Петербург

Глава 20

За день до подхода к Валетте поднялся столь долгожданный ветер, и теперь он выдувал остатки горячечного бреда из моей головы, остужая подстегнутую почти неделей похода фантазию.

Стоял на палубе, ловя лицом соленую морось волновых брызг, и наблюдал, как легионы волн штурмуют твердыню мальтийцев. Твердыня делала вид, что не обращает на такие мелочи внимания, однако, старательно прикрывала выщербленное основание кружевами белой пены.

Нам твердыня, тем не менее, оказала знаки расположения, вспухнув несколькими дымными облачками, немедленно растерзанными ветром.

На рефлексах слегка втянул голову в плечи, ожидая характерного жужжания ядра — не выйдет из меня, наверное, боевого адмирала, вечно мне всякие жутики мерещатся. Вместо ядра дождался приглушенных пушечных приветствий, хрипло докричавшихся до нас сквозь ветер. Махнул дежурным у передних башен, перекрикивая играющий снастями ветер, велел разряжать боевые и заряжать холостые — похоже, нам тут рады.

В большую, северную, бухту входили как на параде — только под носовыми и в сопровождении двух галер, с которых радостно и приветственно кричали, вроде даже на ломанном русском. Братство народов просто.

Любовался на наш флот, заякоренный в бухте — Корнелиус либо молодец, отлично флот содержит, либо его предупредили о моем визите — если второе, очень хочу посмотреть на это судно, опередившее нас.

День прошел суматошно, даже Тае не удалось вырваться на промысел элитного дерева — соответственно, утром, скорее днем, болела голова. Отложили совещание еще на один день.

Вечером стало окончательно хорошо и покойно, сидел на зубцах крепости, слушая рокот атакующих волн и бесславный шелест их отступления, курил трубку, глядя на затухающий за горизонтом плазменный пожар, и грелся душой о прижимающийся со спины чистовой опыт Творца. Усмехнулся этой старой шутке — ну и что, если женщину творили из ребра, единственной кости в организме не имеющей костного мозга, зато ее сотворили, учитывая ошибки прототипа, а сочувствие и теплое соучастие порой важнее холодной логики. Никакой логикой не объяснить порой, что в мире делается.

Новостей за эти пару дней на меня вывалили на год вперед, будто специально заготавливали. Капитаны наперебой, размахивая двузубыми вилками, демонстрировали на примере зажаренного мяса, как они гоняли пиратов. А меня больше интересовало, как и каким образом, пираты гоняли их — вот эту информацию приходилось тянуть клещами, но для меня она была более информативна. Ситуация складывалась примерно следующая: от Каира до Триполи было относительно тихо, там курсировали пары фрегатов, и чистых пиратов находили с трудом — то, что любой купец этого времени, на достаточно хорошо оснащенном корабле немедленно становился пиратом, коли ему выпадал удобный случай — то дело житейское, это как с партизанами воевать. А вот от Триполи до Алжира было жарко — типичный передел территорий, с выяснением у кого ствол длиннее, стенка на стенку. Хотя, нынешним летом ажиотаж уже спал, точнее утонул. Теперь на этом участке предпочитали неприлично изъясняться с берега и прятаться по портам Туниса Махдии и Аннабы, причем, крепости старательно защищали кривлявшихся на стенах беглецов, а Крюйс благоразумно не лез на штурм. Однако, стоило только нашим фрегатам растаять на горизонте — как ситуация шла по второму кругу. Самое печальное, что это все были османские территории, и сжигать дотла крепости, в сложившейся политической обстановке будет несколько опрометчиво. Хотя, если нацепим вымпелы наемников …, ладно, это пока терпит — серьезных потерь Корнелиус не понес, порванные паруса и чопики в бортах не в счет.

Гвоздем нынешнего сезона, разумеется, были концерты смешанных испано-французко-австрийских трупп с англо-голландскими дирижерами на подмостках северной Италии.

Солнечноликий Людовик помахал платочком вслед своим войскам, отправленным «отвоевывать» испанские Нидерланды и испанскую же северную Италию.

Хотя нет, не так, чего это меня на правду потянуло? Официально это выглядело так, испанские войска, под предводительством типичного испанца Николя Катины, совершенно случайно числящегося французским маршалом, практически без боя заняли нидерландскую провинцию Испании, в это же время, не менее испанские, с легким вкраплением итальянских, войска под командованием савойского герцога Виктора-Амадея вошли в Милан и Мантую. Вот только на этом успехи весенней кампании закончились, начались разочарования. Войска роптали, снабжение растворилось где-то по дороге, наверное альпийские гномы разворовали. Соответственно, роптало население, так как голодные тролли, обворованные гномами, проводили повальные ревизии у населения.

Маршал Катина, слал панические письма в Париж, что через Альпы лезет злой и не добрый Евгений Савойский с австрийским войском. Герцог Виктор-Амадей слал другие письма, в них он активно торговался с Людовиком о том, какие земли выделят ему лично. Людовик при этом лихорадочно искал союзников, так как, спрятав платочек после проводов типично испанских войск, вдруг обнаружил себя в одиночестве. Ну, не в прямом смысле, конечно — лизопятоков у него вокруг хватало, иначе слухи обо всех перипетиях французского двора не дошли бы до Мальты, да еще так быстро. Но в военном плане перспектив на союзников у Франции было мало. Единственной надеждой Людовика была Германия, и послы потекли туда полноводной рекой — вот только герцог Пруссии, Фридрих Третий, воспользовался ситуацией по иному. О Фридрихе вообще слухи разные ходили, сходясь в одном — Фридрих купил благосклонность Леопольда, который император священной римской империи, своими войсками и деньгами. Как там было на самом деле, сложно сказать, но в середине января этого года Леопольд, в торжественной обстановке рыцарского замка Кёниксберга, дарует Фридриху титул короля Пруссии.

