Пепел чужих костров

Ключи от прошлого

Большая, собранная из дубовых досок лодка с плоским дном, неохотно продавливала покрытую ряской и тиной воду в такт движения весел. Август зябко поежился. Стелящийся над водой туман легко проникал сквозь шерстяную ткань новой куртки и замшу штанов, заставляя шелк нижнего белья неприятно прилипать к коже. В сапогах хлюпало. Было холодно. Юноша вздохнул. Сидящие на баке, изредка обменивающиеся в пол голоса короткими фразами Абеляр и Майя так же выглядели замерзшими и не выспавшимися. Поплотнее запахнув высокий воротник, и обернувшись к носу их движущегося к невидимой пока цели суденышка, Август посмотрел на мерно гребущего проводника.

Представленный им Шамой как Калиска знаток болот больше походил на быка чем на человека. Здоровенный, хоть и уступающий ростом горянке-великанше он был почти в два раза шире и казался почти квадратным от распирающих одежду мускулов. Лицо походило на старый, побывавший во многих боях щит. Изрубленное, разорванное, смятое, деформированное. Расплющенный, похожий на раздавленную репку нос, ушедшая куда-то в бок тяжелая челюсть, не единожды разорванные, криво сросшиеся губы, один глаз намного больше и выше другого, под правым сложная вязь пересеченной глубокими рубцами татуировки. Уши изломанные настолько, что от них остались два торчащих между редеющими, криво и коротко остриженными сальными волосами, пенька, место шеи занимала сплошная складка мускулов и жил. Тяжелые, покрытые застарелыми шрамами, руки похожие на обвитые канатами дубовые сваи. Могучая грудная клетка. Длинные и толстые, но при этом какие-то чуткие пальцы все в ссадинах и царапинах. Да уж. Этот человек походил на быка. Он казался медленным и тяжелым. Но что-то подсказывало Августу, что эта медлительность обманчива. Наверное, все дело было во взгляде. Внимательный, цепкий, прищур удивительно живых и умных для обладателя подобного лица глаз, скользил по Майе, Абеляру, Августу, изучал обстановку вокруг и снова возвращался к прикрытым набедренной повязкой исчерченным боевой раскраской бедрам сидящей перед ним с горящим факелом в руках великанши. Их проводник выглядел опасным. Очень опасным. Слишком опасным, чтобы подпускать такого к себе слишком близко. Покосившись на висящий на поясе гребца здоровенный, в локоть длинной, тяжелый нож, Август поправил лежащий на коленях заряженный арбалет.

Гребаная гора мышц. Редкостный урод. Но зато у него два глаза. Сволочь.

— Ни шиша не видать. — Поморщилась Сив и привстав в лодке подняла факел повыше. — Эта штука точно работает? Жрец не обманул?

— Нет. — Проворчал человек-бык и сделав еще один мощный гребок, снова вернулся к созерцанию затянутых туманной дымкой бочагов и проток. — В башке. Ничего. Не путается. Мы. Правильно. Идем. Через. Пол свечи. На месте. Будем. Сядь. Ты. Тяжелая. Лодку. Перевернешь.

Август невольно хмыкнул. Чтобы перевернуть лодку длинной в пятнадцать шагов и шириной в три требовался кто-то потяжелее великанши. Шама например.

— Хм… — Послушно Сев, дикарка переложила факел в левую руку и принялась разглядывать что-то в воде. — Мне твое лицо кажется знакомым. Мы раньше не виделись? А, Калиска?

— Нет. — Немного подумав, буркнул продолжающий мерно месить воду веслами следопыт.

— Смотри-ка. А безбородый не брехал. Брухт. — Неожиданно заявила Сив и опустив руку в ряску достала из нее нечто извивающееся мерзкое и липкое.

Август вздрогнул от отвращения. В руке горянки билось и щелкало острым даже на вид клювом маленькое чудовище. Закрученная в спираль раковина напоминала о морских моллюсках если бы не покрывающие ее шипы, из глубины шипастого убежища пучила выкаченные налитые злобой глазки, окруженная клубком жадно хватающихся за воздух, оканчивающихся когтями щупалец, злобная морда, длинный клюв вытягивался на своем мускульном основании, рыскал то в право то влево в тщетных попытках добраться до крепко прихвативших панцирь пальцах.

— Armatae polypus! — Восхищенно прицокнув языком Эддард достал из за пазухе свой журнал начал лихорадочно что-то записывать. — Несомненно! Armatae polypus! Я видел гравюры! Но всегда считал, что это миф! Он правда смертельно ядовитый?

