Питомец «Ледового рая»

48

Кирилл сидел на полу, привалившись спиной к стене, и думал. И чем больше он думал, тем более безысходной казалась ему ситуация. Самый настоящий голимый целлофан! Дог прекрасно знает, что бывшие курсанты не носят армейские «подсолнечники» под мышкой. А дальше сложить два и два — много ума не надо. Даже капрал справится. Да тут ещё он, Кирилл, брякнул про Дельфину. Правильно учат старшие товарищи — боец Галактического Корпуса должен быть терпелив и хладнокровен. И не должен использовать язык, как говорит Спиря, в качестве молотилки…

Мда-а-а, от Маркела Тихорьянова теперь помощи не получишь. Попробуй отыскать человека в таком городе, как Гагарин, когда его прячут…

Дог наверняка вытащит из персонкодера энергоприемник, и тогда Кирилл полностью исчезнет из этого мира. И даже если эсбэшники обратятся в компанию, предоставляющую услуги связи, с обоснованной просьбой активировать персонкодер в режиме маяка (а такое законом предусмотрено, если ищут пропавшего человека; тут уж не до тайны личности!), получат они кол в дюзу. Персонкодер без энергоприемника — это просто железяка на ремешке.

Значит надеяться можно только на себя. А здесь возможности невелики, рви сопло не рви. Разумеется, Дог захочет вернуть свои деньги. Может ли он сделать это без Кирилла? Может, если найдёт хакера покруче Кента. Справится он с этой задачей сам? Вряд ли. Уровень контактов лагерных офицеров — это оптовые сбытовики «шайб», которые покупают курсанты типа Кирилла. То есть типа того Кирилла, которым он был, пока не попробовал Сандру. Нет, хорошего хакера, если ты офицер ГК, быстро не найдёшь. Конечно, хакеры есть и в самом ГК, но только в службе безопасности, а эсбэшников Гмыря должен бояться, как огня. Есть правда, и другая сторона в этом деле… Если под личиной Персефоны Калинкиной прячется Дельфина Громаденкова… В принципе совсем не сложно вместо собственного изображения отправлять адресату изображение виртуала, с такой работой справится любой хакер средней руки. Даже движение губ и мимику можно согласовать с акустическим сигналом. И пристреленный волосатик Макарий Никипелов вполне способен был на такие достижения. Могут у Дельфины быть несколько хакеров в подчинении? В принципе могут, но на деле — вряд ли. Если она стремится не привлекать к себе внимание, не станет она связываться с несколькими хакерами — так можно легко засветиться перед эсбэшниками. А единственный её хакер погиб. Так что денежки свои Димитриадий Олегович за час-два на свой счёт не вернёт. А значит, как говорит Спиря, к добру ли к худу, жизнь курсанта Кентаринова Догу пока дорога, и ржавые пистоны придут с этой стороны не сразу. Вот со стороны Дельфины Громаденковой они могут явиться очень быстро, но если Гмыря не дурак, то прекрасно это понимает и не отдаст ей единственного человека, который может вернуть ему деньги. Вот на этой почве надо с Догом и торговаться. Вы нам свободу, а мы вам кредики… Клюнет? Ещё как клюнет! Если башню с курса не свернуло.

Затекла поясница.

Кирилл встал, прошёлся по комнате из угла в угол.

Интересно, сколько уже он тут сидит? Персонкодер — это не только связь с миром, это ещё и часы. Говорят, некоторые люди чувствуют время — кто с точностью до минуты, кто с точностью до получаса. Даже в закрытом помещении. Имелось бы тут окно, можно было бы по движению дневных светил понять, сколько воды утекло… Во всяком случае, жрать уже хочется вовсю…

Кирилл снова сел на пол. А потом и вовсе лёг, подложив руки под голову. Не очень удобно, но ничего не поделаешь. Спиря говорил, что в былые времена у армейских существовала поговорка «Солдат спит, служба идёт». Правильная поговорка. И про узников — в самый раз. Коли жрать не дают, самое время выспаться. Кто знает, что впереди, удастся ли ещё поспать…

У него возникло острое ощущение, что всё это уже было. И ситуация, и мысли…

Разобраться в ощущениях ему не дали. Щёлкнул замок, распахнулась дверь. Однако Дог ввалился в помещение только после того, как увидел Кирилла лежащим на полу. Похоже, капрал опасался, что узник спрячется за дверь и даст входящему по башне. Как человек сам готов поступить, так и о других думает…

В правой руке Гмыря держал складной стул, а в левой — пакет, от которого исходил восхитительный запах ветчины.

