, это видно, и он совершенно искренне заботится о вашем благополучии. Мне казалось, что при вашем специфическом положении вы как работодатель должны ценить такие качества в подчиненных.

Гриффин вскинул брови.

— При моем специфическом положении?

Аделаида смущенно кашлянула.

— Я всего лишь имела в виду, что вам, учитывая вашу профессию, несомненно, нужна полная преданность тех, кто работает в этом доме.

— Ах да. — Гриффин опустил закатанный рукав поверх повязки и затянул пояс халата. — При моей необычной профессии.

— Ну… вы же криминальный лорд. Можно было бы ожидать, что именно вы более чем кто-либо другой должны быть рады иметь в услужении такого человека, как Делберт. С такими ценными работниками следует обращаться уважительно и цивилизованно в любом доме, а уж в этом — особенно.

— Достаточно, миссис Пайн! — Гриффин встал на ноги и двинулся к Аделаиде. — Боже праведный, еще и часа не прошло, как я, раненный, встал с постели, и мне уже приходится выслушивать лекцию. Интересно, социальные реформаторы когда-нибудь прекращают указывать другим, как им следует себя вести?

Аделаида заморгала и попятилась. Гриффин продолжал наступать на нее.

— Ваши лекции влияют на меня опасным для вас образом! — Он сознавал, что говорит резче, чем обычно. — Всякий раз, когда вы начинаете меня отчитывать, делать мне замечания или отдавать мне приказы, у меня возникает непреодолимая потребность поцеловать вас и целовать до тех пор, пока вы не замолчите.

Она вздернула подбородок.

— Должна вам сказать, что никогда еще ни один мужчина не говорил мне такие возмутительные вещи.

— По-видимому, вы встречали на своем пути не слишком много криминальных лордов. — Гриффин остановился почти вплотную к ней и положил ладонь на дверцу гардероба позади нее. — Мы, криминальные лорды, вообще склонны к возмутительному поведению.

— Ни минуты в этом не сомневаюсь, — парировала Аделаида. — Но если вы рассчитываете таким образом меня запугать, то вы ошибаетесь.

— В действительности я бы лучше вас поцеловал, — сказал он.

От ее аромата у него туманилось сознание. Хотя, с другой стороны, возможно, это просто от недостатка твердой пищи. Он придвинулся еще немного ближе, проверяя свои ощущения.

— Понятно, — сказала Аделаида. — Что ж, боюсь, что при данных обстоятельствах ваша реакция всего лишь естественна.

Он чуть выпрямился.

— О чем это вы, черт возьми?

— Позвольте вам объяснить. — Аделаида заговорила бесстрастно, ее голос стал похож на голос ученого. — Вы испытываете ко мне признательность, потому что последние три дня я сидела у вашей постели и занималась вашей раной. Я уже замечала, что раненые или больные мужчины склонны воспринимать женщину, которая за ними ухаживает, как ангела. По крайней мере в течение короткого времени. Но вам не о чем беспокоиться, мистер Уинтерс. После того как мужчина выздоравливает, это впечатление обычно быстро проходит.

— Поверьте, миссис Пайн, за все время, сколько я с вами знаком, мне ни разу, ни на секунду не приходило в голову увидеть в вас ангела. То, что я испытываю, — это простое желание целовать вас до тех пор, пока вы не прекратите читать мне лекции. И если вы прямо сейчас не броситесь к двери, именно это я и сделаю.

Она замерла неподвижно, глядя на него широко раскрытыми глазами. В атмосфере между ними бурлили горячие токи. Не нужно было обладать паранормальными способностями, чтобы почувствовать повисшее в воздухе напряжение. Такое состояние возникает между двумя людьми, испытывающими друг к другу чувственное влечение, когда они силой обстоятельств оказались в очень тесной близости. Напряжение сродни тому, что возникает при грозе.

Сознание, что она тоже возбуждена, доставило Гриффину удовлетворение. Это очень воодушевляло и прибавляло сил. «Прямо-таки тоник, — подумал Гриффин, — бодрит лучше любого питательного бульона».

— Не могу не заметить, что вы не бросились к двери, — заявил он.

— Нет, — тихо сказала Аделаида, казалось, у нее перехватило дыхание. — Не бросилась.

— Позвольте спросить — почему?

— Сама точно не знаю, — призналась она. — Может быть, из любопытства.

— Вам любопытно, каково будет поцеловаться с мужчиной моей специфической профессии?