— Не знаю. — Поморщилась Сив и несколько раз встряхнув раковину, перевернув чудище кверху брюхом склонила голову к плечу. — Но если он кусает очень больно и потом трудно остановить кровь. А если смазать его слизью нож, то рана нипочем не закроется.

— Скорее всего, какой-то антикоагулянт. — Понимающе кивнул ученый и несмело протянув руку взволнованно облизал губы. — Можно взять?

— Лучше. Брось. Сейчас. — Вновь подал голос человек-бык и неожиданно повернув лодку на девяносто градусов принялся резво загребать воду веслами. — Бысто. Пищать. Начнет. Другие. Придут. Над гатью. Пойдем. Там. Мелко. Будет. Шанс. Что. Большой. Не. Пролезет.

— Бесы… Совсем забыла, что они пищат. — Широко размахнувшись, великанша зашвырнула бьющее по воздуху щупальцами чудище далеко в туман.

— А-а-а… — Разочарованно опустив руку, Эддард вздохнул и рассеяно почесав бороду пожал плечами. — А большие, какие они вообще вырастают?

— Как. Изба. — Хмуро бросил продолжающий усиленно налегать на весла проводник.

— Мелководье им не помеха. — Медленно кивнула дикарка и вытерев руки о бедро с брезгливым видом понюхала пальцы. — А там где мелкие, могут быть и побольше. Они друг друга жрать привыкли. Я действительно сглупила. Давно здесь не бывала. Забыла. Будем надеяться, что матерые нас не учуют.

Вдали раздался приглушенный всплеск. Лодку слегка качнуло.

— Дерьмо. — С удивительным спокойствием заметил здоровяк и неожиданно отпустив весла уронив руки на колени принялся разглядывать въевшиеся под ногти полукружья черной грязи. — Гать. Проплыли. Не. Полезет. Постоим. Не. Учует. Мимо. Пройдет. Я. Лодку. Огневикой. Намазал.

— Как такие чудища могут вообще существовать?! — Неуютно передернув плечами проронила травница и снова зябко поежилась. — Отвратительное место.

— Не такое уж и отвратительное. — Пожала плечами горянка и шмыгнув носом подняв повыше факел уставилась в воду. — Просто урочище рядом.

— Наследие звездных пустошей. — Пожал плечами Абеляр. — Горнило породило не только смешанных. Многие животные тоже… изменились.

— Как же мне это надоело. Монстры. Чудища. Пустошь. Холод. — Поморщилась травница и одернув рукав новомодного, подаренного ей королем болот костюмчика для верховой езды зябко обхватила себя руками. — Я устала.

Август невольно хмыкнул. Привыкшая к длинным платьям травница явно чувствовала себя неуютно не только от окружающей обстановки. Обтягивающие суконные штаны, узкая курточка, с шнуровками на груди и плечах, почти мужская сорочка явно заставляли ее нервничать. С трудом оторвав взгляд от приятных глазу линий и округлостей Август повернулся к неодобрительно смотрящей на него великанше.

Она что, ревнует?

— А что такое вообще святилище Оленя? — Спросил он, и огладив ложе арбалета сделал вид что всматривается в туман.

— Просто развалины. — Немного подумав пожала плечами горянка. — Остров. Немного заросших мхом камней, алтарь, несколько сохранившихся стен. Я слышала истории, что настоящее святилище внизу — глубоко под землей. Что там хранятся несметные сокровища. Но вход запечатан и никому не удалось еще его открыть. Раньше, говорят, в тех местах жили люди. Но потом урочище расползлось. Порча. Сначала скотина стала болеть, потом люди. Поом чудища полезли. Потому оттуда ушли. Плохое место.

— О-о-о… — Глаза Эддарда загорелись от возбуждения. — Наверняка многие пытались открыть святилище.

— Не знаю. — Пожала плечами дикарка. — Как по мне, стоит держаться подальше от старых капищ.

— Шама. Пытался. Не. Вышло. — Проворчал продолжающий меланхолично рассматривать руки человек-бык. — Идет. Прямо. Под. Нами.

— Дерьмо. — Нахмурилась Сив, пристроив факел в держателе на носу лодки подхватила со скамьи свою секиру. — У него ведь за клювом самая мякоть да?

Лодка чуть заметно качнулась, ковер тины пошел волнами.

-

— Не. Шевелись. — Меланхолично проворчал все так же внимательно изучающий ссадины на руках проводник. — Лодку. Качаешь.

