Пария

31

После обеда, когда Джилли поднялась наверх, а Энид и Квамус ушли на кухню, мыть посуду, мы с Дугласом Эвелитом уселись в библиотеке. Горели свечи. Дуглас Эвелит показывал мне книгу за книгой, документ за документом, пока стол не затрещал под грудами бумаги. Все они касались Микцанцикатли и его страшной мощи. Прежде чем пробила полночь, я уже был убежден, что мы стоим лицом к лицу со зловещей разрушительной силой, в сравнении с которой сам Сатана покажется совершенно безвредным.

— Кажется, подъем Микцанцикатли со дна становится все более срочной задачей, — сказал я Дугласу Эвелиту.

Старик фыркнул и пожал плечами.

— Трудно сказать. Нынешняя активность демона может быть обусловлена какими-то исключительно теплыми течениями, протекающими вблизи корабля. Помните, что Микцанцикатли реагирует на тепло, а при низкой температуре теряет способность к действиям. Может быть, с приходом зимы все сверхъестественные явления прекратятся сами по себе. Но я лично предпочел бы не рисковать, несмотря на то, что желаю как можно быстрее освободить моего предка из-под власти Тецкатлипоки. Какая удача, что вы и ваши друзья решили заняться подъемом „Дэвида Дарка“. Для меня это прямо-таки небесное благословение.

— Мистер Эвелит, — сказал я озабоченно. — Боюсь, что между мной и моими приятелями возникло определенное расхождение во мнениях.

— О? Надеюсь, это не повлияет на наше мероприятие?

— Очень жаль, но я не могу это полностью исключить. Видите ли, мои друзья по профессии архивные крысы, глотающие пыль в музее, и им больше всего нужно сохранить корпус корабля точно в том виде, в каком он был найден. Конечно, это понятно и в определенном смысле даже достойно похвалы, если бы речь шла об обычном корабле. Проблема в том, что если „Дэвид Дарк“ должен быть надлежащим образом сохранен, то извлечение медного ящика состоится значительно позже, чем я полагал. Может быть, мы не успеем извлечь его даже в течение этого сезона.

— То есть Микцанцикатли пролежит там до будущего года?

— Все указывает на это. Я протестовал, но они и слушать меня не хотят. Ни один из них не видит духа умершей жены или брата. Конечно, они верят в Микцанцикатли, но по сути дела совершенно не понимают опасности. У них чересчур интеллигентский подход к делу. Они не видят необходимости спешить.

Старый Эвелит посмотрел на горы книг и бумаг.

— Может, надо им все это показать, — буркнул он. — Может, тогда до них дойдет.

— Мистер Эвелит, боюсь, времени уже нет. Мисс Маккормик сказала мне сегодня вечером, что мистер Уордвелл собирается завтра предъявить право собственности на корабль. С той поры каждый, кто возьмется изучать или повредит его корпус, будет считаться преступником. Береговая охрана начнет патрулировать место, чтобы не позволять посторонним лицам нырять там. Не забывайте, что мистер Уордвелл работает на Пибоди, для местных воротил, и власти Салема обеспечат ему охрану и поддержку. В конце концов, „Дэвид Дарк“ станет огромной приманкой для туристов, когда будет поднят со дна.

— При условии, что они смогут справиться с Микцанцикатли, — хмуро заметил старый Эвелит.

— Это не все. Уордвелл не собирается сразу доставлять сюда Микцанцикатли, согласно обещанию. Он решил сначала внимательно его обследовать и узнать, почему он вам так нужен.

— Микцанцикатли просто разорвет его на части, — заявил старый Эвелит. — Он что, свихнулся? Микцанцикатли раздерет его на куски! Разве он все еще не отдает себе отчета, что такое этот демон? Вы должны удержать его! Мистер Трентон, вы должны удержать его любой ценой!

Я покачал головой.

— Я пробовал. Он уже принял решение. Сначала корпус, потом Микцанцикатли, потом открытие медного ящика. Джилли… мисс Маккормик утверждает, что он не даст себя убедить…

Дуглас Эвелит был глубоко взволнован. Он пару раз обошел стол, затем стал с хлопками закрывать все книги, которые перед этим открыл, одну за другой. Наконец он поднял на меня взгляд и сказал:

— Завтра рано утром вы должны спуститься под воду к „Дэвиду Дарку“. Мы обязаны вытащить этот медный ящик. Иначе, спаси Господи, мир окажется перед лицом катастрофы — такой катастрофы, какой он не видел уже десять поколений.