— Столь необычная возможность предоставляется не так уж часто.

Слабо завуалированный вызов лишь подстегнул его желание.

— Небось думаете, что если результаты эксперимента вас не удовлетворят, вы всегда можете снова меня усыпить?

— Да, такой выход у меня есть. Признаться, при существующих обстоятельствах я удивлена, что вы готовы пойти на риск.

— Ну, так же криминальный лорд. Риск — непременный спутник моей профессии.

Он легко потерся губами о ее губы, он намеревался превратить поцелуй в медленную, соблазнительную прелюдию. Но стоило ему коснуться ее, как энергия, окутавшая их, неожиданно вспыхнула. В мгновение ока поцелуй превратился из искушающего в жаркий, обжигающий. Гриффина охватило ликование и удовлетворение.

Он знал, что будет так!

Он почувствовал, что потрясение от осознания и понимания этого прокатилось по телу Аделаиды в то же самое мгновение, что и по его собственному. О медленном нарастании жара между ними не могло быть и речи. Без предупреждения оба оказались на грани потери самообладания, от остроты ощущений обоих бросило в дрожь.

Аделаида обвила руками его шею, руки ее скользнули под воротник халата и коснулись обнаженной кожи — кожа к коже. Гриффин прижался теснее, всем своим телом пригвоздил ее к дверце гардероба, так чтобы чувствовать округлость ее грудей, женственные очертания бедер под плотной тканью платья.

Кровать была так близко…

— Нет. — Аделаида освободила рот из плена его губ. — Мы не должны. Ваша рана…

Гриффин смутно сознавал, что плечо ноет, но почему-то это казалось не важным. Он снова склонился к Аделаиде и стал целовать ее шею. Шпильки выпали из ее прически, и волосы рассыпались по плечам, так и маня прикоснуться.

— Забудьте про мое плечо, — пробормотал Гриффин, касаясь губами ее невероятно нежной кожи. — Я именно это собираюсь сделать.

— Ни в коем случае. — Голос Аделаиды зазвучал тверже. Она уперлась ладонями в его грудь под тканью халата. — Это опасно, рана может открыться. Сейчас она очень хорошо заживает, мы не должны рисковать.

Вероятно, в ее словах был резон, но Гриффин не хотел об этом задумываться. Тем не менее чары были разрушены, по крайней мере для нее. Он тяжело вздохнул и неохотно отступил от Аделаиды.

— Сейчас я буду одеваться, миссис Пайн. Если хотите, можете остаться и смотреть. Думаю, вы уже видели у меня почти все, если не все, так что нам нет нужды заботиться о приличиях, не так ли?

Не удостоив его слова ответом, Аделаида молча повернулась и быстро пошла к двери.

— Я буду ждать вас внизу, в библиотеке, — сказала она. — Теперь, когда вы уже явно находитесь на пути к выздоровлению, нам нужно очень многое обсудить.

Гриффин дождался, пока она окажется у двери.

— Аделаида, прежде чем вы уйдете, позвольте задать один вопрос.

Она взялась за ручку двери и оглянулась на него.

— Вы говорили, что вам было любопытно узнать, каково целоваться с криминальным лордом. Меня интересует, ваше любопытство удовлетворено?

— Вполне.

Она вышла в коридор. Она не то чтобы бежала в буквальном смысле слова, но, во всяком случае, шла очень быстро.

В библиотеке для Гриффина были приготовлены яичница, тосты, кофе и кекс. Там же его ждала Аделаида. За время, пока он одевался, она снова собрала волосы в строгий узел на затылке. Теперь на ней не было белого передника, а вместо практичного домашнего платья она снова надела превосходно сшитое по самой последней моде траурное платье: лиф, скроенный как блузка, и юбка в складку, все в дымчатых оттенках серого цвета.

Глядя на нее сейчас, Гриффину не верилось, что совсем недавно в спальне был настоящий взрыв чувственного фейерверка. Аделаида снова казалась холодной и сдержанной. Выражение ее глаз было непроницаемым. Однако в воздухе между ними по-прежнему бурлили энергетические токи напряжения, и сознание этого доставило Гриффину некоторое удовлетворение. Он подошел к столу, на котором его ждал поднос с завтраком.

— Как вы заметили наверху, нам нужно о многом поговорить, — сказал он.

— Сначала позавтракайте, сэр, — возразила Аделаида. — Вам нужно подкрепить силы.