Ура, все кидают чепчики. Кроме Людовика, грустно проводившего еще один выпавший из обоймы патрон. Понятное дело, коронованный Фридрих теперь на стороне Леопольда, и сторона эта, отнюдь не французская.

Кстати, надо будет слегка покуражиться подметными письмами Фридриху — намекну ему, что Леопольд то, не настоящий! Тут такие коллизии любят, будут пару лет разбирать у кого какие права, и кто владеет Константинополем, держа знамя, выпавшее из рук канувших в Лету римских легионов. Озадачу этим линию Джеймса Бонда — подметное письмо из Англии будет особо пикантным. Главное, не засветить резидента.

Но это все лирика. На практике, этим летом опереться Солнцеликому совершенно не на кого. Более того, понятно, почему войсками командует один герцог Савойский, с французской, пардон, с испанской стороны — в то время как другой Савойский лезет через Альпы с австрийской стороны. Кадровый голод. Знакомо.

Тем не менее, на месте Людовика у меня бы духу не хватило доверить войска Виктору Савойскому. С моей колокольни, вероятность предательства в ближайшее время видится не менее 80 %. А если учесть слухи, что отношения Виктора с Евгением хоть и не отличались теплом, но в прошлом имели факты взаимовыручки, то мои прогнозы предательства подскакивали до 100 % в случае неудач Франции в этой войне.

А какие могут быть удачи? Пока это все еще разминка — Евгений тащит через горы около 30 тысяч австрияков, а вот когда еще тысяч 15 высадят англичане в тылу испанцев, да Фридрих с прусаками подтянется — будет основание.

Пока этого не случилось — нужно срочно переламывать ход событий. Англичане исторически не любят второй фронт открывать — надо им помочь затянуть эту затею, или совсем от нее отказаться. Тут особых проблем не видел, планы у меня уже были детально проработаны.

Фридрих — с ним сложнее, его в своих планах не учитывал совсем, а тут такой джокер. Надо заставить его, и остальных сильных мира сего, сомневаться в регалиях, и не торопиться вступить в войну, ожидая, когда определиться победитель. Операция «Леопольд» … мдя, ее еще провернуть чисто надо. Опять цейтнот.

Были еще игроки второго плана, всяческие маркграфы и курфюрсты, но там речь шла о единицах тысяч войск — справимся с основной болезнью, переживем и осложнения.

Остается Евгений Савойский. Весьма неординарная личность. Великий полководец, по нонешним временам. Жаль, не удалось его нанять, хотя Петр и пытался.

Родился этот талантище в Париже, слабым и хилым. С детства его готовили к духовному званию. К семи годам у него уже было прозвище «савойский аббат», но, как и все мальчишки, он грезил военной службой, хоть и много читал при этом. К 10 годам отец Евгения, начальник швейцарских наемников при дворе Людовика, умер, и семья попала в опалу. Думаю, отец не просто так умер, не особо он и стар был. Но это все вилами по воде.

Евгений подает прошение королю о зачислении его на военную службу, но король, вместе со своим военным министром Лувуа, только поиздевались над хилым юношей.

Понятное дело, отрок нацелился пытать счастья у других королей и напоследок поклялся вернуться с оружием в руках и смыть кровью … в общем, обычный набор для этого возраста.

В 1683 году, османы пнули, как следует, Австрию, император Леопольд, по обыкновению всех высоких чиновников — безусловно, обоснованному необходимостью — сбежал, в смысле отступил, из Вены в Пассау и там начал собирать войско из всего, что подвернулось под руку. Под руку подвернулся и 20-ти летний Евгений, начитавшийся к этому времени про военное дело, фортификацию, математику и геометрию.

В этом же году, проявив личную храбрость в бою с Портой под Веной, Евгений получает под командование драгунский полк. Через пару лет, на полях сражения Венгрии его чин подрастает до генерал-майора, еще через год, при осаде Офена он уже начальник обороны, еще через год он преследует осман, громя их лагеря драгунами, и получает чин генерал-лейтенанта. Еще через год — он командующий австрийскими войсками посланными в Италию на помощь … Виктору-Амадею, да-да, тому самому, что ныне клянчит у Людовика земли и титулы.

Ну да речь о Евгении — в 1689-ом ему было 26 лет, он успешно командует армией в Италии и к 30 годам получает чин фельдмаршала. Его девиз — напор и маневр, никакой осадной войны, никаких вялотекущих сражений. Удар — уклонение.

Наш человек. Никаких денег бы не пожалел …

Людовик видимо посчитал примерно также, и начал зазывать Евгения к себе на службу, предлагая звание маршала, земли в Шампани и 20 тысяч ливров содержания.

160 килограмм серебра! Стоимость 5 фрегатов почти.

Настала очередь Евгения слегка поиздеваться над Людовиком, чем он не преминул воспользоваться.

Потом были победы в Венгрии, в Боснии, знаменитая победа при Зенте. Благосклонность императора Леопольда и обширный военный опыт, приправленный так и не остывшей обидой на Людовика. Южные люди, что с них взять.