— Именно это я и хотел вам предложить, — сказал я. — Срочная поездка завтра утром. Возьмем ломы и лебедку.

— Вы думаете, ломов будет достаточно? — бросил Дуглас Эвелит. Посмотрите на это.

Я перевернул груду бумаг и нашел контурный эскиз „Мэри Роуз“, который изучил раньше, желая лучше понять проблемы, связанные с подъемом „Дэвида Дарка“.

— Медный ящик находится в трюме, — сказал он. — Это значит, что даже если корабль наклонен под углом в тридцать градусов, нужно пробиться через три палубы и Бог знает сколько тонн ила, прежде чем найдешь его. Понимаю, почему мистер Уордвелл не хочет вытаскивать ящик прямо сейчас. Невозможно достать ящик в разумный срок, не разбирая палубы. К тому же он настолько длинен, что при его загрузке наверняка потребовалось частично разбирать палубы, а потом снова собирать их.

— Тогда каким чудом я смогу извлечь ящик за одно утро? — спросил я.

— Очень просто, — ответил старый Эвелит. — Мой хороший знакомый руководит демонтажной фирмой в Лексингтоне. Квамус сейчас к нему поедет и привезет два ящика динамита и подводный бикфордов шнур.

— Динамит? Никогда в жизни не имел с ним дела. Ага, понимаю. Вы хотите взорвать „Дэвида Дарка“?

— А вам известен другой способ извлечь Микцанцикатли прежде, чем корабль будет зарегистрирован и береговая охрана закроет вам доступ к нему?

— Ну… — начал было я. Потом поднял руки в знак капитуляции.

— Не беспокойтесь, — утешил меня Дуглас Эвелит. — Квамус — опытный аквалангист, он поплывет с вами. Мистер Уолкотт из салемского Общества спасения на водах — его знакомый. Раньше они ныряли вместе. Мистер Уолкотт позволит вам использовать свою лодку и оборудование. Я попрошу Квамуса позвонить ему, как только он вернется из Лексингтона.

— Вы считаете, Квамус пригодится? Ведь ему уже по меньшей мере шестьдесят лет.

— Квамус живет в этом доме с тех пор, как я был ребенком, — ответил Дуглас Эвелит. — Мой отец рассказывал мне, что Квамус играл с ним в лошадки, когда еще он был ребенком.

— Вы говорите серьезно? Но это же значит, что Квамусу больше…

— Много больше ста лет, — поддакнул Дуглас Эвелит. — Да. Я сам часто думаю об этом. Но не стоит его об этом спрашивать, он не ответит. В лучшем случае уйдет и никогда с вами больше не заговорит. И что самое интересное: какой-то Квамус упомянут в дневнике Джозефа Эвелита от 1689 года.

Я промолчал. В доме Дугласа Эвелита мне казалось, что попал в чужой, магический мир. Собственно, я не чувствовал страха, но знал, что должен сохранять осторожность. Здесь действовали могучие силы, которых нельзя было объяснить в рамках науки и строгой логики, но пока я поступал рассудительно, я всегда мог использовать их к своей пользе.

— Вам следует сейчас поспать, — сказал Дуглас Эвелит. — Я скажу Квамусу, чтобы он разбудил вас в шесть часов утра. За завтраком я объясню вам, как использовать динамит для уничтожения „Дэвида Дарка“.

— Тогда спокойной ночи, — сказал я, вставая. — И еще раз благодарю за гостеприимство.

— Это — всего лишь вопрос общих интересов, — ответил Дуглас Эвелит, и прежде чем я успел что-то добавить, углубился в чтение. Лишь когда я добрался до середины лестничной клетки, я осознал, куда я влез. Нелегальное использование взрывчатых веществ под водой. К тому же я был только начинающим ныряльщиком, и у меня не было совершенно никакого опыта в обращении с динамитом.

Когда я вошел в спальню, Джилли сидела в постели и читала „Историю морской геологии“. Заметно пахло духами. Я сел в изножье кровати и стащил галстук.

— Интересно? — спросил я, кивая на книгу.

— Восхитительно, — ответила она. — Что тебя задержало так долго?

— Старый Эвелит и его старые, скучные документы. Нет, я не должен так говорить. Он чарует, особенно, когда рассказывает об оккультной истории Салема и Грейнитхед. Знаешь, что он мне сегодня рассказал о Квамусе?

