Перекресток

Глава 20

Читаю комменты под нашим видео, настроение неуклонно сползает вниз. Просмотров перевалило за 20 миллионов, но количество нравится — не нравится, разделилось чуть ли не пополам. Судя по отзывам, от нас в восторге контингент от 30 и старше, а юное поколение предпочитает другую музыку. Даже название некоторые переделали в «Надежда педофилов», намекая на симпатичные мордашки Димки и Эрика. И намёки, не связано ли отсутствие в группе девочек, с нашей нетрадиционной ориентацией. Особо изощренных в выражениях блокирую, пока младшие не читали. Ну и что делать? С девочками вопрос я решу, а играть ту музыку, которую слушают малолетки, мы не будем. Это вообще не музыка, а набор электронных звуков без мелодии и смысла. И текста в ней почти нет, если не считать мат и всякое хрюканье и визжание. Нужно серьезно подумать, посоветоваться с профессионалами. Вот со Слайменом и поговорю об этом. Он уже приехал, я как раз собираюсь к ним. Последний день мы в США, завтра улетаем. Десять дней пролетели незаметно, выступления ежедневно. Заработанных денег только на дорогу хватило, то есть в целом в минусе. А достиг ли я цели, сделать группу узнаваемой, пока непонятно.

— Ну мы поехали? — Тома с ребятами собрались на пляж. Предлагал поехать со мной, но теплый океан для них оказался предпочтительней. — Ты может, позже к нам присоединишься?

— Не знаю, как получится, — честно говоря, я тоже предпочел бы море, но нужно и маме внимание уделить и с Джеем посоветоваться. Так что отправляюсь в их особняк. Внутри еще не был, мама показала, когда проезжали мимо. Неплохой, но не особо крутойдвухэтажный домик, со стороны глядя и не скажешь, что живет известный певец. У меня дача после реконструкции шикарней будет выглядеть.

К моему приходу готовились, организовали во дворе барбекю. Джей сам готовит стейки на углях. Генри помог мне перестать чувствовать себя в гостях. После того, как он всего меня забрызгал водой из бассейна, ничего не оставалось кроме как залезть туда и поиграть с ним. Мама говорит, он непоседливый как я в его возрасте. Ей виднее, конечно, но, мне кажется, все малыши такие.

После того, как Генри покормили и уложили спать, можем поговорить спокойно. Устроились в шезлонгах тут же у бассейна.

— Что-то ты выглядишь расстроенным, — заметила мама, — не хочешь уезжать?

— Наоборот, — признаюсь, подумав, — тут я понял, что я все-таки русский, а не американец. Меня раздражают местные правила, еда, одежда. О людях и говорить не буду. А расстроился я по другому поводу.

Рассказал о неутешительной статистике и о своих сомнениях: стоит ли продолжать музыкальную карьеру.

— Всё зависит от цели. Определись, зачем тебе это нужно. Деньги, известность, самовыражение или что-то другое. Когда мы, примерно такие как ты сейчас, создали свою группу, мы мечтали стать знаменитыми на весь мир, — ударился Джей в воспоминания. — Больше пяти лет нашим пределом была городская сцена забытого богом городка Кулидж. И помог только счастливый случай в виде Энди Фитчера, продюсера, заехавшего навестить своего армейского друга. Так совпало, что он как раз выдавал свою дочь замуж, а мы играли у него. Энди сразу понял, что на нас можно сделать деньги.

Историю эту я уже знал. Окончилась она грустно. После яркого взлета и трех лет на музыкальном олимпе группа распалась. Сначала один погиб, разбившись на мотоцикле, потом другой участник группы попал за решетку: в пьяном виде избил полицейского. Джей, один из них, смог остаться наплаву и добился известности уже как солист.

— Деньги, слава — это для меня не главное, — дождался я окончания рассказа. — Я хочу помочь тем, кто находится на самом дне, поверить в себя. Когда мы вернемся в Москву, сделаем ролик о Димке и Косте. О их жизни в детдоме, как они зарабатывали пением в электричках, как Дима попал под поезд. И о том, что они никогда не сдавались и сейчас выступают в известной группе. Буду искать других талантливых ребят, не только музыкантов. Кто хорошо рисует, спортсменов, юных гениев. Есть много передач, где участвуют дети с различными талантами, но я узнавал, туда нереально попасть, если ты из бедной семьи или сирота. Вот я и хочу показать, что можно стать известным и зарабатывать на жизнь даже без начальных вложений. Именно поэтому не буду платить за раскрутку и рекламу. Всего еще не продумал, начну с интернет-канала, сделаю свой сайт. Мне, конечно, деньги на всё это понадобятся и много, и я пока не знаю где их брать. Теоретически я надеюсь, что те, кто станет известными, потом станут помогать другим. Сейчас вот кто на российской эстраде? Безмозглые детки олигархов или смазливые куклы без слуха и голоса. Вложив свои деньги или, отрабатывая потраченные на них, естественно, они и не подумают помочь кому-то.