Теперь Евгений лез через Альпы выполнять свое юношеское обязательство, и ставить ему палки в колеса будет не по-божески, пусть они сами разбираются.

Вот такой расклад, приправленный слухами, кто с кем спит, как именно и что нынче модно. Эта такая местная специфика ведения войны. Тут вообще начинает входить в моду не бить противника, пока он не отутюжит манжеты и не расправит жабо. Наступает время Галантного века, будь он неладен.

Ничего, инфантилизмом Россия еще не заразилась, а канонирам в дальномеры жабо все одно не разглядеть. Отполируем эту галантность шимозой…

Да, мерзавец! И даже не горжусь этим. Злой и угрюмый тип, делающий контрольный выстрел в противника вместо перевязки и всепрощения.

Просто, у них есть будущее, а у меня нет. Нет второго шанса, нет права на ошибку … и это меня убивает вернее, чем новомодные агрегаты Ромодановского, при этом, не менее мучительно, чем вышло бы у них.

Пробиваться вслед слову «Надо» всегда было много тяжелее и больнее, чем комфортно плыть в кильватере слова «Хочу».

Тяжело это, знать, что можно изменить — тихие слезы моей матери, не знающей, купить на задержанную полгода зарплату детям колбасы или зимние ботинки — и бояться ошибиться. Каждый проходящий месяц ложиться гранитной плитой сомнений. Сны стали сниться поганые. И подсказать некому. Порой задумываюсь, зачем это все? Ведь мог незаметно работать шкипером на поморской ладье, и спокойно кануть в веках. Но тогда вновь будут слезы матери и бессильно сжатые кулаки отца. И это не давало опустить руки. И нарастал ужас, что могу сделать только хуже.

Нет пытки страшнее, чем не иметь возможности остановиться, и при этом не иметь уверенности, что не делаешь ошибок, которые проявятся только тогда, когда исправить их уже будешь не в силах.

Вот и эта война — не ошибка ли это? Прожила же Россия без колоний в моей истории, нам Сибири хватило. Но Сибирь и ныне от нас не убежит, некуда ей, да и есть люди, без сопливого меня, торящие там путь. Надо, кстати, на эти пути экспансию факторий нацелить. Но в целом, вопрос оставался. Стоят ли колонии — русских ушей, торчащих из-за спин французов и испанцев. Могу сколько угодно надеяться нивелировать участие России в заварухе наемничеством, но, как гласит еврейская мудрость — «… бьют по лицу, а не по паспорту». Еще один Рубикон.

Сидел на крепостной стене, под догорающим закатом, и впитывал душевную теплоту женщины, уверенной, что ее мужчина делает все правильно. Что бы без тебя, Тая, делал. Наверняка стал бы окончательно зверем. Хорошо, что творец создал вас, набравшись опыта, и хорошо, что из ребра.

В голове сам собой всплыл тихий, напевный перебор гитары Тюряева, предпочитающего откликаться на «Сауроныча».

Утро вечера мудренее.

Крепость Валетта просыпалась, даже не подозревая, что ночью отбила еще один штурм, победив в незримой войне сомнений и понеся потери из очередных разбитых иллюзий. Впереди у нее была привычная война, привычная кровь и обязательные жертвы.

Говорят, мир не стоит слезинки ребенка. А его матери? … Нет? А у ребенка спросили?! …

Собрал совещание капитанов и адмиралов. Будем наемничать, господа. Жестко и по плану.

Собрание затянулось, а у меня постоянно возникало ощущение дежавю. Только на месте Крюйса виделся Памбург.

Кроме этого, в своих мыслях и планах уже давно проскочил начало компании — очень тяжело, оказалось, откатывать все посылки к истокам и начинать разжевывать капитанам с нуля. Но делать нечего, опыта у них нет, так, одиночные стычки — пусть заучивают последовательность действий в разных ситуациях. А чтоб понимали, почему так, а не иначе — мы играли на огромном столе малой трапезной рыцарей в кораблики. Картузы прекрасно заменяли нам макеты судов, а пара моих охранников изображали, стойкой «смирно», куда и откуда дует ветер. Славно развлеклись.

Еще четыре дня развлекались штабными играми. Утром совещание, после заутрени, куда ж без нее, на котором разбираем очередной пакет инструкций, после совещания играем в кораблики на отработку. Вечером разговоры.

Магистр, заменивший гроссмейстера на Мальте, принимал живейшее участие в наших настольных сражениях. Гроссмейстер рекомендовал мне его как надежного человека, так что утечки опасаться не следовало. Более того, магистр еще и своих капитанов позвал, после одной из наших вечерних бесед, на которой оговорили вопросы секретности и последствий утечки. С мальтийцами стало еще интереснее — они лезли на абордаж как полчища мышей, мы им в виде корабликов выдали по две ложки. А мне пришлось надрывать горло в роли рефери — а то сплошные детские обиды «попал — не попал». В этой совмещенной баталии провели еще три дня, перевалив недельный рубеж штабных учений. Капля в море, само собой. Но на пару вариантов конкретной баталии капитанов натаскал. Осталось насмерть вбить в голову Корнелиуса, чтоб он подобрал место и время для именно такой, отработанной, баталии — а не занимался маниловщиной. Собственно, баталий отрабатывали две — внезапную атаку превосходящего флота на рейде и защиту от превосходящего флота под стенами своей крепости с прикрытием ее артиллерией. Оба варианта вполне реально будет свести к победе, особенно если «нашу» крепость нашпигуем шестью десятками наших орудий.