— Квамус вызывает у меня дикое чувство страха.

— У тебя? Я вот, например, сегодня вечером узнал, что Квамусу чуть больше трехсот лет.

— Сколько ты выпил бренди?

— Слишком мало.

Я разделся, вычистил зубы и нырнул в постель. Перед этим я еще принял душ, но это сопровождалось таким страшным шумом, что у меня появилась нелюбовь к купанию. В трубах выло, скрежетало и пищало, а эхо многократно усиливало каждый звук.

Джилли легла навзничь, протянула ко мне руки и мягко расставила ноги. Я устроился между ее ног, целовал ее лоб, глаза и шею, плечи и нежные розовые соски пышных грудей. Мы любили друг друга молча, как будто это был обычный ночной ритуал, продляя каждое мгновение до предела наших сил. Когда я взглянул вниз и увидел ее оттопыренные губы, плотно обтягивающие мой распухший член, то все заботы, все страхи, все хмурые призраки показались очень далекими, как расстроенный оркестр, играющий где-то за спиной, и тут же ее ноги открыли невероятное зрелище, обхватив мою поясницу…

— Может, мне нужно еще раз поговорить с Эдвардом, — сказал я, когда, погасив свет, мы лежали, обнявшись, в чужой, холодной комнате. — Может, он не будет упрямиться.

— Попробуй. Хочешь, чтобы сначала с ним поговорила я?

Я помолчал, притворяясь, что раздумываю. На самом деле я хотел лишь усыпить бдительность Эдварда, чтобы он не заподозрил, что я собираюсь проникнуть в корабль, пока тот еще не зарегистрирован.

Если Джилли встретится с ним и предложит через пару дней еще раз по-дружески поговорить, то Эдвард, скорее всего, не заподозрит, что я прокрадусь на „Дэвида Дарка“ теперь, пока его не охраняют и не отметили.

Квамус разбудил меня в без пяти шесть. Джилли еще спала с волосами, рассыпавшимися по подушке, и с обнаженными грудями. Я нежно укрыл ее, прежде чем на цыпочках выйти из спальни. Моя одежда лежала приготовленной в гостиной. Квамус сказал почти шепотом:

— Завтрак готов, мистер Трентон.

Когда я вошел в выложенную дубом столовую, лучи солнца уже падали через французское окно на другой стороне комнаты и отблескивали на серебряных вилках и тарелках из спадовского фарфора. На завтрак была яичница, булочка и кофе. Мистер Эвелит счел, что слишком обильный завтрак ни к чему, поскольку мне предстоит погружение.

Я ел пять или десять минут в одиночестве, пока не появился Дуглас Эвелит в коричневом стеганом халате, посасывая сигаретку. Он сел напротив и смотрел, как я намазываю булку маслом. Потом взмахом руки разогнал дым над столом и сказал:

— Надеюсь, дым вам не мешает. Ежедневно в шесть часов утра я выкуриваю одну сигарету, есть у меня такая отвратительная привычка. Как вы себя чувствуете?

— Нервничаю.

— Это хорошо. Если вы нервничаете, то будете осторожны. Расскажу вам, что сделано за ночь. Квамус раздобыл два ящика динамита, а также соответствующий бикфордов шнур. Все уже загружено в багажник машины. Мистер Уолкотт будет ждать вас на пристани в Салеме и отвезет вас на лодке к „Дэвиду Дарку“. Возьмете с собой воздуходувку и с ее помощью выдуете узкую щель в иле у корпуса „Дэвида Дарка“. В эту щель вы поместите оба ящика динамита, а затем всплывете наверх, разматывая бикфордов шнур. Сделан он главным образом из магния, поэтому будет гореть в воде. Подожжете его, затем как можно быстрее отплывете подальше, пока динамит не взорвется. Согласно предварительным расчетам, которые я сделал ночью, взрыв должен полностью разнести корпус „Дэвида Дарка“ и разбросать собравшийся в том месте ил. Затем начнется более трудная часть задачи: вам нужно обыскать дно почти вслепую, прежде чем ил опустится, и найти медный ящик буквально за несколько минут. К счастью, у Уолкотта есть металлоискатель, с помощью которого вы должны управиться довольно быстро. В это время мы передадим с какого-нибудь судна у Сингин-Бич ложное сообщение береговой охране, чтобы отвлечь их внимание, ну, и можем только надеяться, что других любителей совать нос не в свое дело не будет.

