Паутина времени

Эпилог

Узнав, что будет двойня, мы с супругой на радостях едва не вытрясли душу из целителя. Дочь и долгожданный сын-наследник, к которому после меня перейдет герцогский титул и земли. Законные чистокровные Риты. Я даже мечтать о подобном не мог.

Единый, благодарю!

Но хватит ли у Альги здоровья для ее возраста? Все ли будет в порядке с детьми? Быть может, требуется выписать из столицы мага? Или еще с десяток целителей? Я был готов притащить в замок даже парочку творцов, чтобы они создали все необходимые условия и бдительно следили за здоровьем моей герцогини. Сухонький целитель уже шипел и плевался, устав нормальным тоном объяснять, что все в порядке и даже лучше, чем должно быть.

Альга сначала тоже взволновалась, но затем, посмотрев на меня, решила, что хоть кто-то в семье должен оставаться спокойным и с трезвым рассудком.

— Дариэль и Эрик? — наморщила супруга носик. — Сойдет. Звучит гораздо лучше той же Юльтиниэль. Хотя… Оррен, давай сразу решим вопрос с тем, что у Хель на тебя планы. И глупо держать себя рядом с обычной смертной, когда вся Множественная вселенная готова пасть к твоим ногам.

Альга сидела в кресле, бережно обхватив руками заметно округлившийся живот, и смотрела на меня внимательно, с застарелой тоской и пониманием. Я отложил на низкий столик весьма увлекательное жизнеописание восточного мудреца и собрался с мыслями.

Сцену ревности это не напоминало, но я все равно чувствовал себя виноватым.

Да, многие мужья заводят любовниц. Но я всегда считал, что у одного мужчины не может быть две женщины. Это недостойно и позорно. И вдруг сам оказался в таком положении. Перед супругой было стыдно и неловко. Когда я принимал решение делать предложение Альге, считал, что история с Хель — давно пройденный этап.

У творца оказались другие мысли на этот счет.

— Здесь нечего решать.

— Действительно, — фыркнула женщина, — ты ее любишь.

— Убийцу? Нет, родная моя, не люблю. Это даже звучит абсурдно. Я уважаю Хель, понимаю и вижу в ней, быть может, не самую привлекательную, но женщину.

Это было некрасиво, но честно.

— А меня любишь?

— Люблю. Как боевую подругу и соратницу. Как человека, с которым мне тепло и уютно, к которому хочется возвращаться, вместе идти по жизни и стареть, как бы пафосно это не прозвучало.

Альга вздохнула, понимая, что я безнадежен.

— Хоть кого-нибудь ты любишь как женщину?

— Нет. А что ты испытываешь ко мне?

Супруга помялась.

— Наверное, то же самое — благодарность, тепло, любовь к мужчине, с которым пришлось пройти столько, что хватит на пару жизней. Девичья глупость развеялась, и я не уверена, что хочу ее возвращать.

— И что же, по-твоему, того, что мы перечислили, мало?

— Нет, этого более чем достаточно. Но я всегда буду ревновать тебя, Оррен. Прости мне этот грех.

— А если я поклянусь, что никогда больше не дам повода усомниться в себе?

— До самой-самой смерти, как в сказке?

— Все верно.

— Тогда я поверю и буду самой счастливой.

— Готовы? — Бриан заглянул в комнаты императорской четы.

Юльтиниэль как раз заканчивала воевать с пятым измерением, отказывающимся вмещать все вещи, которые девушка хотела забрать с собой. Крис надиктовывал зачарованному перу инструкции для советников и отдельно — для Оррена и матери, чтобы они вдвоем проконтролировали этих жуков, которые, кажется, уже мысленно распилили бюджет и растащили по своим поместьям. Ничего, у Рита ни то, что не забалуют — строем ходить будут.

— Почти, — согласился Лит и, заколдовав листы, быстро разослал их с вестниками адресатам. — Дорогая?

— Сейчаа-ас, — кровожадно протянула Юля, — еще чуть-чуть.

Найтингейл пятому измерению посочувствовал.

— Ты можешь просто создать все, что захочешь, — напомнил он.