— Трудно тебе придется, — покачал головой Джей. — Был такой знаменитый в свое время певец, его еще называли королём поп-музыки, Майкл Джексон. Так вот, он много помогал детям, тратил миллионы на благотворительность. Свое ранчо оборудовал для приема больных и бедных детей, устроил для них там парк аттракционов, зоопарк, железную дорогу. Организовал несколько фондов для помощи больным и голодающим, для одаренных студентов. А его обвиняли в педофилии и те, кому он помог, подавали в суд, чтобы содрать с него еще. Он мог бы стать миллиардером, но к концу жизни оказался банкротом. Чтобы помогать другим, нужно иметь очень много денег, а для этого нужно быть или талантом, или политиком. Но честный политик это нонсенс — тебя просто задавят, да и не заработаешь таким образом.

— Значит нужно найти свой путь, — делаю вывод. — Я и не жду, что будет легко. А Джексон помог сотням, если не тысячам людей, и не верю, чтобы они не были ему благодарны за это. Кстати, интересная идея насчет ранчо. Я подумаю над тем, как сделать нечто похожее. Не сейчас, конечно, в будущем.

— Ты прав, многих известных в то время людей сейчас никто и не вспомнит, а Джексона долго будут поминать добрым словом. Я к тому о нем сказал, чтобы ты не ждал благодарности за свои поступки и был готов ко всему. Обязательно найдутся те, кому будет мало. Есть такая категория людей, которые считают, что им все должны. Они будут бесконечно тянуть с тебя, а когда на десятый или сотый раз откажешь, станут смертельными врагами. Научись вовремя вычислять таких и избавляться сразу. Но вернемся к началу, ты расстроился из-за отрицательных комментариев? Давай будем объективны, я тоже смотрел ваш канал. Не все выступления, но они в основном однотипны. Ничего нового или выдающегося вы не показали. В вашем случае половина положительных отзывов — это успех. Ваша аудитория — домохозяйки 30–50 лет. Кстати, я тоже на них ориентируюсь и неплохо пока зарабатываю. Учитывая возраст твоих ребят, стать популярными среди молодёжи или мужчин постарше, группа не сможет. Максимум среди ровесников, но не с таким репертуаром. Нужно что-то новое, такое, чего никто еще не делал. И, если это примут, тогда вы действительно станете звездами. Ваши фанаты будут взрослеть вместе с вами, то есть можно стричь купоны до старости.

Разговор затянулся надолго. Джей рассказывал обо всех подводных камнях, которые меня ожидают в мире эстрады. С ним легко разговаривать, он не пытается давать советы по творчеству, понимает, что мы другое поколение и подражать ему не будем. Это мне…, нам, решать самим. У меня появились какие-то смутные очертания идеи, буду обдумывать позже, в спокойной обстановке.

Потом Джей оставил нас с мамой, неизвестно ведь когда мы увидимся следующий раз. Поговорили тоже немного о музыке, а потом перешли к политике. Мама настойчиво советовала подумать о МГИМО, если не надумаю учиться в США:

— С поступлением проблем не будет. Если Юра не договорится, подключу Антона, он поможет, — убеждает она.

— Твой Антон, между прочим, хотел меня подставить. Взять на крючок, чтобы был его слугой, — рассказываю о его предложении дону Фредерику.

— Я думаю, что он хотел не тебя, а испанского министра повязать сотрудничеством. А ты был бы инструментом давления в случае чего. Это тоже мне не нравится, придется с ним поговорить.

— Нет, не надо! — возражаюя. — Пока я не могу ему противостоять, лучше казаться лохом, тогда меньше шансов попасть в очередную ловушку.

— Не хотелось мне, но, пожалуй, я дам тебе против него оружие, — решилась мама. — По телефону или интернету такого не расскажешь, а кто знает, что может случиться. Только пообещай, что кроме тебя этого никто не узнает, и используешь только в крайнем случае.

— Обещаю! — я заинтригован. Давно тайн не было. Я ведь без них жить не могу. Точнее они без меня.

— Тогда слушай. Придется начать издалека, с твоего рождения.

О нет! Если сейчас выяснится, что я сын Велесова, я охренею!