— Август невольно сглотнул и сжав арбалет так, что казалось, что ложе вот-вот треснет опасливо перегнувшись через борт уставился в черную воду. На мгновенье ему показалось, будто в глубине мелькнула огромная, изломанная тень. Чернота на фоне еще большей черноты. Но это было всего лишь мгновение.

— Шама. Много. Раз. Посылал. Людей. С. Долотами. Кирками. Молотами. — Неожиданно прогудел проводник его голос разбил сгустившуюся тяжелую тишину и Август понял, что на несколько мгновений перестал дышать. — Пробовал. Жечь. Южанский. Взрывной. Порошок. — Подхватив весла здоровяк начал медленно осторожными гребками разворачивать лодку. — Вернулись. Три. Раза. Ни с чем. Четвертый. Не. Вернулись. Я туда. Ходил. Тоже. Там. Страшно. Пусто. Но. Страшно. Камни. Живые.

— Слушай. — Повернувшись к Калиске великанша склонила голову на бок. — Ты мне кажешься умным мужиком… А твой знак… — Коснувшись кончиком пальца скулы горянка нахмурилась. Не помню какой это клан. Но ты, вроде как, не из земель, что Шама под себя подмял. Почему ты на него работаешь?

На изрубленном, изорванном, измятом лице болотного жителя не дрогнул ни один мускул. Взгляд оставался таким же сонным и расслабленным.

— Ищу тропы. Нахожу грибы. Он платит. Хорошо. — Пророкотал он и медленно загребая воду направил лодку в туман.

— Работаешь за деньги. — Понимающе кивнула Сив. — Уважаю.

Лодка с тихим стуком ударилась о берег.

— Я. Подожду. — Хмуро бросил устроившийся на баке Калиска и взял в руки весла, явно готовясь отплыть как только путешественники сойдут на берег.

— Мы можем пробыть здесь довольно долго. — Прищурилась великанша и склонив голову на бок с подозрением посмотрела на проводника. — Я тебя точно не встречала?

— Нет. Не. Встречала. Я. Подожду. — Бесцветным голосом ответил здоровяк и оттолкнувшись веслом от берега отвернулся.

— Дерьмо. — Поморщился Август и покрутив шеей поправил врезавшийся в плечо ремень арбалета.

Святилище Отца оленя походило на волдырь. Или на брюхо всплывшей в грязи снулой рыбины. Торчащий из ковра тины и ряски каменистый, сочащийся влагой холм, слишком правильной круглой формы, чтобы быть естественным образованием, был покрыт концентрическими кругами разновеликих каменных плит. Некоторые, самые маленькие, торчащие из земли обтесанные временем, сыростью и непогодой, едва достигали колена. Другие были в несколько человеческих ростов.

— Посмотрите! — Подпрыгнув от возбуждения Эддард, подбежал к заросшей плющом и мхом гранитной глыбе и принялся сдирать облепивший ее ковер травы, хвощей и мха. — Нет, вы только посмотрите! Это просто удивительно! — Восторженно вскрикнул он, указывая на покрывающий плиту барельеф. — Это летопись противостояния нежеланных и звездных странников! Вот Годфрой спускается на землю в сверкающей башне, и строит первые крепости, вот его железные воины теснят прорвавшихся в города демонов. Вот он разжигает горнило и начинает творить первых. — А тут… Оборвав еще один пласт покрывающего камни переплетения лоз корней и мха, Абеляр чуть не запрыгал от возбуждения. — Посмотрите, ну посмотрите! Это просто удивительно! Это, скорее всего, Галстр, что выпускает в море свои живые корабли. А вот они сражаются с владыкой глубин! — Ткнув пальцем в искусно вырезанное в камне изображение украшенного короной из рогов огромного осьминога ломающего пополам полные микроскопических, больше похожих на букашек, человечков, лодки, ученый, совершено по ребячески, громко захлопал в ладоши. — Смотрите! Смотрите! Это Мардук крадет у Годфроя горнило. — С трепетом проведя пальцем по напоминающей жуткую смесь человека и паука фигуре, держащую в десятке лап нечто похожее на испускающее лучи яйцо. Абеляр восхищенно покрутил головой. Глаза историка сверкали, как у ребенка, увидевшего перед собой мешок сладостей. — Смотрите он начинает приращивать людей и животных. Вот он создал первых смешанных. А это… Нахмурившись, ученый, сорвал последнюю лозу полностью обнажая стену.