— Спасибо. Полностью с вами согласен.

Он сел за стол и с аппетитом принялся за яичницу с тостами. Завтракая, он почему-то вдруг задумался о почившем мистере Пайне. Любила ли его Аделаида всем сердцем? У Гриффина было к ней множество вопросов, но, к сожалению, он не имел права задать хотя бы один.

Аделаида налила кофе ему и себе.

— Ваша библиотека очень впечатляет.

— Вы хотите сказать, для криминального лорда у меня слишком много книг? Хотите верьте, хотите нет, но я умею и читать, и писать.

Аделаида с раздражением поставила кофейник на стол, звук получился такой громкий, что собаки, дремавшие возле камина, подняли головы и насторожились. Некоторое время они с любопытством смотрели на происходящее, но потом снова задремали.

— Вы не только умеете читать и писать, — сказала Аделаида. — У вас выговор человека, который был воспитан как джентльмен.

— Некоторые привычки очень живучи.

— Так вы не выросли на улицах?

— Нет. — Гриффин подумал, что он реагирует на ее слова чересчур остро. Он сам не понимал, куда подевалось его железное самообладание. Он отломил вилкой кусочек лимонного кекса.

— На улицах я оказался в шестнадцатилетнем возрасте, — сказал он наконец.

— После смерти ваших родителей?

— Да. Мой отец был финансистом, у него был талант по этой части. Но даже те, кто обладает интуитивной способностью определять потенциальные прибыли и убытки, не в силах предсказать морской шторм. Один из кораблей, в который отец вложил большие деньги не только из собственных средств, но и фонды Консорциума, затонул в море. Будь отец жив, он, без сомнения, сумел бы расплатиться с другими вкладчиками и восстановил бы свое положение. Но он и моя мать были… умерли через несколько недель после той катастрофы. И кредиторы забрали все.

— Ваша история не сильно отличается от моей, — тихо сказала Аделаида.

Пока Гриффин ел кекс, она молча пила кофе.

— Прошу прощения. — Ему стало стыдно за свои манеры. — Я страшно проголодался, наверное, в последний раз я был таким же голодным, когда еще жил на улицах.

— Для человека, который выздоравливает после тяжелого ранения, здоровый аппетит — очень хороший признак, — сказала Аделаида. — Я рада, что вы достаточно поправились, чтобы есть полноценную еду. Только вот как бы вам не стало плохо от такого количества кекса. Если съесть на голодный желудок слишком много сытной пищи, могут быть неприятные последствия.

Гриффин стряхнул с рук крошки.

— Да, мадам, вы определенно умеете поддерживать за столом интересную беседу.

— Я всего лишь пытаюсь дать вам добрый совет для вашей же пользы. Но я вижу, что вам это не интересно, поэтому давайте перейдем к более насущным вопросам.

Гриффин взял чашку с кофе, откинулся на спинку стула и вытянул ноги:

— Вы ведь хотите знать, почему я в тот вечер оказался возле театра, не так ли?

— Да, и это — в числе прочих вопросов. Не поймите меня неправильно, я обязана вам жизнью, но я не могу не задуматься, почему вы так удачно оказались рядом именно в тот момент, когда кто-то направил на меня пистолет?

— Думаю, вы знаете ответ. — Он отпил еще немного кофе, смакуя горячий напиток, придающий силу. — Я за вами присматривал.

Глаза Аделаиды чуть заметно сузились.

— Иными словами, вы за мной следили?

— Конечно. В настоящее время я крайне заинтересован в том, чтобы вы были живы и здоровы, — заявил Гриффин невозмутимым тоном. — Если с вами случится какое-нибудь несчастье, я окажусь просто в отчаянном положении. Как мы уже говорили, женщину с вашими способностями найти нелегко, мне может быть очень трудно подыскать вам замену.

— Понятно, — сухо сказала Аделаида. — Приятно сознавать, что тебя ценят.

— Уверяю вас, Аделаида, сейчас вы для меня крайне дороги. Я собираюсь заботиться о вас самым наилучшим образом.

— Пока я манипулирую для вас энергией Лампы.

— Не забивайте себе голову тревогами о своем будущем. Я прослежу, чтобы вы были в безопасности и после того, как вы закончите работать с Лампой. Это самое малое, чем я могу вас отблагодарить.

Аделаида поджала губы.

— У вас есть какие-нибудь предположения относительно того, кто пытался меня убить?