— Тебе уже рассказывали, что нас хотели поженить с Антоном, чуть ли не с рождения обручили, — продолжает мама, — мы с ним были довольно близки, можно сказать друзья. Но никаких любовных чувств не испытывали. Мне нравился другой тип мужчин, а Антон…, короче, ему больше нравились парни.

— Он гей?! — не выдержал я.

— Да. Он мне признался об этом еще лет в шестнадцать. Нет, у него не было тогда связей, но желание попробовать было. Естественно, сказать об этом его родителям не могло быть и речи. Его отец не менее консервативен, чем мой, без разговоров выгнал бы из дома. Когда ближе к окончанию института на нас стали наседать с требованием заключить брак, Антон был не против. Его вполне устраивало, если бы я была его фиктивной женой. Но не устраивало меня.

— И ты решила родить ребенка от первого встречного? — снова не выдерживаю я.

— Не перебивай! Мне и так нелегко тебе рассказывать. Нет, твой отец не был первым встречным. Он мне нравился и мы с ним встречались больше года до того как ты…, словом, несмотря на то что ты появился незапланированно, мы ни секунды не сомневались. Отец сразу как узнал, сделал мне предложение, а я, закрыв глаза от ужаса, который меня ожидал дома, сказала «да». Блин, я совсем не собиралась рассказывать это! Хотя ты имеешь право знать. Вернемся к Антону. Так вот, у него большие политические амбиции, вплоть до президентских. А в России у гея пока нет шансов на любовь избирателей. И он тщательно это скрывает, даже нашел вот себе фиктивную жену. Я не говорила с Тамарой на эту тему, но мне кажется она неплохая девочка. Видимо у неё были причины пойти на это. Если у тебя возникнет с ним конфликт, можешь использовать то, что узнал для шантажа. Пока я жива, он тебя не тронет, но обстоятельства бывают всякие. Ради сына могу и нарушить данное ему слово.

— Я мог бы узнать это и от Томы, — не подумав, ляпнул я.

— Почему ты думаешь, что она тебе расскажет? — удивилась мама. И… догадалась, увидев мою покрасневшую физиономию. — Да, следовало этого ожидать. Надеюсь, что у вас хватит ума не продолжить это в Москве?

— У меня есть Таня в Москве, — сконфуженно бормочу я.

— С Таней тоже не увлекайся, пока не окончишь институт лучше не связывать себя. Да и не факт, что она та, кто тебе нужен. Я не отговариваю, просто никогда не нужно торопиться.

— А с Джеем ты тоже не торопилась? — задаю провокационный вопрос. На него мама отвечает не сразу, некоторое время молчит, вращая по столику полупустой бокал:

— Об этом мне трудно говорить. Наверное, мы с твоим отцом в равной степени виновны в том, что произошло. Я знаю, как ты тогда на меня обиделся, что я не взяла тебя с собой. Но мне не дали такой возможности. Саша был для них очень важен, и они выполняли все его пожелания. Сказал: «сын останется со мной», полиция запретила мне приближаться к тебе. Иначе депортация в течение суток. С Джеем мы познакомились раньше, он был на приеме в консульстве. А потом получилось так, что он помог мне устроиться на работу в Сан-Франциско. Стали встречаться и… Пожалуй у нас и правда всё быстро произошло. Я была слишком обижена на Сашу и сделала это больше назло ему. Чувства пришли уже позже, сейчас я очень люблю Джея, он замечательный человек.

— Ма, я тебя ни в чём не обвиняю. До монастыря я действительно был сильно на тебя обижен. Потом многое понял в жизни. Пусть я и не принял буддизм, но многое почерпнул из него полезного для себя. В частности, право каждого человека распоряжаться своей жизнью так, как он считает нужным.

Общались до темноты, больше чем за всю предыдущую жизнь. У меня даже возникло чувство, что мы видимся последний раз. Глупости, конечно, просто расчувствовался. Вечером Джей отвез меня в гостиницу.

Мальчишки уже собираются спать. Обычно я для приличия дожидаюсь пока они засопят, только тогда иду к Томе. Там, как обычно, сначала преодолеваю сопротивление (больше этого не будет, ты маленький, ты мой ученик). Потом по программе. Рекордов уже не ставлю, но опыта поднабрался. Сегодня ждать нет терпения, поэтому собираюсь идти сразу:

— Спокойной ночи парни. Разбор будем делать в Москве, пока могу сказать, что всё прошло так, как планировалось. Вы все молодцы, с задачей справились. А дальше предстоит еще больше трудиться, если хотите чего то добиться.

Тома в постели, читает с планшета. Иду в душ, быстро смываю пот и за дело. Сегодня сопротивления не было, наверное, потому что последний раз. Эх, жалко, как же я теперь без секса буду? Когда еще Таню уломаю.