— А это Отец олень. — Хмыкнула великанша и покосившись на изображение огромного рогатого человека фигуре поджала губы. — Первый из поедающих скверну. — Подойдя к камню, дикарка скребанула ногтем по пересечению борозд и линий и сплюнув через плечо сделала отгоняющий зло жест. — Он брал себе жен из людей. И ел собственных детей, чтобы набирать силу. — Пальцы великанши скользнули ниже к вызывающей тошноту картине изображающей какое-то грандиозное жертвоприношение. Сотни людей, вырывая из себя куски плоти, протягивали их трем огромным полуобнаженным женщинам, ссыпавшим их в гигантский котел, подогреваемый пламенем не менее исполинского костра. Вместо веток в костре горели человеческие черепа и кости. Отец олень… Он служил Падшему — обманщику, узнал все его секреты, а потом переметнулся к пяти тысячам первых. Сильный бог…. Не такой сильный как Создатель и Великая дева, конечно. — Поспешно поправилась Сив и почему-то смутилась. В старых висах поется, что во время войны он убил не меньше людей, чем самая суровая зима. Потребовал их в жертву. Но спас в десять раз по тысяче больше. — Снова коснувшись кончиком пальца поверхности менгира великанша нахмурилась. — Я бывала здесь. Но не помню, чтобы на камнях были рисунки. Хотя тогда конец весны был. Может все мхом позаросло…

Майя сглотнула слюну. Ей было страшно. Ей было страшно уже несколько дней. С тех пор как северянка вывела их к жилищу полубезумного короля болот. Страшно от хищных взглядов бросаемых на нее Шамой и его слугами. Некомфортно от его настойчивых подарков, изобилия еды, навязчивого внимания, и напускного радушия. От сладкого вина, от изысканных фруктов, от раболепных взглядов, то и дело спрашивающих, не желает ли она чего служанок. От этого болота, непривычной одежды, и равнодушия к происходящему вокруг, ее, казалось бы, друзей. Неужели они не видят, что все это грандиозная ловушка? Что этот, словно дикий зверь, сношающийся с собственными дочерьми безумец явно что-то задумал, и это что-то не сулит им ничего хорошего? Неужели они не понимают, что он опутал их паутиной лжи, усыпил сладкими обещаниями, залил подозрение галлонами вина, а сам спрятал за спиной отравленный кинжал, примериваясь как бы поудобней воткнуть его им в спины? Почему они вообще пошли в это страшное место? Заставив сделать себя пару шагов вперед, Кирихе принялась рассматривать барельефы. Неудивительно, что Эддард столь возбужден. Да уж. Этот казалось бы разумный мужчина мигом превращается в настоящего мальчишку, когда речь заходит о древних временах. — Рисунки были старыми очень старыми и исполнены не только руками людей. — Грубые, высеченные долотами и зубилами линии, сменялись участками намного более тонкой работы. В некоторых местах, камень, казалось был не иссечен резцом а словно отлит. И эти барельефы не были тронуты ни временем, ни непогодой. Удивительная работа если посудить беспристрастно. Но как можно восхищаться… этим?

Сжав губы Майя сделала шаг вперед. Следующая веха мертвой истории — не меньше сотни посаженных на колья человек и пьющее стекающую из тел на землю кровь существо, больше похожее на изломанную тень, чем на что-то живое. Следующий участок гранитного полиптиха, напоминающие помесь змеи и человека твари, чьи лица скрыты во мраке, кормят покрытых нарывами, стоящих на задних лапах крыс кусками человеческих тел. Следующий, наверняка снова Отец олень — человек с оленьими рогами, выедает мозг еще живому охотнику, сложившему руки в молящем жесте. Из плеча рогатого торчит стрела. Еще один тошнотворный барельеф, женщина, согнулась в спазме боли, а из ее рта выползает огромный паук. Палач, распиливающий подвешенного вверх ногами мужчину пилой. Ребенок заживо, поедаемый, стадом свиней или чего-то похожего на свиней. Землепашец, бьющийся в лапах смеси орла, паука и коня. Дети, с широкими улыбками на лицах вспарывают себе животы и вырывая себе внутренности пляшут перед существом, состоящим казалось из звериных костей и терновника. Стая крыс с человеческими лицами, разрывающая одинокого путника. Тошнотворный гибрид человека, льва и скорпиона, насаживает на шипы панциря очередного несчастного. Снова наполовину человек — наполовину олень, избивает копытами женщину пытающегося прикрыть спиной ребенка с бараньими рогами и несоразмерно широким ртом полным острых треугольных зубов. Расправивший могучие кожистые крылья многоглавый дракон, сидящий на горе горящих трупов. Огромная толпа женщин с выпяченными животами, бредут в открытые ворота поселка, держа в руках детей больше похожих на поросят. Опять казнь — младенцам с телами покрытыми рисунками, выкалывают глаза и заливают в рот то ли кипящее масло, то ли расплавленный металл. Покрытые язвами прокаженные, купающиеся в источнике, из которого в этот момент набирают воду. Обнаженная великанша с не менее огромным топором окруженная толпой коленопреклонных людей. Волосы гигантской женщины развеваются закрывая собой солнце. Громадный змей, зарывшийся тупой мордой в гору человеческих и звериных тел. Снова великанша с топором. Опускает свою секиру на голову упавшего на одно колено человека-оленя. Вокруг бушует битва. Люди, чудовища, и какие-то странные фигуры больше похожие на ожившие статуи убивают друг друга тысячами способов. Взгляд травницы перескакивал с одного барельефа на другой. Пытки, казни, бойни, битвы, кровавые ритуалы. Казалось вот-вот и камень брызнет кровью, зальет багряным ручьем землю и тогда… Что будет тогда, Майя не знала. Но наверняка ничего хорошего. В этом месте не может быть ничего хорошего. Чувствуя, что ее вот-вот стошнит, женщина отвернулась. Как же она устала.