— Ага, когда научусь, — отозвалась девушка, — но пока у меня через раз вместо нужного платья получается черная дыра или звездная система, лучше вещи за собой потаскаю. Ты решил, куда мы отправимся? Столько всяких интересных мест и миров — глаза разбегаются!

— Для начала посмотрите мир самих творцов. Хотя бы для общего понимания. Он… забавный, — поморщился Бриан. Видимо, ему самому этот мир не очень нравился. — В любом случае, именно он отправная точка. Заодно вас с сестрой познакомлю. Так что побудем пару деньков, осмотрим основные достопримечательности и рванем, например… Хотите в космос?

— Давай, — Юльтиниэль с силой стянула края сумки; жалобно затрещала ткань, но, наконец, застежка поддалась. — Ура! Бри, с учетом, что теперь нам открыто все — нет никакой разницы, с чего начинать. Один не понравится — переместимся в другой мир. А если вдруг во всем множестве вселенных не найдется угла, который придется нам по душе — создадим свой собственный.

— Хороший настрой, — улыбнулся Найтингейл. — Заканчивайте и спускайтесь во двор — прыгать будем оттуда.

Дверь закрылась, и с Юли мгновенно слетела напускная бравада. Девушка подняла тоскливый взгляд за окно к горизонту.

— Как жаль, что Маришка никогда не сможет отправиться с нами в путешествие.

Крис, обняв жену за плечи, вздохнул.

— Теперь ее ждет собственное путешествие длиною в вечность. Я думаю, что творцы проследят, чтобы Маришка во всех своих перерождениях была счастлива.

— Хотелось бы верить, — согласилась Юля. — Неужели не было другого выхода? Хотя бы одного шанса вернуться к нам?

— Думаешь, она не воспользовалась им?

Юльтиниэль ничего не ответила. Возможно, именно тоска и боль по подруге гнали ее прочь из родного мира. А еще осиротевшая без своего ректора академия, в которой Юля больше не могла учиться. Орден также скорбел по Ливию Миллу, никак не решаясь выбрать нового главу.

— Мы так кичились своей силой, властью, тем, что за нами стоят творцы…

— А в итоге нас спасла самая обычная Маришка. И Василий, но у него хоть оказалась часть силы Единого, — продолжил мысль Крис. — Мы сможем с этим жить, родная. Не сразу, не всегда… но сможем. Договорились?

— Естественно! — смахнув невольно выступившие на глазах слезы, уверенно кивнула девушка. — Я долго была главным кошмаром этих мест, надо теперь и в других заработать себе такую же репутацию!

— А сюда мы будем возвращаться, чтобы отдохнуть и вспомнить, кто мы есть на самом деле. И пусть там, во Множественной вселенной, пройдут века, здесь нас встретят все те же Оррен и Альга…

— И полный бардак во дворце! — улыбнулась Юля и, передав сумку Крису, первая направилась из покоев.

Лит поспешил за женой.

Элизабет неспешно прогуливалась по берегу озера, заросшего пышной осокой и ивами. Вода вовсе не была кристально чистой, как можно было подумать, да и запах еще сохранял в себе затхлые нотки, которые вряд ли выветрятся с этой земли в ближайшие несколько лет. Но все равно озеро было самым настоящим чудом. Если бы кто-то спросил, Элизабет сказала бы, что это самое прекрасное озеро из всех, что она видела за свою жизнь.

От раскинувшегося на лиги вокруг болота не осталось даже следа. Земля высохла, покрывшись ковром травоцвета, и очистилась от проклятия. Даже дышать теперь было легко и приятно.

Впереди неспешно шли Тэдар и Юлия.

Графиня смотрела им вслед с грустью.

Да, требовалось гораздо больше времени, чтобы все осознать и смирить горе. Они нашли утешение друг в друге.

Маришенька стала бы прекрасной невесткой.

Василий всегда и всем был надежной опорой и поддержкой.

Так хорошо стало в замке, когда спустя столько лет он почувствовал крепкую руку хозяина! А теперь снова было пусто и тоскливо.