Отдышавшись, приступаю к расспросам:

— Извини если вопрос бестактный, а почему ты вышла за Велесова? Ты его любишь?

— Ты тоже извини, но я не отвечу. Это слишком личное, — довольно резко отрезала Тома.

Вопрос о том, почему у них нет детей, отпал автоматически. А жаль, если бы она мне все рассказала, тогда появилась бы возможность продолжить наши встречи. Ведь, если он с ней не спит, тогда она имеет право «налево»! Хотя не исключено, что у неё есть любовник.

— И давай договоримся, — уже более миролюбиво продолжила Тома, — никаких звонков мне в Москве. Хорошо?

— Хорошо, — пробурчал я и отвернулся к стене. Тома, вздохнув, принялась гладить меня по шее, плечам. Ладно. Если последний раз, тогда спать рано. Покажу все, на что способен!

Кто там такой настойчивый? Кроме меня что, некому встать? Открыв глаза, понимаю — я у Томы в номере, а уже светло. Тамара тоже только протирает глаза.

— Блин! Мы на самолет опоздаем! — сообразив, вскакиваю я.

— Подожди, не открывай! — Тома поспешно натягивает халат. — А если это твоя мама?

— Она в курсе, — за дверью оказался Эрик. Но прислала его все-таки мама, не желая смущать Тому своим появлением.

— Сейчас иду, — отправляю его обратно. Смотрю на время: — У нас полчаса на сборы!

— Кошмар! — схватилась за голову Тома. — Это всё ты, маньяк малолетний виноват!

— Ладно, ладно! Суд разберется, кто виноват! — уклоняюсь от летящего шлепанца.

Дальше суматошные сборы, поездка в аэропорт и долгий перелет. К счастью без приключений. Стоит надеяться, что и в Китае обойдется без происшествий. Но это через две недели.

Через три дня собираемся в студии, как и обещал, подводим итоги поездки. Кроме участников вояжа присутствуют Таня, Кира, Валик и Тимофей. Не хватает только Радика, который на соревнованиях и Богдана. Последний, как я и предсказывал, задержан полицией. Или ФСБ, толком непонятно, даже Тимка не в курсе кто и за что его повязал. Утром приехали в интернат и взяли тепленького в постели. Кира уже связалась с Григорием, попросила узнать.

— Итак начнем, — открываю собрание. — Все вы видели статистику просмотров и читали комментарии. Кое-кто мне говорит, что это хороший результат для начала. Но я с этим не согласен. Если мы не сможем быстро стать популярными, то не сможем никогда. Для этого мало научиться виртуозно играть и петь, нам нужен свой стиль, своя музыка, то, что будет отличать нас от других. Мы поехали в Америку неподготовленные, ничего из перечисленного у нас не было. Это целиком моя вина, я поторопился. Нужно было не афишировать поездку и не запускать интернет-канал пока нам нечего показать. Но что случилось, то случилось. Следующий шаг должен быть безошибочным, иначе он станет последним. Поэтому начинаем работать. Сейчас обсуждаем ряд вопросов. Первое, стиль и направление, второе — расширение состава, третье — распределение обязанностей. Прошу высказываться по первому вопросу: кто какую музыку предлагает играть.

Никто не хочет начинать, поглядывают друг на друга. Наконец решился Дима, поднял как в школе руку. Киваю — говори:

— Я считаю, нужно исполнять то, за что нам будут платить. Когда я пел в поездах то, что нравилось мне — давали мало. Петь нужно для взрослых, у наших ровесников нет денег.

— То есть ты предлагаешь стать обычными бродячими артистами, петь в метро и на улице, зарабатывая деньги? — Подколола его Таня.

— Я везде могу, хоть у церкви! — взвился Димка. — Если нужно научусь на скрипке играть и собачек дрессировать — буду с ними выступать! Я не хочу быть иждивенцем, мне нужно зарабатывать.

— Спокойнее! — вмешиваюсь я. — Дима, ты частично прав. Денег у подростков мало и покупать нашу музыку они не станут. Зато они могут сделать вас популярными. Если сейчас устроить гастроли по России, на еду не заработаем. Поэтому сначала нужно сделать имя, а потом уже пойдут деньги. Когда следующий альбом будут требовать, когда каждый школьник будет знать вас в лицо и по именам, вот тогда начнут приглашать на передачи, в рекламу, на праздничные мероприятия. Так что сначала выкладываем в интернет бесплатно. Но нужна «бомба»! Такое чтобы взорвать мир музыки!