За штабными ученьями последовали маневры флотов, нашего и мальтийского. Стало еще интереснее. Взрослым дядькам — большие игрушки. Чинили две галеры и фрегат — дядьки увлеклись.

Неспешно и жарко шел июль, обмахивая легким ветерком ленивое средиземное море.

В очередной раз задумываюсь — нужно ли этому миру радио. Зачем? И десяти дней не прошло, как все, кому надо уже были в курсе, что политический представитель Петра — на Мальте, и не меня повалились письма, которые толмач еле успевал переводить. Письма большей частью совершенно несоразмерные — какой дурак пойдет почти тысячу километров похода ради приглашения на званный ужин?

Тем не менее, дурак нашелся. Точнее, письмо от герцога де Вандома, моего старого знакомого, намекающего, что он отмахал семь сотен километров от Парижа до Марселя ради удовольствия распить со мной бургундского — вызвало отклик в душе. Это будет справедливо — он семь сотен километров проехал, так и нам тысячу километров пройти не зазорно будет, тем более, ветерок стал живенький последнее время.

Решено, сходим проветримся. Еще и всей эскадрой, для демонстрации товара лицом. Будет на что смотреть с балкона, потягивая густое красное винцо.

Вышли в поход на двух десятках фрегатов, по пути отрабатывая стрельбы и перестроения. Вместо 5 дней похода шли почти 11 суток, но в целом переход мне понравился — хитрый Крюйс собрал свой флот из лучших представителей, что были у нас под рукой, отдав всю отбраковку черноморскому флоту. Становилось понятно разительное отличие двух флотов, их содержание и применение. Поговорил на эту тему с Корнелиусом — надо совесть иметь, и хоть четыре элитных корабля вернуть черноморцам, пусть они зелень окучивают. Слишком уж велик дисбаланс получился.

Марсель, как обычно, шумел и бурлил. Заякорили флот на нашем старом месте, помниться, с балкона на этот рейд открывался хороший вид, да и тактические соображения боя и ухода не изменились с прошлого раза — нечего нам в перекрываемой цепями бухте делать.

На этот раз портовые чиновники приплыли вежливые до приторности — великая вещь, репутация. Привезли письмо от герцога, с приглашением на ужин, без даты, и судя по засаленности конверта — ожидающее меня в порту уже минимум неделю. Интересно, герцог что, как любящая жена каждый вечер накрывал поляну и ждал нас сидя у окна?

Возгордился и выпятил грудь колесом. Потом чиновники сообщили, что герцог в отъезде и будет только завтра. Сдулся. Жаль, такую сказочную картину порушили. Ну да надо пользоваться трепетным отношением к нам марсельцев.

— Сударь, не окажете ли любезность, сведя меня с комендантом крепости Иф. Пока мы ожидаем его светлость герцога, хотелось бы провести учения нашего флота, согласованные с вашей крепостью

Окажут, куда они денутся.

На самом деле, мне эти учения не особо и нужны — но если уж пускать пыль в глаза, то делать это надо качественно. За согласованиями весь день и пройдет, значит, учения проведем завтра, герцог наверняка вернется, и будет с интересом наблюдать за представлением. Как и весь город, по которому слухи разлетятся за этот вечер как бусины с порвавшегося и рассыпавшегося ожерелья.

Даже скучно, насколько все предсказуемо.

Обедал в крепости, осматривая исторические стены. Орудия не впечатлили — противокомариный калибр, за редким исключением. Вверг коменданта в ступор предложением, стрелять в нас из мелкого калибра боевыми снарядами. Бедный генерал чуть рыбой не подавился. А после моего задумчивого продолжения, что и мы будем стрелять в ответ боевыми — еще и красными пятнами пошел. За столом наметилось оживление, мои капитаны, с которыми мы прибыли на осмотр достопримечательностей, радостно галдели, офицеры крепости, которых было, раз-два и обчелся, настороженно переговаривались.

План зарубили — ничуть не сомневался. Трусоват тут комендант, и не азартен до боя. Значит, будет обычная показуха.

Ужинали уже на кораблях, потом совещались, как эффектнее провести парад. То, что это будет не бой, а парад — оговорил с капитанами сразу, да некоторые полезные элементы отработаем, но не более. Главное, как атака будет смотреться с берега.

Вновь рисовали на бумажках и катали по столу картузы. Эффективность приходила в противоречие со зрелищностью, и … отступала. Совершенно бездарная выходила операция — на деле расстрелял бы крепость Иф, из-за острова Ротенау, и только после этого торжественно вошел бы в пролив между крепостью и материком. Обсудил с капитанами реальный вариант штурма, опять поиграли картузами.

На палубах кораблей оживленно перекрикивались команды с купцами, окружившими фрегаты на своих лодочках. Благодаря большому количеству мальтийцев в составе команд фрегатов, купцов даже понимали, отчего галдеж возрос на порядок. Только глубоко к ночи рейд притих. Капитанам сказал, что если увижу еще одну шлюпку с девицами, то завтра на ученьях они будут отрабатывать буксировку своего тела за фрегатами.

После учений дам увольнительные командам — вот тогда пусть и лечат токсикоз. Подробно намекнул, что еще им придется лечить, но не уверен, что впечатлил. Тяжело вздохнул — и на флоте от не боевых потерь никуда не деться. Надо заранее подумать о пополнении.