Нет, Элизабет вовсе не надеялась, что Юлия сможет посмотреть на Тэдара, как на мужчину. В конце концов, они оказались слишком разными. Может быть, если бы вспыхнула хоть малая искра и дала бы надежду… Но ее не случилось. Дар рассказывал дочери Василия что-то о планах передела земли Эттов; чтобы через столетия из людской памяти выветрился страх перед Хелиными топями. Название пусть остается. Так даже интереснее. Юлия слушала Тэдара внимательно, с интересом оглядывая округу и изредка оборачиваясь на графиню.

Элизабет думала, что теперь у нее вместо одного, уже взрослого ребенка будет двое.

Она остановилась, с тревогой и недоверием всмотревшись в водную гладь, и чуть сжала дрогнувшими пальцами веер. В самом центре на поверхности озера появлялись и тут же разбегались в стороны маленькие круги, будто бы кто-то танцевал на воде.

Спустя еще мгновение лицо Элизабет разгладилось.

Над водой плясали еле заметные в ярком солнечном свете магические огоньки. Их хозяйки, тени девушек, беззаботно скользили по зеркальной поверхности озера, увлеченные друг другом, и совершенно не обращали внимания на людей.

Только одна из них, прервав свой танец, замерла и легко выскользнула из круга.

Темные кудряшки, внимательные глаза, знакомая родинка на щеке. Маришка улыбнулась и помахала графине рукой; в другой она бережно держала огонек — опору этого мира. А спустя еще секунду другие тени снова завлекли ее в свой бесконечный хоровод и растворились в ослепительных лучах светила.

А вместе с этим исчез и один камень с души Элизабет, тянущий ее вниз.

— С ней все будет в порядке, — раздался мелодичный голос, и перед женщиной на землю Эттов ступила Пресветлая Алив.

Графиня не замедлила склониться в почтительном поклоне.

— Пусть немного потанцует, ее ждет перерождение и долгая счастливая жизнь. Я прослежу, — пообещала рыжеволосая женщина.

— Надеюсь на тебя, творец. Что-то случилось?

Алив улыбнулась.

К ним как раз подошли Тэдар и Юлия.

— Мы создали надежный мир, в котором Хаос никогда не потревожит душу Василия. Данте уже позаботился о том, чтобы он обрел новую жизнь в счастливой любящей семье. Мы умеем быть благодарными. Знаешь, иномирка, мое поколение будет радо видеть у себя в гостях дочь человека, в котором хранился отголосок Единого. Ты можешь рассчитывать на помощь и поддержу. Просто не забывай об этом.

Время знает толк в хороших встречах.

А еще знает, когда и как их стоит повторять.

Я стоял, облокотившись на перила балкона, и смотрел на пышное празднование, развернувшееся в замке. Шутка ли? — появление на свет наследников славного рода Ритов.

рожденных в освященном и благословленном браке. А что самое замечательное — наследники оказались самыми обычными людьми. В этом меня заверили все, кто уже успел увидеть детей. Здоровые, доношенные младенцы. Первой появилась девочка, крепенькая и боевая, крупнее своего припозднившегося брата — замечательного синеглазого мальчугана, моей уменьшенной копии. Магии в детях была самая ничтожная капля, едва ли хватит развить полноценный дар. И от этого мне становилось только спокойнее.

Внизу раздавались веселые выкрики, звон бокалов, смех; где-то в стороне уже пытались петь. Все с нетерпением ждали привезенного из столицы салюта.

Рик, мой драгоценный брат, увлеченно рассказывал что-то Юлии. Женщина смотрела на него строго, часто поправляя сползающие на кончик носа очки, не согласившись поменять их на настои целителей. Но за ее серьезностью я видел любопытство и симпатию. Чуть дальше кружились среди других пар Элизабет Этт и Варэл Дикк.

Мой взгляд метнулся в сторону, где, как показалось, мелькнул фиолетовый хвост Юльтиниэль. Нет, не обманулся, действительно доченька решила вспомнить про родной мир и заглянула на праздник. Она стояла, укрытая тенью, будто бы не решалась выйти к празднующим. Я смотрел на нее сверху вниз, стараясь подметить каждую деталь — от уверенной осанки до спокойного расслабленного взгляда. Кажется, отказавшись расстаться с ядовитым цветом своих локонов, дочка, тем не менее, попрощалась со вздорностью и подростковым бунтарством. Сейчас я видел уже не беспокойную девчонку, а молодую женщину, наконец, сумевшую вырасти.