— Если ориентироваться на подростков, тогда нужен протест, — подключилась Кира, — все молодежные движения начинались как сопротивления устоям. Или узконаправленно по какой-то теме. Например, за объединение народов. Ты же предлагал обращаться американским группам по вопросу гастролей? Вот придумать совместный проект «Молодежь за мир» или что-то подобное.

— Пока только две заявки есть, и то они своих работ не прислали. Но что-то в этом есть, можно и в этом направлении работать. Давайте еще идеи, — предлагаю я.

— Я предлагаю играть классику в обработке, — естественно, Русик, кто еще такое мог предложить. — Придумать тексты на музыку Чайковского, Бетховена, Моцарта…

— И играть на похоронах! — закончил мысль Костя. — Знаете, какая самая узнаваемая музыка? Та, которую пишут к играм.

— Точно! — подхватил Эрик. — Написать музыку и текст к «Джерингам» или «Квазару». И сразу станем знаменитыми.

— Идея неплохая, но нужно узнать: не будет ли это нарушением авторских прав, — засомневался я. — Производители игр могут подать в суд. Вот если заключить с ними контракт, тогда другое дело. Но для этого нужно чтобы было что предложить. А я ни разу не композитор, да и поэт посредственный. Это уже касается второго пункта — расширения состава. Нужен немного шизанутый поэт или поэтесса, желательно с музыкальным слухом.

— Есть такая! — подскочил Тимка. — У нас в интернате девчонка одна в моей группе. На голову точно больная, как сочинит что-то — мозги сломаешь, пока поймешь. Только как она насчет музыки не знаю.

— Привези её завтра. Послушаем, посмотрим. И еще нужна подтанцовка. Как девочки, так и мальчики. Можно взять готовую группу из танцевального кружка и привлекать для записи готовых работ. Но если кто знает такие таланты — приводите.

Постепенно все включились в обсуждение. Посыпались самые абсурдные идеи. Отметаю самые радикальные: использовать мат, легкую обнаженку, пиротехнику. Хотя с пиротехникой можно, если осторожно. Кое-какое направление вырисовывается, но пока основное препятствие — отсутствие композитора. Сможем ли мы сами написать музыку, если та сумасшедшая поэтесса подойдет нам? Не уверен. Нужен еще сумасшедший композитор.

Напоследок организационные вопросы. Таню назначил казначеем, Валик делает сайт и занимается продвижением в интернете, Радик — начальник службы безопасности. Димка стал руководителем группы. Эрик виду не подал, но я заметил, что обиделся. Поговорю с ним вечером.

— Тебя, — протягивает нетфон Кира. — Гриша.

Узнаю сейчас, что это горе натворило. Хоть и говорил, что не буду вытаскивать, а придется. Мы в ответе за тех…

— Денис? Ну ты и друга завел, вообще безбашенный, — чему-то веселится Григорий. — Увел со счета твоего старого знакомого двадцать лямов.

— Двадцать миллионов долларов? — ужаснулся я, — и какого еще знакомого?

— Не, рублей. А знакомый твой — Муха. Как ты думаешь, не свяжут ли тебя с ним по этому поводу? Чтобы тебе опять не пришлось прикрываться связями.

— Я не прикрывался! — пытаюсь сдерживать голос, — мне наоборот запретили его трогать. А то бы…

— Ладно, ладно, что ты герой мы знаем, — продолжает издеваться Гриша. Так и хочется послать его, но нельзя.

— Что ему будет? — возвращаю разговор ближе к делу.

— Суд определит. На этот раз от колонии не отмажется. Смотри, как бы ты в соучастники не попал.

— Кто ведет дело? Могу я увидеть Богдана? Адвоката нанять?

— Пока ФСБ занимается с ним, потом передадут МВД. Советую не лезть, иначе точно тобой заинтересуются. Если твой друг начнет тобой прикрываться, то оба сядете. И Велесов не поможет.

— Гондон твой крестный, — возвращаю Кире телефон, — может ведь помочь, а не хочет. Своя жопа ближе.

Кира дипломатично промолчала. Так, что же делать? Дядю Юру отвлекать не буду, вечером поговорю. Не хотелось бы сразу к Велесову обращаться. Тот ведь и послать может, а тогда придется козырь выкладывать. Ради этого придурка. Вот нахрена он это сделал? И главное как???

Провожаю Таню домой. Никак, кроме поцелуев, ничего не удается. Маленькая еще. Ну и что, если ей уже шестнадцать, а мне только пятнадцать! Я то уже…

— Я завтра на дачу с утра, посмотреть, как стройка идет, — сообщаю ей. — Поедешь со мной?

— Надо подумать…, пожалуй да. Заедешь за мной?