На самом деле, она подозревала в чем причина ее страхов. Стархедве. Он покинул ее. Она перестала его чувствовать с момента как они прошли в ворота дома короля болот. Нет, подобное случалось и раньше. Дух любимого, бывало, оставлял ее на несколько часов, а иногда даже дней. Но она никогда не переставала его чувствовать. Ощущать его в этом мире. Как собственную руку или ногу. Но сейчас в том месте души, где еще недавно ярким всполохом горячего родного света билось сердце умершего мужа, осталась лишь пустота. Неужели он отверг ее? Неужели ушел? Может, он не одобряет то, что она делает? Может, он почувствовал себя преданным? Может она его чем-то оттолкнула или обидела? Или в деле замешано колдовство? Ведь чего-чего, а магии вокруг было достаточно. Оно ощущала ее каждой костью, каждой мышцей своего тела. Темное. Голодное. Ледяное, словно черная от впитанной грязи талая вода, оно разливалось в доме Шамы, истекая от ларей и стоящих во дворе амбаров. Пряталось, незаметно струясь в грязи и болотном иле. Растворяясь в тумане, осторожно касалось кожи паучьими лапками. А сейчас, сейчас она стояла прямо над его сосредоточением. Чувствовала его сердце, глухо ухающее где-то в толще земли под ногами. Это было не похоже на обычную магию, и даже на того демона с которым они столкнулись в Дуденцах. То, что сейчас лениво ворочалось у них под ногами, заставляя замирать ее сердце, было намного более… старым. И большим. Настолько большим, что воспринималось скорее как стихия, чем разум, закон мироздания, чем воля. Но от этого становилось только страшней. Сив была не права. Урочище не расширило границы. Порча не расползлась. Просто источник порчи проснулся. И находился где-то внизу.

— Как я понял, ты здесь с кем-то дралась? Да Сив? — Поинтересовался стоящий в отдалении нервно ковыряющий пальцем щель между камнями Август. На лице юноши выступили крупные капли пота. Руки юноши заметно подрагивали.

Он тоже это чувствует

— Не здесь. — Медленно покачала головой дикарка. — Тогда вода ниже стояла. Много ниже. Отец — олень могучий бог. Нечего его будить понапрасну. — Ткнув пальцем куда-то вниз по склону, где очередное кольцо камней погружалось в черно-коричнево-зеленую жижу болотной воды, Сив провела языком по зубам. — Здесь в паре лиг есть остров. Большой. Достаточно большой чтобы построить дома и даже завести скотину. На нем стоит селение. Вернее стояло. Шама отдал его на разграбление, когда я победила.

— Но… — Август нахмурился. — Разве это не противоречит обычаю.

— Потому я и ушла от него. — Пожала плечами дикарка. — Знаете. Мне здесь не нравится…

Чувствуя, как мир кружится, а перед глазами начинают плясать черные точки, Кирихе тяжело оперлась на камень.

— Удивительное место! — Восхищенно цокнул языком явно не замечающий ни настроения, ни состояния своих спутников Абеляр. — Просто удивительное! — Голос стоящего в двух шагах ученого доносился до Майи как через пуховую подушку.

— Эй? С тобой все в порядке? — Тяжелая, горячая, будто вытащенная из горна железная поковка рука великанши опустилась на плечо травницы. — Ты выглядишь плохо. Бледная вся. Тоже что-то чувствуешь?