Когда из темноты за спиной Юли вышли Крис и Бриан, я понял, что дочь просто ждала их, не желая присоединяться к веселью раньше времени. Лит и сын Пресветлой о чем-то перешучивались. Я смотрел на них и понимал, что для Юльтиниэль, Кристиана и Найтингейла прошло гораздо больше времени, чем для меня и моего мира. И успело случиться нечто такое, что связало этих троих настолько крепкой нитью, что ни одним мечом не разрубишь — даже пытаться не стоит. Крестник стал гораздо увереннее в себе и спокойнее. А на ментальном уровне его теперь окружал смерч силы ничуть не слабее, чем у детей творцов. Как это он умудрился? Или Юля из кожи вывернулась, чтобы вытянуть мужа на свой уровень и навсегда закрыть тему их неравенства?

Я стоял на балконе, выискивая в толпе знакомых и друзей, и думал, что несколько лет назад также наблюдал за праздником из своего столичного дома.

И рядом также стояла Хель.

Творец была спокойна и благожелательна. Я чувствовал, что ее безумие сегодня спит, и женщина наслаждается возможностью дышать полной грудью. Жить, а не существовать.

— Эта троица сильно напортачила в ареале Ксанрда… или Камрин? — задумалась Убийца. — В любом случае, Совет принял решение их наказать.

— Серьезно? — не то, чтобы я переживал. Скорее знал, что причинить вред своей дочери Хель просто не позволит — зубами глотку перегрызет обидчику. Да и выглядели бы детки тогда совсем по-другому, а не присоединились бы к компании Рика и Юлии, громко хохоча над какой-то историей.

— С какой стороны посмотреть, — творец передернула плечами, но все-таки снизошла до объяснений: — Посидят какое-то время под замком. Юля с мужем здесь, Бриан после праздника отправится к Данте и Ладу. Не думаю, что они станут третировать мальчишку.

— Что-то совсем не похоже на наказание, — подумав, сообщил я свои мысли.

— Просто возможность еще раз переосмыслить цели в жизни и расставить точки. Знаешь, что намеревается сделать наша дочь? — в голосе Убийцы послышалась откровенная насмешка.

— Просвети, будь добра.

— Они с Литом собираются быстро обеспечить Лирию наследником и, как только выйдет срок заключения, тут же удрать на поиски новых миров и приключений…

— Мы с Шахра’лой сможем воспитать достойного императора.

— Даже не сомневаюсь, — проворчала Хель. — Я стану бабкой раньше Алив, но не уверена, что мне нравится эта идея.

— Главное, что она нравится детям.

— Да какие они теперь дети!

— Для нас — самые настоящие. И навсегда ими останутся. Точнее, для меня — до конца жизни.

То бишь, если прикинуть, еще лет двадцать — тридцать. На вещи, особенно такие хрупкие как жизнь, нужно смотреть реально. А я уже убедился, что Время всегда забирает причитающееся ему, не делая различий. И потому оно было великолепно в своей неподкупности.

Людям бы так…

— Оррен, — мое имя в устах Хель прозвучало как-то особенно мягко и осторожно. — Пойдем со мной, пожалуйста.

Я с удивлением повернулся к женщине, замечая то, что еще никогда не видел в Убийце: чуть подрагивающие плечи и пальцы, сбившееся от волнения дыхание и самое важное — надежду в ранее пустых глазах.

Опережая мой ответ, творец сбивчиво продолжила:

— Я сниму метку! И больше никогда не стану на тебя давить. Никто не станет, Оррен! Клянусь своим безумием и даром!

— Твою ж налево, Хель, — протянул я как-то тоскливо. — Создается ощущение, что я ломающаяся невинная девица, которую ты пытаешься склонить к чему-то непотребному.

Убийца улыбнулась, оценив шутку, а затем легко щелкнула пальцами. В первое мгновения я даже не понял, что что-то произошло. А затем внутри будто бы лопнула натянутая до предела струна, и я почувствовал… свободу? Еще не веря, я заплетающимися от волнения пальцами сорвал с шеи дар.