— Конечно! — в лифте вот только и смог прижать, жаль ненадолго. Если завтра на даче не уединимся, то нужно искать какие-то варианты. После Томы заниматься рукоблудием как-то стремно. Интересно, у всех в моем возрасте такие проблемы? И поговорить не с кем — отца нет, а с крестным стесняюсь.

Дома оказалось, что я сегодня дежурный. Преодолев соблазн припахать подрастающее поколение, берусь за уборку. Втайне надеясь, что мне придут на помощь. Увы, все оказались черствыми эгоистами! Я тоже никому не помогаю, но у меня-то, обычно, и времени нет на это. А сейчас Эрик с Димкой нагло играют в купленных мной им виртуальных шлемах, а я драю сортир! Ну, я им еще припомню! Хорошо хоть ужин Надежда готовит. Последнее время к кулинарии я остыл.

После ужина прошу крестного уделить мне время. После приезда из Штатов не было возможности поговорить:

— Дядь Юр, сначала о Богдане.

— Да, мне Гриша рассказывал. Твой друг умудрился снять деньги со счета принадлежащей Мухамедзянову фирмы. И не признается, куда он их дел. Если отдаст, возможно ему сделают предложение по работе, а если нет — получит срок.

У меня появилось смутное подозрение. Нужно проверить биткоин-счет, давно я туда не заходил.

— Можно мне как-то организовать с ним встречу? Я попробую его убедить не упрямиться. Не хотелось бы к Велесову с этим обращаться.

— Я поговорю с директором ФСБ, думаю, решим, — пообещал крестный. — Ты с Реджинальдом давно общался?

— Три дня назад, перед отъездом из США. А что?

— У нас встреча с президентом США намечается. Если ничего не помешает, через три недели состоится на Карибах. Будут присутствовать бизнесмены из наших стран, сразу обсудим вопросы сотрудничества в энергетической сфере. После открытия «холодного синтеза» мы получили преимущество. Пока технология только у нас, идут торги. В связи с этим твоё предложение китайцам по усовершенствованной ядерной станции может оказаться востребованным. «Холодный синтез» в первую очередь пойдет в автономные источники питания, а по общему потреблению энергии Китай очень зависим от внешних поставок. Свободные средства все будут стараться вкладывать в новые технологии: двигатели на термояде, автономные станции, военные разработки. И только в Китае найдутся те, кто оценит возможность удвоить получаемую с АЭС энергию. А по поводу Реджи, не хочешь поехать на Карибы? Там с ним пообщаешься, сблизишься. Это, кстати, предложение Велесова.

— Если Велесова, то точно не поеду! К тому же, я в Китае буду в это время. Только у меня вопрос: а если взаправду найду там спонсоров, не будут ли считать предательством, что я отдам эту технологию китайцам?

— Это работа твоего отца, ты имеешь полное право распоряжаться ею по своему усмотрению. Уверен, что некоторым это не понравится, но помешать тебе никто не сможет. С Капитоновым только не жадничай, чтобы у него не возникло ненужных соблазнов, — советует крестный.

— Мне кажется он честный человек, — почти уверен я. — В субботу приедет, привезет обработанный материал для презентации китайцам. А жадничать я и не собираюсь, получит половину плюшек.

Закончив разговор, захожу в биткоин кошелек. Фак! Как и подозревал, Богдан перебросил на него уворованные деньги. И теперь молчит, не желая меня подставлять. Снять средства-то теперь только я могу. А возвращать придется, и из своих добавлять с учетом переводов и конвертаций. Если Богданчика не посадят, я сам его прибью! Хотя…, тут явно не вся сумма. Гриша говорил о двадцати миллионах, а тут, если по курсу…, миллионов двенадцать рублей. Опять на благотворительность отправил? Где я ему восемь миллионов еще наберу? На поездку осталось только и все. Если только забрать с биржи, толку там все равно нет. Из вложенных 25 тысяч долларов осталось около пятнадцати. Но это около миллиона всего рублями. Нет, я его точно убью!

Утро дождливое, но планы менять не буду. Только вместо поезда поедем на такси. Успешно отбился от мальчишек, желающих отправиться со мной. Отправил в студию, нечего время терять — занимайтесь. Пока добрался до Таниного дома, достали звонками. Тимка уломал поэтессу, пришлось сказать, чтобы привез на дачу. Им туда даже ближе, чем в город. Неожиданно позвонил Ким, из Читы. Собирается с мамой в Москву, спрашивает: можно ли будет у нас остановиться. Пообещал помочь, если бабушка заупрямится, что-то придумаю. И на закуску звонок из ФСБ. Приглашают к 16.00 на беседу. Откуда только номер узнали? Хотя чему я удивляюсь…