— Пока нет. Но как только я буду чувствовать себя получше, я велю пустить слух на улицах, что меня интересует ответ на этот самый вопрос. И, надеюсь, довольно скоро я узнаю имя.

Аделаида вздохнула.

— Я думаю, это должен быть кто-то из хозяев борделей, на которые я совершала налеты.

— Вероятнее всего. Похоже, Аделаида, у нас с вами есть кое-что общее. Мы оба ухитрились нажить себе нескольких врагов. Но в этом доме вы в безопасности.

Она улыбнулась:

— Потому что никто из ваших врагов не знает, что знаменитый директор живет на месте бывшего аббатства на Сен-Клер-стрит?

— Думаю, некоторые из них, например, Латтрел, прекрасно знают мой адрес, так же как я знаю их адреса. Но я очень сомневаюсь, что кто-то из моих конкурентов, включая Латтрела, посмеет забрать вас из этого дома. Пока вы здесь, вы находитесь под моей защитой.

Аделаида поморщилась.

— Иными словами, кто бы ни пытался от меня избавиться, он сочтет, что эта цель не настолько важна, чтобы рисковать навлечь на себя гнев Гриффина Уинтерса?

— Если говорить начистоту — да, скорее всего так.

— Даже если это Латтрел?

Гриффин с уверенностью покачал головой:

— Он человек очень прагматичный. Он не станет нарушать Перемирие только для того, чтобы избавиться от надоевшего ему социального реформатора. Он знает, что тогда снова начнется война. Более того, я уверен, ему приходило в голову, что в следующий раз я не предложу новое перемирие. Эта война не кончится до тех пор, пока один из нас не убьет другого.

Аделаида замерла.

— И вы бы стали ради меня воевать?

— В моем мире все, что у меня есть, — это моя репутация. Я потратил двадцать лет на то, чтобы ее создать, и не могу позволить сопернику ее уничтожить.

— Нет, конечно, нет, — пробормотала Аделаида. Она взяла в руки чашку с кофе. Значит, его заботит собственная репутация. Нет ничего личного. Она говорила себе, что у нее не должно быть никаких оснований чувствовать себя такой опустошенной. Какого еще ответа она ожидала?

— Как я уже сказал, Аделаида, здесь вы в безопасности. — Гриффин сделал еще глоток кофе и опустил чашку. — Я могу вас защитить, конечно, при условии, что раньше не превращусь в Цербера. Как только я освобожусь от этой проблемы, я смогу сосредоточиться на других делах.

— Я, конечно, повторяюсь, — сказала Аделаида, — но я очень сомневаюсь, что вам угрожает опасность превратиться в монстра.

— К сожалению, нет никакой реальной возможности убедить «Аркейн» и, в частности, семейство Джонс, в мудрости вашего предположения.

Аделаида испуганно замерла, не донеся чашку до рта.

— Какое отношение к этой ситуации имеет «Аркейн»?

— Если семья Джонс обнаружит, что я унаследовал проклятие Уинтерсов, они сделают все, что потребуется, чтобы меня уничтожить.

У Аделаиды возникло такое ощущение, будто из комнаты мгновенно выкачали весь воздух. Заговорить ей удалось только с третьей попытки.

— Я… я… я не понимаю, — наконец выговорила она. — Что вы имеете в виду?

— Николас Уинтерс был уверен, что у него достаточно сил, чтобы управиться со всеми тремя талантами.

— Да, вы это объяснили.

— Он верил, что эту способность унаследует и кто-нибудь из его потомков. Но общество не разделяет эту теорию. Если у Джонсов возникнет хотя бы малейшее подозрение, что я начинаю превращаться в Цербера, они начнут на меня охоту и затравят, как бешеного пса, коим я, по их предположениям, и являюсь. По понятным причинам я бы предпочел избежать такого исхода.

Аделаида глубоко вздохнула.

— Мистер Уинтерс…

— После того, что происходило только что между нами наверху, думаю, вы можете называть меня Гриффином.

Аделаида медленно достала из потайного кармана на юбке белую визитную карточку.

— Мистер Уинтерс, я должна вам кое-что рассказать. И боюсь, вам это не понравится.

— Что может быть хуже перспективы превратиться в чудовище?

— Пока вы спали, у вас была посетительница. В некотором роде консультант. Боюсь, что ее пригласила именно я.

Аделаида протянула ему карточку.