Утром затягивал начало учений — не сомневался, когда вернется герцог, он сразу даст о себе знать. Угадал. Ближе к обеду, завидев активно гребущую к нам шлюпку, пошел переодеваться в парадное, на ходу раздавая последние указания.

Баталию смотрели с памятного мне балкончика, на который набилось народа как в автобус «часа пик», моего времени. При этом Некто постоянно терся приятными формами по моей спине, оттеснив Таю в самый угол балкона. Наивные, у меня же иммунитет! Когда штурмовал, в свое время, электричку «лыжной стрелы», там, чем только не терлись, вплоть до насаживания на лыжные палки. Толстокожему слону утиная дробь не помеха, а удовольствие. Так и мне — использовал ситуацию с толком, почесал левую лопатку о край корсета. Пусть думают, что хотят. Потом сделаю выговор морпехам, совсем мышей не ловят. В баню бы ….

Показуха разворачивалась почти по сценарию — Крюйс добавил от себя стрельбу из-за острова. В целом, получилось красивое шоу. Эскадра прорыва лихо вывернула из-за Ротенау, окуталась дымами и положила довольно ровную линию пороховых снарядов вдоль кромки воды перед крепостью. Дымы окутали основание стен, и вяло поползли к зубцам, над которыми вспухали облачка ответных залпов. Канониры, пользуясь практически идеальными условиями для стрельбы, легким ветром и минимальным волнением в защищенной бухте, клали линию за линией под стены крепости, перепахивая каменный массив берега. Дорвались.

Фрегаты красиво переложили галс, растопырившись всем имеющимся гардеробом, даже лисселя с одной стороны фок-мачты вывесили. Показушники. На самом деле, в настоящем бою такой гардероб невозможен — слишком много людей надо на снастях, и слишком крупная мишень для противника. Но соглашусь, что смотрелось это … величественно.

Растопырившиеся фрегаты проходили под стенами крепости, которую заволокли дымы — даже людям далеким от морских боев, впрочем, таких в Марселе было мало, становилось понятно, что канонирам в крепости ничего не видно. Навстречу, отходящей от стен крепости эскадре прорыва, из-за острова вывернула эскадра обстрела. Фрегаты как по линейке разошлись двумя кильватерными колоннами и эскадра обстрела, проходя мимо крепости в сторону открытого моря, добавила дымовой завесы примолкнувшей цитадели.

Герцог уже откровенно смеялся, хлопая меня по плечу, и шутливо прося не добивать поверженного противника, а то у него весь гарнизон Марселя разбежится, после чего старейшины начнут скакать по берегу и искать, кому бы вручить ключи от города.

Досмотрели двухчасовое шоу до логического конца, то есть до сброса абордажа, который крепость встретила радушно раскрытыми воротами, и пошли пить обещанное бургундское.

Настроение герцога быстро испортилось — каюсь, поспособствовал. Просто подробно изложил ему мое виденье ситуации, и последствий. Единственно, очень вскользь намекнул на предательство савойского, который Виктор — мало ли, какие у них отношения.

Так как наше распитие проходило с глазу на глаз, герцог не стеснялся в выражениях, по поводу этой войны, кивал ему, смакуя вино. Вино, кстати, мне не понравилось, кислятина, хоть и терпкое. Видимо, дело вкуса, и мой вкус, испорченный «Советским, полусладким», воротил нос от элиты виноградников Бургундии.

Если честно, надеялся на ответную откровенность герцога, но он не спешил заваливать меня информацией, обронив только, что его вызывают в Париж, назначая новым командующим войсками в Нидерландах. Как понял из скупых слов графа — старому командующему, тот, что Николя, уже настучали по носу, и при дворе Людовика воцарились угрюмые настроения. Самое время выдирать из Франции обещания и земли с мясом.

Понимаю, что обещать, это одно, а дать — совсем другое. Но меня обещания с подписями монархов вполне устроят — возьмем, что нам надо, мы сами, особенно, когда броненосцы на воду спустим. Но об этом никому знать не положено, пусть Солнцеликий тешит себя чем угодно. У них свои секреты — у нас свои.

Этот вечер был разведкой — за гигантским, праздничным ужином чествовали Крюйса и капитанов. Те, в свою очередь распушали хвосты, но ничего лишнего не говорили — об этом предупреждал всех заранее, и даже озвучивал, в каком гарнизоне они продолжат службу, если не найдут управу на свой язык. А что? Самое время создавать дальневосточный флот. Будут там эвенками командовать на боевой рыбачьей лодке.

Видимо перспективы впечатлили, теперь их разговоры вертелись вокруг светских тем и показанного шоу.

Вокруг меня и герцога нарезали круги акулы от чиновничества — то, что у них был согласованный проект договора, стало довольно быстро понятно, как и то, что его содержимое мне сильно не понравиться — уж больно активно меня пытались споить. Намекнул еще раз, что в связи с проигрышем французских, тфу ты, испанских войск — договор теряет смысл, так как становится слишком накладен для нас. Акулы ускорились — смотрелось смешно — даже герцог взирал на неприкрытую лесть своих помощников с неодобрением — но сам ничего не обещал. Правильно, он лицо, обличенное властью и доверием монарха, его обещания слишком весомы — а от слов этих акулышей и отмежеваться можно.