Таня, к моему удивлению, готова в путь. И такси не задержалось, через два часа заходим на великую стройку. Дом практически переделан: добавлен третий этаж, на котором размещена под стеклянной крышей оранжерея. Мне говорили, что так нельзя, но Данька поддержал: любую сумасшедшую идею можно воплотить. Еще идут отделочные работы: растения пока не привезли и мебель изготавливают. Готова только летняя беседка, где и устраиваемся после осмотра владений. Как раз прибыл Тимка с кандидаткой:

— Тея, — представилась нескладная, рыжая девочка, усыпанная веснушками. На первый взгляд некрасивая, длинная — выше меня, скулы острые, нос заостренный. Глаза…, а глаза затягивают. Тёмно-синие, как вода в омуте.

— Дэн. Тима сказал, ты пишешь стихи, непохожие на других поэтов. Почитаешь?

— Сам читай, — протянула мне тетрадку. Толстая, даже обложка исписана. Я так понимаю, это не единственная. Посмотрим, что тут.

Мда, всё так мрачно. Но это еще ничего, а вот следующее действительно взрыв мозга:

— А ты можешь писать на конкретно заданную тему? — спрашиваю Тею. — Можно в таком стиле.

— Давай тему, — безразлично соглашается.

— Что-нибудь о мире. Про опасность ядерной войны, допустим.

Тея присев у края стола практически без размышлений набрасывает текст на обратной стороне рекламного листка.

— Вот. — Протягивает мне:

Некоторое время размышляю, можно ли положить это на музыку. А почему бы и нет?

— Давай сделаем так, — предлагаю Тее, — я возьму тетрадку, почитаю дома. Попробуем с ребятами подобрать музыку. Если что получится, пригласим тебя в качестве автора текстов. Идёт?

— А ничего, что я не вполне здоровая? — с некоторым вызовом спрашивает Тея.

— Как там врачи шутят: нет здоровых людей, есть необследованные. На вид ты неплохо выглядишь.

— У меня шизофрения! Я на учете у психиатра!

Тимка закатывает вверх глаза, что может означать или: «я же говорил», или «врёт, характер такой»!

— Тогда ты нам точно подходишь! — улыбаюсь ей. — Гении они все больные на голову, мне бы еще композитора такого!

Окончив кастинг, увожу Таню на третий этаж, под предлогом необходимости посоветоваться. На самом деле больше негде уединиться. После долгой и упорной борьбы уже почти достиг заветной цели. Одна ладонь обрела пристанище на остроконечной упругой грудке, вторая почти проникла под трусики…

— Тебе во сколько нужно быть? Нам три часа еще добираться, — Таня вернула меня в реальность. Облом-с… Пора ехать, такси ждет, оплатил до 16.00. Как раз впритык доедем.

Завезли Тимку с рыжей бестией в интернат. Чуть не опоздал, к дежурному подбегаю запыхавшись:

— Мне в 206 кабинет. По телефону вызвали, Серебряков фамилия.

Хмурый лейтенант снял данные с браслета. Сунул в руки пропуск и махнул рукой в сторону лестницы:

— Второй этаж, налево.

Кроме номеров на дверях ничего не написано. Кому надо — знают. Постучав в нужную, прислушиваюсь. Так и не услышав ничего открываю. Попадаю в небольшую приемную, довольно скромную. Три хлипких стула у стены, две оббитые дерматином двери даже без номеров. Вот и вся обстановка. Одна из дверей открылась, выглянула круглая, коротко остриженная голова:

— Серебряков? Опаздываешь! Входи.

Кабинет внутри тоже не блещет. Два стула, стол и закрытый ноутбук на нем. Хозяин кабинета — широкоплечий, похожий на борца, мужчина в обычных брюках и рубашке навыпуск. Жестом предложил мне садиться:

— Юрий Андреевич сообщил мне, что у тебя есть информация по интересующему нас делу.

— Кто такой Юрий Андреевич и по какому делу? — изображаю растерянность. Пусть выражается яснее, мало ли какие дела у них.

— Наш руководитель. А ты можешь не по одному делу нам помочь? — продолжает темнить.

— Извините, как мне к вам обращаться? — от него вежливости, похоже, не дождешься.

— Обращайся… гражданин следователь.

Тамбовский волк тебе… гражданин! Зря я сюда пришел, того и гляди соучастие припишут.

— Гражданин следователь, никакой информации у меня нет. Я всего лишь предложил помочь убедить своего друга быть более сговорчивым.

— Считаешь, мы не умеем «убеждать»? — выделил интонацией последнее слово.