— Да… То есть, нет. — Чувствуя как наваждение медленно тает, будто тепло от руки великанши выдавливает из разума охвативший его стылый туман, Майя покачав головой выдавила из себя улыбку. — Все в порядке. Просто голова закружилась.

Почему я лгу?

— А я чувствую. — Нахмурилась дикарка. — Дышать тяжело. Так всегда в урочищах. Даже спящих. Не по себе. И в кишках свербит. Но тварей здесь нет. Только как будто кто-то в спину смотрит. Словно нас выгоняют.

— Выгоняют… — Окинув взглядом развалины травница повернулась в сторону отплывшей от островка шагов на пятьдесят лодке с сидящей в ней тяжеловесной фигурой проводника. — Ты права. Это место не для людей. Не зря он с нами не пошел.

— Ну и бесы с ним. — Проследив взгляд травницы дикарка сплюнула под ноги. — Странный он какой-то. Я ему не доверяю.

— Да. Странный. — Слабым голосом повторила травница и оторвавшись от стены шагнула к стоящему посреди торчащего в середине капища камня. — Сив… Я не могу объяснить, что здесь происходит. Это не магия. Вернее не совсем магия. Это… Как будто под землей что-то… ворочается. Что-то настолько большое, что мы для него не более чем песчинки на дне океана. Нам надо уходить.

— Пожалуй ты права. — Рассеянно проворчала глядящая на нервно расковыривающего землю носком сапога продолжающего тискать свой арбалет, Августа, Сив. — Да… Ладно. Обойдем тут все еще разок и если ничего не найдем, вернемся. У нас ведь был именно такой договор — посмотреть, да?

— Посмотрите! — Успевший отойти от остальных на пару дюжин шагов. Расчистивший очередной кусок стены Эддард сиял довольством, будто только вытащенная из под пресса золотая монета. — Это просто чудо! Я про такое читал только в самых старых летописях! Обрывки! Жалкие обрывки! Мы станем знамениты! Это открытие прославит нас в веках!!

— Хм… — Подойдя к вырезанному в камне лицу женщины с суровым лицом и растущими на месте, где положено быть волосам, змеями, великанша пожала плечами. — Ну и что. баба. Страшная. Тут и без этого страхолюдов всяких полно. Чего такого?

Майя снова почувствовала тошноту. Сив была неправа. Голова змееволосой ни чем бы не отличалась от кучи других изображенных на камнях чудовищ если бы… если бы при одном на нее взгляде не начинали болеть глаза. Барельеф был буквально пропитан силой. Преодолевая себя Кирихе всмотрелась внимательней. На каждой из змей была выгравирован знак. Маленькие, еле заметные черточки складывались в рисунок один вид которого вызывал дрожь в пальцах и боль в затылке.

Это послание.

— Это дверь. — Улыбнулся ученый и проведя пальцем по барельефу восхищенно прищелкнул пальцами. — Дверь в святилище. Вход!

Здесь написано — уходите.

— Представляете, что может быть там, внизу? Представляете, какие нас там могут ждать чудеса и сокровища?! — Глаза историка лихорадочно блестели. Зрачки расширились настолько, что радужка почти скрылась за блестящей чернотой. — Я не встречал еще ни одной современной записи об исследовании подобных мест! Это… Это… Просто легендарно!!!

Нет! Здесь написано! Держитесь подальше! Бегите и не оглядывайтесь! Здесь вам не рады!

— Это проход к неизведанным тайнам прошлого! И мы его нашли!! — Буквально трясущийся от возбуждения Эддард суетливо потер ладони. Щеки ученого раскраснелись, как будто он выпил несколько кружек крепкого вина. — Это невероятное открытие! Меня может, даже восстановят в университете! Да плевать на университет…. Нас будут помнить в веках! В веках!!!

— Ну и что? — Повторила с подозрением оглянувшись вокруг великанша и поудобней перехватила свою секиру. — Даже если это дверь, то она заперта. К тому же людям нельзя входить внутрь холмов. Это даже дети знают.

Да! Нельзя! Нельзя! Надо бежать!

В груди Майи растекалось ощущение катастрофы. Она почти физически ощущала это. Внутри, все вопило от ужаса, но какая-то сила словно заткнула ей рот и лишила возможности двигаться. Все, что ей оставалось это смотреть.

— И ее уже пытались открыть. — Указав себе под ноги Абеляр с кряхтением нагнувшись раздвинул покрывающий землю ковер хвощей и низкорослого папоротника и поднял с земли тронутое ржавчиной зубило с практически расплющенным резцом. — Но не смогли даже поцарапать. Древние строили крепко.