В этот день совершенно ничего не решили. Хотя, для себя нашел интересное занятие. Дело в том, что еще до ужина меня решили удивить легким перекусом. С картошкой. Нууу … удивили. Так погано приготовить «земляное яблоко» еще умудриться надо.

Кстати, к репе вместо картошки уже давно привык, замена была вполне равноценной, свои старые мысли о массированных посадках картошки в артелях не забыл, но и проблемы ухода и сбора урожая никуда не делись. Однако, что мешает начать с небольших артельных огородов? А чтоб не отвлекать людей на незнакомое дело — надо привезти в артели американских аборигенов. Осталось только их сыскать.

Вот тут и подвернулась эта толченая и сушеная картошка на перекусе перед ужином.

На мой вопрос герцог подозвал слугу, и с внимательным удивлением слушал мои наставления слугам, как картошку почистить, на какие палочки порезать, как солить и в каком масле сварить. Ухмыльнулся про себя на удивление герцога — удивил, называется. Ничего, мне перед предстоящими торгами надо набирать очки. Закидав слуг указаниями, сделал вид, что остался недоволен и указал вести себя к местному главному по половникам. Герцог отпустил нашу компанию величественным кивком, ему также не помешает подумать в одиночестве.

Кухня подавляла. Спортзал, заставленный колоннами, подпирающими высокий потолок. Жарко, пахнет, символично, портянками и еще тяжелоатлетические тренажеры в виде чугунных чанов с четырьмя ручками. Впору над плитами корабельные тали подвешивать.

Понятное дело, объяснять по второму разу не стал, сведя слуг с назначенными главным поваром, на роль экспериментаторов, поварятами, преклонных лет — а сам уединился для предметной беседы с королем кухни.

Как и предположил — аборигены тут были. Мало, но попадались. Их дворяне как диковинки держали. Некоторые индейцы даже растили картофель, который претендовал пока исключительно на роль деликатеса с заморским колоритом — противного, но необычного. Сразу вспомнился шикарный фильм про смену профессий — «… икра заморская, баклажанная!!!».

Слово за слово, вытянул из повара картину местного рабовладения — стало понятно, что на основной улов можно будет рассчитывать только в Испании, там индейцев полно. Хотя, за скромное вознаграждение в десять ливров, то есть в 20 рублей, графский повар, который в Марселе далеко не последним человеком был — обещал поспособствовать в поиске для меня такой экзотики, как индейцы. Он даже не спросил зачем — и так понятно, солидный дворянин хочет завести еще десяток левреток — его дело, лишь бы платил.

Забегая вперед, скажу, что левреток набралось почти два десятка, так как обещал по рублю за каждого. Набралось бы больше, но отбирал только знакомых с посадками картошки и менее забитых. У меня на них были большие планы. Собрал аборигенов на флагманском фрегате, уже после того, как отчалили из Марселя, и озвучил им ожидающую их великую судьбу — несколько лет работы в артелях на равных условиях с артельщиками, а потом возвращение на родину, кто пожелает. Понятно, что мне не поверили, ну да ничего, оботрутся, плечи развернут, там и вера возникнет. Хотя, каюсь, немного лукавил — на родину они попадут несколько с другого берега, послужив детонатором общения с местными племенами, но потом обязательно помогу им посетить родные пенаты, если они захотят, или перевезти их родных, хоть целыми деревнями. Но это пока туманные планы.

На первом собрании аборигенов назвал и ближайшую их задачу — они пойдут уговаривать своих земляков в Испании, перейти на новую службу, надеюсь, они понимают, какие мне нужны специалисты. Вопрос со сменой владельца, безусловно, будет на мне, их дело — наводить меня на нужных людей. И понятно, что одни они по городам ходить не будут — у меня масса абордажников для этого есть. Впрочем, дойдем до Испании — там видно будет.

Возвращаясь к первому дню переговоров в Марселе, стоит еще упомянуть, что герцог отнесся с пониманием к моему желанию прикупить слуг из индейцев, и обеспечил это понимание окружающим. Даже письма рекомендательные для испанцев дал, чтоб мне было полегче заниматься наймом в союзной державе. Хотя, он упомянул, что лучшими рекомендательными письмами там будут полноценные дукаты… будто мне это не известно.

Два дня переговоров в Марселе абсолютно ничего не прояснили — чиновники и герцог подробно и обоснованно рассказывали мне, почему они не могут отдать те или иные земли. Выходило, что никакие земли они отдать не могут. Просто совсем никак.

На третий день, с утра, мне надоело.

— Господа, думаю, сегодня мы закончим переговоры, так как их смысл утерян. Отказываюсь от своего предложения, помочь вашей войне флотом, и обещаю убедить в этом моего государя.

На недоуменные вопросы акул и приподнятую в удивлении бровь герцога, поднял обе руки в отторгающем жесте.

— Дайте мне договорить! Если вы еще не поняли, или сделали вид, что не поняли, то ситуация очень тяжелая. Уверен, уже следующим летом англичане и голландцы будут у берегов Испании, с флотом не менее 200 вымпелов, плюс еще десант. Сами понимаете, эту силу вы не остановите. Если не верите — сходите в порт и посмотрите на свои корабли, которые уже прозрачны от старости. Кроме того, флот англичан легко перехватит все ваши серебряные галеоны, на которые вы все так надеетесь, и платить наемникам вам станет нечем. Далее, флоты сбросят десанты, и под удар с земли попадут ваши крепости, в том числе и Гибралтар, как база наемников. Ваши государи подпишут мир, и лишаться колоний, но наш флот к этому времени умоется кровью, а у нас не так много кораблей, и за такие потери мой государь живо с меня голову снимет.