Кирилл поднялся с пола, поймал брошенный Догом пакет, раскрыл. Так и есть, бутерброды: белый хлеб с ветчиной.

— Трескай, курсант! — Дог разложил стул, поставил возле двери и сел. Достал из кармана оружие.

На сей раз у него был армейский нейропарализатор малой мощности. Это вам не полицейский нейтрализатор! Слона не уложишь, но человеку хватит за глаза, чтобы пару часов проваляться обездвиженным. Оружие тюремщиков, а не солдат… В бою войска используют поглотители, нейтрализующие действие парализаторов. Узники же против такого оружия беззащитны. Говорят, когда это оружие проходило испытания, некоторые охранники в женских тюрьмах начали его применять следующим образом: парализуют метёлку и натягивают её, пока кол не посинеет. Непонятно, что за радость — стыковаться с парализованной бабой, немужицкое какое-то удовольствие…

— Ты трескай, — продолжал Гмыря, — а я пока тебе объясню, во что ты вляпался. Или как там у вас, курсантов, говорят? Какие ржавые пистоны тебе на башню просыпались, так?

Кирилл только кивнул, с наслаждением вгрызаясь в бутерброд.

— А вляпался ты крепко, парень. — Дог положил ногу на ногу и, поигрывая парализатором, объяснил: — Тут одно из двух. Либо ты связался с бандитами, либо тебя завербовала служба безопасности. Больше никак объяснить я твой «подсолнечник» под мышкой не могу. И если бы меня не попёрли из лагеря, я бы посчитал, что ты связался с бандитами. Однако поскольку я был обвинён в твоём незаконном увольнении, то я больше склонен поверить во второе. Тем более что, как мне стало известно, ты знаешь о моих контактах с Институтом вторичных моделей.

Кирилл жевал молча — в его репликах Дог пока не нуждался.

— Так что самое лучшее объяснение, на мой взгляд, — тебя завербовали эсбэшники. Завербовали и подбросили мне в качестве червячка — вдруг я клюну! Я и клюнул, да только червячок сам сорвался с крючка и остался со мной один на один.

Кирилл подумал, что Гмыря сидит на стуле так, что если слегка поменять положение своего тела, то вполне можно поймать его за ногу и крутануть винтом, тогда Дог впечатается рылом в пол и выронит парализатор. А впечатается этот громила, при его весе, так, что мало не покажется. И пока он будет приходить в себя, можно будет завладеть парализатором, надолго успокоить капрала и выскочить в коридор. Там наверняка кто-нибудь стоит наготове, но если повезёт, можно успокоить и того стояльщика и рвануть по коридору, к двери, и если та открывается изнутри без ключа, то… Чёрт знает, если это не военный объект, то шанс удрать имеется. Сейчас только бутерброд дожую, и начнём.

— Это Тихорьянов тебя мне подсунул, матерь твою за локоток! Можешь не отвечать, я и так догадываюсь. Только профукали они и тебя, и меня, и теперь мы тут, в этом подвальчике, где тебя никогда не найдёт никакая служба безопасности, и я теперь могу делать с тобой, что захочу.

— Нет, — сказал, прожёвывая, Кирилл. — Пока ваши деньги на моём счету, я в безопасности.

— Догадливый паренёк, — делано восхитился Гмыря. — Но ты ведь догадываешься и о том, что существуют различные возможности заставить человека сделать необходимое другому человеку.

— Догадываюсь, — сказал Кирилл, лениво отбрасывая смятый пакет в угол и перенося тяжесть тела на левую руку, а правую ногу подтягивая так, чтобы она сработала, как пружина.

«Только не меняй позу, — мысленно взмолился он. — Пока ноги у тебя хоть чуть-чуть затекли, у меня больше шансов».

— Вот и хорошо, что догадываешься. — Дог не только не поменял позу, он принялся раскачивать ногой, облегчая Кириллу задачу.

Вот придурок без башни!..