— А что мы сделаем с Микцанцикатли, когда вытянем его на берег? спросил я.

— Все готово и для этого. На пристани будет ждать грузовик-рефрижератор. Вы сразу загрузите в него ящик и привезете его сюда. Энид же займется подготовкой ко всем тем ритуалам, с помощью которых мы опутаем Микцанцикатли. Она должна успеть к вашему появлению.

Я посмотрел на свой недоеденный завтрак, отодвинул тарелку и налил себе еще одну порцию кофе.

— Если что-то не выйдет, — спросил я старого Эвелита, — что грозит нам в наихудшем случае? Пятьсот долларов штрафа за взрыв под водой? Несколько месяцев тюрьмы?

Дуглас Эвелит сжал губы.

— Это все — мелочи по сравнению с яростью Микцанцикатли. В самом худшем случае, мистер Трентон, все гробы в Салеме и Грейнитхед откроются и умершие восстанут, чтобы убить живых.

В эту минуту в столовую вошла Джилли, щурясь в блеске солнца.

— Я проснулась и увидела, что тебя нет, — сказала она. — Здесь все встают так рано?

— Мне нужно поехать в Бостон за сувенирами, — соврал я. — Я просто подумал, что лучше всего будет поехать пораньше утром.

Джилли села. Квамус подошел, чтобы налить ей свежего кофе. Он посмотрел на меня через стол, и по выражению его лица я догадался, что он спрашивает, готов ли я. Я вытер губы, отложил салфетку и встал. Джилли с удивлением посмотрела на меня.

— Ты даже не позавтракаешь со мной?

Я склонился над столом и поцеловал ее.

— Извини. Мне действительно нужно ехать.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — спросила Джилли. Она украдкой посмотрела на старого Эвелита, как будто подозревала, что он напичкал меня какими-то наркотиками.

— Я чувствую себя великолепно, — уверил я ее. — Спокойно позавтракай и оставайся столько, сколько захочешь. Я позвоню тебе позже, в течение дня. Может, даже заскочу в салон. Не забудь сказать Эдварду, что мне нужно с ним переговорить.

— Хорошо, — задумчиво ответила Джилли, когда я выходил из столовой. Квамус провел меня в гараж. В темном гараже ждал „комби“ Дугласа Эвелита, черный и блестящий. В багажнике лежали два больших ящика без каких-либо надписей. Квамус открыл передо мной дверцу. Я сел на место пассажира и с опаской посмотрел назад, на ящики.

— Сколько же там динамита? — спросил я Квамуса.

Квамус нажал кнопку дистанционного управления дверями гаража, посмотрел на меня и улыбнулся.

— Достаточно, чтобы в одну секунду перенестись отсюда в Линфилд.

— Благодарю за утешение, — буркнул я.

Мы разворачивались на гравии подъездной аллеи, когда на ступени перед домом вышла Энид и помахала нам. Квамус затормозил и опустил стекло в окне машины. Энид была бледна, ее волосы были растрепаны, и она казалась потрясенной.

— Что случилось? — спросил я ее. — Мы что-нибудь забыли?

— Нет, дело в Энн, — ответила она. — Звонил наш доктор. Доктор Розен, не так ли?

— Точно, доктор Розен. Что с Энн?

— Это ужасно. Ночью я почувствовала, что случилось что-то плохое. Знаете наверно, чувство неожиданной потери, чувство, что часть меня самой неожиданно исчезла. Очень холодное чувство.

— Что случилось? — нетерпеливо спросил я. — Ради Бога, скажите же, что случилось?

— Ее нашли утром в комнате. Она повесилась. Ее задержали в госпитале еще на один день для исследования. Сегодня утром, когда вошли в ее комнату, нашли ее висящей на люстре. Она повесилась на своем пояске.

— О Боже, — сказал я. Завтрак подкатил к моему горлу. Квамус коснулся лба жестом, который, вероятно, был индейским аналогом крестного знамения и значил: „Покойся с миром“.

— Она оставила письмо, — добавила Энид. — Не помню точного содержания, но оно адресовано вам, мистер Трентон. Звучит оно примерно так: „Вы не должны сдерживать обещание ради меня“. Она не писала, в чем заключается это обещание и почему вы не должны его сдерживать.

Я закрыл глаза и опять открыл их. Все вокруг казалось серым, будто на черно-белой крупнозернистой фотографии.

— Я знаю, что это за обещание, — тихо прохрипел я.