Герцог молчал, хмурился, но не перебивал. Хороший признак. Прервал свою речь, отошел к красивому столику на гнутых ножках и набранной из разноцветных кусочков дерева столешницей, поддерживающей фужеры и несколько высоких графинов с вином. Богато, все же герцог живет, как по Эрмитажу хожу.

— Когда вносил свое предложение, еще не ведал, насколько все будет сложно. Теперь мне ведомо достаточно, чтоб отказаться от этого дела, усугубленного вашими поправками. И государя моего отговорю, ведь у нас есть иные перспективы. Сами понимаете, какие. И это не угроза, господа, незачем нам это. У нас с вами другие прожекты имеются, угрожать компаньонам не след. Но и вмешиваться в их семейное дело — не резон. Словом, давайте завершим этот неудачный прожект…

Демонстративно поднял фужер с вином, приветствуя присутствующих. Вот белое вино у них тут было приятным, слегка вяжущим и с тонкой ноткой лета.

Герцог подошел к облюбованному мною столику, плеснул себе красного, на донышко бокала, и зашел издалека, убеждая, что делу уже предан ход, и так просто отказываться от него нельзя, при дворе не поймут.

Торги пошли по второму кругу, но уже конструктивные, чего, собственно и добивался.

До вечера чертили на срисовках с карт. Карты у них, кстати, были неверные — но не мне их поправлять. В их картах отчуждаемые колонии смотрелись вообще мизером.

Как и предполагал, северную и южную часть западного побережья Америк мне уступали без боя, уточняли только ширину полосы, но торговались вяло, под это дело загреб себе все горы целиком. А вот начиная от юга Мексики и до Эквадора — французы легли костьми на свои земли. Именно на свои, они так и оговаривались. Эквадор и ниже французы уступали довольно спокойно, так как Эквадором все равно испанцы управляли из Перу, то есть практически никак, и кроме бананов ничего от Эквадора не ждали, не говоря уже про колонии дальше на юг. В самом Перу торговались за прибрежную Лиму, город, основанный испанцами и неплохо разросшийся.

Торговались. Делал круглые глаза и возмущался, что нам хотят отдать только каменистые берега, а как дело до нормальных городов доходит, их зажимают. Зачем нам вообще тогда эти колонии? Камушки блинчиками в воду кидать?

Еще два дня провели в спорах. Перечеркали массу скопировок с карт. Слуги не успевали для нас контурные заготовки делать.

Как не торговался, но центральную часть мне не отдавали. На мои возмущения, что нам надо через центральную часть караваны переводить — мне резонно намекали про мыс Горн, мол, хвалился, что наш флот все может, вот и тромбон нам в руки.

Окончательно утрясли северную колонию, до устья калифорнийского залива на юге. Северную границу даже не назначили, просто прописав — до скончания земель. Французы и сами не знали, что там есть, а карты их безбожно врали.

Южную колонию шерстили по новой. Тут дела обстояли менее радужно — этот участок берега испанцы использовали довольно активно, у них тут и города были и рудники, хоть и весьма хилые, и подать они собирали активно с местных касиков.

Цивилизация, одним словом. Если таким образом продолжим торговаться — нам времени на подготовку к военным действиям не останется! Так и намекнул. Что за жмоты такие! Нам ведь надо не пустые берега, а полноценные колонии, меня мой государь не поймет, если ему принесу вместо богатых земель пустыни и камни! Соответственно — никакого соглашения не будет.

Утрясли Южную колонию от залива Гуякиль, что в южной части Эквадора, и ниже. Согласился — в этом месте размежеваться будет действительно удобно, тут горы к самому морю подходят, и закрыть северную границу южной колонии можно будет одной крепостью в глубине залива. А восточная граница колонии пройдет по горам. Словом, все как и хотелось.

Вернулись к торгам за центральную колонию. Опять нарвался на яростное сопротивление. Явно просматривался Заказ. Мол, дадим этим дуракам западное побережье, а доступ к нему ограничим, и спокойно продолжим там хозяйничать. Ню-ню.

Осознав, что центральные колонии мне не светят, даже в виде узкого коридора — приторговал к северной и южной колонии немного добавочной ширины. Всего-то, по сотне километров, Теперь Анды точно к нам попадали, а то не помнил, на сколько они по глубине в материк простираются.

И все равно, торгами остался недоволен. Контроль над Панамой или Никарагуа сделал мне ручкой. Хотя … время покажет. Нам эти перспективные канавки пока противопоказаны, минимум до тех пор, пока обе колонии уверенно на ноги не встанут. А там — «Либо ишак сдохнет, либо эмир …»

Десятый день переговоров ознаменовали очередным пиром. За ночь слуги нарисовали нам красивую карту, с границами новых земель, да еще и не в одном экземпляре. К картам прилагались несколько листов описаний, будто приданое за невестой перечисляли. На фоне всего этого — пара листов самого договора просто терялась — хотя и тут было сломано немало перьев и несколько раз истощен запас чернил перьевой ручки. Ручку, кстати, пришлось подарить герцогу. Жаль, уже привык к ней. Так вот, скорбя по потере, обобрал Крюйса, у него ручка была ничуть не хуже. Вот так и покатилась волна поборов вниз по команде. Увы и ах, никто не совершенен.