Кирилл выбросил вперёд правую руку, оттолкнулся ногой-пружиной и кинул тело вперёд. Оставалось схватить Дога за пятку, подключить левую руку и опрокинуть эту тушу мордой в пол.

Он понял, что купился на провокацию, слишком поздно. Стул отлетел в сторону, Дог взметнулся вверх, будто его тоже подбросило пружиной, и теперь было самое время получить тяжёлым армейским ботинком в челюсть, и избежать этого было невозможно, но Дог не стал наносить удар, он стоял на ногах, пританцовывая, и ждал чего-то, а Кирилл терялся в догадках, не понимая его пассивности, и понял лишь тогда, когда наконец выпрямился. Ему оставалось сделать одно движение, чтобы уйти в сторону, но тут Дог выбросил ногу вперёд, и у Кирилла не было никакой возможности её заблокировать, и тут Кирилл запоздало понял, почему капрал не ударил его в челюсть, потому что через мгновение тяжёлый армейский ботинок со всей силы въехал ему в пах.

Внизу живота будто граната взорвалась, боль была такой, что перехватило дыхание, и даже завопить не удалось. Кирилл скрючился, приседая на корточки и зажимая руками то, что сейчас горело огнём, и повалился на бок, ибо ни стоять, ни сидеть, ни лежать он сейчас не мог — мог только БЫТЬ СКРЮЧЕННЫМ и обречённо ожидать повторного удара, и у него не было возможности прикрыть голову, потому что не было в мире такой силы, которая могла бы оторвать сейчас его руки от промежности.

Однако Гмыря бить его больше не стал. Когда Кирилл сумел наконец выдохнуть и вдохнуть, в голове у него колокола били от нехватки кислорода. Капрал поставил стул на прежнее место, сел и с безразличием смотрел на страдания курсанта.

Впрочем, нет, не с безразличием, ибо когда Кирилл сумел сделать второй выдох и вдох, Дог сказал:

— Это тебе, сучонок, за то, что ты трахаешь чужих баб!

Ответа он не ждал, да его и быть не могло — Кирилл едва-едва сумел разогнуть скрюченное тело, подползти к стене и привалиться к ней боком. В паху по-прежнему горело, и это был незатухающий пожар. И только теперь ему стало понятно, что пожар этот всегда, везде и всеми назывался болью. Кроме тех, кто эту боль испытывал…

— Полагаю, тебе сейчас бабу покажи, ты заплачешь. — В голосе капрала звучало злорадство. — Полагаю, в ближайшие несколько дней тебе будет не до баб. Да и потом, когда ты снова полезешь на них, ты всякий раз будешь вспоминать капрала Гмырю. И радоваться, что он не сделал тебя полным импотентом.

Пожар, наконец, начал стихать. В голову снова вернулись мысли.

Первая состояла всего из четырёх слов: «Я убью тебя, мразь».

Кирилл повторил её мысленно, потом прошептал.

— Что ты там бормочешь, матерь твою за локоток!

— Ничего! — простонал Кирилл.

— Вот и хорошо, — сказал Гмыря. И вдруг заорал: — Каблукова!

Распахнулась дверь, в помещение вошла Сандра. На ней была не иссиня-чёрная форма курсанта Галактического Корпуса, а цвета хаки армейский комбинезон. Когда она увидела Кирилла, глаза её наполнились ужасом.

— Получай обрезка, — сказал Дог. — Вот он, твой любовничек. Теперь я смогу оставить вас наедине, не опасаясь, что ты доведёшь его до состояния, когда он, потеряв голову, бросится на сексуальные подвиги. Хотя ты и способна завести любого, с этим парнем в ближайшие дни у тебя ничего не получится. Во всяком случае до дня нашего отлёта он безопасен. — Гмыря встал и сложил стул.

Сандра продолжала с ужасом смотреть на Кирилла.

— Встать сможешь? — спокойно спросил Гмыря.

— Попытаюсь, — простонал Кирилл.

Он осторожно, по стеночке, начал подниматься на ноги.

Сандра бросилась помогать, и едва её руки коснулись его локтя, как в паху снова начал разгораться пожар.

— Не надо! — взвыл Кирилл, умирая от унижения.

Сандра отшатнулась.

— Не… надо… — прошептал Кирилл. — Я… сам…