И не ощутил ничего.

Проклятия больше не было.

Хель смотрела на меня спокойно.

— Серьезно, Оррен. Никогда больше ты, твои кровь и воля не станут предметами торга или шантажа. Я просто пытаюсь сказать, что готова отступать и играть по чужим правилам.

во взгляде читалось Убийцы уточнение: вовсе не чужим, а конкретно моим, Оррена Рита, ничьим больше, и горе тому, кто подумает иное.

— И зачем тебе старый потрепанный герцог, сил которого едва хватает, чтобы зачаровать бутылку с вином?

Это был риторический вопрос. Ответ на него я уже знал. Со мной Убийца не была безумна. Не понимаю, как, но я действительно мог гасить приступы и возвращать творцу рассудок. И чем дольше она была со мной, тем успешнее сопротивлялась своему проклятию. Я требовался Хель как воздух, а может быть, еще больше.

Но я не хотел уходить.

— Хель, я бы соврал, если бы сказал, что не задумывался об этом. Целая Вселенная вместо ограниченного вредными соседями герцогства — это большой соблазн. Но я не пойду. Я поклялся Альге.

— Вместе и до смерти? — усмехнулась Убийца.

— Как в сказке, — согласился я. — Но даже если бы не клятва… Я хочу воспитывать детей и внуков. Хочу по вечерам читать супруге эльфийскую поэзию под тихий треск камина, смотреть на звезды с Северной башни. По утрам замечать в зеркале новые морщины. Стареть.

Хель смотрела на меня и вовсе не спешила заново проклинать, как я того подсознательно боялся. Нет, творец улыбалась.

— Знаешь, что самое замечательное в твоем ответе, Оррен?

Внизу продолжалось веселье. Я очень надеялся, что все мои замечательные друзья не слишком мешали отдыхать Альге.

— Я не услышала отказа. Что для меня несколько десятилетий? Яркое и короткое мгновение. Я подожду; я умею ждать, даже не сомневайся. Подойдет к концу срок, отпущенный Альге, из него никто не заберет ни единой минуты. Вырастут не только ваши внуки, но и правнуки. А твоя спина, мой герцог, уже не сможет разгибаться в гордой осанке. Я дождусь того момента, когда ты устанешь от этого мира. И однажды, Оррен, когда ты начнешь закрывать глаза, чтобы больше никогда не проснуться, я снова приду в твой дом.

…Я видел это как наяву — себя, сидящего в плетеном кресле на этом самом балконе, свои высохшие руки на подлокотниках, теплый осенний день и алую листву кленов, устилающую парк. Видел солнечный свет, пронзающий по-прежнему прекрасные витражи замка Ритов.

Где-то внизу смеялись дети, похожие на меня и Альгу. Герцогиня Рит ушла на новый круг перерождений более десяти лет назад, забрав с собой кусочек моей души. Творцы обещали проследить, чтобы в последующих жизнях ей всегда выпадала лучшая доля. Моя же Альга продолжила жить в наших детях. Наша дочь с возрастом все более походила на нее. В младшем внуке я видел черты Альги. А недавно на свет появилась моя первая правнучка, взглянувшая на мир знакомыми серыми глазами.

Я чувствовал умиротворение и гордость за свой род. Новое поколение выросло достойным. И на вопрос: «Хорошо ли быть Ритом?» теперь я знал точный ответ.

Хорошо. Потому что Риты сами творят свою судьбу.

Я смотрел, как закатное солнце, медленно облачаясь в пурпурные тона, опускается за лес. И чувствовал, что удары сердца становятся все реже и глуше.

Гаснущее зрение выхватило из подступающей серости Хель, появившуюся с позабытым звуком сухого щелчка. Творец была все также худа и потрепана — разве что чуть побледнел тонкий шрам над бровью. Она протягивала мне свою руку, не требуя, просто предлагая встать с кресла вновь молодым и полным сил. Уйти вместе с ней, стать вечным спутником Хель; тем, с кем Убийце больше не придется никогда становиться безумной.

И в последнем усилии я протянул руку в ответ.

Конец