Надо уходить… Пожалуйста.

— Ясно. — Фыркнула Сив и пожав плечами отвернулась.

— Надо уходить. — Взяв себя в руки произнесла Майя слабым голосом. — Мне нехорошо. Туман… его источник не здесь. Клянусь.

Ты сама знаешь, что твоя клятва не стоит выеденного яйца. Ты выглядишь жалкой. Как ребенок с измазанным вареньем ртом, клянущийся что не он добрался до крынки.

— Да. Ты права. — Коротко кивнув дикарка толкнула в бок продолжающего заворожено смотреть на каменную плиту Абеляра. — Мне тоже что-то не по нутру все это. И духи молчат. Эй, барон! Иди сюда. Мы уходим!

Да. Да. Уходим.

Вскинув голову, стоящий на краю венчающей холм почему-то обугленного с одной стороны менгиры, явно обрадовавшийся новости Август шагнул вперед.

— Двенадцать младших стражей и еще двенадцать старших. И сто одиннадцать малых гвардейцев. — Пробормотал себе под нос, полностью погрузившийся в свои размышления и мечты, не обращающий никакого внимания на происходящее вокруг, Эддард. — Пронзающая мрак ударил в колокол и Олень ответил трубным гласом, и их битва длилась пока звезды не сошли со своих осей. Порождающая эхо, потеряв свой эйгон, отступила в океан и поднявшись на три лиги в небо испустила рвущий звезды крик и тогда земля открылась и поглотила его сердце… Нет не поглотила… Верные, взяли его поверженное сердце и скрыли под землей… Верные. — Широко улыбнувшись, Эддард сунул руку за пазуху и достал на свет украшенную большим куском горного хрусталя пластинку и приложил ее к губам змееволосой женщины. — Точно! Верные!

Щелк.

Нет…

Майя ахнула. В камне не было ни намека на щель, но медальон до половины погрузился в барельеф.

Нет… Нет… Нет…

Щелк… Щелк… Щелк… Окружающие голову змеи задвигались, украшающие их знаки расплылись сливаясь в тошнотворный кружащийся вокруг своей оси треугольник.

О боги милостивые

Лишенный даже намека на щели или отверстия камень приворачивался и складывался сам в себя словно ромейский куб-головоломка. Соседние камни тоже пришли в движение. Земля под ногами чуть заметно дрогнула, и огромный грубо отесанный блок стоящего на вершине холма алтаря раскрылся словно цветок, открывая лучащийся мягким неестественным светом проход. И тут, ощущение ужаса схлынуло, будто его и не было. Напротив. Свет, как будто манил их внутрь.

Майя качнулась, и чуть не упав на колени, схватилась за камень, но тут же отдернула руку. От гранита веяло неземным, невероятным холодом. Земля вокруг медленно покрывалась коркой льда. С удивлением взглянув на покрасневшую ладонь травница посмотрела на открывшийся вход и со стоном опустилась на землю.

— Ты в порядке? — Во взгляде великанши плескалась смесь беспокойства, участия и с трудом сдерживаемого любопытства.

— Мы ведь туда не пойдем? — Выдавила из себя Кирихе и с трудом воздвигнув себя на ноги отряхнула прилипшие к коленям крошки земли. — Приступ слабости прошел так же быстро как и начался.

— Получилось! — Довольно захохотал Эддард и с силой ударив концом трости в землю повернулся к травнице. — Получилось! — С гордым видом повторил он и широко улыбнулся. Глаза историка сияли от восторга.

— Бесы. — Сплюнув под ноги покачала головой великанша и нервно дернув себя за косу взвесила в руках секиру. — Ты его открыл… Открыл бесов холм.

— Конечно я его открыл! Я открыл! Я! Это ведь так просто! Верные! Те, кто прислуживал у горнила! — Встряхнув перед носом великанши стальной пластинкой Эддард тут же бережно убрал ее за пазуху и всплеснул руками. Мелькнувшая в воздухе трость чуть не ударила дикарку по голове но Абеляр похоже этого даже не заметил. — Пойдемте! Скорее!

— Эм… — Подошедший к проходу Август с опаской заглянул внутри. — Тут ступени. А нам обязательно туда идти?

Нет. Нет. Кто нибудь… А почему бы и нет?

Майя недоуменно моргнула. Мысли путались. Земля медленно покачивалась под ногами будто палуба корабля. Открывшийся проход манил и притягивал взгляд.

Нет. Нам туда ни в коем случае нель… нельзя упускать такой шанс.