— Просто я его хорошо знаю. Он упрямый и может во вред себе молчать до конца. Я так понимаю, если он вернет деньги, то дело передадут полиции? Разрешите с ним поговорить, и он все вернет.

— Вернуть средства недостаточно. Нам нужно установить: кто помог ему получить нужные коды доступа, и кто заказал именно эту фирму, — многозначительно посмотрел на меня следователь.

Да уж, влип глубоко Богданчик. Вздыхаю:

— Я попробую убедить его сотрудничать по всем вопросам.

— У меня и к тебе есть вопросы, но мне запретили опрашивать тебя. Если только ты сам согласишься, — следователь выжидательно уставился на меня. Нет уж, тут ты мужик просчитался!

— Дайте поговорить с Богданом. Думаю, после этого вопросы ко мне отпадут сами.

Недовольный следак взял со стола телефон. Назвал фамилию Богдана, попросил привести. У них что, камеры прямо тут? В ожидании задержанного сидим молча, следователь уткнулся в ноут. Минут через пятнадцать заводят Богдана. Вид не помятый, только под глазами слегка синее. Ему что, спать не дают? Увидел меня — глаза расширились в испуге. Подумал, наверное, что и меня повязали. Встаю, подхожу к нему. Конвоир вопросительно посмотрел на следователя, развернулся, вышел.

— Живой, хакер недоделанный? — слегка обнял Богдана. Тот виновато наклонил голову. Оборачиваюсь к следователю.

— Мы можем поговорить наедине?

— Нет. В моем присутствии.

Ну и ладно. Один хрен слушали бы.

— Зачем и как ты это сделал, не спрашиваю. Богдан, не валяй дурочку, отвечай на все вопросы и возвращай деньги. Как только тебя переведут в МВД, найду адвоката и будем вытаскивать.

— А толку? Условный срок был, все равно посадят, — уныло отвечает Богдан.

— Если ущерб будет компенсирован, то отделаешься по минимуму. Так ведь? — поворачиваюсь к следователю.

— Если согласится на полное сотрудничество, то до суда может и не дойдет, — подтверждает тот.

— Так я и говорю что сам, а они не верят! — с обидой в голосе заявляет Богдан. — Я только «Магнум» подсадил их админу, а потом…

— Мне объяснять не нужно, все равно не пойму ничего. Предложи повторить то же самое на любом другом объекте, который они сами выберут. Этого ведь достаточно будет для доказательства? — снова втягиваю следака в разговор. — Если он сделает сам, без помощи, вы поверите, что никто не помогал?

— Хм. Допустим. Но сначала пусть расскажет где деньги.

— Я уже говорил — слил на благотворительные фонды. Счета не помню, данные стер сразу, — уныло-монотонно бубнит Богдан. Не первый раз повторяет.

— Попробуй вернуть сколько сможешь, остальное компенсирую я, — выразительно смотрю на него. Надеюсь, скрытых камер тут нет. Так-то к следаку спиной стою.

— Миллиона три смогу, не больше, — голос совсем сел. Еле услышал. Блин, это мне пять лимонов своих докладывать нужно? И где я их возьму?

— Можно я ему врежу? — спрашиваю следователя.

— Нет, обвинят нас потом, — не соглашается, даже не улыбнулся. — Дело в том, что пострадавшая сторона требует еще и компенсацию. То есть общая сумма — 28 миллионов рублей.

— Тогда молчи, ничего не отдавай! — сразу меняю тактику. — Хрен им, а не компенсация! Или пусть соглашаются на возврат того что потеряли или ничего не получат. А за двадцать миллионов ты на зоне будешь жить как падишах в гареме.

— Эй, прекращай! — не понравилось следователю. — Или закончим свидание.

— А что я сказал? Они получают назад деньги, а вы информацию, которая позволит залатать дыры в уязвимости банковской системы. И еще медаль вам лично. Или Вам выговор за заваленное дело, и Богдан едет отдыхать на зону. За миллион в год любой начальник зоны ему вип-условия создаст.

Обстановка накалилась. Меня все-таки попытались выгнать, я попросил разрешения позвонить. Позвонить не дали, но следователь стал сговорчивее. Пригласил конвоира, дал указание не разрешать нам говорить и ушел минут на сорок. Советоваться с начальством, видимо. Вернулся довольный, вежливо со мной распрощался и поблагодарил за помощь. Так и непонятно, к какому решению они пришли. Ухожу, бросив напоследок: «держись» Богдану. Если его додавят, и он признается, что деньги у меня на счете, то пойду соучастником. Ну и фиг им тогда! Отсижу и уеду в Китай. Продам им технологию станции и займусь бизнесом. Или сразу останусь в Китае, если успею уехать.