Условия договора найма удалось протолкнуть даже лучше, чем рассчитывал — наблюдателей на кораблях отправили в топку, оставив только наблюдателей в крепости. Соответственно, там Крюйс и будет получать ЦУ вместе с оперативными сводками. Вопрос информирования флота поставил отдельным пунктом договора, пояснив, насколько нам важно вовремя отслеживать перемещения противника.

Сумму содержания флота завысил, но по меркам французов она была все равно скромной, примерно как в Москве моего времени гастарбайтерам платят. Поторговаться то французы поторговались, но без души — по сравнению с баталиями за центральную колонию это было сразу видно.

Еще, отдельным пунктом в договоре фигурировало досрочное прекращение его действия при малейшем шевелении со стороны осман. Тут только развел руки — сами понимаете, оборона наших земель для нашего флота приоритетна. Но страшного тут ничего нет — раз говорили, что у Франции есть влияние на султана, так повлияйте! Пусть султан вывозит всех недовольных на строительство канала — там они быстро станут всем довольны, особенно если Франция вспомнит о своих обязательствах и пришлет на строительство пару полков… Да, понимаю, что времена военные — но пара полков для великой армии Франции — это мелочь.

Договор заключали на 5 лет или до победы в войне. В случае продолжения войны договор можно перезаключить, но пойдет речь о новых уступках. За этот пункт торговались не менее ярко, чем за центральную колонию.

Собственно — не доставшуюся нам центральную колонию этим акулам постоянно и поминал. А то ишь, чего удумали! Кислород нам транспортный пережали, да еще хотят, чтоб мы за них до победы бились. Фигу! Они так эту войну никогда не закончат. А по моим расчетам через пять сем лет может быть рецидив. Вот тогда и поговорим.

За ужином было много слов, но мысленно был уже далеко от этих мест. Проект договора, хоть и всего лишь проект, но уже имеющий сопроводительные письма от значительных людей. С ними и крепость Гибралтар глянуть можно, и к будущей стройке приценится. Словом, мыслями уже был в Испании, заодно и гитару себе новую справлю, а то последнее время душа все чаще требует лирики.

Утром эскадра уходила из Марселя полным составом в сторону Гибралтара — скучное полутора тысячекилометровое путешествие. Разбавленное только введением в курс дел индейцев, и заходом во все подряд порты Испании, начиная от Барселоны. В портах действовали по накатанной, визит к градоначальнику, торжественный прием, после размахивания нужными письмами, вежливое прощупывание меня местной аристократией, кутеж команд, прикрывающий поисковые операции абордажников. На следующий день, или через день, торговля за индейцев, мастеров или иных полезных испанцев, которые нам попадались. Потом короткий переход до следующего порта.

К Гибралтару пришли не боевой эскадрой а круизными лайнерами, полными туристов. Зато несколько нанятых мастеров прямо в Гибралтаре и пригодились — повесил на них строительство срубов под корабельные башни.

Сама крепость произвела очень гнетущее впечатление — пьяный и малочисленный гарнизон, трусоватый комендант. Мне эту крепость можно будет десятком кораблей взять не напрягаясь. Да и то десяток нужен только из-за малочисленности абордажных партий на борту каждого фрегата.

Словом, ходили с Крюйсом по крепости как у себя дома, комендант только следом таскался, не в состоянии даже подробно рассказать, что у него есть, а чего нет. Хотя, скорее ничего тут нет. Напротив крепости, 7 километров через залив, стояла большая деревня Мадера, хоть она и не та Мадера, которая связана с вином — но и в этой вино лилось рекой, и купцы активно принимали натуральный обмен. Как при этих условиях не растащили крепость по блокам — ума не приложу, видимо блоки были очень уж тяжелые.

Обратил внимание Крюйса на этот нюанс, надо внимательно смотреть за нашим добром, и в крепость никого из гарнизона испанцев не пускать, а то у нас мигом пушки без затворов останутся, а запасы приберут гномы.

Несмотря на то, что заселение начнем только после отмашки монархов, обсуждали нюансы, как будто вопрос был уже решен. Ну и правильно, пора адмиралу самостоятельно водить эскадру, вот следующей весной пусть и начинает — схему действий ему накидал. Всего то и надо, летом подловить англичан, хорошенько им всыпать и сбежать — после чего можно пару лет не торопясь курить трубку, дефилируя вдоль побережий и изредка помахивая парусами рядом с Ла-Маншем. В случае засад большими силами — сбегать к Гибралтару, тут у нас будет выигрышная позиция, особенно когда привезу 100мм орудия, и поставим их на вершине скалы, над крепостью.

За всеми этими заходами в порты, сбором рекрутов и обсасыванием строительства вкупе с поставками — незаметно прошел август. Море начало намекать, что курорт закончен, а мы так и не искупались. Мытье в море не в счет, а вот как положено — с шезлонгом, бокалом мартини со льдом и девушкой в мини рядом — такое, увы, миновало.

Именно тут, на развалинах, в смысле на потрескавшихся стенах крепости Гибралтар, из меня вытянули публичное выступление под гитару. А чего не попеть, раз шезлонги отменились?

Перебор за перебором, засиделись заполночь.

«Гимн наемников» Тюряева повторял несколько раз на бис. Откуда же мог знать, что рубленый мотив и слова приживутся?

…

Припев, прошедший красной нитью через всю песню, через несколько дней уже слышал на всех фрегатах. Осталось только вышить его золотой нитью на испанских вымпелах. Кириллицей.