— Господин Август! — В глазах историка мелькнуло непонимание. — Перед нами величайшее открытие со времен Рамеса Лютецкого, неужели вы хотите сказать что не…

— Спускаться внутрь холмов опасно. Это во всех висах говорится. Но мы обещали Шаме посмотреть. — Скривившись будто разжевала что-то горькое вздохнула великанша и перехватив топор под «бороду» шагнула в портал. — Постарайтесь держатся поближе. И не суйтесь вперед. Здесь может быть полно ловушек.

«Бесовы выкормыши, ну почему нельзя носить с собой побольше серебра?»

Мысленно вздохнул Шама. В кошелях южан нашлось лишь полпригоршни меди и одинокая, затерявшаяся среди обрезанных скойцев, серебряная монетка имперской чеканки.

«Смерть питает, новую жизнь, так вроде кричат ваши пророки на площадях. Так почему гордым воинам сулджука не таскать с собой кошели потолще? Вы гордитесь тем, что знаете Создателя лучше чем имперцы, к месту и не к месту повторяете фразы из написанных вами священных книг, в праздники осыпаете деньгами нищих, пьете дорогое вино, хвалитесь своей родословной, едите самое нежное мясо, ведете себя так, будто в ваших кошелях по меньшей мере половина княжеской казны, но на самом деле вы такие же голодранцы как и я. Даже хуже.»

Безбородый тяжело вздохнул, и придирчиво осмотрев добычу, принялся сдирать с лежащих на земле тел одежду. Ее можно будет продать. Он давно лишился брезгливости, так давно, что пожалуй и не помнил когда это произошло. Возможно в имперских каменоломнях, где он днем ворочал неподъемные гранитные глыбы, а ночью дрался за кусок заплесневевшей лепешки с десятком таких же подростков как он. Или в бойцовых ямах, где он забрал себе свободу, раскроив камнем голову сотого противника. Или на одной из бесчисленных войн, где он был потом. Это неважно. К его удивлению, обыск принес свои результаты, вокруг бедра одного из сулджуков была обмотана длинная серебряная цепочка. Придирчиво рассмотрев ее и взвесив в руке, он решил, что серебра в ней по крайней мере на д. жину серебряков, или пару сотен сотню местных «чешуек».

«Повезло. Боги благоволят сильным»

Шама улыбнулся, но переведя взгляд на лежащее пред ним тело нахмурился, предсмертная агония исказила черты лицо его противника, придав им донельзя насмешливое и глумливое выражение, а глаза залитые лунным светом казалось неотрывно смотрели прямо на него. Безбородый пинком перевернул труп лицом вниз и отойдя на пару шагов, начал рвать цепь на куски и ссыпать их в кошель.

— Сегодня моя судьба была стать чуть богаче, а ваша умереть, у вас был выбор, а у меня его не было. — Проворчал он себе под нос и покосился на стоящий в шаге от него, приставленный к стене клинок. На мече не было крови. Этот клинок был с ним уже больше года, он побывал с ним в двух больших сражениях, и по крайней мере в дюжине мелких стычек, но на нем никогда не оставалось ни следа крови, не появлялось сколов и царапин, и никогда не проступала ржавчина. Великолепная сталь. Совершенное оружие. Пусть слабаки спорят до хрипоты, что такой тяжелый клинок неудобен в битве, а его место либо на стене, в качестве украшения, либо на помосте в руках палача, пусть тонкокостные южане брезгливо морщат носы от его «дикарского» вида, но оружие его еще ни разу не подвело. Это было справедливо. Так же как и четыре мертвых тела в переулке.

«А я заслужил хоть немного справедливости»

У них хотя бы был выбор. У других всегда был выбор. Гребаные везунчики. У него его никогда не было.

Мама беги! Горящие избы расцвечивают, ночь в красный и желтый. Мама беги! Один из нападавших, крепкий, тяжеловооруженный воин, небрежно отмахивается от рослого не по годам мальчишки мечом. Но тот оказывается слишком быстр и ловок, ныряет под покрытый кровью клинок и вбивает под шлем дружинника длинный нож, тот, которым в одале режут овец. Удивленно хрюкнув, налетчик оседает на землю. Из его шеи на руки и лицо мальчишки льется целый фонтан крови. А потом к нему подскакивает еще один воин и мир прежде чем погрузится во тьму расцветает затмившей небо радугой болью.

До скрежета стиснув зубы, Шама зажмурился и замотал головой в попытке прогнать непрошенное воспоминание. И не заметил на мгновение закрывшую лунный свет тень. В воздухе коротко свистнуло, и мир вокруг великана покачнулся и закружился. А потом погрузился во тьму.